Глава 8.
12 ноября 2018 г. в 19:58
Виталий Сергеевич, на мой скромный вкус, перестарался. Я разглядывал себя в зеркало и как рыба открывал рот, из которого не выходило ни звука, потому что я даже не знал, с чего начинать. Я был похож на помесь Петра, прости господи, Первого и фарфоровой статуэтки балерины.
Когда замерщик только услышал от меня запрос, было видно, как круглое лицо его озарилось светом задумки, он специально отвернул меня от зеркала и сказал заветную фразу напрягшемуся мне:
– Доверьтесь мне!
Доверился, блин, на свою голову. Этот чёртов стилист одел меня в камзол! Натуральный, мать его, камзол! Кремовый, длиной чуть выше колена, расшитыми шёлковыми нитями отворотами и миллионом пуговиц от горла и до края. От взгляда на жабо надетой на меня рубахи меня чуть не стошнило.
– Пуговицы из слоновой кости покрыты сусальным золотом, – принялся нахваливать наряд Виталий Сергеевич, – обратите внимание на тончайшие детали рисунка на отвороте, они украшены настоящим жемчугом, перламутром и стеклярусом. Расшивался вручную, Алексей! – с чувством обратил внимание он.
– Я, конечно, дико извиняюсь, – попытался остаться я в рамках приличия и разрешённых законодательством децибел, – но на улице лето, – пришлось напомнить.
– В нём жарко не должно быть! – тут же возразил замерщик, – скроен по последним технологиям: есть скрытые вентиляционные системы под мышками и вдоль всей спины. Да и подкладка из чистейшего шёлка – будет прекрасно остужать, – продолжал убеждать меня он, – Ну право дело, вы только посмотрите как сидит! И подгонять ничего не нужно, у вас фигурка, кхм, в смысле телосложение, – поправился мужчина, смутившись, – прямо точёное в нём получается. А цвет какой! Ну хотите, рубашечку полегче под камзол наденем?
– Без жабо, – нерешительно добавил я.
– Без жабо нельзя, Лёшенька, – искренне повинился Виталий Сергеевич, – не смотрится да и не носят так. Но я вам сейчас хорошую подберу, не переживайте.
Подобрал, гад. Рубашечка оказалась лёгкой – полупрозрачной. Такой, что если мне вдруг этот камзол, не дай бог, захочется снять, то все смогут без труда узнать диаметр моих сосков и три волосины под пупком пересчитают на раз.
– А ну, давайте с этой померим, – подогнал меня замерщик и, не дав мне опомниться, тут же принялся запаковывать в ненавистный камзол, – ну, совсем другое дело, да? – широко улыбнулся он.
У меня задёргался глаз вместо внятного ответа. Не, камзол, может, и шедевральный был, да только место ему на показе мод, а не на мне, уж точно. Я снова набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы возразить и попросить для себя что-то попривычней, но не успел. В комнату заглянула говорившая по телефону мама, и как только увидела меня, выдохнула резко, разом прервав разговор:
– ...Я перезвоню. Лёша... – оглядывала меня с ног до головы мама.
Я подумал, что это мой шанс:
– Перебор, да? – с надеждой спросил я и тут же потянулся к первой пуговице.
– Не сметь. Снимать. – Строго прервала меня мама. Обомлевшая, она осматривала меня со всех сторон, – ты как сказочный принц, малыш, – восхитилась в конце концов она.
– Мам, а я? – спросила у меня за спиной недовольная Лиза.
– Ты тоже ничего, – не отрывая от меня взгляда, бросила ей мама. Потом заметила, что я всё ещё в сомнениях, и заверила, погладив по плечам невесомо, как будто боялась нарушить вышивку, – это то, что нужно, Лёш, вот правда. Самый уместный наряд для показа перед нашими иностранными гостями.
– Я не хочу, чтобы все на меня пялились, – пробубнил я, надув губы.
– Это была его идея, – тут же спихнул с себя всю ответственность услышавший меня замерщик.
– Никто не посмеет пялиться, – заверила меня мама, – ты ослепителен. Только тот, кто захочет лишиться зрения и рассудка, будет иметь наглость разглядывать тебя без остановки.
