Девять.

ГАВР Казик сводит меня с ума. Медленно, беспощадно. Он не замечает этого, но я уже на грани. Иногда останавливаю себя, одёргиваю, боясь совершить то, после чего я не смогу его вернуть. Страшно. Мне очень страшно… А от этого ещё страшнее. Я живу с ним. Сплю в одной кровати. Обнимаю. Говорю с ним, редко, по делу, но говорю. Пишу смс. Как мне тяжело терпеть! Я не собираюсь отказываться от своей цели, но работа и он сводят c ума! Отдых и нормальный сон – я забыл, что это такое. Каждую ночь я засыпаю в обнимку с ним, радуясь тому, что он не оттолкнул, а уже понемногу привык ко мне, но заснуть так и не могу, вздрагиваю и просыпаюсь вместе с его тихим стоном и проверяю температуру. Он стонет почти каждую ночь и дёргается, как дёргаются от падения во сне. С выздоровлением он конечно стал меньше стонать и дёргаться, но я по привычке вскакиваю от каждого шума. Никогда раньше я не беспокоился за кого-то больше, чем за себя… На работе вроде глобальных проблем уже нет, но в то же время все заботы компании взвалились на меня. Миша, обещавший приехать уже как неделю назад, задерживается из-за проблем с филиалом и бывшим его руководителем, который, как оказалось, кроме воровства у нас ещё умудрился вляпаться в какую-то противозаконную грязную историю, и теперь прокуратура шерстит всех, включая и нас. Для нас это очень плохо. Авторитет упадёт, и позор черным пятном ляжет на нас, а это просто недопустимо, и теперь главное решить все дела с прокуратурой там, замять все последствия, чтобы потом это не всплыло у немцев. Нет, они узнают, конечно. Миха честно сам расскажет им, но в зависимости от того, как мы действуем сейчас, будет зависеть наше будущее. Окажется ли эта история маленьким тёмным незначительным «пятнышком» или «пятнищем», после которого мы можем не отмыться и не выплыть. Жестокий мир бизнеса, где маленькая ошибка может привести к масштабному развалу и краху. Вот почему нужно постоянно держать руку на пульсе и решать всё сразу, а не потом. Именно Миша и решает теперь это всё там, пока я тут один… Да, когда у руля уже не просто компании, а такой махины, стоят двое, это еще куда ни шло, но когда эта махина свалилась на одного меня, плюс немцы, с которыми нужно общаться каждый день хоть по минут двадцать, показывая, что ты владеешь информацией и заинтересован в их сотрудничестве, да на хвосте висит убыточный завод со своими нуждами и недешевыми, непомерными аппетитами и потребностями, загнавшими уже нас в долги, потому как государство с радостью открестилось от него и также набросилось с проверками и требованиями возместить старые долги, – непосильная ноша для одного меня. И если к рутинной работе, нервотрёпкам, общению с руководством банков, наших филиалов, налоговым, проверкам, кредиторам, занудным бухгалтерам и педантичным немцам я привык, то к общению с Горностаевым - нет. С ним - это как ходить по хрусталю босыми ногами, ожидая каждую секунду того, что ты ошибёшься, не туда наступишь, и тонкое, но закалённое в печи стекло с протяжным звоном треснет под твоим весом, раздрабливаясь на миллион осколков, впиваясь в кожу, а затем и глубже, разрывая мышцы, перерезая кровеносные сосуды и причиняя нестерпимую боль. Обычно я отбрасываю все свои дела и мысли о сложных встречах, делах и спешу домой, думая о Казике и следующем моём шаге по «хрусталю», но сегодня всё изменилось. Я понял, что моё терпение и понимание истончилось, а тяжесть ноши стала слишком велика и даётся мне теперь кровавым потом и слезами, если это так можно назвать. На улице ночь, и все спят либо