Кристалл

Удушливый дым пробирался в легкие, заставляя душераздирающе кашлять. Костер только разгорался, давая людям внизу сполна насладиться зрелищем, а приговоренному – пережить больший ужас от неминуемой смерти. «Ведьма! Сжечь ведьму!» - слышалось со всех сторон. Агрессивная толпа шумела, они смотрели на обреченного с ненавистью и страхом. Пару раз в него было летели камни, но останавливались в сантиметре от его лица. Маг даже бровью ради этого не повел, прищуриваясь. Камни с тихим стуком упали на разгорающиеся ветки. Он мог бы усмирить огонь, но не видел в этом смысла. Его жизнь – череда неудач, болезненных событий и потерь. Ему нечего терять в этом обезумевшем от своей жестокости мире, так пусть все закончится здесь. - Глупцы, - собственный голос звучал хрипло и надломлено. – Посмотрим, как вы справитесь с этим сами. Молодой мужчина вскинул голову и, не желая мучить себя долгой болью, шевельнул пальцами. Огонь скрыл его силуэт от толпы. Короткий, истошный предсмертный крик, и все затихло. Чума и другая, пока еще неизведанная болезнь, подступали к границам.

***

В секунду первого крика за окном пролетела белая птица. Будто на секунду замерев, она повернула голову в сторону окна, а потом взлетела ввысь, но лишь для того, чтобы камнем упасть на асфальт, оставляя после себя лишь пищу для уличных котов. Он родился ранней весной, когда снег только начинает таять, а деревья все те же – серые и неприметные. Потом, через несколько недель, на них начнут набухать почки, но пока еще зимняя стужа не отпустила землю, оставляя за собой холодный серый пейзаж. В прошлый раз это было жаркое лето, когда сыты волки, а в лесу можно было отыскать травы и немного дикой земляники. Из пригоршни она была всегда вкуснее, а в плывущих далеких воспоминаниях возник запах ночных цветов. - У него твои глаза, - шептал мужчина, обнимая своего супруга и осторожно, будто неуверенно, касаясь маленькой ладошки ребенка. Второй отец только и мог, что нежно улыбаться, прижимая к груди своего сына. Их сына. - Зато на тебя он похож больше, я почти ревную! Все-таки, его вынашивал я, нечестно! – легко и непринужденно. Даже маленький комочек, который и видеть-то не может, мог интуитивно почувствовать любовь, витающую между супругами. «Алларос», - так нарекли родившегося омегу, который застыл в руках в священном ужасе. Он ничего не понимал, не видел и не слышал. Будто похороненный заживо, Алларос осознавал все, но не мог ничего поделать. Конечности не слушались, став чужими и неприспособленными, взывать к магии попросту было глупо сейчас. Маг отчетливо помнил, как умер среди языков огня, и теперь не понимал, где оказался. Быть может, это его персональный Ад, как стращали его послушники маленькой церкви в Богом забытой деревне? При жизни он не верил в это. Мать, конечно, стращала своего сына в детстве сказками о том, что бывает с теми, кто живут во грехе. «Не подходи к этому человеку, он посланец Дьявола», - так женщина наказывала своему старшему сыну, указывая на мужчину с посохом. Славился тем, что творил он колдунства всякие непотребные. То корову чужую умертвит, то деву приворожит, то мужика на измену толкнет. Недоверие к словам матери пришло позже. Наверное, тогда, когда она сбежала в ночи со своим любовником и сгинула с ним в ближайшем овраге от зубов волков. Так Алларос остался совершенно один, с двумя маленькими братьями-близнецами, вынужденный выживать в этом жестоком мире. Сначала ему помогали соседи. Неохотно, сквозь усилие, они давали пареньку черствый хлеб и какое-никакое молоко для младенцев. Потом перестали делать и это, причитая о том, что наплодилось безотцовщины, а у них и без того пять ртов кормить. Того, что было в огороде, тоже не хватало. Мать забросила его еще в первые годы жизни сына, так и не вернувшись к нему больше. На что жили, и откуда была еда – парень мог только догадываться. Да еще и крыша в старом доме прохудилась. Дрожа от холода и голода, мальчик кутал в теплую ткань близнецов, лишь бы их не забрала лихорадка. Так бы и сгинули они, никому не нужные во всем мире, если бы тот «посланец Дьявола» однажды не зашел в распахнутую дверь. Так в сыром доме впервые за долгое время появилось тепло.