Моё наслаждение

      Я проснулся от нежного поглаживания по щеке.       – Снижаемся, – тихонько пояснил Влад, как только я сфокусировал на нём сонный взгляд.       Я машинально отёр тыльной стороной ладони уголок рта, хотя прекрасно знал, что не пускаю во сне слюни, и нашарил по бокам сиденья ремень. Ажиотаж на билеты в предновогодний период был таким, что я без особых уговоров согласился на частный перелёт. А в уютном салоне с приглушённым светом, мягким покрывалом и моим главным элементом спокойствия – Владом – меня естественно сморило.       Зимняя сессия была традиционно сложной и выматывающей, но я заметил, что за это полугодие учиться стало значительно легче. Наверное, мой первый год в шумной, многонациональной общаге был послан мне, чтобы я по достоинству оценил эти четыре месяца, которые провёл с Владом в нашей уютной квартирке. Но больше всего меня удивило, что я безумно соскучился по дому. Домашние были очень рады услышать, что я, как и в прошлом году, прилечу на зимние каникулы в Питер.       А я не мог не прилететь. Во-первых, хотелось окунуться в новогоднюю атмосферу семьи Романовых, и не менее сильно хотелось окунуть в неё Влада. Не передать словами, как близки мы стали за полгода знакомства. Я вспоминал наши летние месяцы и ужасался тому, каким собственником себя выставил со всеми этими сокрытиями и прочими заморочками. Теперь же, когда лихорадка первой страсти спала – под натиском времени и в принципе жизни – я видел в нём не просто мужчину моей мечты, а того, с кем реально проведу долгие и долгие годы, буду просыпаться каждый день, видеть его и говорить слова благодарности судьбе за такой подарок. А во-вторых, из-за чего я тайно фейспалмил, было способствование изоляции Влада от моего самого ближайшего круга семьи. Конечно, за время в Петергофе Влад прекрасно наладил контакт с моими племянниками и младшими братьями и сестрой, а вот старшим, да и родителям, по большому счёту, он виделся лишь сотрудником СБ, ну и моим летним увлечением. И сейчас я искренне жаждал, чтобы таким же многогранным и интересным Влад наконец предстал не только перед моими глазами, но и перед всей моей семьёй.       Самолёт плавно приземлился, и уже через пару минут моё лицо обдало холодным питерским воздухом, а перед глазами предстало ночное небо, припорошённый снегом аэропорт с чёрными полосами от колёс на полотне асфальта и кружащие в свете проекторов хлопья снега. В Англии с зимой полный швах, поэтому сейчас даже такая картинка перед глазами казалась почти сказочной.       Встречающий нас сотрудник аэропорта сказал: "Добро пожаловать!" – и мы прошли к ожидающему нас автомобилю. Вещей ни у меня, ни у Влада не было как таковых с собой – всё необходимое можно было найти в бесконечно большом Эрмитаже – так, ноуты и остальное, по мелочи.       – А нам случайно не позволят обоим разместиться в твоей комнате? – полюбопытствовал Влад.       – Случайно позволят, – улыбнулся я, сам радуясь не меньше от такой новости, и уточнил, вспоминая строгий папин наказ, – но особо не афишировать. Блин! – выругался я, – опять маме забыл отписаться по прилёте.       – Я уже сообщил, – успокоил меня Влад.       Я выдохнул облегчённо и со спокойной душой начал любоваться ночным зимним Петербургом. Когда мы подъезжали к Эрмитажу, то я успел заметить на площади перед дворцом огромную ёлку, горящую мягкими желтоватыми огнями, и каток для жителей города, который сейчас полировал одинокий ресурфейсер.       Зимний встретил меня тишиной, приглушённым светом коридоров, ночным администратором Леночкой и мамой в шёлковом халате.       – Привет, детки, – тепло улыбнулась она.       – Привет, мамуль, – я, не снимая пальто, поцеловал подставившую щёку маму.       – Здравствуйте, Аврора Александровна, – подал голос Влад, а мама вдруг подставила другую щёку.       