Волчица, керосин и жидкий кислород

      Сразу после выборов Кеннеди занялся формированием своего кабинета. Что интересно, он не предложил значимых постов никому из своего избирательного штаба, кроме брата, Роберта Кеннеди, которого назначил министром юстиции.       Пост министра финансов, после консультаций с руководителем Совета по международным отношениям и главой Фонда Форда Джоном Макклоем и влиятельным банкиром, членом правления Фонда Рокфеллера Робертом Ловеттом был предложен заместителю государственного секретаря при Эйзенхауэре Дугласу Диллону.       На должность министра обороны был приглашён Роберт Макнамара, президент компании «Ford Motor». Пост государственного секретаря с подачи того же Ловетта получил Дин Раск, член правления Фонда Рокфеллеров, занимавшийся распределением средств для «помощи» слаборазвитым странам. Должность помощника по национальной безопасности занял МакДжордж Банди.       Необычным было также решение Кеннеди оставить Аллена Даллеса на посту директора ЦРУ, а Джона Эдгара Гувера – в должности директора ФБР. Этим шагом он стремился с самого начала показать влиятельным кругам, что ожидать экстравагантных выходок с его стороны не следует. Это была тактика «завоевания доверия» у американских монополистов. С исторической точки зрения это, безусловно, стало серьёзной ошибкой. Отставка Даллеса и Гувера в момент формирования правительства была бы воспринята ими ожидаемо и менее болезненно. Позже она уже воспринималась бы как выражение личного недоверия. Формирование кабинета было завершено к 17 декабря 1960 года.       Параллельно избранного президента начали вводить в курс дела по всем ключевым политическим вопросам.       С весны 1960 года ЦРУ готовило вторжение на Кубу. Уже через 10 дней после выборов, 18 ноября 1960 года директор ЦРУ Аллен Даллес в сопровождении заместителя директора по планированию Ричарда Биссела, приехал в Палм-Бич, Флорида, где отдыхал Кеннеди. Избранного президента в деталях проинформировали о плане вооружённого вторжения на Кубу («план Плуто»).       Первая встреча Кеннеди с Эйзенхауэром после выборов состоялась 6 декабря 1960. Перед этой встречей советник Кеннеди вашингтонский юрист Кларк Клиффорд направил в администрацию Эйзенхауэра перечень наиболее сложных вопросов, которые хотел бы обсудить Кеннеди: Алжир, Конго, Куба, Западный Берлин, разоружение и переговоры о ядерных испытаниях, основные положения фискальной и монетарной политики и «оценка военных требований в сравнении с возможностями».       Более всего Кеннеди интересовал именно последний вопрос, поскольку он не знал, что делать, если начнется ядерная война. Он вообще не был уверен, что он сам и американские избиратели, проголосовавшие за его избрание, готовы выполнить торжественное обещание защищать европейских союзников, если это обещание приведет к ядерной войне, и миллионам жертв среди американцев.       Эйзенхауэр высоко оценил Кеннеди по итогам их первого разговора. Он сказал Джорджу Аллену, другу Клиффорда, что «был неправильно информирован и ошибался относительно этого молодого человека. Он – один из самых способных, самых ярких людей, с которыми я когда-либо сталкивался». В то же время Кеннеди оценил Айка далеко не так высоко. Ещё до встречи он в разговорах с друзьями называл Эйзенхауэра «старым дураком». После первой беседы он сказал своему брату Роберту, что что уходящий в отставку президент тяжело соображает и недостаточно информирован о проблемах, в которых должен хорошо разбираться. (см. Фредерик Кемп «Берлин 1961. Кеннеди, Хрущёв и самое опасное место на Земле» http://loveread.me/read_book.php?id=57799&p=19)       Тем не менее его победа над Никсоном, одержанная с минимальным преимуществом, заставила Кеннеди во время этой встречи особенно внимательно наблюдать за Эйзенхауэром. Он понимал, что может многому научиться у этого человека. Уходящий в отставку Эйзенхауэр провёл на посту президента США два срока и пользовался огромной популярностью, отличался спокойствием, выдержкой, был прост и доступен в общении.       