укладываются в свои постели, чтобы завтра с будильником проснуться и пойти на свою рутинную, каждодневную муку. Вымотанный работой, я уже поднимался с пакетами домой, как на пороге квартиры встретил Сергея. Он был пьян и еле стоял на ногах. Наверное, я сам виноват, что он здесь. Это я не выдержал близости Казика, каждый раз возбуждаясь около него и боясь, что могу не сдержаться, поэтому и съездил к Сергею. Тогда мне казалось, что это отличный выход, ведь у Сергея всегда на первом месте стояли деньги, а я их никогда не жалел на него, поэтому даже наше «расставание» не будет преградой. Это и было ошибкой. Лучше бы я снял проститутку, и он не стоял бы теперь перед дверями моей квартиры, в которой меня ждёт Казик, пьяный и не закатывал истерики. Я злился. И злился на себя скорее, чем на Сергея. После нашей короткой встречи я не получил никакого удовольствия, только сделал хуже, усугубив своё желание к Казику, ведь я понял разницу. Это как хотеть что-то очень вкусное, острое, незабываемое, которое ты уже один раз попробовал и теперь не забудешь этого неповторимого вкуса, но ты заменяешь его какой-то дешёвой подделкой, полуфабрикатом из искусственного картона и понимаешь, что это не то, что ты хочешь и вожделеешь. Нет, Сергей в постели всегда был очень умелым любовником, зная, когда и как нужно сделать, чтобы партнёр получил удовольствие, но не в тот раз и не в этом случае. Он не заменил мне его и реальные, искренние чувства в небесных глазах. Разговаривая с Сергеем перед квартирой на повышенных тонах, я совсем забыл, что Казик в квартире и может слышать нашу «милую» беседу. Я пытался выпроводить парня, когда услышал шум и отзвук шагов этажом ниже. В подъезде даже самые незначительные звуки всегда слышны, особенно в нашем. Решив, что это кто-то из соседей, я успокоился, но всё равно постарался побыстрее выпроводить пьяного Сергея, и тут меня ожидал сюрприз. Слёзы у парня, которые он до этого ронял на бетонный пол, как баба, высохли, словно их и не было, и он заговорил про моего «хахаля». Не знаю, как я не спустил его с лестницы, наверное, удержало то, что только я виноват в приходе этой маленькой двуличной, зависящей от денег дряни, которая решила специально уколоть меня побольнее, почувствовав мою слабину. Он не дурак. Всегда был умным. И я не снимаю с себя вины, что я сам приучил и привязал его к деньгам. Как только я всё же отправил Сергея, дав ему понять, что наши дороги разошлись окончательно, на душе заскребли кошки от дурного предчувствия. Предчувствие не подвело – в квартире никого не оказалось. Я знал, что Казик выходит по разрешению Бориса днём в парк прогуляться, но это днём, а сейчас уже ночь. Бросив пакеты посреди коридора и достав телефон, я начал набирать Горностаева, выходя из квартиры. Я знаю, где парк... Старая, без полифонии мелодия эхом прокатилась по подъезду, заставив меня напрячься. Спустившись на этаж ниже, у стены, в самом углу, я обнаружил лежавший экраном вниз старенький телефон Казика. Сбросив вызов, я поднял мобильный и поднялся в квартиру. Это его шаги я расслышал, подумав о соседях. Единственное, что порадовало, так это то, что с ним всё в порядке. Он просто услышал наш разговор с Сергеем… Только весь или часть? Достав бутылку коньяка и даже не включив свет на кухне, я сделал глоток. Мне нужно успокоиться и вспомнить, когда я слышал шаги. О чём мы говорили с Сергеем… Сделав ещё пару глотков, я восстановил мысленно весь наш разговор. Выходило, что он ушёл на половине. Или нет? Телефон ведь он случайно выронил, а звук от телефона