***
— Вы нечасто появляетесь на людях, леди Лорен, рада видеть Вас, — говорит Серсея, удобно облокотившись на братское плечо, и так противно перекатывает её имя на языке, что Стракер хочется, чтобы вместо Брандона Старка с башни упали эти двое, — и, разумеется, я рада видеть и Вас, лорд Эндрю. — Взаимно, леди Ланнистер, — Стракеры приветственно кивают, устраиваясь за столом рядом друг с другом. Джейме снисходительно окидывает взглядом мальчишку, который силится не раскрыть их с сестрой величайший секрет, но у него это получается не просто плохо, а ужасно. Ланнистер про себя отмечает, что даже самый худший актёр в мире отыграл бы эту роль на порядок лучше самого лорда Волчьей Пасти. Чего, впрочем, не скажешь о его сучке-сестре. — Я слышала, вы планируете остаться у нас после праздника, леди Лорен? — Серсея кидает изучающий взгляд на гостей, ожидая ответа. Леди Стракер ничего не отвечает. Она вообще никого, кроме своего брата, не замечает. — Мы благодарим за гостеприимство вашу семью, но я вынужден сообщить, что нам с сестрой предстоит покинуть Вестерос в ближайшем времени, — Лорен не успевает понять, что пропущенный мимо ушей вопрос Серсеи был адресован скорее ей, чем её брату, но кивает просто на инстинктах. Она с Энди согласна всегда, так что и сегодняшний день не станет исключением, чем бы там не интересовалась львица, — а сейчас мы, пожалуй, должны отлучиться, чтобы не портить вашим людям праздник. Вестеросцы ныне отчего-то стали очень впечатлительны, не так ли? Его ладонь, словно ей там и место, оказывается на её талии, а губы настолько близко к ключицам, что Джейме, чуть ранее не видевший в мальчишке безумия Таргариенов, невольно в удивлении вскидывает бровь. Понимает, как сильно ошибался, когда Эндрю ведёт другой рукой по сестринской шее, вскользь цепляя увесистые серьги. Мальчишка бы мог сломать леди Волчьей Пасти шею, если бы захотел, но никогда этого не сделает. — Сестра, пора возвращаться домой, мы слишком задержались, — Эндрю подхватывает свою леди под руку, приказывая их слугам готовить всё к отъезду.***
Лорен смотрит на то, как брат любуется драконами Дейенерис, и в её сердце просыпается давно забытая ревность. — Север — наш дом, — напоминает самой себе девушка. — Наш, а не этой выскочки с той стороны моря! Но ей кажется, что куда лучше было бы, если бы они оба остались в Вестеросе. Там, где нет чёртовых ящериц, на которых так засматривается юный наследник Волчьей Долины. Старку вообще не стоило пускать драконью мать на земли Севера. Королева, конечно, определённо хороша собой, как и её дети, но никто никогда не посмеет забрать у неё Энди. Будь Дейнерис сто раз их родственницей, она всё равно не имеет права вмешиваться в их жизни. Лорен по-волчьи рычит, хватая брата за руку, и едва ли не силой оттаскивает от древних, огнедышащих зверей. Лорен знает, что, вероятно, ревновать его к драконам очень глупо, но ничего не может с собой поделать. Всё же в её жилах течёт ещё и кровь Таргариенов, так что у неё есть все права на то, чтобы быть безумной.Безумный король уже сидел на Железном троне,
так может пришла очередь и Безумной королевы?
