Моё наслаждение

      Первой, с кем я решился познакомить широкую общественность посредством Твиттера, была Карамелька. Врать не буду, я прекрасно понимал, что животных любят все, и отчасти поступил как маркетолог. Потом решился порекомендовать любимый сериал, потом поучаствовал в очередном флешмобе. Мало-помалу я делился своими новыми знаниями о проблемах меньшинств с аудиторией, но не наседал. Перемежал серьёзные темы с фотками племянников и рассказами о своём быте. Однако темы отношений я сознательно избегал.       Влад, слава богу, не настаивал, а я... Нет, было приятно знать, что он гордится мной, а вот я хотел своё счастье попрятать подольше. Хотелось побыть эгоистом хоть в чём-то. Даже моим братьям и Лизе пришлось в какой-то момент в лоб задать вопрос, когда мы сидели на очередном разборе корреспонденции, потому что я – взяв, ясное дело с кого, моду – ничего не скрывал, но и не рассказывал. Пришлось признаться.       – А чё, из твоей весовой категории никого не нашлось? – фыркнул Дима, качаясь на стуле.       – Внешность не главное, Дима, – одёрнула его мама.       – Да боюсь: раздавит этот бык нашего Лёшика ненароком, – ухмыльнулся он.       Я лишь улыбнулся и не дал маме сделать очередное замечание брату:       – Мне очень приятно, что ты за меня переживаешь, Дим.       – Вот ещё, – уткнулся он в письма, пойманный с поличным.       Издав тихий смешок, я уткнулся в свои. Как только первые эмоции во время чтения писем схлынули, я перестал сбегать к себе в комнату, предпочитая проводить время с семьёй. В малой столовой во время нашей "работы" было на удивление тихо, только шуршала бумага и изредка звякали чашки с чаем или кофе. Мама иногда отвлекала меня, чтобы дать почитать какое-нибудь забавное послание от очередного новоиспечённого родителя ЛГБТ-ребёнка, и иногда спрашивала совета, когда составляла черновики.       Лиза с Пашей перестали морозиться, когда поняли, что я не просто все эти письма читаю, но ещё и почти по каждому составляю ответ. Как только стало понятно, что мне пишут не с бесконечными комплиментами, а с проблемами и вопросами, зависть к моей персоне снизилась до нормальной отметки.       И всё-таки, когда Влад осторожно заглянул в комнату, чтобы позвать меня на обед, Дима опередил меня и увёл Влада на "поговорим". Я сделал вид, что вовсе не переживал, о чём они там могут разговаривать. Я хоть и был во Владе уверен, но и Димин характер знал хорошо. Тот за словом в карман не полезет.       – Ладно, иди к своему Владу, – скомандовал мне вернувшийся из коридора Дима.       Я весело поскакал в объятия любимого, заходясь слюной от голода.       – Чё тебе мой братец нашептал? – спросил я между делом, пока мы накладывали еду в тарелки.       – Говорил, чтобы спуску тебе не давал, наказывать не стеснялся, – усмехнулся Влад.       – Вот сволочь, – выругался я, но с лёгким сердцем. Дима был в своём репертуаре.       – Ты после обеда ещё почитаешь? – заботливо накрыл мою руку своей Влад, когда мы сели за стол. Нежного жеста не было видно посторонним, потому что мы сидели боком к окну.       – Не, устал немного, – мотнул головой я, незаметно погладив ладонь Влада большим пальцем.       – Значит, домой?       – А мы можем погулять? – поднял я на Влада взгляд и уточнил, – по Питеру?       – Куда ты хочешь? В "Галерею"? – нахмурился тот, но голос остался спокоен.       – Да нет, просто по городу, – пожал я плечами, – а то уезжать скоро – хочу попрощаться с городом. Я же как с сессии приехал, и сразу в Петергоф.       Влад подумал-подумал, да и махнул рукой. Я победно поёрзал на стуле и начал жевать активней. Конечно, настаивать на поездке в метро или наземном общественном транспорте я не стал. На самом деле, я до сих пор не понимал масштаб моей оффлайн-популярности. С онлайном было понятно: ролик с выступлением уже дополз до отметки в тридцать пять миллионов, но я подозревал, что добрая половина – это уже повторы; несколько ремиксов от популярных ютуберов; около тысячи упоминаний в Твиттере за день. А вот в жизни... Сегодня я был не в модном "луке" от Виталия Сергеевича, а в совершенно обычных трениках и футболке. В комнате наверняка можно найти пару кепок на выбор и солнечные очки – узнает ли кто-нибудь меня в таком виде? Особенно, когда рядом будет идти двухметровый "отвлекающий манёвр"?       