"Две параллельно пересекающиеся"

Искать няньку не то что проблематично, но, в принципе, крайне скверно. К сожалению, в эпоху интернета множество анкет из огромного количества могут быть поддельными, и ты никогда не узнаешь, кто именно скрывается за ними. Тем более, когда опыта никакого, а тебе за тридцать, ребёнок приёмный, не доверяет, да ещё и шугается по углам. Хоть плачь, хоть смейся, а проблема сама собой не решится. Пак Чимин был обычным среднестатистическим омегой. С одним маленьким дополнением в виде отсутствия личной жизни как таковой в принципе. Он не то чтобы сильно огорчался от этого, но данный факт его даже развлекал. Все его бывшие одноклассники и одногруппники давным-давно женились и нарожали кучу детишек, а Чимин… ну, он, так скажем, в свое время не особо торопился с этим. А теперь, в свои тридцать два с хвостиком, Пак подумывал иногда о семье. Не обязательно полноценной, но хотя бы какой-то. Чтобы кто-то ждал после работы дома, чтобы по вечерам в окнах горел свет, чтобы было к кому возвращаться. По этой причине чуть меньше года назад он проснулся в одно воскресное утро с мыслью о том, что сегодня же поедет в детский дом и найдет себе того, кого по праву назовет семьей. Тэхена он заметил сразу. Одиноко сидящий мальчик, с которым никто из ребят играть не хотел и к себе не подпускал. Его глаза были холодны и спокойны. Он не хотел ничего. Он хотел семью. Ребенок поднял голову и неотрывно смотрел, будто в душу впиваясь своими бездонными карими глазами. Чимин вдруг понял, что без него оттуда не уйдет. Впервые за всю его сознательную жизнь омега внутри проснулась, чтобы больше не засыпать, чтобы оберегать этого маленького человека. Документы получилось оформить быстро. Сыграло роль то, что заработок у Чимина, как у главного редактора журнала моды, был приличным. Под вопросом было то, что семья все равно получалась не полной, но Пак заверил, что это не станет проблемой, так как он готов быть для Тэхена всем, кем он попросит для него быть. Искренность омеги подкупала кого угодно. — Теперь это твой дом, Тэхен, — Чимин уверенно улыбнулся, опуская сумку ребенка с его немногочисленными вещами на пол прихожей. Мальчик тихо выдохнул. Он несколько минут молчал, не двигаясь, а потом его плечи дрогнули, выдавая всхлип. Руки Чимина моментально ослабли, роняя маленький рюкзачок. Он стоял и смотрел, как содрогалось тело ребенка от беззвучных рыданий, он чувствовал, как обливается кровью сердце в собственной груди. Чимин упал на колени, протянул руки к Тэхену и заключил в крепкие объятия, прижимая его к себе. — Ну ты чего, тигренок? Все же хорошо теперь. Пак ощущал влагу на своих щеках, не понимая нахлынувших чувств. Это был единственный раз, когда Тэхен показал ему то, что было у него внутри на самом деле. *** Тэхен оказался немного… сумасбродным. Если, конечно, вообще можно применить такой термин для маленького ребёнка. Он практически не говорил, но часто производил некие эксперименты, понятные только ему. Будто на прочность проверял. То телевизор ни с того ни с сего упадёт со стены, то шкаф перевернётся, то в окнах будут дыры как от футбольного мяча. В общем, дитё развлекалось много и со вкусом. А Чимин… ну, что он мог сделать? К тому же Тэхен наотрез отказался идти в детский садик. Аргумент по типу: ты заведешь себе много новых друзей — не прокатил. Они все еще сторонились друг друга, часто не понимали, но уже плавно двигались к принятию себя и того, кто теперь будет рядом всегда. *** — Я уже все обыскал, не знаю, что и делать, — Чимин прижимает телефон щекой к плечу, стараясь не уронить и попутно не спалить их с Тэхеном завтрак. Горький, во всех смыслах, опыт у них уже был. «Чимин-а, а почему бы не продолжить как в прошлом году?», — Джин на другом конце аппетитно хрустит яблоком, успевая что-то печатать на клавиатуре. — Вы с Джуном не всегда доступны в нужный мне момент. Да и начальник запретил мне его с собой постоянно таскать, — Чимин переворачивает блин, улыбаясь Тэ, который уныло ковыряется в овсянке. Она склизкая и тянется за ложкой. Б-р-р-р-р. — Тигренок, ну не куксись. Как только разделаешься с кашей, вся тарелка с оладьями твоя. Ребенок