Девять.

На негнущихся ногах я вышел из подъезда и прислонился к стене. Дышал я, как загнанная лошадь, и от каждого вздоха в груди кололо, а сердце вообще молотило о рёбра, как ненормальное. Подъездная дверь через минуту открылась, и из неё почти вывалился любовник Гавра. Спотыкаясь и чуть не падая, парень дошёл до лавочки у подъезда и плюхнулся на неё. - Вот блядь! – ругнулся парень, доставая из светлых, в обтяжку джинсов телефон. Меня он не заметил, зато я смог рассмотреть его: невысокий, тонкий, светлые волосы, красивые, немужественные черты лица, стильные и явно недешёвые вещи. - Да чтоб его! – снова ругнулся парень, пытаясь сделать что-то в телефоне. – Сука, мог бы и сам мне такси вызвать… Вот дерьмо, денег нет... Стена холодила спину даже сквозь куртку, поэтому я отлепился от нее и думал, куда пойти: то ли подняться в квартиру, то ли ещё прогуляться. - Эй! У тебя телефона позвонить не будет? – закричал парень с лавочки. Я не сразу понял, что он обращается ко мне. - Глухой, что ли? Или телефона нет?! – прокричал парень и пьяно засмеялся. На автомате я проверил телефон, которого почему-то не оказалось в карманах. Он же был, я точно помню, как клал его в карман перед выходом… - Так что, и правда нет?! – веселился парень, явно издеваясь. – Ну и лох! Отвечать ему не хотелось. Внутри разливалось чувство гадливости по отношению к этому парню, поэтому, чтобы больше не оставаться на улице с ним, я зашёл в подъезд. Перед тем, как дверь закрылась, я услышал, как он вслед что-то сказал мне, гадкое, матерное, и снова засмеялся, но дверь отсекла его от меня, почти окутывая меня тишиной и специфическим запахом подъезда. Дверь в квартиру оказалась незапертой. Сняв в темноте обувь, я пытался понять, где Гавр, но в квартире стояла тишина, только в гостиной тускло светился и жужжал ноутбук. Все так же стараясь не шуметь, сняв куртку, я прошёл на кухню. Хотелось горячего чая, отогреть руки, а заодно выпить вечернюю дозу таблеток. Сделав шаг, чтобы включить свет, я споткнулся о стоящие на полу пакеты и ойкнул от неожиданности: за столом, в верхней одежде сидел Гавр держа в руках стакан. Около него на столе стояла ополовиненная бутылка, в которой плескалась коричневая жидкость - наверное коньяк. С минуту мы смотрели друг на друга, а затем Гавр залпом выпил налитое, даже не сморщившись, и протянул мне мой телефон. - Он выпал, - тихо сказал он и задумчиво добавил, при этом сощурившись и смотря мне в глаза. – Видимо, когда я беседовал с Сергеем. Как только я взял мобильный, он встал и вышел. Я смотрел на черный старенький телефон в руке, как на гадюку. Я его не забыл дома, а выронил в подъезде… И он знает. Потоптавшись на кухне, я отложил телефон и всё-таки заварил чай, который я пил очень медленно, растягивая время и вливая в себя крохотными глотками безвкусную жидкость. Я выгляжу идиотом и чувствую себя так же. Трус, слабак, упрямый баран и любитель подслушивать чужие разговоры, а ещё баба и размазня – вот теперь я именно такой в глазах Гавра… Решительно поднявшись, я пошёл на поиски хозяина квартиры. В спальне горел ночник. На пушистом мягком ковре, прислонившись спиной к кровати и вытянув ноги, сидел Гавр с новой, но начатой бутылкой чего-то и смотрел, как казалось, на шкаф, но я знаю, что там зеркальная дверь, поэтому он туда и смотрит. Он не смотрел на меня, но я уверен, видел, что я стою в дверях, собираясь с мыслями. - Будешь? – спросил, усмехнувшись и опять сощурившись, на этот раз хитро, Гавр, протягивая бутылку и приглашая выпить. Опять эта игра на «слабо», в которую я буду играть с ним… Подойдя к