Однако всё же в Таврический сад мы поехали на машине. Водитель был обрадован, что у него есть пара свободных часов, пока мы будем гулять, но от себя Влад попросил его далеко не отъезжать – на всякий случай.       Влад опять был напряжён. Не считая нашего похода в ТЦ, все мои выходы в свет сопровождались подкреплением. Но нам повезло: в будний день, когда туристический поток в столицу уже потихоньку угасал, на территории сада было не очень людно. В основном мамы с колясками, такие же догуливающие каникулы студенты. Мы довольно быстро прошли вглубь сада, к водохранилищу, в котором лениво плавали утки. Я купил в автомате корма и принялся привлекать к себе внимание птиц. Предложил Владу, и тот послушно протянул руку для порции спрессованных в кубики зёрен.       – С одной стороны, – вздохнул я, бросая очередную порцию корма, – мне не терпится уже уехать, чтобы была железная отмаза от возможного участия в чём-либо общественно-популярном, но с другой стороны... В первый раз мне есть от чего уезжать. Знаешь, я в прошлом году хотел просто свободы, какой-то движухи, что ли, которая была бы совершенно не связана с моей семьёй. Но на деле всё оказалось не так радужно. Предметы тяжёлые, общага шумная, Вадим укоризненно смотрит, если получаю плохую оценку.       Влад выпустил тихий смешок.       – А оказалось, что просто движуха вся здесь, – закончил я.       – Не люблю, когда ты оказываешься заложником обстоятельств, – напомнил Влад, – но не могу не отметить, что в твоём случае это больше походит на закономерность, чем на ряд случайностей.       Теперь тихий смешок выпустил я.       – Тебя никто не осудит за перевод, – заметил Влад, – наоборот, Мила обставит всё так, что широкая общественность поддержит, мол, одумался, вернулся на родину.       – Не, Оксфорд я не брошу, – поморщился я, – во-первых, несмотря на всю нагрузку по учёбе – это был прекрасный отдых от семьи, от привычного окружения. Я начал больше ценить их. А во-вторых, я не упущу возможность пожить с тобой без страха, что кто-то ворвётся в комнату в день рождения, и без вероятности того, что придётся разносить по дворцам восемь детей, заснувших перед проектором.       – Не надо было идти у них на поводу и включать серию за серией! – попенял мне Влад. Он в тот вечер, к моему стыду, из восьмерых детей перетащил шесть.       – Да тебя самого за уши было не оторвать! – припомнил ему я со смехом.       – Ну, может, оно и к лучшему, – вернулся к теме Влад, – что ты сейчас уедешь – лишняя шумиха уляжется.       – Этого жду больше всего, – кивнул я, демонстративно скрестив пальцы.       Мы ещё немного погуляли по саду, поели мороженое из ларька и наконец засобирались в Петергоф. Я лишь попросил водителя попетлять по городу, прежде чем мы покинем его границы.       – Завтра уже надо будет начать собирать вещи, освобождать Монплезир, – сказал я, когда мы шли по Верхнему саду.       – У нас есть какие-нибудь планы? – поинтересовался Влад и уже без излишней осторожности переплёл наши пальцы.       Я даже немного удивился тому, что до сих пор бабочки в животе от такого невинного движения.       – Да, завтра последнее занятие по кулинарным курсам, – решительно кивнул я.       – Разве? В расписании его не было вроде.       – А оно не групповое, оно индивидуальное, – пояснил я, – извинятельный подарок от родителей.       – В иронии им не откажешь, – хмыкнул с улыбкой в голосе Влад.       – Это точно! – хохотнул я, вовсю ластясь к плечу Влада.       Ради того, чтобы вот так просто, на улице, на глазах у всех у меня была возможность идти с ним за руку или нырять под мышку, обхватывая сильный торс со спины, я готов был отказаться не только от приватности, но и от чего угодно. Странно, ещё пару месяцев назад я совсем не хотел заниматься ЛГБТ-тематикой, а сейчас я знал, зачем я это делаю. Чтобы однажды у меня – и у кого-нибудь другого, такого же на всю голову влюблённого, как я – была возможность держаться за руки и обниматься, не боясь делать это за пределами своего жилища.       