будет слышен… Не знаю! Чёрт! Что он слышал, а что - нет?! Если он услышал половину, то всё, что я сделал уже, может быть зря, и у меня уже не будет времени вернуть его доверие, даже ту кроху, а, зная Казика, который тут же что-нибудь себе придумает… Блядь! Стукнув кулаком по столу, я совсем забыл, что держал телефон Казика. Посмотрев на доисторическую нокию, я разблокировал его и на автомате нажал на входящие вызовы. Незнакомый номер +375....... в 15.43. Время разговора одиннадцать минут, семь секунд… Достав свой телефон, я набрал этот незнакомый номер. Гудки… Долго никто не снимает… Я замер в ожидании, как хищник. У Казика в телефоне записано всего пару номеров, и все их я знаю, но этот нет. - Да, я вас слушаю! – раздался сонный женский голос на том конце. Скинув вызов, я зарычал и стиснул телефон так, что на секунду показалось, что он сейчас треснет. Кто это?! В голове закрутились предположения, но ни к чему путному я так и не пришёл. Я узнаю, кто это, но уже завтра, сегодня поздно и нужно дождаться Казика. Если он придёт... Он пришёл. Недолго погулял и пришёл. За это время я голову сломал, как мне себя вести и как узнать, что он слышал. Да, наши отношения напоминают своеобразную игру, где в главной роли всегда выступаю я, каждый раз анализирую, проецируя, предполагая те или иные действия и поступки Казика. И я устал от этого… Я впервые не успеваю и не могу уже играть в эту с ним игру. И ещё понимаю, что не могу уже отступиться от него, потому как это время, что мы прожили вместе, изменило меня. Этот мальчишка проник очень глубоко, на подкорку моего сознания и в мою душу. Я даже стал замечать за собой, что начал относиться к людям иначе, не так, как относился ранее, лучше, не так эгоистично, а ещё начал терять хватку, которой гордился одно время, и за которую меня уважали партнёры и конкуренты. Такое уже было раньше. Очень давно. В далёком прошлом, и возвращать те времена я не хочу и боюсь… Казик… какой он ребёнок… Мальчишка! Светлый, чистый, воспитанный, порядочный. Как я и предполагал, он пришёл извиняться, когда я ему отдал телефон, и сказал, что он его обронил, когда я разговаривал с Сергеем, но из-за алкоголя, который затуманил мой разум, наш разговор пошёл в совсем другое русло, и я всё испортил. Сам. Своими руками, и остановиться уже не смог. Зачем-то я ему даже рассказал про Сергея, про мои с ним отношения и про то, что я ездил к нему... Знал ведь, что нельзя это говорить, но всё равно сказал ему. Я пошёл напролом, потеряв контроль над своими эмоциями и чувствами, дал слабину. Именно поэтому я просто встал и вышел из комнаты. Нервы, усталость, Сергей, алкоголь сделали своё черное дело. Сейчас я уже точно не могу ничего изменить в сегодняшнем вечере и в моём почти признании. Завтра. Только завтра я смогу узнать, что именно я натворил своей несдержанностью, и итог будет невелик: либо он снова замкнётся и отвернётся от меня, или… Про второе «или» я наверное могу только догадываться, ведь Казик не всегда поступает так, как поступил бы кто-то другой. Звонок телефона разбудил меня в девять. Непозволительная роскошь для меня. - Да, - нащупав на полу телефон прямо около дивана, хрипло проговорил я в трубку. - Гавруша, доброе утро! – бодро поздоровался Миха. – А ты где? - В офисе, - услышав его голос, я тут же поднялся, протирая глаза. – Почти… - Почти, значит, - довольно и незлобно протянул Миха. – Значит, я через полчаса тебя увижу? - Ты в городе?! – почти подпрыгнул я с дивана, отчего в глазах потемнело, и немного шатаясь, направился на кухню ставить