"Хотелось бы мне, чтобы кое-кто сегодня лишился рассудка," – хмыкнул я и согласился.
Я хотел было спросить, почему мама так рано приехала в Петергоф, но та, быстро осмотрев Лизу, унеслась дальше. Пришлось камзол ненадолго снять, стыдливо набросить поверх рубашки первый попавшийся в куче вещей свитшот – кажется, он оказался ношеным и женским – и перебежками вернуться в зал для планёрки.
Там уже были Петя, Дима и Паша.
– Это чё, жабо? – ухмыльнулся Дима, кивнув на торчащие из-под свитшота складки лёгкой ткани.
– А что, только тебе публику эпатировать? – попытался ответить я.
– Эпатировать и позориться – это разные вещи, – парировал Дима.
– Отвали от ребёнка, – пробасил Петя и приобнял меня.
Обожаю Петю. Не, я люблю всех моих братьев, но двухметровый Петя, наш будущий Император, всегда производил на меня неизгладимое впечатление. Настоящий наследник, он никогда не позволял себе травить кого-нибудь и всегда защищал тех, кого травили. Самого Петю травить, естественно, никто и никогда не решался. Даже несносный Дима. Я крепко обнял старшего брата, не стесняясь присутствующих.
– У-у-у, раздавишь, – хохотнул моей хватке тот и оторвал от земли.
Благодаря всем этим приготовлениям и разговорам с родственниками, нервяк немного отступил, захотелось есть. Естественно, я в итоге про вечер, его цель и приглашённых гостей слушал вполуха. Когда мы вышли в основной зал для всевозможных репетиций и знакомства с рассадкой, единственное, о чём я мог думать, это кого бы из персонала схватить и выпросить хоть что-нибудь из еды. Добыл в итоге питьевой йогурт и вегетарианские сэндвичи, и пока уминал их, мне пытались уложить мои волнистые от природы волосы во что-то приличное. Мельком взглянув на себя в зеркало, я заметил, что у девчонки, которая колдовала над моей причёской, получилось вполне сносно.
Пора было возвращаться в примерочную, надевать на себя "ослепительный" камзол и надеяться – но в то же время и бояться – что за его красотой хоть немного будет видно и меня. На приготовленных брюках были безупречные стрелки, начищенные ботинки сияли не хуже зеркала, камзол действительно оказался удобным, когда я попытался в нём подвигаться.
– В зал, в зал, – поторопила всех организатор.
Мы с братьями и сестрой шли по внутреннему коридору, и можно было услышать, как нарастает шум в Парадном приёмном зале по мере приближения к нему. Я сглотнул, остановился вместе со всеми перед входом и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Надо было поймать дзен, спрятать все эмоции и неуверенность. За стенкой уже начали объявлять титул отца.
– Божиею поспе́шествующею милостию Николай Третий, император и самодержец Всероссийский... – это было надолго.
– Великая Княгиня Аврора Александровна, супруга Императора Всероссийского Николая Третьего, – объявили маму.
Дальше представили дедушку с бабушкой, и наконец перешли к нам, отпрыскам. Я развернулся за Лизой, проверил замыкающего Мотю сзади себя – двойняшки были с мамой – и шагнул в ярко освещённый зал.
Конечно я искал Влада взглядом! Императорский отряд стоял огибающей линией по периметру. Словно оловянные солдатики, они были все до завораживающего ужаса одинаковы с повёрнутыми к Императору головами. Я тоже особо не мог повертеться по сторонам: пока рукоплескали гости и пресса, надо было сдержанно улыбаться, махать одетой в перчатку рукой. В общем, быть ожившей статуей.
Капитан Императорского отряда скомандовал отдать честь, потом объявил вольно, и я наконец разглядел в однотипной толпе Влада. Это было легко, ведь он, не отрываясь, смотрел на меня. Я даже смог заметить прижатые к бокам кулаки.
"Выкуси," – отвернулся я и устремил всё моё внимание на произносившего приветственную речь отца.
Да, сердце хотело выпрыгнуть наружу, щёки горели огнём, но я упорно не замечал собственных реакций, отчаянно пытаясь расслышать слова папы. Что-то про надежду на сотрудничество и общие ценности – впрочем, ничего нового.