А когда от внешнего мира нас скрыли стены Монплезира, мы позволили себе гораздо, гораздо большее. Я честно хотел просто принять душ после прогулки по летнему городу, но почти сразу в ванной ко мне присоединился Влад, и гигиена смешалась с лаской. Я целовал его, шаря руками по сильному телу, пока Влад пытался намыливать наши тела. Я невольно хихикал, когда его движения случайно отдавались щекоткой, и конечно же начинал уворачиваться от шаловливых рук. Влад в наказание сделал мне целую шапку из пены, а когда начал смывать и заодно массировать голову, пропуская пряди моих волос сквозь пальцы, я чуть не смылся в сток, превратившись в лужицу. Но, к счастью, сильные руки не дали мне этого сделать.       – Ты оказался ещё лучше, чем я себе представлял, – вырвалось у меня прежде, чем я понял, что прошептал это вслух.       – Что? – переспросил Влад, немного отстранившись.       Он прекрасно мог видеть, как лицо моё вытягивается, а глаза становятся круглые-круглые.       – Что? – попытался я съехать на дурачка.       – Ты меня себе представлял? – ухмыльнулся Влад и выключил воду.       Он помог мне вылезти из ванной и, обернув одно полотенце вокруг бёдер, обрушил второе мне на голову и даже немного растрепал волосы, пока я не перехватил ткань из его рук.       – А что, собственно, такого? – решил не отнекиваться я, – я же не рандомно решил тебя в пляжном домике засосать! Перед этим были, э-э-э... некие, эм, умственные манипуляции. А ты обо мне до этого момента не думал? Ну, в этом плане?       – Уел, – односложно ответил Влад с лукавой улыбкой.       У меня даже сердце забилось чаще от нового знания. Я не удержался и обнял Влада крепко, прижавшись всем телом к нему. Влад обнял меня в ответ и поцеловал в макушку.       – А у нас, – вскинул я голову и переложил одну руку ему на рельефный торс, чтобы погладить кончиками пальцев влажные колечки волос, – до вечерней "Мафии" ещё пара часов.       – Есть идеи для досуга? – вскинул бровь Влад.       У меня были идеи. Много идей. Стесняться воплощения которых с Владом просто не получалось. И с каждым новым разом Влад всё больше и больше раскрепощал меня. Он спрашивал меня, что и как, и хвалил, когда я не тушевался. По правде говоря, мало что из того, что делал со мной Влад, мне не нравилось. Мне нравились наши ленивые ласки, которые могли перетечь в страстный секс, но мне так же нравилась и вспыхивающая несдержанность, которая могла закончиться нежнейшим петтингом.       Я так же обожал, когда Влад давал мне свободу действий. Потому что всякий раз он сначала закидывал руки за голову и смотрел на все мои телодвижения с добродушным снисхождением, а потом сам же и терял голову, шепча слова восхищения. А для меня это и было лучшим афродизиаком. И тут уж либо я забирался на него, жадно облизываясь, либо Влад оказывался быстрей.       И сегодня мне моего мужчину хотелось конкретно занежить, а потом – как пойдет. Я едва ощутимо ласкал его член рукой, а губы порхали по телу. Я целовал его грудь и шею, конечно же не смог обойти вниманием ухо, забравшись языком в раковину, отчего Влада ощутимо тряхнуло на постели. Наш поцелуй после этого получился иссушающим: страстным и глубоким, где непонятно было, кто пытается вести.       – Не выдержу, – вздохнул Влад, когда я уже было настроился на минет.       Он перевернул нас, подминая меня под себя, чмокнул в губы и спустился поцелуями по мне до самого паха. Я пискнул от щекотного ощущения, когда он лизнул меня прямо в пупок, но почти сразу мне стало не до уворачиваний. Я развёл ноги в стороны, чтобы Влад поскорей перешёл к растяжке, а не "мучил" только лишь оральными ласками. Близость восхитительного секса с Владом разогревала кровь и возбуждала похлеще любых прелюдий.       – Хочу тебя, так хочу тебя, – метался я по постели в нетерпении.       