Сны

      Клод Фролло думал, что был в достаточной мере счастлив. Наука и религия — всё, что нужно для полноценной жизни. Но, как ни убеждай себя, факт остаётся фактом — Клод не был по-настоящему счастлив никогда. Даже в детстве.       Последние два года жизни бедного священника донимали кошмары. Он кричал во сне, падал на пол в бессмысленной агонии, пытаясь бороться с видениями и задыхаясь, а один раз чуть не начертил на стене одно слово…       Фролло очень часто снилось его детство — чёрное от дыма небо, чёрные обуглившиеся дома, чёрная смерть и красное пламя, поглощающее, словно прожорливый, беспощадный зверь, всё на своём пути. Клод часто видел во сне, как он открывает дверь в свой дом. Знакомый скрип, но всё остальное вокруг до странного тихо. И тут случайный взгляд натыкается на почерневшие и изуродованные тела своих родителей, скорчившиеся на полу в предсмертной судороге. А где-то далеко плакал маленький Жеан — такой же покинутый сирота, как и он сам.       Ему снилось, будто он был белым и непорочным, как чистый лист. Но со всех сторон его окружала тьма, проникая в душу и в разум, и, пытаясь выжить, постепенно он стал её частью — ни чёрным, ни белым, а стоящим меж двух сходящихся стен беспомощным человеком.       Несколько раз ему снился один эпизод из юношеских времён — через месяц после смерти родителей он хотел сброситься с крыши. Вот он уже стоит на краю обрыва. Лишь шаг — и конец страданий, конец одиночеству. Но тут мимолётная мысль «Жеан!» заставила его передумать.       Порой снилась ему девочка, в которую он «влюбился» года в четыре — белокурый ангелочек с открытой жемчужной улыбкой, живший по соседству. Мишель никогда не умолкала и смеялась без остановки. Они клялись друг другу в верности и любви, тайно играли вместе, а потом…потом её семья уехала в другой город, и больше они не виделись. Только уже через много лет он услышал, что она утопилась в озере. Клоду снилась она — белое пятнышко, сгорающее заживо в мире чёрных домов, зовущая его на помощь. Она кричала, что ещё любит, что только он может спасти от пламени. Но он стоял, словно пригвождённый к земле и не мог сделать ни шага. Стоял и смотрел, как погибает девочка, которая была единственным светлым воспоминанием его раннего детства… После таких снов Клод вскакивал с постели и, осознав всё, долго шептал «Господи! За что мне это?!»       А однажды ему приснился особенно странный сон. Он сидит напротив гадалки. Её карты источали синий дым, окутывавший сознание и мешавший думать. Гадалка говорит нараспев: «Ты мнишь себя куском льда, Клод Фролло. Но знай — маленькая искра разожжёт костёр в глубине твоей души под каменной оболочкой, и ты будешь гореть, пока не сожжёшь дотла себя и других!». После этого сна Клод проснулся с пером, обмоченном в чернилах, в руке. Во сне он написал на стене по-гречески «Рок». Надпись Фролло тогда, конечно, стёр, но именно там позднее появилось это же слово, уже осознанно начертанное им*.