чайник. - Вообще-то моя секретарь должна была тебе об этом сказать сразу, как ты приедешь на офис. - Ты всё уладил? – нетерпеливо спросил я, засыпая кофе в кофемашину. - Давай, приводи себя в порядок и приезжай в офис. Я уже еду из аэропорта прямо туда, там и поговорим, - пробормотал недовольно в трубку Миха и сбросил звонок. Миха всё уладил вовремя. Сегодня прилетает господин Кауфман. Единственное, что смущает и напрягает, - так это приезд Михи в офис в такую рань. Он не из тех, кто с самолёта, без заезда домой к семье, едет прямиком на работу. Тут явно что-то не так… Внутри заторможено и лениво прозвенел тревожный «звоночек», который раньше работал на все дурные предчувствия, как и положено, заранее, а не как сейчас - по факту. Я сдаю свои позиции. Кофе я решил уже попить в офисе, если время будет, а как мне кажется - его не будет, но лучше приехать раньше, поэтому, выпив аспирин и более-менее приведя себя в порядок, даже не побрившись, я пошёл за чистым костюмом и рубашкой в спальню. Казик спал. Самое интересное, он спал не на своём привычном месте, а на том, где обычно сплю я, и не раскрытым или укрытым краешкам одеяла, а почти полностью в него закутанным. Посмотрев на него с секунду, я подошёл к шкафу и уже достал костюм, как из кучи одеяла, резко и неожиданно, вскочил Казик. - Сколько времени? Ты уже уходишь? - оглядывая меня с ног до головы, спросил Горностаев. - Начало десятого. Да, мне нужно срочно уехать, - сухо ответил я. Горностаев замялся и явно собирался мне что-то сказать. - Потом, вечером, - отрезал я, предугадывая его действия, и, взяв костюм с рубашкой, вышел из спальни. У меня будет сложный день, и к разговору с ним сейчас я не готов, потому что неизвестно, во что этот разговор выльется и чем может закончиться. Для меня… Я уже выходил из квартиры, когда в прихожую вышел Казик. - Я закончил перевод. - Спасибо, - кивнул рассеянно я и поехал на работу. Лучше вечером все вопросы и разговоры, но не сейчас. В офисе все бегали, чуть не сбивая с ног и иногда забывая даже здороваться, что моего настроения не улучшило. - Ой! Гавриил Венедиктович, Михаил… - залепетала секретарша Миши, встретив меня перед кабинетом и семеня за мной. - Я в курсе. Как только он появится – сообщите. Никто в офисе не знал, что случилось, но все зато знали, что приезжает директор – вот и шуршали. Миша приехал через полчаса и сразу позвонил, позвав к себе. Сначала оказалось вроде не всё так страшно, всего лишь то, что позвонил Кауфман, сказав, что хочет перенести встречу на завтра, потому, как прилетит не сегодня днём, как планировалось, а вечером. Самым плохим в истории оказалось то, что до него дошли слухи о нашем бывшем руководителе филиала и его участии в грязных делишках. - Вот откуда он узнал? – нервно спрашивал меня Миша, чуть не заламывая руки и расхаживая по кабинету. - Лучше подумай, что будет, если он не согласится, - спокойно проговорил я, глядя на то, как Миша тут же остановился и посмотрел на меня, будто я сам лично рассказал всё Кауфману и теперь решил покаяться. - Не хочу думать об этом и тебе запрещаю! - твёрдо произнёс он и снова забегал, бормоча себе под нос что-то. - Это ты у нас оптимист до мозга костей, а я нет! Знаешь, сколько твой улей денег тянет?! Нет? Так я тебе сегодня расскажу и покажу! – не выдержал я. - Если не выгорит с немцами, то мы пойдём на дно, как Титаник, не успев сказать «мяу», потому что не успеем продать активы! - Выгорит, Гавруша, а если нет, то я знаю тебя! – огрызнулся Миша после минуты молчания и усвоения моей информации. - Знает