Волчица, керосин и жидкий кислород

      В 6:00 12 апреля состоялось предполётное заседание Государственной комиссии. Оно оказалось на редкость простым и коротким. Доклады всех выступающих сводились к одной фразе: «Замечаний нет, всё готово, вопросов нет, можно производить пуск». После заседания Николай Петрович Каманин подписал полётное задание, съездил в МИК и проверил, как идет медицинский осмотр и надевание скафандров. Все службы работали по расписанию, точно выдерживая график.       По просьбе Королёва Каманин и ведущий конструктор корабля Олег Генрихович Ивановский вместе поднялись на лифте на самый верх ракеты и проверили надёжность закрывания люка. Зная, что в «той» истории люк удалось герметично закрыть только со второй попытки, Сергей Павлович заранее распорядился предусмотреть дублирующую сигнальную цепь с лампочками, закреплёнными на балке вышки обслуживания, такую же, как внутри спускаемого аппарата. Тяжёлую, покрытую толстой абляционной теплозащитой крышку люка удалось закрыть с третьего раза, зато Ивановский понял, в чём дело, и выработал для себя правильную последовательность движений (АИ). Малейшая негерметичность при закрытии люка могла привести к утечке воздуха и гибели космонавта. Автобус с космонавтами прибыл на стартовую площадку. С высоты верхней площадки башни обслуживания ракеты Каманин видел, что бело-голубой автобус остановился вдалеке, из него выбралась фигурка в скафандре, замерла на пару минут спиной к приоткрытой двери, затем вернулась в автобус, и он снова поехал. Николай Петрович и не подозревал, что в этот момент родилась одна из незыблемых традиций советской космонавтики.       Климат космодрома – континентальный, суровый. Зимой здесь собачий холод, летом – сухая, сжигающая любую зелень жара. Но есть небольшой период в апреле, когда талая вода, ещё не выжженная небесным огнём безжалостного казахстанского солнца, превращает голую степь в сплошное поле цветущих тюльпанов. Так уж вышло, что 12 апреля, день старта Гагарина, будущий День космонавтики, пришёлся как раз на этот период. Стоя на верхней площадке, возле готовящегося к старту космического корабля, Каманин видел вокруг стартового комплекса этот цветущий простор, гигантское поле тюльпанов, от горизонта до горизонта. (Источник – Марк Галлай «С человеком на борту»)       Примерно о том же мимоходом подумал и Мстислав Всеволодович Келдыш. Окинув взглядом густо усеянную цветами степь, он подумал: «Всё же хорошо, что Никита Сергеевич настоял на запуске именно 12 апреля. Он, конечно, вряд ли знал о том, что на космодроме в это время цветут тюльпаны, но для первого запуска человека в космос момент самый удачный».       Королёву в этот момент было не до окружающих красот. Внешне спокойный, сосредоточенный, погружённый в свои мысли, внутри он очень волновался. Накануне, когда ракету вывозили на старт, он спросил руководителя полигонных испытателей, полковника Кириллова:       – Меня всё время тревожит одно. Нет ли такой штуки в ракете или корабле, которую нельзя обнаружить никакими проверками, но которая может преподнести сюрприз в самое неподходящее время? Не торопимся ли мы с пилотируемым пуском? Достаточен ли объём предстартовых испытаний? Может быть, имеет смысл его расширить?       Прежде, чем шагнуть к ракете, Гагарин обернулся к группе космонавтов и крикнул:       – Ребята, один за всех и все за одного! (См. Ярослав Голованов «Королёв: мифы и факты»)       На башню обслуживания ракеты с ним поднялись Ивановский и специалист по скафандру от ОКБ-918 Фёдор Анатольевич Востоков.       Юрий Алексеевич занял место в корабле, Ивановский и Востоков закрыли люк. Тренировка помогла, сигнальная лампочка герметизации загорелась с первого раза. Каманин прошёл в пусковой бункер, находившийся недалеко от стартового стола. Пока шли последние проверки скафандра, Каманин, Сергей Павлович Королёв и космонавт Павел Попович из бункера поддерживали связь с бортом.       