Я замер, глядя, как трогательно мои близкие здороваются. Удивляться было нечему: с мамой я созванивался каждый день, частенько по видеосвязи, и в кадре всегда был Влад. И я постоянно просил его пересказать маме смешные истории с его инструкторских курсов или втягивал в наши с ней споры – поэтому они реально сблизились. Чаще всего с мамой был кто-то из мелких, но хотя бы раз в неделю в видеозвонке участвовал и папа.       Иногда, конечно, папа звонил отдельно. Разговор наш чаще всего начинался с его тяжёлого вздоха и "ну, рассказывай". И я рассказывал. Весь компромат сливал на Влада: как тот за питанием моим следит – чипсы каждую неделю из дома выкидывает, как на плавание заставил записаться, как телефон перед сном отбирает. Высказывал я всё это с такой обидой в голосе, что папа, естественно, причитал и ругал за глаза Влада, мол, какой узурпатор, а потом Влад показывал мне сообщения ему от папы с просьбой меня ещё и на греблю записать. В общем, то ещё шапито.       Поэтому я не мог дождаться, когда смогу наконец побыть в окружении всех моих близких, от которых мне наконец не надо было ничего скрывать. Наоборот, я хотел, чтобы они увидели, как мы с Владом контактируем, как понимаем друг друга и проявляем заботу. Ну и Нового года с Рождеством хотелось, куда же без этого.       В Эрмитаже, пока мы шли до моей комнаты, я успел насчитать штук двадцать ёлок, а сколько окон было увешано гирляндами - и не сосчитать.       – Отдыхайте, – наказала нам мама и напомнила, – завтра днём будет сначала корпоративный праздник, а вечером уже только для нас. Посещение и того, и другого обязательно.       Лично я был полностью за. На дневном наконец увижу Милу, которая – ух, пчёлка моя трудолюбивая – уже согласовала для меня и моей питерской ЛГБТ-молодёжи встречу. На ней я собирался не только поздравить всех с праздниками, но и отметить как следует наконец принятый и вступающий в силу с первого января закон. Мы с родителями, кстати, были приглашены на свадьбу одного из папиных двоюродных братьев с его партнёром, назначенную буквально на первые числа нового года.       До сих пор не верилось, что результаты референдума показали шестидесятипроцентный перевес в пользу узаконивания однополых браков. И конечно же, когда кто-то говорил, что в этом результате отчасти была и моя заслуга, я ненавязчиво отнекивался. Всё-таки по мере приближения сентябрьского голосования активизировался не только простой народ, но и некоторые "звёзды" шоу-бизнеса тоже совершили каминг ауты с призывом голосовать. Про некоторых я, как и многие, подозревал, а на других никогда бы не подумал. И да, Мила оказалась права, когда признавался кто-то из "бравых мужиков" или типичных "тёлочек", резонанс поднимался ого-го.       Широкой общественности про отношения с Владом я таки рассказал. Скрывать то, что я теперь живу в квартире, а не в общаге, у меня не получалось, да и мы с Владом попадали в такое количество забавных или нелепых ситуаций, что молчать о них было бы просто преступно. Я рассказывал своей аудитории практически всё, но всякий раз, когда я выкладывал совместную фотку с Владом или даже когда просто упоминал его, в реплаях случалась просто какая-то истерика. Даже когда ко мне в гости приехал Шон, и я выложил совместную с ним фотку, подписчики отреагировали спокойно, без бесконечного количества хэштегов "Алешон" и ссылок на народное творчество. Но стоило мне только твитнуть что-нибудь про невинный поход в кофейню за кофе для готовящегося к экзаменам на сертификат Влада, как в ответ присылались тонны фанарта разной степени приличия, шуточки, а уж сколько было вариаций с названием нашего "пэйринга": и по именам, и по фамилиям – народ развлекался как мог.       