Программа вечера состояла из фуршета, презентации и ужина, поэтому, как только отец закончил произносить речь, напряжённая толпа выдохнула и начала рассредотачиваться по залу в поисках официантов с бокалами шампанского. А военнослужащие принялись потихоньку пробираться к своим объектам или расходиться по другим обязанностям.
– Ну что, хочешь с ним познакомиться? – шепнула мне на ухо Лизонька.
– М? С кем? – не понял сначала я. Внутри всё дрожало от остановившегося в метре от меня Влада.
– С Юсри, – вздёрнула брови сестра.
– Он тут? – так же шёпотом удивился я. Лизонька только кивнула. – Веди.
Я преодолел желание обернуться и вообще хоть как-то обратить внимание на последовавшего за нами Влада, стараясь максимально нацелить внимание на потенциального зятя. Краем глаза заметил, что среди гостей и правда прилично так иностранцев, а ещё что многие из них провожали меня взглядами, но когда я ловил их на этом, те, по завету мамы, действительно опускали глаза в пол.
Лизин Юсри оказался типичным таким, пусть и ухоженным арабом. Приятным бонусом оказалось, что он был... эм, в штатском? Короче, просто был в нормальном брючном костюме и с непокрытой головой.
– Это мой младший брат, хабиб, – по-английски обратилась Лизонька к арабу, – Алексей Николаевич. Алексей, это Шейх Юсри бен Шахбут Аль Нахайян.
– Алексей, – подал руку я.
– Юсри, – согласился обращаться друг к другу без регалий араб и вернул рукопожатие.
С этого момента Лизоньку можно было оставить за бортом разговора, начав пытать вопросами Юсри.
– Как вы познакомились? – не стал медлить я.
– Австралийская гуманитарная экспедиция, – ответил тот, – я был одним из спонсоров, Элизабет – одним из управляющих участников. Скажите, а это действующая резиденция, правильно я понял? Место такое обжитое, прямо чувствуется уют.
– Да, Петергоф был и остаётся летней резиденцией Императорской семьи. Был в оккупации только во время Второй Мировой войны, но после неё вернулся к прежним владельцам, – подтвердил я.
– Много новодела? – тут же спросил Юсри, заметил, как я растерялся от вопроса, и пояснил: – Простите, первое образование – архитектор, поэтому взгляд сам собой цепляется за детали.
Я усмехнулся и бросил шуточный вызов:
– Делайте предположение, Юсри, а я скажу, насколько вы были правы.
Лицо араба озарилось и посвежело от возникшей на смуглых губах улыбки, а сам он едва не подпрыгнул от восторга.
– Какого чёрта, вы что, реально сейчас про стройку будете разговаривать?! – возмутилась Лиза, и вздохнула по-русски, – ну пипец! – после чего отправилась в уголок журналистов, облепивших Пашку.
– Не скучай, Элизабет! – воскликнул ей вслед Юсри, после чего выдвинул-таки несколько предположений об элементах архитектуры Петергофа.
Про какие-то он действительно всё понял правильно: новодел, пусть и качественный. Что-то, подаренное в честь восстановления Императорских угодий городами-побратимами – тот же самый новодел, только ещё и импорт – принял за хорошо сохранившийся оригинал, пришлось его поправлять и удивлять. А о настоящих, оригинальных фонтанах или статуях, которые упоминал Юсри, я старался рассказать побольше интересных фактов.
– Неужели такая красота недоступна взору случайного зрителя? – с долей грусти поинтересовался в конце концов араб.
– В мае администрация парка открывает двери для всех желающих в честь праздника Победы, в осенне-весенний период тут не так живописно – всё-таки северное море, – поджал губы я, – а летом резиденция активно используется, поэтому вход закрыт в целях безопасности.
– Рационально, – кивнул в одобрении Юсри.
Возникла пауза, и я открыл было рот, чтобы перейти к менее нейтральной теме, как Юсри заговорил первым.
– Вы, наверное, хотите узнать про наш роман с Элизабет?
– Очень, – не стал скрывать я.
– Мои намерения самые серьёзные, – без тени усмешки ответил араб.
– Как собираетесь преодолевать барьер культур? – спросил я самое важное, не указывая на кое-какие нюансы прямым текстом.
