Copula

Вэй Ин любила каблуки. Несмотря на род деятельности, всегда надевала и с удовольствием вслушивалась в выскакивающий чёткий звук встречи набойки и поверхности пола. Не Мин Цзюэ не упускал момента бросить вслед, что «с тобой в разведку не сходишь — враги за версту услышат», но не злобно, скорее дружески напоминая, что резкие звуки на работе могут привести в боевую готовность особо нервных. У Сянь могла ходить бесшумно — жизни научила ходить и не на такой обуви, не издавая и лишнего звука. Но с недавних пор стук каблуков стал её свидетельством. «Хэй, посмотрите-ка. Я всё ещё жива, придурки». Слушать этот самый звук, отскакивающий от мраморных ступенек большого, дорогого особняка тревожно, и это чувство не имеет ничего общего с заданием. Вэй Ин уже давно научилась отличать свои ощущения и ей ничего не нравилось. Звук каблуков слишком отчётливый, улыбки на лицах некоторых гостей больше напоминают оскал голодных зверей, вперивших взгляды в жертву. «У меня уже паранойя. Дожили», — подавляет желание закатить глаза У Сянь. Сейчас она лишь «безмозглая куколка, пришедшая на культурное мероприятие с влиятельным заклинателем». У неё не должно быть желания посетовать на излишнюю пафосность. Всё, что должно у неё быть, это сладенькая улыбочка на лице, полное отсутствие интеллекта в глазах и совершенное неведение о понятии личного пространства своего спутника. «Как же муторно быть тупой овцой, — думает Вэй Ин, прижимаясь к руке Лань Чжаня чуть ближе положенного. — И ему должно быть противно. Он ещё с Академии не любил прикосновения». Но на лице Ван Цзи не проскользнуло и капли неудовольствия. Напротив, он положил свою ладонь поверх её, наклоняясь ближе. — Адепты клана Вэнь в левой части зала, — произнёс он тихо. — Вижу, — ответила Вэй Ин, поразившись уровню выдержки Лань Чжаня. «Сразу видно, насколько он серьёзен. Вот это подход к делу. Отбросил свою неприязнь, лишь бы помочь разобраться с преступлением. Его бы ответственность некоторым людям подарить — может, наконец-то совесть проснётся», — подумала У Сянь, выискивая взглядом шефа. Который нашёлся там же, где и Лань Си Чэнь, о чём-то беседовавший с гостями. «Точно охранник, серьёзно. А мне об отсутствии конспирации втирает, ага. Умный самый, блин». Боковое зрение, довольно недурственно развитое в период обучения в Академии, зацепилось за приближающийся силуэт, в котором угадывался до боли знакомый человек. «Нет-нет-нет-нет!» — готова была взвыть Вэй Ин, видя, как движется прямо на них Не Хуай Сан, приветливо махая рукой. Почему здесь, почему сейчас, почему в её смену? Разве она просила об экстремальных ситуациях с участием знакомых ей лиц? «Почему ты же такая сука, ноосфера?» — немного страдальчески вздохнула У Сянь, принимая выражение лица, напрочь лишённое мало-мальского зачатка интеллекта. — Извините, господин заклинатель, но я уже занята, — произнесла Вэй Ин, и сама удивилась, как вышел такой приторно-сладкий и до рези в голове противный голос. «Пойми. Просто пойми. Ты же всегда всё понимал в Академии», — почти мысленно молилась У Сянь, упования на то, что наверху всё же есть порядочные существа, которые слышат простых смертных. — О, прошу прощения. Я не сразу это понял. Хорошего вам вечера, — извинился Не Хуай Сан и, улыбнувшись, ушёл. Не Мин Цзюэ бросает брату вслед еле сдерживаемый злости взгляд. Кажется, кто-то получит дома по полной программе. Стоило знакомому скрыться в толпе гостей, как по залу разлилось красивая мелодия пианино. «Ммм, что это такое? Кто-то решил пошалить? Джаз на официальном