Я "держал оборону" до конца ноября. А потом понял, что если сам сейчас не расскажу о своих отношениях, то это сделает какое-нибудь жёлтое СМИ за меня и наверняка в самый неподходящий момент – собственно это и было главным аргументом в разговоре с моими родителями. Я спросил разрешения на аутинг у Влада, тот, как мы и договаривались ещё летом, сначала позвонил своим родителям и сестре. Во время того разговора меня едва не разорвало от смущения, нежности и волнения, но родные Влада действительно отреагировали спокойно. Отец лишь грозно спросил: "У вас всё серьёзно?" – мы со счастливыми моськами сказали, что более чем. А уже вечером я твитнул селфи довольного Влада на фоне уткнувшегося в руль учебной тачки меня с ироничной подписью: "Когда тебя валит твой же парень".       Удивительно, но стало гораздо легче. Я больше не подбирал слова, делился всем, чем по-настоящему хотел. Шипперш это, конечно, не остановило, а даже скорее наоборот, но тут уж я был бессилен. Самые впечатляющие работы ретвитил, чтобы художника похвалили за талант, а с по-настоящему смешных шуток смеялся и ретвитил их с хэштегом "жиза".       Комната встретила нас с Владом не только манящей постелью, но и горой коробок с моими интернет-заказами: покупать в Англии подарки родным у меня не получалось, да и тащить было бы несподручно, поэтому я просто заказывал в течение последних двух месяцев что-то, что цепляло глаз.       – Надо ли напоминать, что лучший мой подарочек – это ты? – полуиронично спросил Влад, увидев посылки.       – О таком всегда надо, – улыбнулся я и принялся раздеваться, – но это не значит, что для тебя под ёлочкой буду лишь я, да ещё и с пустыми руками.       Влад фыркнул и, скинув вещи, ушёл в душ первым, но замок не щёлкнул, а это означало, что под горячими струями найдётся местечко и для меня. После расслабляющего душа мягкая постель приняла нас в свои объятия как родная мать, и мы уснули в обнимку без задних ног.       Тридцать первое декабря. Как много потаённого, почти волшебного смысла в этой дате.       Ни мне, ни Владу перепутанные часовые пояса не помешали проснуться раньше девяти. Даже в качалке побегать успели. Я по-прежнему не мог без последствий любоваться на моего мужчину, увлечённого спортом, поэтому как только мы уединились в душе после занятия, я резво припёр его к стенке и с удовольствием сделал минет. Конечно, Влад не мог оставить меня без ответной ласки, но пока я стоял на коленях и сосал его восхитительный член, он, взбудораженный адреналином, резко двигал бёдрами и держал мою голову, от чего и я сам чуть не обкончался. Я обожал, когда он терял контроль и давал волю своему внутреннему животному. Это не всегда означало грубость, но сейчас этакая перчинка была абсолютно в тему.       Зато сразу после наших "физических упражнений" оба были спокойные как удавы, и можно было идти на завтрак с полной готовностью не реагировать на любые возможные комментарии или шуточки в нашу сторону. Но, несмотря на мои опасения, первыми, кто обратил на нас внимание, были мелкие.       – Лёша приехал! Влад приехал! – закричали двойняшки и тут же сорвались со своих мест.       Мы одновременно подняли по ребёнку на руки, переглянулись собственной синхронности и рассмеялись. И только потом, краем глаза я заметил, как с тайным интересом на нас смотрят остальные. Родители как всегда подозрительно переглядывались, но как только их безмолвный спор утих, мама предложила присесть к ним за столик.       Где-то под столом нашлась и радостно виляющая хвостом Карамелька. Ей строго-настрого было запрещено просить еду, но смотреть жалобно ей запретить не могли.       – Мы тут решили в последний момент в детский центр съездить сразу после корпоратива, – объявила мама, – не хотите с нами?       