К счастью, Юсри меня понял:
– Я не наследный принц, Алексей. Мне в выборе спутницы со стороны семьи даются определённые послабления. Возможно, придётся отказаться от части наследства для обозначения неизменности выбора, но я готов на это пойти. Честно говоря, это Элизабет, кто медлит с помолвкой, но я её не тороплю, – поспешил уточнить он с праведным страхом в глазах.
И тут у меня закрались некие подозрения в том, что роман Лизоньки не так тривиален, как Димин со Стейси, к примеру. Походу сестрёнка была всё ещё чиста, как слеза единорога. И раз этот араб "не торопит" её с "помолвкой", то, возможно, у них и правда всё серьёзно, и есть шанс выпросить у родителей благословение. А не как с Димой получилось, опять же таки. Да и укрепление внешних связей, тоже... Оставалось только ненавистное мне мусульманство, но озвучивать своё недовольство я, само собой, не стал.
Краем глаза я заметил какое-то движение за спиной: какой-то фотограф попытался приблизиться ко мне и был остановлен Владом.
– Простите, Ваше Высочество, – неловко улыбнулся щупленький фотоохотник, – хотел запечатлеть детали вашего наряда.
Я проглотил ненавистное "Высочество" в свой адрес и посмотрел на Влада.
– Пропусти, – односложно приказал я ему.
Юсри вежливо слился, пока мы с Владом играли в гляделки. СБшник явно завис на пару секунд, осознавая новый формат нашего с ним общения, но в конечном итоге парнишку отпустил.
– Я из "Вэнити Фэйр", – застенчиво похлопал глазами тот.
– Надеюсь, я не попаду в список людей с неудачными нарядами, – вернул я улыбку.
Парень от моих слов натурально заалел, чем дал мне нехилые такие подозрения, что со мной пытаются неумело заигрывать.
– Нет, что вы, Ваше Высочество, – с придыханием ответил фотограф.
И я подумал... Да, я ужасный человек, но в тот момент, чувствуя напряг стоявшего у меня за спиной Влада, я решил этой ситуацией воспользоваться.
– Может, для более удачных снимков будет лучше сменить дислокацию? – участливо спросил я.
– Д-да, на фоне вон той картины было бы неплохо, – показал в направлении полотна Врубеля парень.
– Тогда чего мы ждём? Как вас зовут? – начал я пробираться сквозь гостей к указанной картине.
– Коля, – отозвался поспешивший за мной фотограф.
– О, одно из моих любимых имён, – озарил я Колю улыбкой.
– Да? Почему?.. А, точно, простите, Ваше Высочество, – хихикнул тот.
Мы подошли к Врубелю и приступили к мини-фотосессии. Я встал спиной к картине и мог наблюдать, как скачет в поисках лучшего кадра кузнечик Коля, и как играют на скулах у Влада желваки, каждый раз, когда Коля делает мне очередной комплимент. После нескольких удачных крупных планов фотограф сделал снимки деталей и сердечно поблагодарил меня, нещадно краснея щеками. И как только он рассыпался в благодарностях и развернулся в поисках новой жертвы объектива, я, не глядя на Влада, пошёл искать себе следующего собеседника.
В целом, вечер прошёл спокойно. Презентация оказалась недолгой, а за ужином я сидел рядом с родителями, что буквально против воли внушало мне спокойствие и ощущение безопасности. Я даже смог расслабиться на некоторое время, поддерживал диалог с близкими, смеялся над бестактными шутками Димы. Когда основные блюда закончились и настало время десерта, по залу снова началось движение. Ко мне на освободившийся рядом стул даже присаживался кто-то из зарубежной прессы. Но я грамотно сливал все вопросы, отвечая чересчур нудно или односложно. Если говорить по-честному, я хотел сиять лишь для одного человека сегодня вечером, а внимание других мне по-прежнему было ни к чему. Хотя широкие улыбки я раздавал всем желающим, и фотографий не избегал, понимая, что всем всё-таки больше интересен мой наряд, чем сам я. Ну и ладно, зато Влад к концу вечера готов был закипеть как электрочайник.