Кеннеди волновало, что Эйзенхауэр оставил ему очень ограниченный выбор средств для ведения войны. Он опасался, что если русские захватят Западный Берлин, то у него не остается иного выбора, как вступить в обычную войну, которую Советы обязательно выиграют, или развязать всеобщую ядерную войну, которую боялись и не хотели начинать ни он сам, ни союзники Соединенных Штатов.       В то же время в документе, составленном для него командой Эйзенхауэра, было ясно сказано, что конфликт вокруг Западного Берлина пребывает в замороженном состоянии, и куда большего внимания сейчас требуют Куба и Южный Вьетнам. (В реальной истории Эйзенхауэр также обращал внимание преемника на ожесточённую войну в Лаосе, но в АИ этот конфликт удалось погасить раньше, см. гл. 02-28).       Вскоре после их первой беседы с Эйзенхауэром, они встретились снова. На этот раз инициатором конфиденциальной встречи был директор ЦРУ Аллен Даллес. Сейчас он собирался доложить о первых результатах программы спутниковой фоторазведки «Corona».       Даллес выложил перед Айком и Кеннеди целый ворох спутниковых фотографий. Снимки были чёрно-белые, но высокого разрешения и очень хорошего качества. Эйзенхауэр и Кеннеди с интересом разглядывали их.       – Я смотрю, тут много снимков, мистер Даллес, – заметил Эйзенхауэр.       – Да, сэр. Большую часть из них вы видели ещё в сентябре. Я принёс показать мистеру Кеннеди лишь самые интересные.       – Вот как? И как вы оцениваете результаты полёта?       – Это полный успех, сэр! – Даллес не скрывал своего удовлетворения. – После одного полёта «Discoverer-14» мы получили информации о военном и промышленном потенциале СССР больше, чем от всех полётов по программе U-2. К сожалению, техника пока ещё очень часто отказывает. Запуски спутников «Discoverer-15», «Discoverer-16» и SAMOS оказались неудачными. Будем надеяться, что в будущем нашим инженерам удастся придумать что-нибудь попроще, чем этот цирк с ловлей спускаемых капсул в воздухе над океаном.       – Судя по фотоснимкам, размеры укрытий для ракет свидетельствуют, что там размещены МБР тяжёлого класса, сейчас их уже более трёхсот шестидесяти (АИ), – продолжал Даллес. – Они пару раз даже попали на снимки. Вот, смотрите, – он показал фотографию Р-16, стоящей на стартовом столе, возле горизонтального укрытия.       Это был макет, но на спутниковом снимке было невозможно отличить качественный макет от настоящей ракеты.       – Ну, и?       – Дело в том, что один из наших информаторов сообщил, что подобная ракета испытывалась на их полигоне в Казахстане в октябре этого года.       – И что? – не понял Кеннеди.       – Если в октябре этого года она только-только испытывалась, то что хранится во всех этих укрытиях? – спросил Даллес.       – Погодите, погодите... Первые укрытия подобного типа мы видели на снимках с RB-47 уже в 55-м? – припомнил Айк. – И этот снимок ракеты я тоже помню. Вы что, хотите сказать, что красные настроили 360 дорогостоящих стартовых позиций чисто для отвода глаз? Это же гигантские деньги!       – Не думаю, что все 360 позиций – настоящие, – улыбнулся Даллес. – Возможно, часть из них – макеты. К сожалению, на данный момент нет никакой возможности отличить на снимке со спутника настоящую пусковую позицию от макета, или оценить процентное соотношение макетных и реальных позиций.       – Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – не согласился Кеннеди. – Думаю, в октябре они испытывали следующую модификацию уже существующей тяжёлой МБР. Ведь они заявили о наличии у них МБР тяжёлого класса 27 августа 1957 года, если не ошибаюсь (Дата реальная).       – Вот это похоже на правду, – согласился Эйзенхауэр. – А с чего вы взяли, что часть этих позиций – макеты?       – Вот с этого, – Даллес торжествующе выложил на стол ещё один снимок.       На нём была изображена стоящая на стартовом столе возле укрытия ракета, согнувшаяся пополам, то есть, явно надувная и сдувшаяся из-за технической неисправности.       (К сожалению, реальная история, упоминаемая у С.Н. Хрущёва, но без привязки по дате и месту)       – Вау! – расхохотался Кеннеди. – Красные сдулись?       – Отчасти так, сэр, – Даллес не скрывал своей радости. – Правда, это означает, что ваша сказка о ракетном отставании Соединённых Штатов от СССР, которая привела вас в Белый Дом, тоже сдулась.       – Избирателям об этом знать не обязательно, – нахмурившись, веско произнёс Кеннеди.       – Понимаю, сэр, – ответил Даллес.       – Радоваться пока рано, – пригасил их энтузиазм Айк. – Использование макетов и ложных позиций – известная и давно применяемая военная хитрость. Я допускаю, что примерно половина из этих 360 позиций могут быть ложными. Пусть даже две трети. Но оставшиеся 120 тяжёлых ракет сотрут большую часть густонаселённых районов США в порошок. Я не могу сбрасывать со счета такую вероятность, тем более – на основании одного снимка сдувшегося макета. И вам не советую, Джон.       – Вы правы, сэр, – поразмыслив, согласился Кеннеди.       – Сэр, – Даллес неожиданно замялся. – Я хотел показать вам и мистеру Кеннеди ещё несколько снимков, на этот раз уже не только со спутника. Честно сказать, они нас сильно озадачили.       – Что вы там ещё выкопали, Аллен? – нахмурился Айк.       – Вот это, сэр, – Даллес выложил на стол снимок, сделанный любительской камерой. – Фотография сделана в конце октября этого года, в заштатном русском городке Урюпинск, Сталинградской области.       На снимке был изображён памятник, но... крайне необычный.       – Это что, собака? – удивился Кеннеди.       – Нет, Джон, – деревянным голосом произнёс Айк, чувствуя мурашки, пробежавшие по его спине. – Это – песец.       – Русское название полярной лисы, – пояснил Даллес. – На американском континенте их много в Канаде и на Аляске.       – Какого же она размера?       – Примерно пятьдесят футов, сэр...       – Пятьдесят? Его, наверное, со спутника видно!       – Да, сэр. На снимке со спутника он был ещё недостроен, мы не поняли, что это такое, и послали туда агента, чтобы прояснить ситуацию.       – У вас есть ещё снимки этого чудовища, Аллен? – спросил Эйзенхауэр.       Даллес выложил на столе ещё несколько снимков. Песец на них был изображён сидящим, и вглядывающимся вдаль. Его правая лапа была приподнята и лежала на большом бетонном шаре, а язык был высунут, как будто гигантский зверь плотоядно облизывался.       – Внушает... – произнёс Кеннеди. – Не понимаю, на кой чёрт красным понадобилось устанавливать этакого монстра, да ещё на площади какого-то крохотного городка у чёрта на рогах.       – Сэр... – Даллес был крайне обеспокоен. – Мне рассказывали, что во время вашего визита, в Сталинграде Первый секретарь Хрущёв совершил нечто, похожее на языческий ритуал жертвенного возлияния. Это так? (АИ. см.