Юрий Алексеевич попросил включить какую-нибудь музыку, и Попович, любитель пошутить, спросил:       – «Ландыши»?       Космонавты переиначили слова популярной эстрадной песни и своём кругу пели: «Заберёмся в камыши, надерёмся от души, и зачем нам эти ландыши…»       (Из интервью Павла Поповича. Сильно подозреваю, что в реале пели не «зачем», а «нах…я»)       Гагарин расхохотался, предстартовое напряжение слегка спало. Весь радиообмен записывался на магнитофон. Слышимость была отличной, для аппаратуры того времени, ответы Гагарина «легко угадывались» среди неизбежных шумов, они были коротки, ясны и четки. Самочувствие космонавта, судя по его докладам, по голосу и по телеметрии, было хорошим.       9.02. Заря-1: (позывной Королёва):       – Минутная готовность, как вы слышите?       Кедр (позывной Гагарина):       – Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом.       – Понял вас.       9.03. Заря-1:       – Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я буду транслировать подробности.       Кедр:       – Вас понял.       Заря-1:       – Ключ на старт!       По повороту ключа система перешла в автоматический режим.       – Протяжка-1, – заработали самописцы, записывая параметры многочисленных бортовых систем.       – Даётся продувка, – все трубопроводы ракеты продули азотом, чтобы удалить пары кислорода, по требованиям противопожарной безопасности. Жидкий кислород постоянно испарялся, его белые облачка окутывали ракету.       Кедр:       – Понял вас.       9.04. Заря-1:       – Ключ поставлен на дренаж.       Кедр:       – Понял вас.       9.05. Заря-1:       – У нас все нормально: дренажные клапаны закрылись.       Кедр:       – Понял вас. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов.       Заря-1:       – Отлично.       Поворотом второго ключа дренажные клапаны, через которые шёл отвод испаряющегося жидкого кислорода в атмосферу, были перекрыты. Белые испарения вокруг ракеты исчезли.       – Протяжка-2, – включились самописцы регистрации данных со стартового комплекса, и автоматические кинокамеры, регистрирующие старт.       – Земля — борт, – кабель-мачта с многоканальным штекером отсоединилась и отошла в сторону.       9.06. Заря-1:       – Идут наддувы, отошла кабель-мачта, все нормально.       Кедр:       – Понял вас, почувствовал: слышу работу клапанов.       Заря-1:       – Понял вас, хорошо.       В баки ракеты начал поступать инертный газ, чтобы они не потеряли устойчивость под действием перегрузок и собственного веса по мере выработки топлива и снижении внутреннего давления.       Теперь все приборы ракеты работали от бортовых аккумуляторов. Сейчас всё зависело от «стреляющего офицера», у него было 13 секунд, чтобы в последний раз оценить ситуацию, и либо не вмешиваться в автоматическую стартовую последовательность, либо вручную отменить старт.       – Зажигание! – скомандовал Кириллов.       9.07. Заря-1:       – Даётся зажигание, Кедр.       Кедр:       – Понял вас, даётся зажигание.       По команде автоматики воспламенились пороховые шашки, установленные на обычных деревянных палках, прямо под соплами ракетных двигателей (Эта система из-за дешевизны используется и сейчас https://geektimes.ru/post/273782/). Начался финальный десятисекундный отсчёт. Под ракетой появилось пламя, оно устремилось по рукотворному бетонированному каньону газоотводного канала. Пламя, рвущееся из сопел, громоподобно ревело, двигатели выходили на рабочий режим. По громкой связи разносились команды предстартового отсчёта:       – Десять!       – Девять!       – Восемь!       – Семь!       – Шесть!       – Пять!       – Четыре!       – Три!       – Два!       – Один!       Заря-1:       – Предварительная ступень...       – Понял.       – Промежуточная...!       – Понял.       Двигатели вышли на полную мощность.       Заря-1:       – Полный подъём!       (В этот раз Королёв не сказал «Главная»)       – Поехали! – в голосе Гагарина, едва различимом, искажённом помехами, не чувствовалось страха, скорее, радостное облегчение.       Ракета начала очень медленно подниматься. Как только она поднялась на 30 сантиметров над стартовым столом, разъединился разъём командных линий стартового комплекса. Теперь ракета работала полностью автономно.       – Есть контакт подъёма.       – Заря-1, я Кедр, Заря-1, я Кедр. Все проходит нормально. Шум в кабине слабый. Самочувствие хорошее, чувствую перегрузку, вибрация, всё нормально.       Ракета поднималась на столбе ослепительного белого пламени, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. И вот уже она с грохотом рванулась ввысь, из подсвеченного огнём дымного облака, клубящегося над сплошным ковром цветущих тюльпанов.       С постов наблюдения по радио приходили доклады:       – Десять секунд, полёт нормальный!       – Двадцать секунд, полёт нормальный!       Заря-1:       – Желаю вам доброгo полёта, все нормально?       Кедр:       – Спасибо. До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!       – Заря-1, я Кедр. Вибрация учащается, шум несколько растет. Самочувствие хорошее, перегрузка растет также.       Ракета поднималась вверх, ослепительный факел её двигателя освещал облака сверху. Она прошла плотные слои атмосферы и уходила всё выше.       – Кедр, время семьдесят.       – Понял вас. Семьдесят. Самочувствие отличное, продолжаю полет, растут перегрузки. Все хорошо.       – Жду, Кедр. Я Заря-1. Как чувствуете? Приём.       – Заря-1, я Кедр. Чувствую себя хорошо. Вибрация и перегрузки нормальные. Продолжаем полёт, все отлично. Приём.       – Заря-1, я Кедр. Закончила работу первая ступень. Спали перегрузки и вибрации. Полет продолжается нормально. Приём.       – Прошло разделение, все нормально. Как чувствуете себя, приём.       – Слышу вас хорошо. Разделение почувствовал. Работает стандарт три. Всё нормально.       – Понял вас, хорошо.       – Заря-1, я Кедр. Произошёл сброс головного обтекателя. Во «Взор» вижу Зeмлю. Хорошо различима Зeмля.       – Кедр, я Заря-1. Всё в порядке. Машина идёт хoрошо. Приём.       – Понял вас. Вижу рeки, складки местности, различимы хорoшo. Видимость хорошая. Отлично у вас там всё видно. Приём.       «Взором» именовался иллюминатор, через который космонавт мог смотреть на Землю, он использовался для визуального контроля ориентации корабля и его географического положения.       – Кедр, я Заря-1. Все нормально.       – Понял вас. Докладываю: вижу Землю, видимость отличная. Хорошая видимость. Приём.       – Кедр, я Заря. Как самочувствие? Я Заря. Приём.       – Заря, я Кедр. Самочувствие отличное. Продолжаю полёт. Несколько растет перегрузка. Вибрации. Все переношу нормально. Самочувствие отличное. Настроение бодрое. В иллюминатор «Взор» наблюдаю Землю. Различаю складки местности, лес. Самочувствие отличное. Как у вас дела? Приём.       – Кедр, Кедр, я Заря. Молодец, отлично все идёт, хорошо! Я Заря, приём.       – Заря, я Кедр. Наблюдаю облака над землей, мелкие, кучевые. И тени от них. Красиво, красота. Как слышите, приём?       – Кедр, я Заря, Кедр, я Заря. Слышим вас отлично. Продолжайте полёт.       – Полёт продолжается хорошо. Перегрузки растут медленно, незначительно. Все переносится хорошо. Вибрации небольшие. Самочувствие отличное. В иллюминатор «Взор» наблюдаю: Земля все больше закрывается облаками.       – Кедр, я Заря. Все идёт нормально. Вас поняли. Слышим отлично. Я Заря, приём.       Послышался резкий шум – отделилась вторая ступень носителя. Шум услышали на Земле через микрофон в спускаемом аппарате, он записался на плёнку.       – Заря, я Кедр. Произошло выключение второй ступени. Приём.       – Кедр, я Заря-1. Работает то, что нужно. Последний этап. Все нормально. Приём.       – Вас понял. Слышу включение. Чувствую работу. Самочувствие отличное. Наблюдаю Землю. Видимость хорошая. Приём.       – Понял вас.       – Полёт продолжается хорошо. Работает третья ступень. Работает свет телевидения. Самочувствие отличное. Настроение бодрое. Все проходит хорошо. Вижу Землю. Вижу горизонт во «Взоре». Горизонт несколько сдвинут к ногам.       – Кедр, Кедр, я Заря. Кедр, я Заря. Все идет хорошо. Как слышите, как самочувствие? Я Заря. Приём.       – Заря, я Кедр. Слышу вас отлично. Самочувствие отличное. Полёт продолжается хорошо. Во «Взор» наблюдаю Землю. Видимость хорошая. Различить, видеть можно всё. Некоторое пространство покрыто кучевой облачностью. Полёт продолжаем, все нормально. Приём.       – Кедр, я Заря, Кедр, я Заря. Вас понял. Молодец, связь отлично держите. Продолжайте в том же духе. Я Заря. Прием.       – Понял вас. Всё работает отлично, всё отлично работает. Идём дальше.       – Вот сейчас Земля покрывается все больше облачностью. Кучевая облачность. Покрывается слоисто-дождевой облачностью. Такая плёнка на Земле. Уже земной поверхности практически становится не видно. Интересно, да, вот сейчас открыто: складки гор, леса...       Гагарин наговаривал свои впечатления на плёнку не подряд, без остановки, он делал весьма продолжительные паузы.       – Заря-1, Заря-1, вас слышу очень слабо. Самочувствие хорошее. Настроение бодрое, продолжаю полёт. Все идет хорошо. Машина работает нормально. Приём.... Давление в баллоне ТДУ 320 атмосфер. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. Продолжаю полёт. Чувствую... Не чувствую, наблюдаю некоторое вращение корабля вокруг осей. Сейчас Земля ушла из иллюминатора «Взор». Самочувствие отличное. Чувство невесомости благоприятно влияет, никаких таких не вызывает явлений. Как поняли меня, прием? …        А сейчас через иллюминатор «Взор» проходит Солнце. Немножко резковат его свет. Вот Солнце уходит из зеркал....       – Небо, небо чёрное, чёрное небо, но звёзд на небе не видно. Может, мешает освещение. Переключаю освещение на рабочее. Мешает свет телевидения. Через него не видно ничего...       – Заря, я Кедр, Заря, я Кедр. … Весна, я Кедр, Весна, я Кедр. На связь. Как слышите? Приём.       – Весна, я Кедр. Произошло разделение с носителем в 9 часов 18 минут 7 секунд, согласно задания. Самочувствие хорошее, включился «Спуск-1». Магнитный индекс БКРФ движется к второму положению. Все пуски БКРФ горят. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. Параметры кабины: давление единица, влажность 65, температура 20, давление в отсеке единица. В ручной системе – 155, в первой автоматической – 155, вторая автоматическая – 157. Чувство невесомости переносится хорошо, приятно. Продолжаю полёт на орбите. Как поняли, приём.       Шум усилился. Было слышно что-то вроде морзянки.       – Бортотсек продолжает вращаться. Вращение отсека можно определить по земной поверхности. Земная поверхность «Взора» уходит влево. Отсек несколько вращается вправо. Хорошо, красота, самочувствие хорошее. Продолжаю полёт. Всё отлично проходит. Всё проходит отлично. Что там по Заре, связи нет! Что по Весне? Тоже связи нет.       Как только стало известно, что корабль вышел на орбиту, по телевидению и радио было передано заранее заготовленное сообщение ТАСС. Юрию Борисовичу Левитану ещё до старта привезли три запечатанных конверта и приказали ждать указаний. В конвертах было три варианта сообщения – об удачном выходе на орбиту, просьба ко всем странам мира помочь в поисках космонавта, и, на всякий случай, третий – о трагической гибели, так как предугадать исход запуска не брался никто. Как только с камчатского НИП в Елизово был получен рапорт о принятом, слабо слышимом докладе Гагарина о разделении корабля с третьей ступенью и выходе на орбиту, в аппаратной раздался звонок «кремлёвки». Юрий Борисович с опаской снял трубку:       – Левитан.       – Здравствуйте, Юрий Борисович, Хрущёв говорит. Конверты вам доставили?       – Здравствуйте, Никита Сергеич! Так точно, конверты передо мной.       – Вскрывайте конверт номер один, и читайте сообщение, – распорядился Первый секретарь. – Прямо сейчас.       Левитан, слегка волнуясь, вскрыл конверт, поправил очки, фокусируясь на тексте, включил микрофон:       – Внимание! Внимание! Говорит Москва! Работают все радиостанции и Центральное телевидение Советского Союза! Передаём сообщение ТАСС «О первом в мире полёте человека в космическое пространство!»       – 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Север» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Север» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик лётчик майор Гагарин Юрий Алексеевич…»       12 апреля была среда, рабочий день, большинство людей были на работе, поэтому репортаж повторили ещё раз, в вечерних новостях.       Сообщение ТАСС взбудоражило весь мир. Сначала во всех городах СССР, а затем и в других странах, услышав по радио переданное сообщение, сотни тысяч людей выбегали на улицы. Такого ещё не бывало. Впервые человек преодолел земное притяжение и летел вокруг Земли в сделанном руками рабочих и инженеров космическом корабле.       По всем городам Советского Союза начались стихийные демонстрации. Люди, знакомые и незнакомые, поздравляли друг друга:       – Человек в космосе! Гагарин! Наш! Советский!       Многие вначале вообще не верили, что такое, ещё недавно казавшееся невероятным, событие случилось при их жизни, а поверив – бросались обнимать первых встречных – лишь бы поделиться с кем-нибудь переполнявшими их эмоциями.       Уйдя из зоны связи камчатского пункта, корабль вскоре прошёл над Гавайскими островами, пересек Тихий океан, обогнул с юга мыс Горн и приблизился к Африке. Во время своего 108-минутного кругосветного путешествия он поддерживал связь с несколькими кораблями и дирижаблями контрольно-измерительного комплекса, патрулировавшими в Тихом океане и южной Атлантике. Связь ненадолго прерывалась вскоре после прохода Камчатки и второй раз – в районе мыса Горн, где погодные условия были неблагоприятными для судов и дирижаблей (АИ, в реальной истории с Гагариным не было связи от самой Камчатки). Самочувствие космонавта оставалось хорошим. Гагарин наблюдал Землю, звёзды и космическое пространство, регистрировал показания приборов, всё это надиктовывал на бортовой магнитофон и записывал в бортжурнал.       На подходе к Африке космонавт нажал кнопку, запуская последовательность посадки. Через 4 минуты после нажатия кнопки «Север» был автоматически сориентирован по данным инфракрасной вертикали для схода с орбиты.       – Весна, я Кедр, 10 часов 4 минуты. Передаю очередное отчётное сообщение. Нахожусь в апогее. Работает «Спуск-1», работает солнечная ориентация. Давление в кабине единица, влажность 65%, температура 20 градусов. Давление в отсеке один и две десятых. В ручной ориентации – 155. Первая автоматическая – 150. Вторая автоматическая – 155. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. Полёт проходит успешно. Как поняли меня, прием.       Внимание, вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли, и вниз такая радуга переходит. Очень красивое, уже ушло через правый иллюминатор. Видно звёзды через «Взор», как проходят звёзды. Очень красивое зрелище. Продолжается полёт в тени Земли.       Дальше Юрию Алексеевичу стало не до радио. В 10:25:34 включился тормозной двигатель. Возникшая из-за неотделившегося вовремя агрегатного отсека аэродинамическая асимметрия закрутила корабль. Как об этом рассказывал сам Гагарин: «Получился «кордебалет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку, то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит.»       