По идее, надо было решить, что делать дальше, потому что зверя-то я раздразнил, а вот зачем – не придумал. С другой стороны, если бы ему было действительно так наплевать на меня, как он рассказывал днём, то сейчас этой бурной реакцией я бы не любовался. А значит, что необходимый минимум мной был проделан, а дальше пусть Влад берёт инициативу на себя.
Я прополоскал рот водой с лимоном, поднялся из-за стола и, так как никакого официального завершения вечера в программе не предусматривалось, обернулся к Владу:
– Я готов завершить вечер.
Тот едва ли не обгонял меня, открывая на пути у нас двери, но сдержался и всю дорогу до Монплезира шёл на два шага позади. Я не был уверен, что разговор у нас случится, поэтому гадливая нервозность снова пробралась в тело противным ознобом. А ведь я был, на минуточку, в целом камзоле!
Прихожая. Неловкое молчание, пока мы одновременно снимаем обувь.
Первая галерея. Слышен только шум прибоя из открытых окон-дверей.
Центральные сени. Звуки улицы стихают на доли секунды, в течение которых мы пересекаем комнату.
Вторая галерея. Снова море. Спокойное, родное.
Дверь в мою спальную. Я уже тянусь к ручке, как вдруг мою ладонь накрывает рука. Сердце замирает, перед тем как броситься вскачь.
Я чувствовал на своём затылке горячее дыхание Влада, но кроме рук мы больше ничем не соприкасались.
– Я не смогу отказаться даже от капли тебя, – прошептал Влад, пустив по моему загривку толпу мурашек. – Ты осознаёшь всю неправильность этой ситуации?
Вот тут я не понял. Высвободил из захвата руку и развернулся, заставив Влада сделать пару шагов назад.
– Неправильность? – переспросил я вкрадчиво.
Влад вздохнул, приподнял с головы фуражку и взлохматил пятернёй волосы, прежде чем пристроить головной убор обратно.
– Если мы будем встречаться, – с трудом начал объясняться он, – то я не смогу в полмеры, понимаешь? Я хочу тебя всего, но и сам жажду стать для тебя всем – так нельзя. Я обязан быть верен тебе, в первую очередь, как сыну своего Императора, я обязан исполнять твои приказы как Великого Князя...
– А я вдруг оказался человеком, – усмехнулся я безрадостно.
– Вот именно! – взорвался Влад, – и теперь мне хочется не защищать тебя от угроз, а спрятать от всего мира! В то время как с самого начала я – для твоего же блага – должен был стать лишь незаметной тенью и дать тебе свободу от своего общества.
– А я тебя об этом просил?! – бросился я к Владу и толкнул его что было сил. Он отшатнулся, но только лишь из-за неожиданности, потому что когда я попытался толкнуть его снова, он не сдвинулся и на миллиметр с места, перехватил мои запястья и развёл руки в стороны, сокращая между нами дистанцию. – Я просил тебя об этом?! – повторил я прямо ему в лицо.
Я хотел сказать ему многое: что выбор был сделан далеко не им, что в жизни нет ничего важнее человеческих отношений, что его выбор в пользу корпоративных ценностей оскорбляет меня. Но вышло только встать на цыпочки и прошипеть без тени стеснения:
– Нахуй субординацию. Нахуй этику. И тебя тоже н...
Влад заткнул меня поцелуем, не дав договорить. Просто смял мои губы, враз освободив запястья из кулаков, и притянул меня к себе. Конечно я ответил. Надо было отпираться и выворачиваться, но вместо этого я зарылся пальцами в густые волосы, сбив на пол фуражку, и наслаждался напористостью чужого языка у себя во рту. Влад перехватил меня поудобней, так что я теперь едва касался пола, пришлось схватиться за сильные плечи для устойчивости.
Перед тем как прерваться на небольшую передышку Влад невесомо поцеловал меня напоследок, но из рук не выпустил, уткнувшись лоб в лоб. Обоим было ясно, что разойтись и чинно уснуть порознь не получится, вот только его глупые попытки дистанцироваться поселили во мне понятный страх.
– Пожалуйста, – не открывая глаз, прошептал я, – скажи, что утром ты не передумаешь.
– Не передумаю, даже не надейся, – прошептал Влад в ответ, – мой маленький, коварный провокатор.
Я легонько цапнул его за губу и снова был утянут в умопомрачительный поцелуй.