он… А про осведомлённость Кауфмана - это лучше у Влада спросить, - вздохнул я, откинувшись в кресле. – Он с немцами всё время общался. - А ты?! - А я, дорогой Миша, не умею сидеть на пяти стульях одной задницей, извини! – огрызнулся я в ответ, уже набирая на мини-АТС секретаря. – Галина, пригласите к нам Владислава Листопада. - Хорошо, Гавриил Венедиктович, - ответила сразу секретарь и отключилась. - Зато, как я погляжу, выглядишь хорошо и высыпаешься! – подколол Миха, намекая на моё опоздание и внешний вид, но потом, зная меня, как облупленного, подошёл и уже нормально спросил. - На ужин приедешь? Машка сегодня наготовила, как всегда - на роту, да и Наташка соскучилась. - Так они по тебе соскучились. - Как хочешь, - быстро согласился Миха. – Я так им и передам… - Ладно. Не передавай – приеду, - согласился я с этим шантажистом. На самом деле я так и не заехал к ним ни разу за время Мишиной командировки, хотя и обещал Машке, когда спрашивал её, как каши варить. И чувствую, что она с меня из-за этих каш не слезет, пока не узнает, кому и как. Да, Мишины что жена, что дочка – те ещё Варвары любопытные. - Доброе утро, вызывали? - Да, заходи, Влад… Влад, к сожалению, ничего не знал, но уверил, что Ханс и Руперт очень довольны нашей компанией. Нюансы есть, но они тоже понимают, что это не Европа, и для нашей страны мы чисты, как младенцы. Ещё бы! В своё время я настоял на «чистоте» и сделал нам репутацию. Нет, конечно, ничего просто так не бывает, и у нас тоже рыльце в пушку, и это мало сказано, ведь начинали-то мы в лихие девяностые, но на протяжении нашей работы я делал всё, чтобы больше не попадать в «пух» и отмыться от старого, хотя и не всегда удачно, но это мелко, по сравнению с другими компаниями, что начинали с нами примерно в одно время. Звёзд мы не хватаем, но работаем стабильно и только с проверенными годами партнёрами, так что немцы обязаны были остаться довольны. Ну, надеюсь, и это случившееся недоразумение мы уладим. До пяти вечера время просто пронеслось в суматохе дел: мы с Мишей провели собрание, и я ввёл его вкратце в курс всех дел, как в компании, так и на заводе, а заодно обсудили договор с немцами с условиями форс-мажора, хоть Миша и кривился. - А по сметам это окончательные расчёты? - Нет. Вопрос с оборудованием, обучением рабочих, если понадобится структурой реорганизации и этапы уже обсудим завтра с Кауфманом, так что все расчёты предварительные, - устало повторил я Мише, когда мы остались в кабинете только вдвоём, вспомнив, что с утра Казимир говорил мне, что закончил перевод. Это очень вовремя… - А что с сокращением и общежитием? – заинтересованно спросил Миша, но, заметив мой скептический взгляд, по-деловому протянул. - Ну да, всё равно всё поэтапно будет, а столько затрат нам и правда долго не потянуть… - С сокращением, пока нет договора, поэтому нет смысла. Лучше оставить, как запасную шлюпку. Дорогую, но шлюпку, - прикидывая, как лучше с Казиком поговорить по поводу его перевода и станков, задумчиво проговорил я, вертя в руках серебристую перьевую ручку. Миша скривился, словно лимон съел. - Ага-ага! И как сам же и говорил - по миру пойти! – вскочил Миша со своего места, втихаря сбрасывая на телефоне звонок явно от Машки, пышущей гневом, что его до сих пор нет дома. Её понять можно, вроде и муж с командировки приехал, да всё никак дома не покажется. - Да не пойдёшь ты по миру, уж точно. Влад прошерстил сегодня наше законодательство, так что тут есть лазейки, и как вариант - это помощь государства. Миша чуть мимо стула не