В иллюминаторах билось пламя – спускаемый аппарат нёсся сквозь верхние слои атмосферы. Связь пропала – окружавшая аппарат плазма блокировала радиоволны. Перегрузка прижала Гагарина к ложементу кресла. Атмосфера постепенно тормозила спускаемый аппарат, он вошёл в плотные слои, пламя погасло. На высоте сорок километров восстановилась связь, Юрий Алексеевич тут же начал вызывать спасательную команду.       Аппарат содрогнулся от резкого удара – пироболты отстрелили крышку парашютного люка. Сначала вытяжной, затем тормозной парашюты вышли нормально. Тормозной парашют затормозил аппарат до скорости, позволявшей раскрыть основной купол, и отстрелился. На высоте 10,5 километра, через 16 секунд после отстрела тормозного, из контейнера вышел огромный, бело-оранжевый купол основного парашюта. Спускаемый аппарат повис на стропах, сначала наклонно. На высоте 5 километров отстрелился теплозащитный экран, а парашютная система перецепилась на симметричную подвеску.       (В АИ «Север» имеет ту же парашютную систему и спускаемый аппарат, что и у «Союза»)       «В 10:48 ДМВ обзорный радиолокатор радиотехнического пункта наведения Энгельсского аэродрома зафиксировал цель в юго-западном направлении на высоте 8 км и удалении 33 км. Цель отслеживалась локатором до земли... В 11:00 Гагарин приземлился недалеко от деревни Смеловка...»       Встреча первого космонавта на земле была организована на высшем уровне. Спасатели натренировались во время полётов лис 9 и 25 марта, а метеоусловия 12 апреля были хорошие. Вертолёты Ми-4 и Ми-6 подлетели к спускаемому аппарату ещё в воздухе и сопровождали его до самой посадки, на безопасном расстоянии, установили радиосвязь с космонавтом. С борта двух вертолётов велась киносъёмка, которую в тот же день показали в вечерних новостях (АИ, в реальной истории Гагарина ждали в другом районе, его встретили местные жители, а затем ему пришлось выбираться к цивилизации на грузовике ЗиЛ-151 майора Ахмеда Гасиева, присланном командиром местной дивизии ПВО).       От поисковой группы Гагарин узнал, что ему присвоено звание майора. Этого он не ожидал, и был немало удивлён. На вопросы спортивного комиссара Ивана Григорьевича Борисенко и врача Виталия Георгиевича Воловича он отвечал немного рассеянно. Спортивный комиссар по всем правилам зарегистрировал мировой рекорд.       Вертолёт доставил Юрия Алексеевича сначала на военный аэродром в Энгельсе, а оттуда – в Куйбышев. Увидев заполненное ликующими людьми аэродромное поле под Энгельсом, Гагарин слегка растерялся.       – Ты видишь, как тебя встречает народ? – сказал ему Борисенко.       – Я этого, по правде сказать, не ожидал..., – задумчиво отозвался Гагарин.       В Куйбышеве его встречали Каманин, Парин, Карпов и пятеро космонавтов, которые были с ним в Тюратаме. Юрий Алексеевич выступил перед трудовым коллективом куйбышевского завода «Прогресс», инженеры и рабочие которого собирали серийные ракеты Р-7 и Р-9.       На отдых первого космонавта и его коллег, во главе с Каманиным, направили на государственную дачу Куйбышевского обкома партии. Дача стояла в лесу, на высоком берегу Волги, с балкона третьего этажа открывался красивый вид на реку. Снег сошёл пока только на пригорках, а в низинах его было ещё полно.       Вскоре после прибытия на дачу обкома Гагарину по «кремлёвке» позвонил Хрущёв. В это время Никита Сергеевич был на Кавказе:       – Буду рад встретиться с вами в Москве, – сказал Первый секретарь. – Мы вместе с вами, вместе со всем нашим народом торжественно отпразднуем этот великий подвиг в освоении космоса. Пусть весь мир смотрит и видит, на что способна наша страна, что может сделать наш великий народ, наша советская наука.       – Пусть теперь другие страны догоняют нас, – ответил Гагарин.