мероприятии? Меня соблазняют? — не удержалась от подобной мысли Вэй Ин. — Так и хочется пошалить». — Потанцуем? — спросила У Сянь, заглядывая Лань Чжаню прямо в глаза, ещё больше нарушая личные границы. Удивительное дело — стоило решиться на шалость, как джаз сменился на медленный вальс. Вэй Ин предпочла бы что-то более динамичное, что-то вроде танго, заставляющего быть близко друг к другу, вторгаться за пределы личного пространства. Но не старомодный вальс, вполне способный вогнать в сон (а еще Вэй Ин просто не очень умело его танцевала, постоянно наступая на ноги своим партнерам). Но отступать было поздно — Лань Чжань взял ее под локоть и повел на середину зала. Вэй Ин нервно хихикнула: — Ой, пожалеешь. Со стороны это смотрелось милым (но наигранным) кокетством — то, что и ожидалось от бестолковой спутницы в бесстыдно красном платье. Такие выжимают из пафосного приёма всё что можно — самые дорогие напитки и закуски. А потом едут со своими спутниками в номера роскошных отелей, чтобы всю ночь расплачиваться за весёлое времяпрепровождение. Она была напряжена, несмотря на шутки и браваду, Лань Чжань явно мог это почувствовать, положив руку ей на талию. Собрана. Зажата. — Всё хорошо, — неожиданно произнёс он. Будто даже хотел подбодрить. — Я ничего не боюсь. В конце концов она уже умирала, стоит ли бояться опозориться на приёме? Просто не хочется привлекать лишнего внимания клана Вэнь. Или ещё кого-нибудь. Вряд ли кто-то узнает в женщине в алом платье ту самую несносную девчонку — воспитанницу семьи Цзян. Как будто два разных человека. А ведь не они ли торжественно провожали её на войну вечность назад? Она помнила основы. Госпожа Юй, несмотря ни на что, действительно заботилась об образовании. Частные уроки, потом место в Академии — она глушила свою явную неприязнь в важных моментах, но ни на минуту не забывала напомнить, что Вэй Ин здесь чужая. Приставной шаг. Раз-два-три. Первый большой и два маленьких. Наверное, на её лице отображалось, как она изо всех сил пытается не сбиться. Один раз они чуть не столкнулись с другой танцующей парой, но извиниться не успели — покружили дальше. Один раз Вэй Ин наступила Лань Чжаню на ногу, но на его лице не промелькнуло ни тени неудовольствия или боли. Раз-два-три. Раз-два и три. Если все остальные будто взмывали вверх, то они с Лань Чжанем опускались всё глубже и глубже под землю, в пустоту. Туда, где не проникает ни один лучик солнца. И зала тоже не было более. Пыльная заброшенная комната и одинокий патефон с кривой иглой, царапающий старую пластинку. И две скользящие тени, не оставляющие следов на пыльном полу. Она должна была ловить краем глаза, что делают адепты Вэнь, благо, вычислить их среди гостей не так сложно — слишком кичились принадлежностью к самому знатному и богатому клану. Неумолимо выделялись. Но Вэй Ин ни разу не отвела взгляд в сторону, полностью провалившись в рисунок их с Лань Чжанем танца. Видел ли он то же самое? Но на его лице совершенно ничего не читалось. Сплошная невозмутимость. Каменный мужчина. Идеальный, но совершенно ненастоящий. И так же невозмутимо Лань Чжань довёл Вэй Ин до места, когда стихли последние аккорды. В горле пересохло, а вдали соблазнительно маячили подносы с бокалами шампанского. От одного точно ничего не будет, а освежиться очень хотелось. Вэй Ин подмигнула Лань Чжаню, мол, сейчас вернусь, и начала пробираться к банкетным столам, ловко лавируя между разговаривающими (и пьющими) людьми. — Цан Сэ! Сердце ёкнуло и остановилось на несколько мгновений. Нет-нет, не