кровати, я взял протянутую бутылку. - Коньяк двадцатилетней выдержки, - вдруг произнёс он. К алкоголю я всегда был равнодушен, если не сказать чего хуже - только шампанское на Новый Год с мамой или вино. Нет, я пил и водку, и паленый коньяк, но всего пару раз, и то это было ещё в техникуме. С бывшими друзьями из прошлой жизни. Коричнево-янтарная жидкость, кажущаяся тягучей и густой, оставляющая на стекле след, не хуже лавы опалила нёбо и горло, хотя я и сделал совсем маленький глоток. На глаза навернулись слёзы, а воздуха перестало хватать. - Садись, - пригласил меня Гавр и чуть сдвинулся в сторону. - А говорили, что он мягкий, - усмехнулся мужчина, а потом вдруг нахмурился. – Ты пил таблетки? Из-за выпитого, я не мог ещё толком говорить, поэтому отрицательно помотал головой. Я на самом деле забыл их выпить. После кивка у Гавра разгладилась на лбу глубокая морщина, и он, смотря в зеркало, снова усмехнувшись, произнёс: - Стоит бешеных денег, а всё равно гадость... Ответить и подумать я не успел, он просто забрал бутылку из моих рук, коснувшись моих пальцев, и сделал большой глоток. Мы молчали недолго. Коньяк опустился в желудок, грея его, всасываясь в организм и разносясь с кровью. Я уже почувствовал в голове лёгкость, и всё же, выдохнув, смог сказать: - Тебе, наверное, надоело слышать, но… - сделал я паузу, смотря в сторону на обои. – Извини. Я не хотел подслу… - Ты всё слышал? – перебил меня Гавр, сделав ещё один, большой, звучный глоток, и поднёс руку к губам, вытирая и делая глубокий вдох. Я молчал, не зная, как перед ним объясниться, пока он не придвинулся ко мне вплотную, дыша на меня запахом коньяка, отчего я внутренне содрогнулся. - Ты всё слышал? - повторил он, выжидающе глядя на меня. - Да! - довольно резко и зло ответил я, отворачиваясь от запаха алкоголя. Да, я слышал весь разговор! Открыл дверь, но так и не вышел из этого чертова подъезда! Что–то заставило меня остаться и дослушать. Гавр отвернулся и, сделав глоток, протянул бутылку. - Пей. Бутылку я взял, только не спешил с «выпить». - Почему ты не ушёл? - глядя в сторону, как бы безразлично спросил Гавр. Пожав плечами, я поднёс бутылку к губам. - Презираешь? На этот раз глоток был большой, и я, не ожидая этого, закашлялся. Гавр почти сразу выхватил бутылку из моих рук и, посмотрев на меня своими серыми, почти ртутными, с тёмными вкраплениями глазами, выпил. Только теперь, после значительного количества выпитого, он скривился и шумно выдохнул. - Я устал, - почти неслышно произнёс он и откинул голову на кровать, отставив бутылку в сторону. – Я очень устал, Казик… В голове крутилось много чего и ничего. Растерянность, неуверенность, жалость почему-то – вот что я сейчас чувствовал. Я мог встать сейчас и уйти, как тогда, как должен был в тот раз, но не смог. - Он красивый, - пролепетал я, пытаясь не смотреть на мужчину и на его отражение. Хотелось сказать ещё что-нибудь про того парня, но слова не подбирались, да и не хотелось. - Ты так считаешь? – спросил Гавр, подняв голову, с интересом ожидая ответа. Я не знал, что я считаю, так как не знаю, почему вообще это сказал и зачем. - А ты?! – не дождавшись ответа, переспросил громче и эмоциональнее Гавр. – Ты красивый? После его вопроса душа моя перевернулась. Зачем он спрашивает? Зачем задаёт такие вопросы?! Зачем он это делает?! Зачем провоцирует?! - Я пойду, - пытаясь унять дрожь в голосе и сдержать рвущиеся наружу эмоции, говорю я и встаю. - Ответь, - с силой хватая меня за руку и не отпуская, почти приказывает Гавр. – Пожалуйста… От его просящего и тихого «пожалуйста» я замираю и перестаю