Мы переглянулись с Владом, и я высказал коллективный ответ:       – С радостью.       Мама удивилась такому однозначно положительному с моей стороны ответу и переспросила для верности, но мой ответ не изменился. Мне на самом деле нравилось ездить в детский центр в новогодние праздники. Когда я был помладше, то интересно было с другими детьми играть в подаренные родителями игрушки и игры, а когда стал постарше, то и весь смысл таких поездок начал доходить. Конечно, кто-то в прессе обязательно напишет, мол, пиар и ничего больше, но я-то знал, что эти поездки и устроенные родителями праздники были взаправду. А с некоторыми ребятами я поддерживал контакт до сих пор.       Рассиживаться за завтраком не представлялось возможным, потому что перед корпоративом надо было успеть сделать семейное фото для рождественских открыток. Влад с нескрываемым сожалением был отпущен подбивать годовые отчёты, а я отправился в примерочную Эрмитажа. Путешествие к искомой комнате я проделал через мою и взял с собой подарки для одного крайне особенного для меня замерщика.       Мы с Виталием Сергеевичем часто переписывались, пока я куковал в Англии. Всё-таки и мой каминг аут, и последующее принятие закона привлекло внимание Европы – как и предсказывал отец – а тот факт, что члены британской королевской семьи были мне почти родственниками, не оставлял мне шансов окончательно "залечь на дно". Мила слёзно просила принимать приглашения от королевского британского дома хотя бы через раз. Вот в эти моменты мне и приходилось набирать заветный номер замерщика и слать ему бесконечные фото из примерочных. Потому что я по-прежнему одевался как чушка в обычное время – теперь уже с совершенно определённым желанием остаться незаметным, а не потому что на внешний вид было наплевать. Виталий Сергеевич мне очень сильно помогал. Мы даже выработали с ним гайд для меня, чтобы в случае острой и внезапной необходимости я мог справиться сам. В списке были приоритетные цвета, бренды, фасоны. Владу в такие моменты я завидовал почти чёрной завистью. Почти, потому что он чертовски хорошо смотрелся в своих бесконечных строгих костюмах. А когда мы рассказали всем, что вместе, я заметил, что Влад старался подбирать тон своего костюма или какую-нибудь деталь так, чтобы мы сочетались.       Конечно, "главным по тарелочкам" в Эрмитаже был другой замерщик, но из-за масштаба праздничной фотосессии были задействованы и другие работники. Персонал сегодня вообще решил устроить праздничный саботаж, и все были одеты как эльфы Санта Клауса в зелёно-красно-белые цвета. Даже офис-менеджер Катя где-то отыскала зелёные ролики с красными колёсами.       Виталий Сергеевич не был исключением и на голове имел колпак с помпоном. Мы тепло обнялись и обменялись последними новостями.       – Витальсергеич, вас на минутку можно украсть? – спросил заговорщически глядя я.       Пока что примерки были у Пети и его семьи, поэтому можно было урвать пару минут со своим любимым замерщиком.       – Что вы хотели, Лёшенька? – участливо спросил Виталий Сергеевич.       – Я тут, пока шёл в примерочную, – с напускной беспечностью начал я, – Деда Мороза по дороге встретил. Вот. И он меня просил для вас подарки передать.       Я поднял с пола подарочный пакет и протянул мужчине. Замерщик ахнул удивлённо.       – Ну что вы, ну зачем? Не стоило, – причитал он, любопытно косясь внутрь. А там, к его большому облому, всё было упаковано в праздничную обёртку. И в конце концов любопытство взяло верх над Виталием Сергеевичем: – А что там? – облизнулся он.       – Там всё, чтобы быть профессиональным видео-блогером, Витальсергеич.       – Ох, боже ж ты мой...       – Да, вы у меня деятель популярный. Почти сто тысяч подписчиков...       – Ну что вы, это разве популярность...       – А зритель у нас нынче привередливый. Ему видео в "четыре-ка" подавай, звук объемный, все дела. И влоги про личную жизнь нельзя забывать, – напомнил я, – поэтому я вам в новом году желаю творческого потока, творите, снимайте. Уж больно у вас про историю моды хорошие видео получаются.       Замерщик улыбался от уха до уха пока слушал меня, а как только я закончил, то поблагодарил, пожелал кучу всяких приятностей и пообещал подобрать мне для фотосессии самый неколючий свитер.       Маленькие девочки были "снежинками", а мальчишек нарядили в "оловянных солдатиков". Взрослым повезло меньше – нам выпала участь надеть свитера с типичными русскими узорами, но выполненными только в трёх цветах: белом, синем и красном. Мне досталась каноничная Гжель, из-за чего я чувствовал себя натуральным чайником. Даже попытался приколоться и встать в позу "чайник": с одной рукой, упёртой в бок, а другая была, типа, носиком. Но отец, одетый в жостовскую роспись, в последний момент заметил и посмотрел грозно-грозно.       Вообще, собрать всю семью Романовых – и это только по крови! – было ой как непросто. А уж сделать так, чтобы никто на фото не получился с закрытыми глазами – в принципе нереально. Поэтому вот уже лет пять все закрытые глаза "открывались" на этапе фотошопа.       На фотосессию ушло порядка двух часов. И времени на подготовку к корпоративу едва ли оставалось. Да, он был практически утренником, но это лишь потому, что после него практически весь персонал и администрация отпускались домой вплоть до седьмого января. Поэтому общего праздника ждали все: сотрудники, чтобы побыстрее увидеть родных, а царская семья - чтобы в кои-то веки остаться в тесном родственном кругу.       Влад, найденный в кабинете СБ, почти без уговоров согласился пойти со мной в зал, а перед этим мы заскочили переодеться.       – На самом деле, – повернулся я к нему, коварно зажав в руках подарочный пакет, – я опять не придумал ничего получше, как записать тебя на очередные курсы, – и протянул подарок Владу.       Тот принял его с опаской, но с подарочной обёрткой разделался быстро и вытащил на свет папку с документами.       – Кулинарные курсы? – немного растерянно усмехнулся он.       – Не-а, – возразил я и уточнил: – экстремальные кулинарные курсы. От Гордона Рамзи, между прочим. Мне на такие страшно идти, а ты у меня герой-победитель, тебе сам бог велел знать, как всех возможных гадов готовить. – Я приблизился к нему и пролистал бумаги до нужного абзаца, после чего меня понесло: – а ещё там тебя научат работать с самыми жгучими специями, резать очень острыми ножами, готовить на открытом огне, и даже жарка насекомых в списке есть.       – Вау-у-у... – протянул восхищённо Влад, жадно скользя по строчкам, – Блин, Лёш, это лучший подарок!       Я зарделся, но благодарные поцелуи принял без особых стеснений.       – А у меня для тебя тоже есть подарок, – прошептал мне в губы Влад.       Он скрылся в гардеробной на минутку, а потом вернулся... с маленькой, чёрной, бархатной коробочкой в руке. Я аж отпрянул от внезапно подскочившего до самого горла сердца. Если это то, о чём я подумал, то это было попросту нечестно! Я ему какие-то полушуточные курсы, а он...       – Влад, – сглотнул я пересохшим горлом.       Тот поднял на меня глаза и увидел, видно, что я белее полотна.       – Эй, тихо-тихо, спокойно, – схватил он меня за плечи, – не смей терять сознание! – шуточно приказал он, – и вообще, сначала выслушай меня, а потом уже думай: паниковать или нет. Да, я дарю тебе кольцо... Так, спокойно! – не дал мне осесть на пол Влад и сделал важную пометку, – это не обручальное кольцо.       – Не? – заинтересованно подал голос я.       – Нет, – успокоил Влад, – это "печатка" с гербом моей семьи.       Я снова принялся оседать на пол, не от паники, но от возложенной на меня чести.       – Ты летом спрашивал, хочу ли я – потенциально – стать частью твоей семьи, – напомнил мне Влад, – и теперь я хочу спросить у тебя то же самое.       Он раскрыл коробочку после того, как, осторожно оторвав от меня руки, убедился, что я передумал падать в обморок. На бархатной подушке лежал лаконичный перстень с отлитым на платформе узором в обрамлении четырёх небольших бриллиантов. Мне было так любопытно, что я тут же взял кольцо и приблизил к себе, чтобы внимательно рассмотреть герб рода Румянцевых.       – А когда мы поженимся, то мне придётся взять твою фамилию? – без задней мысли ляпнул я, загипнотизированный блеском камней.       И опомнился, только когда Влад захохотал на весь Эрмитаж. Я тут же покрылся пятнами стыда от сказанного, а Влад вдруг подхватил меня, покрутил в воздухе и, не дав мне опомниться, поцеловал крепко. Так, что мне стало совершенно всё равно, какая у меня будет фамилия, главное, чтобы с ним, только с ним и ни с кем другим.       На праздник мы немного опоздали. Ну и ещё я чуть не забыл в комнате, когда мы её покидали, подарок для Милы. В голове было совершенно пусто после наших с Владом "клятв в любви".       Моему прекрасному пиар-менеджеру я подарил абонемент в сеть роскошных салонов красоты в Питере, о которых она периодически заикалась, но всё время забывала купить сама. Мила была в восторге от подарка. А ещё у неё так загорелись глазки, когда она увидела возможность парного посещения некоторых спа-программ, что стало понятно – с некоторых пор я не единственный мужчина в её жизни. И я лишь надеялся, что тот не гей, как я. Потому что эта вакансия в жизни Милы была уже занята!       Мы прекрасно провели время на празднике. Дети развлекались с аниматором в одном зале, пока взрослые развлекались в другом. Разыгрывались шуточные конкурсы с порой нешуточными подарками в виде настоящих дополнительных дней отпуска или каких-нибудь нужных в быту вещей.       Я, в свою очередь, от себя поздравил своих любимчиков: Катю офис-менеджера, например. Ну и конечно же не забыл про Вадима.       – Отсутствие от тебя жалоб на Влада – лучший для меня подарок, – тепло улыбнулся он, держа в руках сертификат на поездку в один из его любимых горно-лыжных курортов.       – Спасибо, – сжал я его плечо.       Я вдруг подумал, что находкой Влада мой бывший СБшник невольно показал, что косвенно заботится обо мне даже после отставки. И вдруг стало понятно, в чём – потому что с родителями всё было ясно и понятно сразу – была выгода для Вадима во всей этой авантюре с подбором идеального компаньона. Вадим тоже беспокоился обо мне.       Праздник закончился, а мы с родителями отправились в детский центр. Там дел было много. И поздравить всех лично, и выступить с душевной речью, и подарки раздать всем от мала до велика. Детьми занимались мы с Владом, мама занялась родителями малышей, а отец ушёл к работникам центра. И когда мы уже возвращались домой, папа вдруг попросил поехать с ними на машине. Я не придал этому значения поначалу, но потом, когда родители сели в салоне по обе стороны от меня и обернули на меня свои головы, я понял, что-то сейчас будет.       – А не знаешь ли ты часом, – прищурился папа, – кто такой некто Юсри бен Шахбут Аль Нахайян?       – Конечно знаю, – кивнул я, – это жених Лизин.       Мама возмущённо ахнула:       – Как жених?! Как это жених? Уже?!       – Да не, мам, я имел в виду, ну, ухажер, там, воздыхатель, кавалер, хахаль, а-а-э...       – Мы поняли, – остановил меня папа, пока мама хваталась за сердце, успокаиваясь, – и что тебе о нём известно?       – Ой, много! – улыбнулся я, родители тут же навострили ушки: – по первому образованию он архитектор и большой поклонник скульптуры времён Ренессанса. На глазок смог определись новодел и оригиналы у нас в Петергофе...       – Нет-нет, не это, – перебила меня мама, – что у них с Лизой?       – А, окей, – понял я, – познакомились в Австралии в экспедиции. Оба влюбились. На момент июльского приёма – где я с ним и познакомился – Юсри был готов сделать Лизе предложение и отдать полцарства за её руку с сердцем – но перевод не точный, я не уверен, что так много, всё-таки... Ну, это ж Лиза!... Ха-ха, правда?       – Лёша! – шикнула на меня мама.       – Да, кхм, так вот. Лиза его морозила на тот момент. Ну и конечно же боялась вашего неодобрения.       Родители надолго замолчали, погрузившись в свои думы.       – А к чему, собственно, вы меня об этом спрашиваете? У нас что, в семье на один несогласованный брак стало больше? – спросил я.       – Нет, слава богу, – ответила мама.       – Но мне пришёл официальный запрос от правительства Эмиратов, – продолжил папа и шумно сглотнул, – на помолвку.       – Вау, с арабами породнимся! – прихлопнул в ладоши я, – и Лиза родит кучу маленьких талибанчиков, хы!..       – Лёша! – возмутилась мама.       – Нет, ну а что? Как будто вы ей запретите, – обозначил очевидное я, – нет, она у нас, конечно, девочка послушная... до определённого момента. Месяцок поплачет в подушку, а потом сиганёт на северный полюс к пингвинам и снесёт яйцо! Назовём его Алладином! – заржал я.       – Так, во-первых, – строго оборвал меня отец, – пингвины живут в южном полушарии – не позорься и подтяни географию. А во-вторых, неужели тебе не страшно за сестру?!       – Страшно, пап, – серьёзно вздохнул я, – но раз они до сих пор не разругались – значит, это надолго. А ещё, Юсри этот давал мне понять, что Лизины либеральные и животнолюбивые взгляды ему ближе семейной повестки...       – Ага, все они так говорят, – потемнел отец.       – И это бормочет человек, который послал политику своего собственного отца на три буквы, как только влюбился в девушку с именем богини, – ввернул я ему.       Отец моргнул пару раз, мама застенчиво повторила себе под нос: "девушку".       – Более того, Лиза мне говорила летом, что Юсри готовился стать послом в Австралии и оставить мусульманство в прошлом, – вспомнил я ещё один факт.       – О, – переглянулись родители заинтересованно.       – Что? – терпеть не могу, когда они вот так шепчутся.       – Он... – озадаченно подкрутил усы отец, – он уже стал. Да, мы его пробили сразу, как только пришло письмо, и он уже пару месяцев как назначен на эту должность. Значит, у них и правда всё серьёзно...       – Значит, наше согласие – это формальность, – подвела итог мама.       – Нет, это защита Лизы и Юсри от его чокнутой родни, которые наверняка помешаны на всяких исламских традициях, – возразил я, – если они поженятся без благословения от родителей, неизвестно, что начнётся со стороны "опозоренных" на весь мир шейхов. А так, если дадите разрешение вы, то им тоже придётся согласиться, чтобы не выставить себя несовременными и агрессивными.       Мама накрыла мою ладонь своей, сжала и посмотрела на отца:       – Наш сын, – горделиво заметила она.       Родители немного выдохнули после нашего разговора, поблагодарили за инсайды и махнули водителю, чтобы ехал домой короткой дорогой. Я понимал, что легко эта история не пройдёт, но я верил в моих родителей и в силу любви, которая преодолевала любые преграды. А ещё, я знал, что у Лизоньки внутри стержень ого-го какой, и она не сломается ни под гнётом обстоятельств, ни под гнётом чужой культуры. Для неё святыми в этой жизни были только животные, а все остальные всегда должны были уважение в её глазах сначала заслужить. И раз она обратила внимание на шейха Юсри, значит, у него большое сердце и хорошие мозги – и лично мне этого было достаточно, чтобы быть спокойным на её счёт.       – Ладно, сейчас отдыхаем, – объявила мама, когда мы вернулись в Зимний, – а в одиннадцать как обычно собираемся в большой гостиной. Не опаздывать, – наказала она.       Мы с Владом действительно решили отдохнуть. В последнее время не так часто удавалось просто поваляться на постели с пакетом попкорна и включенным на ноуте сериалом. Поэтому пару часов мы действительно потратили на ленивый отдых, а затем пришло время сборов.       Я остановил Влада, когда он уже потянулся было к костюму.       – Нет-нет-нет, – улыбнулся я и достал с полки приготовленную заранее флисовую пижаму, – на семейном празднике только в уютных нарядах.       – Лёш, ну я же пока не с... – возразил было Влад.       – Вова тоже в пижаме будет, – выдал я железобетонный аргумент, – она у него в виде смокинга, – усмехнулся я, припоминая.       Влад понял, что делать нечего, и облачился в шоколадного цвета пижаму.       – Надень капюшон, – попросил я.       Влад не понял подвоха и накинул капюшон, а я умилился двум округлым ушкам. Мой ми-и-и-ша... Потом, конечно, мой миша увидел себя в отражении, поджал губы, чтоб не заржать, и больше капюшон при посторонних не накидывал. А я был зайкой с длинными-предлинными ушами, свисающими чуть ли не до попы.       Я видел, как Влад переживает, пока мы шли к месту сбора, но как только двери гостиной перед нами распахнулись, всё его волнение прошло – он был не самым эпатажным экземпляром. Дети были сплошь и рядом какими-то мифическими покемонами, взрослые тоже не отказывали себе в креативности: Дима был динозавром и катал на шее старшего сына; Лиза была единорогом, и дразнила своим рогом одну из левреток. В общем, всё как обычно.       – Так, ну всё, – позвал всех отец поставленным голосом, – давайте разберёмся с подарками, чтоб новый год встретить довольными и счастливыми.       Дети от мала до велика загалдели тут же, но с ними и проще всего было, потому что запросы у них были понятные и материальные. Когда пошёл черёд взрослых, в числе подарков были не только вещи, но и новые полномочия, например. Я даже предположить не мог, что родители приготовили для меня.       – Лёша, Влад, – к моему большому удивлению обратились родители в лице мамы к нам обоим, – мы с папой как всегда всё решили за вас, – застенчиво хихикнула она и подождала, пока к ней присоединится папа с какой-то большой и явно незакрытой коробкой.       – Но я знаю, как порой тяжело жить в чужой стране, пусть и вдвоём, – продолжила она, – поэтому мы подумали, что кое-кто скрасит ваши будни и напомнит о доме.       Мама запустила руки в коробку и достала оттуда... щенка. Я закрыл себе рот руками, но восторженный писк сдержать не удалось. Это был крошечный щенок левретки с потрясающим светло-рыжим окрасом и как будто даже с оттенками нежно-розового.       – Знакомьтесь, это Персик, – передала мама щенка в руки Владу, пока я был в неадеквате от подарка.       В больших ладонях Влада крошка Персик выглядел игрушечным. Влад бережно прижал его к груди, и тот лизнул ему подбородок. Я дрожащими руками решился дотронуться до этого чуда. Горячий, нежный, вертлявый. Одним словом: наш.       – Карамельку мы отдать не могли, – пояснил отец, – затосковала бы, поэтому решили мелкого вам найти.       – Мам, пап, это лучший подарок! – воскликнул я и бросился обнимать родителей.       – Да, Николай Петрович, Аврора Александровна, это лучший подарок, – подтвердил Влад.       – Это с заделом, – выгнул бровь отец, глядя на Влада, и добавил многозначительно, – на будущее.       – А вы, детки, сделайте нам самый главный подарок, – взяла под руку отца мама, – будьте счастливы.       Я целовал щенка, целовал Влада, задыхался от переполняющих чувств и вздрагивал на каждом ударе полуночных курантов.       Мы будем, мам. Мы обязательно будем счастливы.