терять самообладание. Она на службе. При исполнении. — Извините, вы обознались, я… — «я не знаю никакой Цан Сэ» было проглочено вскриком, когда сильная рука развернула Вэй Ин, и одним большим прыжком они оказались снова в зоне для танцев. Грянули первые аккорды танго. В этот раз Вэй Ин не считала шаги, она не успевала осмыслить вообще ничего. Лицо незнакомца ускользает, Вэй Ин не в силах подметить ни одной запоминающейся черты. — Почти копия матери в этом платье. Вам нужно кое-что увидеть. Холодное прикосновение, будто жидкий лед запустили по венам и заставили циркулировать вместо крови. Обстановка приёма изменилась на глазах. Это был совершенно другой банкетный зал. Люди, смахивающие с уголка глаз непрошеные слёзы. И в центре всего этого Цзян Фэн Мянь и Юй Цзы Юань в свадебных нарядах. Как так? Кажется, никто из присутствующих не видит саму Вэй Ин, будто её и нет. Конечно, она ведь ещё не родилась в то время… Дядя Цзян не скрывает широкой улыбки и то и дело переводит взгляд на свою невесту. И госпожа Юй не хмурится недовольно, прижимает к себе маленький, но роскошный свадебный букет. — А теперь и друзья могут поздравить молодых! — радостно объявляет ярко накрашенная женщина, сверкая белоснежными зубами. Заминка. Никто не двигается с места. Гости переглядываются друг с другом, и вдруг вперёд выступает девушка с длинными завитыми локонами. Вэй Ин знает её. По фотографии, по тем обрывкам, что удалось собрать за столько лет. Цан Сэ. За ней нерешительно выступает молодой человек, на лице которого так сложно вообще прочитать что-либо. Но глаза у него добрые. Вэй Чанцзэ. — Мы идём! Цан Сэ отталкивается от земли и подскакивает к Фэн Мяню, заключая в крепкие объятия. — Я так за вас счастлива! Вы — прекрасная пара! Она отпускает дядю Цзяна и обнимает госпожу Юй, буквально втискивая ей в руки букет цветов. Карликовые подсолнухи и ромашки. Юй Цзы Юань растерянно мнёт его в руке и нервно улыбается, словно сбитая с толку. Непривычно видеть всегда уверенную и строгую жену дяди Цзяна такой. — Живите в согласии и любите друг друга! Вэй Ин безумно хочется остаться и посмотреть, что будет дальше, но картинка расплывается перед её глазами… чтобы уступить место для следующей. Цан Сэ крутится перед зеркалом, держа поверх своей одежды фиолетовое платье с пышными рукавами, и смеётся. Женщина, сидящая в кресле напротив — мадам Юй, недовольно поджимает губы, но молчит. — Оно тебе очень пойдёт, такой красавице вообще всё к лицу. Цан Сэ, кажется, вовсе не замечает плохого настроения подруги. Она весела и жизнерадостна, взмах рукавов напоминает трепет крыльев маленькой птички. — Моё платье на тебе тоже гораздо эффектнее, смотри! — она тянет госпожу Юй с кресла и подводит к зеркалу. Берёт сложенное на диване алое платье, — то самое платье, которое спустя много лет пренебрежительно швырнули Вэй Ин в лицо, — и подносит к силуэту Цзы Сюань. Восхищённо присвистывает, нарушая все правила приличия, словно уличный хулиган. — Я хочу подарить его тебе. Оно совсем новое. Даже если носить не будешь — оставь на память о нашей дружбе. Вэй Ин делает шумный вдох, но её никто не слышит. Её здесь никогда не было, всего лишь невольный, нежданный наблюдатель. Шпион за чужой жизнью. Могла ли она даже предположить, что их отношения были… такими? Но ведь если подумать, что она вообще знала о матери? Любила ли она её, свою дочь? Почему вдруг исчезла? Что связывало её с семьёй Цзян? По словам госпожи Юй, по молчанию дяди Цзяна можно было сделать совсем не те выводы. Госпожа Юй долго-долго смотрит на