Обычно Влад уделял больше времени подготовке, но сейчас, видно, и его затапливало желанием. Были бы кто-нибудь другие на нашем месте, им, может, и не понравилось бы. Но моё тело буквально само слушалось Влада, оно как будто на клеточном уровне знало, что этот человек не способен причинить нам – телу и разуму – вред. Поэтому когда он входил в смазанный, но едва ли подготовленный анус, было туго и остро, но совершенно безболезненно.       – Не сдерживай себя, – прошептал я, – хочу чувствовать тебя всего...       И Влад задвигался без излишней сейчас осторожности. А когда мой зад привык к вторжению, мы сменили позицию так, что я оказался верхом. Я вдруг замедлился и упёр руки Владу в грудь.       – Хочешь... – облизал я лёгкую испарину над верхней губой, – полюбоваться?       – Хочу... – не стал отказываться Влад, хотя интонация была вопросительная.       Ну вот с кем бы ещё я решился на позу обратного наездника, как не с Владом?! Я резво слез с него и развернулся, после чего перекинул ногу и нашарил рукой позади себя восхитительный член. Я чувствовал, как напряжён Влад, его жадный взгляд буквально прожигал во мне дыру между лопаток. Я прогнулся в спине соблазнительно и опустился на член, вызвав одобрительный рык.       Оказалось, что такая поза хороша не только для развлечения Влада, но и для меня. Я мог сконцентрироваться на собственных ощущениях. Влад мял мою задницу, но особого контроля над углом вхождения или темпом не имел, зато я отрывался по полной. Однако, походу, Владу нравилось не меньше, потому что в кои-то веки он кончил раньше меня, двинув бёдрами так сильно, что через пару моих фрикций на ещё не опавшем члене Влада я тоже взорвался наслаждением.       Скатился с него я с блаженной улыбкой на лице – сил хватило только лечь под бок, взмуркнув от притянувших поближе рук. А потом я вдруг подумал, что Влад на самом деле тоже ведь раскрепостился, просто в его случае эти изменения можно было заметить в том, что он позволил себе кончить раньше меня и что сейчас наш секс не закончился его полным доминированием. Не то чтобы я был против, но приятно было замечать такие детали. Возможно, именно с ним мне когда-нибудь захочется попробовать себя в роли актива. Хотя сейчас от одной только мысли в этом направлении фантазия буксовала.       – Может, ну её эту "Мафию"? – сладко потянулся я в объятиях Влада.       Тот смачно потёрся о меня лицом и строго наказал:       – Ещё чего, – после чего пояснил: – Сам же потом расстроишься, что слился.       – И то верно, – улыбнулся я.       Впрочем, после нескольких минут усиленного отдыха силы действительно вернулись и ко мне, и к Владу. Мы даже приняли на скорую руку душ и перестелили постель в четыре руки. А затем с чистой совестью ушли в главное здание на игру. Привычный шум, гам, удачные и не особо шуточки, неизменная Карамелька на моих коленях, которая впервые на моём веку решилась потянуться к сидящему рядом Владу и понюхать его пальцы. А к концу вечера даже разрешила ему погладить себя между ушей. Я сильно растрогался, но виду старался не подавать.       Утро было солнечным и бодрящим. И бегать вроде бы сначала страшно не хотелось, а хотелось чопорных прогулок по тропам Петергофа, но как только под ногами зашуршал гравий, те сами собой взяли неспешный темп. Прямо у Петродворца мы с Владом порастягивались, держась за перила, после чего тут же пошли на завтрак – перед курсами хотелось ополоснуться и переодеться.       – Сегодня работа на сочетаемость, – объявил нам шеф с непередаваемым французским акцентом, – и я имею в виду не только в ингредиентах, но и друг с другом, – многозначительно оглядел нас он.       Я нервозно сглотнул, почему-то мелькавший в глазах шефа чертёнок мне совершенно не понравился.       – Прощупаем почву, – продолжил шеф, – двое молодых людей в тесном пространстве кухни могут обернуться катастрофой или ещё хуже – испорченным ужином, – сделал большие глаза он, – поэтому надо вовремя понять, кто на кухне шеф, а кто су-шеф.       Влад гордо расправил плечи, но учитель его быстро обломал:       – Роли эти распределяются не по силе, а от случая к случаю. Вы можете быть сильны в основных блюдах, – кивнул Владу шеф, – но если десерты у вас будут значительно хуже, чем у Алекса, то из-за своей гордыни страдать придётся обоим. Так что не бойтесь передавать первенство друг другу – это будет выгодно всем.       