— Прошу меня простить, Ваше Величество, но нам с братом нужно срочно отлучиться, — она почтительно кивает королеве и, не взглянув даже в сторону брата, отправляется прочь от драконов; от Дейенерис; от всего того, что может забрать его у неё. Энди недоумённо следует за сестрой, пока не понимает — она разозлена настолько, что готова перегрызть кому-нибудь глотку. Лорен вталкивает его в ближайшие покои, которые по чистой случайности (или нет) оказываются именно братскими, и с грохотом закрывает дверь. Она яростно вгрызается в его губы, словно хочет впитать в себя без остатка, и гортанно стонет прямо брату в рот. Энди от такого напора неслабо ведёт, ведь обычно леди Стракер выглядит намного невиннее, чем сейчас. — Согласись, я лучше этой самозванки-королевы и её выродков, — самозабвенно шепчет леди Стракер. — Никто не сможет заменить меня, дорогой брат, так ведь? — Всё так, моя волчица, — незамедлительно следует ответ, пока Эндрю путается в шнуровке её корсета. За дверьми кто-то громко охает, расслышав грохот и протяжные стоны, и у них просто не остаётся выбора. Внезапно растерявший где-то всё своё благородство Эндрю без сожалений вскрывает глотку несчастной служанке. И, кажется, начинает немного понимать Джейме Ланнистера. Таргариеновское безумие просыпается в них бурно и неожиданно, перебив к чертям практически всё волчье наследие, (хотя, если верить рассказам о их предках, неизвестно ещё, кто был безумнее). Иногда Лорен кажется, что в них соединилось воедино всё сумасшествие волков и драконов. Даже Дейенерис бы удивилась тому, как яростны и беспощадны могут быть юные леди и лорд Волчьей Долины. Паника накрывает Лорен с головой: — Что нам теперь делать? Точно, мы просто сожжём её труп! Тогда никто об этом не узнает, а значит и нас подозревать будет не в чем! Голос сестры отражается от стен, раздаваясь эхом по коридору, и Энди поспешно захлопывает дверь, затыкая Лорен рот ладонью. Чужой труп остаётся валяться где-то рядом с порогом. Вероятно, сестра и сама понимает какую чушь сказала, а потому лишь нервно смеётся в его ладонь. Они ведь не Таргариены. Им такое не простят. Если кому-то вдруг сейчас очень захочется их навестить, то это будет явно не лучший сюрприз. — Что нам теперь делать, Энд?! — Угомонись, — о сталь в голосе брата Лорен почти режется, — стоит ли мне напоминать тебе, как многие до нас через это проходили, м? И никого ещё не поймали с поличным. Разве мы чем-то глупее тех интриганов, что забирают чужие жизни чуть ли не каждый день? Лорен ему почему-то беспрекословно доверяет. Знает, что это опасно. Семейные узы и интрижки никогда не предостерегали от предательства, так что мешает ему тоже… и она сразу отметает подобные мысли в сторону. Энди просто не сможет её предать. Это равно тому же, если бы он предал самого себя. — Послушай, это всего лишь досадное недоразумение, — Энди перехватывает её дрожащие руки, накрывая своими ладонями, — но оставить её в живых было нельзя. Никто не должен знать о нас, дорогая, понимаешь? По крайне мере здесь, на Севере. Нас осудят, нам перестанут доверять. В народе говорят, что леди и лорд Волчьей Долины неразлучны с самого детства. Когда её обучали вышивать крестиком и нравиться мужчинам, он всегда был рядом. Когда его обучали военному делу и тому, как быть лордом, она неизменно стояла за его спиной. Два волка, два дракона — друг без друга никуда. С возрастом просто всё прогрессировало в ещё большую связь, в которой они оба утонули навеки вечные. — Пожалуйста, только будь осторожен, — леди Стракер поспешно обнимает брата. — Если тебя поймают, мы не отмоемся от позора. Лорен вытирает кровь с пола обрывками собственного платья, пока брат, рискуя своей и её жизнями, уходит наперевес с бездыханным телом. Ночью их не должен заметить никто, но леди так трясёт, что она едва сдерживается, чтобы не закричать от безвыходности.***
Позже Дейенерис присматривается к юным Стракерам с особым любопытством; пытается выловить в их существе что-то родное, но различает лишь безумие. Ей рассказывали легенду о том, как леди Стракер однажды смогла полюбить свободолюбивого мужа, которой умел обращаться в дракона. Оттого было вдвойне любопытно, действительно ли в этих двух было что-то… Таргариеновское? К её ужасу, да, было. В глазах леди и лорда плескалось то безумие, о котором рассказывали те несчастные, что застали правление Безумного короля. «Фенрисовы дети ужасны», — твердили одни. «Драконьи дети с волчьей душой прекрасны», — вторили другие. Королева же просто не знала кому можно верить, а кому точно не стоит. Верить уж точно не стоило никому. Лорд Эндрю улыбается сестре и удивительно быстро находит общий язык со всеми драконами, пока леди Лорен без страха гладит огромного ящера по морде, развеяв все сомнения королевы. Дейенерис различает под ногтями леди Волчьей Долины не отмывшуюся, засохшую кровь. А в глазах её брата беспощадный огонь, который неведом никому, ведь так близко к их сути не подбирался ещё никто. — Кажется, Ваша Милость, Вас что-то смутило? — Эндрю любовно обводит пасть дракона ладонью, сверкая глазами в сторону королевы, и Дейенерис на секунду чудится, что её же дети сожгли бы её, если бы он приказал.Они, конечно, не совсем Таргариены,
но и в их безумии есть что-то ужасное и прекрасное одновременно.