поднимает на родителя воодушевленные глаза, с утроенным усердием создавая путь к свободе. «Боже, вы такие милые, даже когда я вас не вижу», — Джин тихонько смеется, переставая мучить технику долбежкой. — Да-да, хён, если ничем не можешь помочь, я кладу трубку. Нужно на работу собираться. Пак уже собирается отключиться, салфеткой вытирая испачканную мордашку ребенка, но Сокджин его останавливает окриком. «Погоди, слушай, я вспомнил. Джун-и мне жаловался вчера, что его кузен опять бунтует. Хочет быть самостоятельным, — Чимин почему-то иррационально задерживает дыхание, в груди беснуется странное предчувствие чего-то неизбежного. — Поэтому он ищет работу. Школьник, на втором году старшей. Умный мальчик, музыку пишет. Уверен, ради работы все, что угодно, сделает, лишь бы на шее у родителей не сидеть». Чимин тяжело сглатывает, в задумчивости промахиваясь мимо рта Тэхена и проезжаясь ложкой с кашей по детской щеке. Ребенок возмущенно сопит, округляя в обиде большие глаза. Это еще что за инстинкт такой? Это у него сейчас в зобу дыханье сперло? Отчего? Что за такое вообще? — Я бы хотел с ним встретиться. Джин из-за собственного воодушевления не замечает того, каким странным стал голос омеги на другом конце линии связи. «Да, конечно, я скажу Джун-и. Думаю, этот ребенок уже завтра прибежит к тебе на всех парах как миленький». — Очень надеюсь. А вот Тэхен удивляется интонации родителя. Будто не все в порядке из-за этого звонка. Даже мстить перехотелось за его драгоценную щеку, измазанную в овсянке. *** Юнги сверяет номер дома с тем, что накалякан отвратительным подчерком Намджуна. На, — говорит, — Юнги, адрес, а дальше на месте разберешься. Ну да, конечно, на месте. Прям вот так взял и разобрался. Подросток бесцельно продолжает злиться, пока до него не доходит, что это бесполезно. Джуна по близости нет, а значит врезать некому за такое халатное отношение к ребенку. Юнги думает, что даже если понял что-то неправильно, то это не смертельно, потому что всегда можно попробовать еще раз. Родители не захотели давать ему хоть и крупицу свободы, поэтому он решил выгрызть ее зубами, пусть даже это всего лишь жалкая работа няньки у какого-то престарелого дружка братца. Хотя, тридцать — это не глубокая старость, но возраст приличный. Юнги нажимает на звонок, встроенный в забор небольшого двухэтажного частного домика, вдавливает его до упора, а потом, для верности, что он точно не остался неуслышанным, бьет по бедняге несколько десятков раз, пока из-за двери не появляется недовольная мордашка ребенка. Он хмурится, ловко отгрызая кусок Чупа-чупса и смачно его прожевывая.  — По голове себе подолби, Чимин-и даже упал из-за тебя на кухне, — изрекает дитя, удивляя Юнги. — Ты мой нянь, да? Чимин-и говорит, что ты теперь со мной сидеть будешь. Но ты какой-то странный. Почему у тебя волосы белые? Чимин-и говорит, что нельзя общаться со странными личностями. А ты точно странный. Почему на тебе куртка черная? Тебе не жарко? Почему у тебя столько сережек в ушках? Ты омега, что ли? Чимин-и говорит… Юнги затыкает уши, моментально закипая. Это шутка такая, что ли? Намджун сказал, что работа плевая, что платить будут много, что жизнь идеальная штука. Но, спрашивается, какого ж тогда хрена?.. Из-за двери дома выскакивает нечто, на ходу поправляет фартук, укладывает черные волосы в подобие прически, успевая при этом держаться за поясницу. — Тигренок, ну куда ты побежал? Я же говорил, что нельзя дверь кому попало открывать! Зачем ты меня пугаешь? А если бы что-нибудь случи…лось? — Чимин запинается, разглаживает невидимые складочки на одежде и принимает максимально независимый вид. — Ты Юнги, да? Приятно познакомиться. Ох. Чимин протягивает руку для пожатия, мягко улыбаясь. ОХ. Он ждет, а ладонь его отчего-то потряхивает. ОХ-ОХ-ОХ. Юнги протягивает руку, не отрывая взгляда от карих глаз напротив. Тэхен хмурится. Он сейчас чего-то не понимает? Запах дорогой выделанной кожи и терпкой корицы забивает ноздри Чимину, как насморк осенью. Персики и горький шоколад. Юнги тяжело сглатывает, у него пелена перед глазами и животное желание прямо по радужке стелется. Твою мать. Истинные.