их отражения в зеркале. Цан Сэ прижимается к её спине и сжимает руки в замок. Они обе держат сцепленные ладони на уровне груди, так сильно, что костяшки становятся белыми. — Быть может, я не самый хороший человек, но… Я всегда ценила эту дружбу. Они стоят, тесно прижавшись друг к другу, и смотрят на отражение в зеркалах. Две молодые женщины и алое платье, лежащее поверх обеих. Словно шёлковая завеса. Вэй Ин не в силах подойти поближе, но даже отсюда она видит, как приподнимаются уголки губ госпожи Юй. Она действительно улыбается. — Спасибо. Это совсем не та женщина, что швырнула платье в Вэй Ин, словно половую тряпку. Тонкие пальцы проводят по красной ткани. — Спасибо, — повторяет Цзы Юань совсем тихо, но в тишине комнаты слово производит эффект колокола. Цан Сэ снова заливисто смеётся, но глаза её подозрительно блестят. Вэй Ин прогнулась в спине и чуть не дотронулась ладонью до пола — так низко опустил её незнакомец с ледяными руками. — Подожди! — в лёгких моментально закончился воздух, сейчас Вэй Ин как никогда похожа на выброшенную на сушу рыбу. — Ещё не всё, — шелестит ветром в ушах. И новое погружение на глубину. На глубину чужих воспоминаний и чужого сознания. Кап-кап-кап. Мерно капает вода из крана, ударяется о нержавеющую раковину. — Чай закончился. Даже в пакетиках, — Цан Сэ, непричёсанная и с большими фиолетовыми синяками под глазам — от недосыпа или от несмытой до конца косметики — убирает с газовой конфорки чугунный чайник. Цзян Фэн Мянь очевидно подавляет зевок, стул под ним угрожающе скрипит. — А сахар? — Сахар есть. — Давай сюда. Они наливают кипяток в кружки и размешивают сахарный песок. — Если закрыть глаза, то можно представить, что это сладкий чай. И оба, Цан Сэ — воспитанница детского приюта и Фэн Мянь — глава клана Цзянь, чуть дуют на горячую воду и делают глоток с закрытыми глазами, играя в игру «давай представим, что у нас есть настоящая заварка». Они хихикают заговорщицки, так общаются друг с другом очень близкие люди. С кем бы сама Вэй Ин представляла, что пьёт настоящий чай вместо подслащенного кипятка? С Не Мин Цзюэ? Точно не с Цзян Чэном, который не собирался что-либо представлять и всегда держал глаза открытыми. Цан Сэ достаёт сигарету и чиркает спичкой. — Я не знал, что ты куришь. Она неопределённо разводит руками в ответ. — Иногда очень-очень хочется. — Тогда и мне дай. Цан Сэ смотрит неуверенно, по всему её виду читается, что сейчас она откажет, но нет. Вынута ещё одна сигарета, и Фэн Мянь прикуривает её, почти прикоснувшись к лицу подруги. Кап-кап-кап. Продолжает мерно стучать вода по нержавейке. — Я ночую здесь, когда нет сил ехать домой в пригород. Не элитное жильё, зато дёшево, — Цан Сэ кладёт голову ему на плечо. Часы на стене тикают в такт падающим каплям воды из крана. Половина двенадцатого. — Полчаса до весны. Вэй Ин чувствует себя обманутой. Ей всю жизнь доставались лишь обрывки. Фотографии, найденные в альбомах, случайные упоминания, поджатые губы мадам Юй. Что он делает здесь, что они оба делают здесь? В полупустой маленькой квартире, где нет даже заварки. Почему люди, знавшие Цан Сэ, отказывались делиться воспоминаниями, её частичкой? Хотя бы крошечной. Со временем Вэй Ин сама перестала задавать вопросы. — Ну, а ты? Тебе не стыдно? — Ммм? — Цзян Фэн Мянь выныривает из морока сигаретного дыма, открывает закрытые глаза. — Цзы Юань тебя ждёт. А глава клана Цзян поймал такси и сбежал в неизвестном направлении! Фэн Мянь хмыкает, но ему сейчас совсем не смешно. Вернулись воспоминания о скандале, о семейных