гл. 05-15)       – Да, такой эпизод был, – припомнил Айк. – Я тогда здорово удивился, и даже запросил пояснений у историка ложи. Он сообщил, что на территории России в средние века существовал культ некоего Ящера, которого изображали в виде крокодила. В том фонтане, на площади в Сталинграде, была скульптурная группа из детей, танцующих в хороводе вокруг крокодила. То есть, это довольно-таки древний культ, ещё дохристианский, и я крайне удивлён, что русские ещё отправляют подобные обряды. Тем более – коммунисты.       – А Хрущёв не мог просто пошутить? – спросил Кеннеди.       – Не думаю. Более того, сэр, после того, как мы сопоставили тот случай в Сталинграде и этого... песца... мы обследовали ещё несколько близлежащих городов.       – И что? Нашли что-нибудь? – поинтересовался Айк.       – Да, сэр. Сейчас в России развернулась очередная кампания по благоустройству дворов, улиц и площадей. Красные любят такие шумные пропагандистские мероприятия. В том числе, во дворах ставят фонтаны, лавочки вокруг них, и разные фигурки, даже изображающие персонажей из детских анимационных фильмов.       – Ну, и?       – Сэр. Наши агенты обнаружили в городе Саратове, это к северу от Сталинграда, статую кота. Правда, небольшую. В Тамбове – статую волка. В Воронеже – изваяние белки. И, наконец, в Ростове-на-Дону – жабу, – доложил Даллес.       – Гм... Ну и зоопарк, – усмехнулся Кеннеди. – А какое отношение все эти зверушки имеют к этому гигантскому песцу?       – Они на него смотрят, сэр.       – Что-о-о? – изумлённо спросил Айк.       – Все эти изваяния ориентированы по сторонам света, сэр. Все они смотрят в сторону Урюпинска. Туда, где сидит гигантский песец. Это – единый скульптурный ансамбль поистине циклопических размеров.       – «Жаба, песец и белочка», – припомнил слова Хрущёва Эйзенхауэр.       – Да ну! – отмахнулся Кеннеди. – Думаю, это просто дурацкая шутка, или совпадение.       – Сэр, – Даллес оставался абсолютно серьёзен. – Может быть, вначале это и была шутка, но статуя высотой 50 футов на шутку уже не похожа.       – Да ещё статуя с масонскими символами, – заметил Айк, разглядывая снимок со спутника. – Смотрите, при взгляде сверху песец стоит как бы внутри стрелки, образованной двумя треугольниками. Судя по классическому соотношению углов – это циркуль и наугольник, символы масонов.       – Простите, сэр, можно взглянуть? – Даллес присмотрелся к снимку. – Чёрт меня подери, верно!       – А шар, на который песец возложил лапу, в масонстве символизирует Землю, – закончил Эйзенхауэр.       – Совершенно верно, сэр, – подтвердил Даллес. – Хуже того. Когда мы соединили перечисленные города линиями на глобусе, мы получили вот это.       Он достал ещё одну фотографию, на этот раз – цветную. На ней был изображен глобус, на котором красными линиями светилась перекошенная пентаграмма. Один из её лучей был длиннее и толще остальных.       – Обратите внимание, сэр. Центром этой пентаграммы является Урюпинск.       – Гм, – пробормотал Эйзенхауэр. – Как-то подозрительно все закручивается вокруг этого городка.       – Однако... – Кеннеди тоже был изрядно удивлён. – А куда указывает этот луч?       – Вы очень точно подметили, сэр, – мрачно произнёс Даллес. – Когда мы продлили линию от Урюпинска через Ростов-на-Дону, она прошла через Кипр, Каир и упёрлась в Конго.       – Интересно... – Кеннеди был явно озадачен. – Похоже, он указывает на основное направление экспансии Советов?       – А остальные лучи куда показывают? – поинтересовался Айк.       – «Саратовский» луч указывает на Пекин, а далее – на Соломоновы острова, – ответил Даллес.       – Чёрт подери... Советы начали с укрепления отношений с Китаем, после смерти Мао, – припомнил Эйзенхауэр. (АИ, см. гл. 01-36)       – А потом втянули в сферу своего влияния Египет и Кипр, – напомнил Кеннеди.       – Верно. Пожалуй, ваша догадка близка к истине, Джон. А другие лучи?       – «Сталинградский» луч упирается в Мальдивские острова, – сообщил Даллес.       – Гм... Допустим... хотя... я бы, скорее, поставил на Белуджистан, – Айк придвинул к себе глобус и прикидывал по нему направление лучей пентаграммы. – На кой чёрт Советам эта россыпь островков, едва торчащих из воды? Для базирования флота у них рядом Индия, практически – их основной союзник, вместе с Китаем.       – Чем дольше я присматриваюсь к действиям красных, – заметил Кеннеди, – тем хуже я их понимаю. Они действуют как-то бессистемно, но при этом в некоторых случаях события затем вдруг внезапно обретают смысл. Как будто вдруг складывается некий геополитический паззл, который мы не можем понять до тех пор, пока он вдруг не сложится. Так было и с Египтом, и с Индокитаем... Иногда мне кажется, что они действуют в расчёте на очень далёкую перспективу, как будто считают, что их красная империя будет существовать ещё несколько тысяч лет.       – Мне кажется, вы слишком усложняете, Джон, – ответил Эйзенхауэр. – А что этот... м-м-м... Воронеж?       – «Воронежский» луч провести сложнее всего, – продолжал Даллес. – На таких расстояниях малейшее отклонение уже приводит к большим ошибкам на дальнем конце. Он проходит через Белоруссию, Прибалтику, Данию, Шотландию, причём идёт почти точно или чуть севернее часовни Росслин, древнего храма, построенного потомками рыцарей-тамплиеров. Далее уже сложно сказать точно, линия пересекает Гаити или Доминиканскую республику, и указывает примерно на границу Колумбии и Панамы.       – Думаю, тут вы слегка ошиблись, Аллен, – поправил его Эйзенхауэр. – В этом направлении красных может заинтересовать только один объект...       – Панамский канал! – догадался Кеннеди.       – Именно.       – А куда показывает «Тамбовский» луч? – Кеннеди увлекла и затянула эта зловещая географическая игра.       – В Калифорнию, сэр, – ответил Даллес. – Приблизительно в район Фриско.       – И теперь у меня вопрос на 64 тысячи фунтов, – продолжал Кеннеди. – Куда смотрит песец?       – Туда же, сэр. В Калифорнию.       – Что-о?       – Песец смотрит в Калифорнию, сэр, – повторил Даллес.       Айк внимательно разглядывал спутниковый снимок.       – Циркуль и наугольник, на которых сидит песец, совпадают с направлением его взгляда?       – Да, сэр, – подтвердил Даллес. – Мы сразу подумали, что это стрелка, которая куда-то показывает, и начали копать именно поэтому.       – И эта стрелка видна только сверху, – заключил Эйзенхауэр. – Со спутника.       – Чёрт подери... вы правы, сэр, – упавшим голосом произнёс Даллес.       – Вы хотите сказать, что красные строили эту статую в расчёте, что мы увидим её со спутника? – уточнил Кеннеди.       – Конечно. Они, фактически, прислали нам билеты в партер. В первый ряд, – мрачно произнёс Айк. – Так вот, мистер Даллес. Песец смотрит не на Сан-Франциско. Он смотрит чуть севернее, в Монте-Рио.       – Почему вы так решили, сэр? – спросил Даллес.       – Потому что только там, в Богемской роще, есть объект, равный ему. 40-футовая цементная сова, – ответил Эйзенхауэр. – Полагаю, вам известно, что в Богемской роще собираются члены Богемского клуба, которые решают, каким путём будет идти Америка и весь Западный мир. Одним из символов клуба является гигантское изваяние совы, воздвигнутое в 1929-м году.       И вот теперь русские посадили у себя в Урюпинске пятидесятифутового цементного песца, который сидит, положив лапу на земной шар, смотрит на нашу Богемскую сову и облизывается!       – God damn... – упавшим голосом пробормотал Даллес.