***

      Множество сотрудников ОКБ-1, НИИ-88, НИИ космической биологии и медицины, и персонал полигона тоже хотели поздравить первого космонавта. Количество телефонных звонков ограничили, чтобы не дёргать лишний раз Гагарина, уставшего от человеческого внимания даже больше, чем от полёта. Юрий Алексеевич держался стойко, отвечал весело. Впрочем, его крепко озадачило поздравление от Инны Сергеевны Васильевой, куратора «лисьей программы»:       – Пилот Злата поздравляет вас с успешным возвращением на Землю, она просит передать, что дала вам новое имя – Георгий, в ознаменование великой победы советской науки, и в честь Георгия Победоносца, и не забывать о тех, кто проложил вам дорогу в космос (АИ).       – Не понял, – Юрий Алексеевич удивлённо посмотрел на Королёва. – Пилот Злата? Это ещё кто?       – Лиса, которую ты в Звёздочку переименовал, – засмеялся Сергей Павлович. – Ох, шутники…       – Переименовала? Лиса? – Гагарин сначала не понял, но затем сообразил, что его разыграли, и тоже рассмеялся:       – Да, здорово поддели … Космонавт переименовал лису, а лиса – космонавта… И ничего ведь не возразишь – Георгием назвали, в честь Победоносца. И смех и грех… М-да… Придётся идти мириться.       Уже в конце дня Королёв, как обычно, забежал в «собачий питомник». Программа запусков животных была уже выполнена, собак постепенно разбирали себе по домам все желающие. У дверей Сергей Павлович столкнулся с Яздовским. Владимир Иванович заговорщицки прижал палец к губам и показал на дверь комнаты, в которой, отдельно от собак, стояли клетки с лисами. Оттуда доносился негромкий разговор. Слов было не разобрать, но Королёву послышался голос Гагарина.       Сергей Павлович осторожно приоткрыл дверь. Гагарин и Инна Сергеевна пили чай с пирожными и мирно беседовали. За одним столом с ними, без клеток и поводков, на кондовых, деревянных, обтянутых коричневым дерматином стульях сидели обе «космических» лисички, Лариса и Злата, и первый космонавт планеты кормил их по-домашнему, с рук, отламывая кусочки лежавшей на картонной одноразовой тарелке посреди стола жареной курицы…       – А почему же она на Любомира не обиделась? – услышал Сергей Павлович вопрос Гагарина. – Это же Любомир её Златой назвал?       – Ей не понравилось, что её переименовали, не спрашивая, а имя Злата ей больше подходит, под цвет меха, – ответила Инна Сергеевна.       – Понятно... Так значит, крутило на спуске здорово? – сочувственно спросил Юрий Алексеевич, скармливая лисичке очередной кусочек курицы. – Меня тоже покрутило изрядно, хорошо, кабель быстро отгорел...       Главный конструктор, едва сдержав смех, осторожно и бесшумно прикрыл дверь (АИ).