раздорах. И возвращаться обратно хочется в последнюю очередь. — Выгонишь? Возьму такси снова. — Нет. Постелю на диване. Но ты должен к ней вернуться. Цан Сэ встаёт, нарушая момент интимности и доверия. Но связующая нить не рвётся, она лишь протягивается дальше. — Зачем вы друг друга мучаете? У вас скоро родится ребенок, а вы… Сигарета в её руках догорает, пепел летит прямо на пол. Будто никакой опасности пожара. Тёмные занавески с трудом пропускают свет большого города с улицы. В этот момент во всей вселенной остаются лишь двое неспящих. — Вы ведь любите друг друга, так к чему усложнять? Если вы оба мне дороги, разве могу я встать на чью-то сторону… — Ты ведь всегда на моей стороне. В полутьме тесной задымленной кухни их взгляды скрещиваются. — Да. На твоей. «Я не хочу смотреть!» — Вэй Ин врала сама себе. Она жаждала увидеть всё. Вцепиться в эти картинки, которые были правдой, ведь были же? Сохранить всё в себе, запечатлеть образ матери. «Мы дружили» — слишком общая фраза, не выражающая всех оттенков отношений. Это вообще не походило на простое поверхностное общение по интересам и весёлое времяпрепровождение. Цан Сэ, Цзян Фэн Мянь, Юй Цы Сюань, Вэй Чанцзэ составляли нити запутанной паутины, клубок противоречий, который вёл не к выходу из лабиринта, а уводил в самую его глубину. Во тьму. И оно не распуталось даже после исчезновения Цан Сэ и гибели Вэй Чанцзэ. Оборвалось, но осталось неразрешённым, а нанесённым когда-то ранам уже не дано затянуться окончательно. — Это твои письма. Все до единого, — Цан Сэ двигает коробку по столу. Светлый кабинет, до рези в глазах знакомый. Он не изменился за прошедшие годы. Тот же стол из тёмного дерева, мягкие, но потёртые стулья. Кабинет дяди Цзяна. — Почему ты их возвращаешь? — Так нужно, — Цан Сэ теребит кольцо на пальце в нервном жесте. Даже со стороны она кажется слишком возбуждённой. Шейный платок съехал в сторону и почти развязался, обнажая белую шею. Цан Сэ достаёт запечатанный конверт. — А здесь копия свидетельства о рождении моей дочери и другие документы. Мне нужно сохранить их в надёжном месте. Ты мой самый близкий друг, Фэн Мянь. И я просто надеюсь, что это тебе никогда не понадобится. Их руки соприкасаются на конверте. В какой-то момент Вэй Ин кажется, что сейчас дядя Цзян откажется, не возьмёт. Но тот лишь кивает грустно и устало прикрывает глаза. — Я тоже, Цан Сэ. Я тоже. Вэй Ин вынырнула из глубины с тяжёлым вдохом. Шум последних аккордов мелодии сверлом резал по ушам. Прошло всего несколько минут? Они… танцевали? Для всех остальных они просто танцевали? — Не пришло ли время задать правильные вопросы? Фраза прошелестела мимо. Вэй Ин резко обернулась к незнакомцу, но его и след простыл, будто и не было никогда. Она стояла одна посреди бального зала. Мысли, до того точно замороженные, взбешёнными насекомыми роились в голове. Как так вышло, что сейчас она, действующий капитан полиции, даже пальцем не смогла пошевелить в руках незнакомца? Что было с его лицом? Вэй Ин, как не старалась, не могла выцепить хотя бы одну особенность, по которой можно было вбить человека по базе данных. «Он что, фрилансер какой-то?» — в ужасе подумала У Сянь, закрывая рот ладонью. Встречала она пару раз таких: ни в один орден не входят, нигде не задерживают, путешествуя по стране в поисках временной работы. У таких есть в закромах пара-тройка заковыристых, не известных широкой общественности заклинаний. С виду безобидные, но стоило применить их в нестандартной ситуации — и опытный заклинатель начинал рвать на себе волосы, не