сел. - Гавруша, тебе хорошо? Не болен? Какое, нахер, государство? Оно и копейки не даст! - Дадут. Не бесплатно, под низкий процент, но деньги дадут на содержание твоего заводика. Им не выгодно такое количество безработных кормить за просто так. Дешевле нам дать, под процент, хоть не большой, но процент, плюс налоги… - Вот тогда какого бенделя ты тут панику развёл и меня завёл? А?! – взбесился Миша. - Чтобы ты следующий раз не придумал ещё что-нибудь купить, - язвительно сказал я и уже серьёзно добавил. – И хватит сбрасывать Машку. Я с утра ничего не ел из-за тебя, так что поехали ужинать. Миша, что-то пробурчав про нерадивого меня, с радостью схватил пиджак и чуть ли не вприпрыжку, как пятиклассник (при его-то габаритах и весе) поскакал к выходу. Машка с Наташкой обрадовались моему приезду демонстративно больше, чем Мишиному, но он быстро перестал на них дуться и затискал обеих, увидев стол, который ломился от разных вкусностей. - Вот что мужику для полного счастья нужно! – с сарказмом всплеснула руками Маша и посмотрела на меня. – Скажи, Гавр? Спорить с супругой Миши, миниатюрной Машей, я не решился, зная её непростой характер. Иногда лучше молчать, чем говорить – моё правило при ней. Зато моя крестница, Наташка – пятилетнее, быстродвижущееся "чудовище в юбке, нажитое в совместном браке" – как ласково называла её Маша, повисла у меня на шее и с визгом потянула играть в танки на пульте управления, который я ей подарил на последний день рождения. Она давно хотела, а я не мог ей отказать. Вкусно поужинав и еле вырвавшись из цепких ручонок сонной Наташи, попрощавшись с Мишей и Машкой, поехал домой. Чем ближе я подъезжал к своей улице, тем медленнее ехала машина. Весь день, как бы я ни отвлекался, всё равно крутил и вертел вчерашний разговор с Горностаевым и приходил к неутешительным выводам. Рано, ещё было рано! Как назло, только сейчас я вспомнил про номер, который был во входящих Казика, и который я из-за приезда Миши и навалившихся забот так и не пробил. Втопив в пол педаль газа и не смотря по сторонам, я понёсся по улицам, чуть не врезавшись в выезжавшую на главную дорогу машину, но вовремя успел притормозить. Нет. Так не пойдёт. Я думаю о нём, ревную его непонятно к кому, и мне рвёт крышу. Даже приезд Миши и семейный ужин не помог надолго отвлечь, поэтому нужно что-то делать. И решать что-то... В квартиру я захожу тихо, стараясь не шуметь. Пахнет чем-то вкусным, а на кухне горит свет. Ещё не заходя на кухню, я слышу тихий голос Казика: - …на следующей неделе, наверное… на этой точно нет. Медленно захожу, хотя в висках уже стучит от напряжения и разных мыслей. Казик дёргается, увидев меня в дверях, и смотрит испуганно-удивлённо. - Инна, извини. Я должен идти, - произносит Казик и сбрасывает звонок. - Куда-то собираешься? – пытаясь говорить ровно и спокойно, спрашиваю я, проходя на кухню. - Нет, - слегка покраснев, отвечает Горностаев и словно хочет что-то сказать, но в последнюю секунду передумывает. Его взгляд меняется, плечи расправляются, и вот он уже смотрит на меня с вызовом, немного приподняв подбородок. - Раз нет, то я хотел поговорить с тобой, - начал я уверенно и посмотрел на Казика, который был весь во внимании, но явно напряжён. Говорить было сложно. Я всё время смотрел на его так притягивающую взгляд родинку, немного поджатые, побелевшие губы и лёгкий румянец на скулах. - По поводу твоего перевода, - прищурился я, уже сверля парня и следя за его реакцией, и как только в чистых голубых глазах появилась искорка интереса, продолжил. Не хочу, но надо. Сейчас. Чтобы