вырываться. Гавр пользуется моим секундным замешательством и тянет рывком на себя, отчего я падаю на него, но он подхватывает, не давая упасть, и мягко, и для меня совсем непонятно как, усаживает обратно спиной к кровати, при этом оказываясь на коленях передо мной. Я не успеваю дёрнуться, и вот уже Гавр почти сидит у меня на бёдрах, не давая уйти и шевельнуться. Страха как такового нет, то ли оттого, что я выпил, и алкоголь притупил его, то ли оттого, что я его от переизбытка адреналина просто не чувствую. Мы смотрим друг другу в глаза. Гавр тяжело дышит, словно пробежал стометровку. Его взгляд немного возбуждённый, зрачки расширены, а цвет глаз по краю напоминает черненное серебро, меняясь от светло-серого к тёмному, переливаясь и блестя. - Я не собирался убегать, - едко говорю я, даже не пытаясь вырваться, а наоборот откидываясь на кровать. Мужчина смотрит на меня, видимо думая, что не расслышал. - У тебя не такая огромная жилплощадь, чтобы можно было тут бегать и играть в прятки, - подтверждая, что он услышал правильно, язвлю я дальше. – И весишь ты не пять кило, чтобы сидеть у меня на коленях. Глаза Гавра надо было видеть. Они стали по яблоку, а зрачок уже вовсе перекрыл радужку. Он даже засопел громче. Не знаю, откуда у меня взялась наглость и дерзость, но пока Гавр отходил от прошлых слов и не ответил, я произнёс: - Я отвечу на твой вопрос, но… - сделал я паузу и посмотрел на мужчину. - Я тоже хочу знать ответ на свой вопрос. Гавр моментально стал серьёзен и, сжав губы, кивнул, соглашаясь с моим "но". Чувствовал я себя от собственной наглости и пристального взгляда немного не в своей тарелке, собираясь с мыслями и подбирая слова. Да и вопросов крутилось в голове очень много, и какой самый важный, я пока не знал, поэтому, следя за его реакцией, медленно ответил сначала на его вопрос: - Нет. Вот так просто. Одно слово. Ни больше, ни меньше. Минута, и Гавр, довольно скалясь в непривычной, немного пугающей меня улыбке, негромко произносит: - Ты изменился… - У меня отличный учитель, - в тон отвечаю ему, глядя в сторону и чувствуя, как щёки и уши начинают гореть. - Дрянной из меня учитель, - опаляет и так горящее ухо своим дыханием Гавр. – Раз не смог показать тебе, какой ты. Я не хочу смотреть на него, потому как знаю, что увижу. Я это и так вижу в отражении напротив. - … не только внешне… - низко, с лёгкой хрипотцой продолжает Гавр и почти незаметно проводит пальцами по груди, останавливая горячую ладонь напротив сердца, которое теперь гоняет разгоряченную кровь раза в четыре быстрее обычного. - …сильный, гордый, упрямый, честный, живой… настоящий… - продолжал Гавр, прикрыв глаза и почти шепча мне это. Нет, это было не нежно ни капельки. Это было… Больно. Опять очень больно для меня. - Зачем ты это делаешь? Всё? – не выдерживаю я. - Этот вопрос ты хотел мне задать? – открыв глаза, мужчина серьёзно смотрит на меня, слегка улыбаясь. - Да, - растерявшись, всё же ответил я и тоже посмотрел на Гавра. - Тогда я ответил на твой вопрос, только ты не слушал меня, - почти нависнув надо мной, произносит Гавр и кладёт руки на кровать у моей головы. – Ты до сих пор отрицаешь всё, что я тебе говорил и говорю, и отгораживаешься, не веря и не доверяя никому, кроме себя. Знал бы ты, сколько раз я злился на тебя, потом восхищался… Не дослушав, я перебил его, не желая слушать это всё, ведь всё, что он только что сказал, было искренне. Искренне настолько, насколько вообще может быть искренним Гавр. - Я и сейчас не верю, - сказал я дрогнувшим голосом, отводя взгляд. Не верю я! Это не то объяснение! - А во что ты