понимая, как отменить. Но даже ей, успевшей в своё время узнать о многих заклинаниях сокрытия и всегда следившей за новыми веяниями в творении заклинаний не было известно подобное. Эти видения о дяде Цзяне, Госпоже Юй и маме были настоящими — все фотографии, которые у неё были, подходили под каждое, обретая цвет, объём и звук, превращаясь во что-то более похожее на Воспоминание. Но ещё со времён Академии и её собственных экспериментов было известно, что у мёртвых нет таких «живых» воспоминаний. У уже почивших они бесцветные, размытые и звучат так, словно кассету зажевало. «Что, чёрт возьми, это было?!» — в раздражении подумала Вэй Ин, пытаясь поймать ощущение догадки. Что-то болталось на дне сознание, знакомое и почти нереальное. В детстве, когда дети не хотели спать, взрослые прибегали к всевозможным уловкам, чтобы их чадушко наконец закрыло глазки. Одной из таких была сказка о Хранителе Воспоминаний, древнем, как сама эта страна, как Небожители на Небесах, и страшный в своей силе отнимать чужую память без какой-либо надежды на возврат. — Вот придёт Хранитель Воспоминаний и заберёт все твои счастливые моменты! — в шутки говорили родители, чуть смеясь, как их чадо с головой ныряет под одеяло. Шутки шутками, но были в её работе энтузиасты, искавшие с Хранителем встречи, в надежде избавиться от самых страшных мгновений, никак не стирающихся из памяти. Эти люди бредили идеей наконец избавиться от этих воспоминаний, сходили с ума, не найдя желанной цели. Но Он, как показала практика, не был тем, кто показывал себя всем и каждому, когда кому-то было нужно. «Почти копия матери в этом платье. Вам нужно кое-что увидеть» . Слова, расходящиеся в сознании широкими кругами, не давали покоя. Как так вышло, что Хранитель не отнял, но подарил чужие воспоминания? Он знал её маму? И если знал, то каким образом они были связаны? Вэй Ин помнила, как Госпожа Юй бросила когда-то вскользь, кривя тонкие губы в усмешке: — Она занималась чёрт пойми чем. Ничего толком не объясняла, ссылала на «работу». Как-будто такая, как она, может кем-то работать. Но в воспоминаниях Цан Сэ не выглядела оборванкой. Может, порой на её лице и были следы недосыпа, но кто не грешен подобным? У неё была хорошая одежда и ухоженные руки. Она не была похожа на человека, у которого нет средств на существование. Отсутствие мебели в квартире в том видении говорило скорее о необжитом месте, чем о финансовом недостатке. Как так вышло, что Хранитель дал ей воспоминания её матери? Они были знакомы? Он был ей должен? Если так, то кем была Цан Сэ на самом деле? «Разве так можно? С разбегу да в пропасть? Так и сойти с ума недолго», — поморщилась У Сянь, раз за разом прокручивая в голове образы матери. Улыбающейся, смеющейся, невероятно красивой даже с кругами под глазами, с сигаретой во рту. Живой, яркой, в чём-то даже ослепляющей. — Спасибо, — прошептала тихо У Сянь, прикрывая глаза. Внутренне она понимала, что благодарность не достигнет своего адресата — Хранитель растворился без следа. Сейчас это было уже не важно. Быть может, он и правда лишь отдавал долг. Но для неё это значит слишком много. — Спасибо. — Вэй Ин, — раздался тихий голос сбоку, возвращая её в реальность. Реальность обрушилась на У Сянь вновь вспыхнувшими красками, голосами и золотыми глазами Лань Чжаня, смотрящими на неё в упор. — Ты в порядке? «Скорее нет, чем да. Но не думаю, что сейчас время говорить о семейных скандалах, интригах и расследованиях, — подумала Вэй Ин, переводя дыхание. — Сначала работа». — Да, Лань Чжань. Я в порядке.