потом он был рядом и не сбежал. А по поводу этой Инны я узнаю позже… - Всё отлично и даже больше, поэтому я хочу, чтобы ты поработал консультантом у меня. Казик скептически приподнял одну бровь, а в глазах засквозило недоверие. - Для переоборудования и модернизации завода нам нужно выбрать оборудование, - сделал я акцент на последнее слово. – И выбрать его так, чтобы оно было недорогим по стоимости, качественным, высокоэффективным и как можно быстрее окупилось. Это нужно будет сделать завтра-послезавтра. Твоя задача - консультация технических характеристик, экономическую часть и расчёты я и сам могу сделать. Ну и… естественно это будет хорошо оплачено, - закончил я и вспомнил, что не рассчитался с ним ещё за перевод, поэтому пока он переваривал моё предложение, пошёл за деньгами. Вернувшись с уже давно приготовленным конвертом, я положил его перед ним на столе. - Это за перевод. Да, у меня было желание положить туда больше, но он, осёл упрямый, не взял бы, поэтому я положил именно столько, сколько мы платим своим переводчикам. Казик смотрит на конверт, как будто там сибирская язва. И вот он, момент, который мне нужен. - Так ты поможешь? – спрашиваю я и смотрю в упор на того, кто сводит меня с ума уже столько времени. – Ты как никто лучше разберёшься в этом, чем кто-либо со cтороны, потому что тебе это интересно. – Добил я его, намекая на перевод и то, что он усердно узнавал про каждый станок в интернете, хотя как по мне, так и в этих талмудах информации предостаточно. Я вижу, как он мечется между совестью, гордостью, упрямством и деньгами и в итоге, немного сморщившись, тихо, но с сарказмом спрашивает: - Настолько уверены во мне? - Да, - уверенно отвечаю я и, приподняв бровь, всё ещё жду ответа. Горностаев ещё колеблется, но всё же кивает, соглашаясь. Получив ответ, я ухожу, чтобы принять душ, немного остудиться и снять напряжение, потому что я и так еле дождался его согласия, а вот воздержаться от других вопросов я бы точно не смог. Приняв душ, я снял физическое напряжение, но не больше. Легче не стало - изнутри душу и сердце точила и отравляла дикая ревность. Инна… Кто она? Откуда он её знает? Про что он говорил ей? Что имел ввиду, говоря про следующую неделю? Я помню, что озвученный мною срок уже подходит к концу, и это бесит! У них свидание? Или они знакомые? Чёрт! Одни вопросы, на которые я хочу знать ответ! И узнаю. Выйдя наконец-то из ванной, я зашёл в гостиную и остановился. На диване, укутавшись в одеяло, спал Казик. Придётся спать в спальне. Может, и к лучшему, что наш разговор не состоялся – думал я, лёжа в постели. Я и так испортил всё, да ещё и этот разговор его... Не сразу я за своими мыслями и рассуждениями услышал, как в комнату вошёл Казик, а рядом со мной прогнулся матрас. Я молчал, пока Казик устраивался рядом со мной, ложась на спину, а не как всегда скручиваясь в позу эмбриона. С минуту ничего не происходило, но даже в темноте чувствовалась его напряжённость и какая-то скованность. Удивиться я не успел. - Я совсем не помню, как было в тот раз, - едва слышно произнёс вдруг Казик и затаил дыхание, но я почти кожей ощущал, как сильно сейчас бьётся его сердце от волнения. Наверное, из-за усталости и нервов, потому как другого объяснения я просто не вижу, я не сразу понял, о чём он говорит, пока Горностаев, стянув с меня одеяло, и так укрывавшее меня наполовину, не придвинулся ко мне вплотную, так, что я теперь именно чувствовал его сильное и частое сердцебиение. Повернув голову, я посмотрел на Казика. В темноте, к которой я успел