веришь, Казимир? – пугающе тихо начал Гавр, а потом, схватив меня за подбородок, повысил тон. – В то, что я помог тебе с Тукалиным только ради того, чтобы трахать тебя каждый день, в любое удобное время и унижать на протяжении месяца из-за твоей смазливой мордашки?! Я молчал, хотя душу рвало на клочки, складывая огрызки в груду непонятно чего. Я же хотел это услышать? Хотел именно это услышать, а теперь я и сам не верю в услышанное, потому что оно звучит слишком жестоко и ужасно... - В это веришь?! – на выдохе, не так громко спросил зло мужчина и, отпустив меня, переместился к зеркальной дверце шкафа, усаживаясь так, как до этого сидел у кровати. - Ты сам теперь не веришь… - криво усмехнулся Гавр и протянул руку к бутылке. – Почему ты не ушёл, когда я разговаривал с Сергеем? У тебя была возможность, но ты остался. Подняв на меня глаза, Гавр ждал ответа, но он не дождётся, потому что я и сам не знаю пока, зачем не ушёл. - Да, я ездил к нему и спал с ним за деньги, - поняв, что я не отвечу, сказал Гавр. – До того, как ты переехал ко мне, он был моим любовником, но потом я сказал ему, что встреч больше не будет… Но, как ты слышал, не получилось. Гавр всё это говорил легко, спокойно, только пальцы, в которых он крутил горлышко бутылки, выдавали волнение, подрагивая слегка, но это было недолго – мужчина отдёрнул себя от этого занятия, поднялся и вместе с бутылкой в руках вышел. На полу я просидел долго, пока не затекли мышцы на ногах и спине, думая обо всём, что мне сказал Гавр, и пытаясь понять уже не его, а себя. Не знаю, как, но я изменился за это время. Он изменил меня, поставив всё вверх дном, выбив у меня почву из-под ног и нарушив мой уклад жизни и планы на тихое, безлюдное будущее, на которое я обрекал сам себя, и... А что "и..."? Он первый, кто заботился обо мне, переживая, кто не только замечал красивую мордашку, но и мой характер, постоянно упоминая барана и сравнивая меня с ним. Улыбка почему-то сама появилась на моих губах. Никогда не думал, что у меня настолько мерзкий характер… Гавр уловками пичкал меня таблетками, едой, переживал, даже с работой, как мне кажется, не всё чисто. Я видел и чувствовал его возбуждение, но старался не думать, забыть, выбросить из головы, а он… Он поехал к своему Сергею, хотя мог и… Я резко встал, в ноги вонзился миллион иголок, не давая ступить. Подождав пару минут, пока иголки прошли, а наступило онемение, и я смог хоть как-то идти, направился хромая опять на поиски Гавра. Гавр был в гостиной. Он лежал на диване с закрытыми глазами, а на столике, вместе с полупустой бутылкой стоял ноутбук, тихо жужжа. Лицо его было уставшим. Очень. Он говорил, что устал, а я не придал значения. Во сне, как когда-то рассказывала мне мама, люди не контролируют себя и отражают часто свои настоящие эмоции. Я никогда не верил этому, а как оказывается, зря. Сейчас по Гавру это очень заметно: под глазами залегли тени, и от них лучиками расходится пара тонких морщинок, уголки губ опущены, между бровями, даже во сне, залегла глубокая морщина, мышцы скул напряжены, на висках видны несколько серебристых волос, даже шрам, который обычно еле заметен, сейчас выглядит некрасивым и неприглядным рубцом. Не хочу его будить. Лучше завтра с ним поговорю. Укрыв его пледом, которым он не единожды накрывал меня, я поплёлся спать. Завтра у меня тяжёлый день. Это сегодня мне было бы легче на эмоциях и адреналине сказать то, что я хотел, но будить я его всё же не стану. Пусть выспится. Посидев пару минут и ещё раз посмотрев на уставшее лицо Гавра, я выключил ноутбук, забрал бутылку и пошёл на кухню.