***
— Не хочешь со мной потанцевать? — внезапно спросил Акабане, а Шиото машинально кивнул, прибывая в глубоких раздумьях. Акабане молча взял Нагису за руку и, выведя ничего не понимающего юношу в центр зала, начал двигаться в такт музыке. Они закружились в вальсе, в котором Шиото часто наступал на ноги высшему, из-за чего тот шипел и зло зыркал на низшего. А сам Нагиса незаметно морщился от боли, проклиная связь всеми известными ему способами. Даже позлорадствовать нельзя! Пока Шиото и Акабане болезненно танцевали, Каэдэ с Асано застыли, как статуи и наблюдали за развернувшимся представлением. Когда музыка закончилась низший поспешил отстраниться от Акабане и неожиданно заметил, что был всё это время на ведомой позиции. Его щёки стали гореть. Высший и бровью не повёл, продолжая держать Шиото за тонкую талию. Ему удивительно нравилось это положение рук. Что-то внутри мерзко зашевелилось, и он почувствовал лёгкий укол в области груди. Внезапно свет в помещении потух. Прозвучал громкий смех, из-за чего и высший и низший ощутимо вздрогнули. Следом за смехом прозвучало возмущение Канами Каэдэ, которая проклинала неизвестного всеми известными Нагисе способами и неизвестными тоже. — Да как ты посмел испортить мне такой замечательный ужин! — кричала разозлённая женщина. Раздался многочисленный топот. Каяно крикнула всем срочно бежать, что-то затрещало и Карма, схватив Шиото за руку потащил в неизвестном направлении. они почти ничего не видели, только несколько раз из зала вспыхивали искры, что освещали дорогу. Забежав в первую пустую комнату, они затаили дыхания напряжённо прислушиваясь к тому, что твориться за дверью. Раздавались чьи-то приглушённые голоса, а затем и грохот. Вся ситуация была до боли в зубах абсурдна. Это выглядело, как дешёвая постановка, но вмешаться в неё никто не хотел. Акабане продолжал держать напряжённого низшего за руку, а когда Нагиса повернул голову и заметили это, то, сильно покраснев, отдёрнули руку. Слава всем Феям, что здесь темно.***
Они сидели на полу и каждый думал о своём, тишину периодически прерывали тяжёлые вздохи и выдохи. Никто не смел заговорить первым, Шиото потому что боялся, что голос предательски дрогнет, а Акабане над чем-то серьёзно думал. Понимание того что дверь заклинило и они сидят в этой темноте уже где-то 10 минут не давала никому расслабиться. — Слушай, а ты правда встречаешься с Рио? — внезапно задал вопрос Шиото, и сам испугался себя. Ему было любопытно узнать об этом и его одолевала… любопытство. Шиото никогда бы не задал этот вопрос, но сегодня был очень странный день, и он сам сильно устал. — Нет, я люблю её, но только как подругу. А почему ты спросил? — высший говорил спокойно, и как-то меланхолично, словно ему уже надоел этот вопрос. — Да так, любопытство. Честно? Я и сам не до конца понимал почему? Сейчас, когда он узнал ответ на это вопрос, ему хотелось задать ещё больше вопросов. Казалось, что карма ответит на любой из них. Но он не мог. — Нагиса, — услышав своё имя совсем рядом, да ещё и из уст Акабане, Нагиса нервно дёрнулся. Их глаза уже привыкли к темноте, и они спокойно могли увидеть силуэты друг друга, однако, Нагиса совсем не ожидал, повернув голову встретиться с чужим лицом. Они находились подозрительно близко, настолько, что Шиото чувствовал чужое дыхание у себя на коже. Покраснев он было отстранился, но больно ударился головой о тумбу. — Ай, — произнёс Шиото и, смешно сморщив нос, потёр ушибленную часть тела. Карма прыснул и громко рассмеялся. Нагиса завороженно смотрел на то, как высший смеялся, так по-настоящему, не зло и совсем как ребёнок. Низший почти силком заставил себя прекратить бессовестно пялиться на другого человека. Нет, это всё неправильно! В коридоре зашевелились люди. Зажегся свет, и Акабане почувствовав это начал привлекать внимание, чтобы их выпустили. Потасовка закончилась блистательной победой миссис Каэдэ, хотя нам запретили заходить в зал, в котором они недавно были. Рио пристально посмотрела на Шиото и поджав губы, подошла к Акабане. за её спиной стояли Асано и Каяно. — Кажется мы снова на свободе, — проговорил Акабане и тяжело вздохнул.