привыкнуть, слабо, но было видно, как он прикусил губу и чего-то ждёт от меня. Не знаю, что меня подстегнуло, скорее любопытство, и что я не поверил услышанному, но ничего не сказал, а просто опять повернул голову, глядя на потолок, на котором тускло виднелись рваные, кривые, но иногда живые из-за ветра и деревьев полоски света от фонарей. Тёплая, сухая ладонь Казика коснулась моего живота, отчего уже моё сердце забилось чаще, а к вискам прилила кровь. Не только к вискам, но и от ладони Казика, вниз живота к члену. Он хочет, но… Я даю ему время одуматься, не отвечая на его действия, потому как он не понимает, что делает! Его рука медленно спускается вниз, останавливается у кромки нижнего белья… Моё дыхание становится немного прерывистым. Я не верю в происходящее, но всё равно, даю ему возможность остановиться, но его упрямство иногда граничит с идиотизмом, иначе он не сделал бы этого. …рука останавливается на секунду у кромки, и вот уже тёплая ладонь опускается поверх боксёров на мой член, начиная неуверенно поглаживать его. Схватив с силой его за запястье, но удерживая руку на своём паху, я поворачиваюсь к Горностаеву. - Ты уверен, что хочешь это повторить? – зло спрашиваю я его. Сейчас я не пьяный и могу себя контролировать, да и последствия его действий не приведут ни к чему хорошему уж точно. Горностаев дёргается и пытается вырвать свою ладонь, пока я анализирую и думаю, как и что можно сейчас сделать, чтобы потом это выглядело его искренним желанием, а не так, что он пришёл ко мне из-за своего мнимого и выдуманного обязательства долга. Да, именно долг – другого объяснения его действиям нет, поэтому я не буду отказываться от секса с ним. Я не ангел и никогда им не был, а уж когда тот, который мне все нервы вымотал и которого я хочу уже столько времени, сам предлагает секс - не откажусь. Особенно из-за его как бы «долга». - Уверен, - ожидаемо отвечает Казик и, приподнявшись на локте, смотрит на меня. Я вижу, что он не уверен. Чёрт! Тогда зачем, мать его?! - Если из-за долга, то не нужно, - пытаясь не сорваться на рык, произношу я, хотя уже знаю, что он ответит, и также, как и он приподнимаюсь, на локте. Он молчит. Я прав. Именно из-за долга, вины, совести, денег и так далее по списку. Он хотел поговорить со мной с утра, но я пришёл не вовремя, да ещё денег дал, вот он решил вместо разговора решить вопрос иначе. - Нет, - наконец-то говорит он. Приблизившись к его лицу очень близко и глубоко вдохнув его запах тела, я прижимаю его ладонь, всё ещё удерживаемую мною, к моему паху, показывая и давая почувствовать мою эрекцию, и тихо, почти шёпотом даю ему самый последний шанс сделать шаг назад и отступить, ставя своё условие: - Я хочу, чтобы это было при свете… Я вижу отблеск в его глазах и его нерешительность, даже скорее страх. По сути, он только что из-за своего упрямства, импульсивности и ненужных никому принципов загнал сам себя в угол в очередной раз. И я, как бы это ни звучало, ужасно рад этому, потому как в этом глубоко зарыто то, что я хотел от него. Хотел разбить его стену, возведённую от окружающих, и разбил. А ещё он доверился и поверил мне… Поверил в мою ложь… Вместо ответа, сглотнув, Казик пальцами зажатой мной руки провёл по моему члену, задев чувствительную головку. Даже сквозь ткань трусов, от его прикосновений я чуть не застонал, стиснув челюсть посильнее. Что ж ты делаешь, Казик, со мной? Ведь я не остановлюсь... На моих губах появляется ухмылка. Горькая, но торжествующая отчего-то. Ты снёс только что мои стены и барьеры, а не я твои... Ты.