От услышанного нервозность моя отступила, а потом, когда начались практические задания, и вовсе сдала позиции. Мы даже поиграли в игру, где надо было, чередуясь на каждом из этапов, приготовить съедобное блюдо, при условии, что говорить друг с другом было нельзя. Шеф смеялся над нами до слёз, когда мы без единого слова умудрялись спорить – какой будет салат: фруктовый – моя, естественно, гениальная идея; или "нормальный" – то есть с сочным куском стейка на смехотворной жменьке зелени – по версии Влада.       И ведь справились-таки! Был и стейк, и зелень, и обалденная заправка из манго, дижонской горчицы и мёда. Уплетали втроём – за уши не оттащишь.       – Вы хорошо сочетаетесь, – подвёл итог шеф.       Мы поблагодарили его за прекрасное занятие и также отправили сообщение с благодарностью родителям. Ну и пару фоток со сделанными шедеврами кулинарии, но это так, чисто чтоб позавидовали. Или порадовались – кто их разберёт.       Сбор вещей проходил затруднительно. За два месяца жизни под одной крышей все наши с Владом вещи перемешались, приходилось порой распутывать клубок из штанов, а носки подбирать на глаз. А ведь собранные чемоданы были лишь половиной задачи. Ещё надо было собрать ролл-ап и проектор, а потом подвигать мебель в изначальные позиции. И когда всё это было проделано, Монплезир начал ощущаться мною чуточку обиженным за то, что покидаю его в лучшем случае до следующего лета.       Был бы я один, то уже вечером вернулся в Зимний, но я подозревал, что если сейчас уедем в Эрмитаж, то спать мне придётся в гордом одиночестве, поэтому решено было ещё одну ночь провести в маленьком дворце, а уже утром уехать в город – через два дня был запланирован перелёт в Оксфорд. Мама в этот раз ничего не хотела слушать и арендовала уютный чартер.       С одной стороны, такой ранний отлёт давал возможность нам обжить новое место, а Владу, в частности, привыкнуть к окружающей среде на ближайшие четыре месяца, но с другой – покидать Монплезир было всё равно чертовски жаль.       Впрочем два дня в Питере пролетели в страшной суматохе: Влада инструктировали по жизни и работе в Оксфорде, мне приходилось подбивать хвосты с Милой, дочитывать оставшиеся письма, мама всё-таки уговорила съездить с ней на радио в один из вечеров. Мы неплохо провели время, надо было сказать.       Все эти два дня я пытался поймать папу, но тот был страшно занят и я едва смог отловить его в коридоре за несколько часов до отбытия в аэропорт.       – Да, Лёш, ты что-то хотел? – попытался сфокусировать на мне взгляд папа.       – Ага, – кивнул я и сглотнул невольно, – пап, я хотел сказать, что ты у меня самый лучший!       Я обнял его крепко и поправился:       – Для меня ты самый лучший!       Папа охнул от неожиданности и стиснул в ответ до хруста.       – Звони, если что, – серьёзно наказал он мне, бросив грозный взгляд на укладывающего на улице наши чемоданы Влада.       – Обязательно, пап, но замечу очевидное: вы с мамой в людях не ошибаетесь, – заверил я папу.       Тот наконец подобрел окончательно, поцеловал меня крепко, общекотав мне щёку своими усами, отчего я, как маленький, начал изворачиваться с красными от стыда щеками.       Когда мы с Владом уже сидели на борту во вкусно пахнущем салоне частного самолёта и я смотрел в иллюминатор, как уменьшается видневшийся из него Питер, до меня наконец дошло.       – Я навсегда запомню это лето, – подал голос я, повернувшись к Владу, – произошло так много всего, и моя жизнь так изменилась, поэтому сейчас даже не верится, что всего два месяца назад моей самой большой головной болью было успеть занять Монплезир раньше Пети.       – Ну, – флегматично заметил Влад, – надо отдать тебе должное: дворец и правда хорош, – а потом добавил сконфуженно, – только название какое-то странное.       – В переводе с французского "Мон плезир" означает "Моё наслаждение", – пояснил я и переплёл наши с Владом пальцы, – и как хорошо, что моё главное наслаждение я из него таки забрал.