Второе дыхание

По домофону звонила консьержка: — Александр Владимирович, это Елена Дмитриевна. К Вам тут пришли. Женщина. Одна. У Данилова вмиг заколотилось сердце. Вдруг Даша? Даша! Пришла… — Пустите… — выдавил он. Спустя пять минут в квартире раздался звонок. Александр Владимирович открыл дверь и увидел на пороге миловидную молодую женщину, смутно знакомую. В том, как она смотрела на него, было что-то от взгляда Дарьи, когда она с ним спорила или ей что-то не нравилось. — Я сестра Дарьи Абрамовой Евгения Алексеевна. Мне с Вами нужно поговорить. Один на один. — Здравствуйте. Проходите. Женя вошла в квартиру, но не отводила от Данилова взгляда. Изучала его. — Куда пройти? — В гостиную, пожалуйста. Войдя в гостиную и сев на диван, Женя сразу же начала говорить. — Позавчера здесь была драка. Вы, конечно, узнали в Вашем обидчике Михаила Яснова. И конечно, задались вопросом, с чего это он кинулся драться с Вами. Александр сидел на противоположном от Жени диване и искал в её лице Дашины черты. Что-то в их чертах было общее, очень неуловимое, но было. «Наверное, эта умница тоже. И такая же упрямая. Похоже, они очень близки. И конечно, она в курсе всех Дашиных тайн. Даша, видимо, рассказала ей о нашей близости…». Мысль, которая пришла ему в голову следом, тотчас была озвучена Женей: — Вы, видимо, не отдавали себе отчёт в том, что Дарье на момент Вашей с ней близости было только шестнадцать лет. Девочка влюбилась в Вас. Вернее, Вы её влюбили в себя. Заставили поверить в то, что с Вашей стороны такие же чувства к ней. Она влюбилась первый раз в своей жизни, прямо-таки обожествляла Вас… А Вы позволяли себя любить, наигрались с ней, а потом просто исчезли из её жизни. — Она сама меня оставила… Я хотел… Но Женя так уничтожающе посмотрела на него, что Данилов сразу осёкся и опустил голову. — Вы сказали, что не любите её. Как она должна была поступить? Что она должна была думать? Стать для Вас приходящей любовницей? Возникла тягостная тишина. Женя нарушила её, снова заговорив: — Я понимаю. Что Вы очень даже не глупый человек. Александр Владимирович вскинул голову и, прищурившись, оценивающе посмотрел на Женю. Но та, вытащив из сумочки носовой платок и промокнув им лоб, невозмутимо продолжала: -….но поступили очень глупо, легкомысленно. Кстати подставив себя под статью Уголовного Кодекса. Данилов вздрогнул и посмотрел Жене в глаза: -Я не верю, что Вы пришли с целью шантажа. Она молчала, глядя на него, потом отрицательно кивнула головой. А потом он сказал то, что постоянно сидело в его голове, никуда не исчезая. С того самого июля, три года тому назад… Можно ли назвать эту его мысль выстраданной? Наверное, можно. Он смотрел на Женю, его сердце колотилось где-то в горле. Он мог лишь хрипло и тихо сказать: -Я люблю Дашу. И хочу попросить у неё прощения. Женя смотрела на этого красивого мужчину, которого даже синяк под глазом, видимо, полученный в драке, не портил. В его глазах она увидела не испуг, не реакцию на её слова, а давнишнюю жуткую тоску. Ей даже сделалось не по себе. Но она взяла себя в руки. -Александр Владимирович, Даша уже успокоилась. Она простила Вас и сумела забыть. — Забыть? — Да, забыть то горе, которое она пережила благодаря Вам. Ведь полгода она ходила к психоневрологу, чтобы восстановиться. — Я приезжал к ней в Ярославль… Несколько раз… Но не смог подойти… Женя хотела, придя сегодня к этому человеку, как можно холоднее и суше говорить с ним. Она хотела дать бой этому беспринципному цинику. Но не увидела такового в человеке, который сидел сейчас перед ней, закрыв лицо руками и как бы даже замер на диване. Женя вновь заговорила: — Миша Яснов и Даша дружили ещё до Вас. Пока Вы не появились в жизни Даши. Когда Миша узнал про вас с Дашей, он хотел ещё в школе поговорить с Вами, но Даша не разрешала. Тогда он ей запретил ходить к Вам на дополнительные занятия. И Даша не ходила, потому что боялась, что Миша всем расскажет… Да не про неё, нет. Про Вас. Но она тогда Мишу ещё плохо знала. Он никогда бы на это не пошёл. Ведь тогда бы рухнула не только Ваша репутация, карьера и, возможно, устоявшаяся жизнь — полоскали бы её имя по судам и педсоветам. Он этого допустить не мог. Данилов сидел, не двигаясь. Перед глазами плыли круги, а в голове противно тикало. Он вспомнил те дни, когда Даша отказывалась приходить к нему на занятия в кабинет. Боялась не за себя — за него. Боялась за него… Любила, беспокоилась… Не о себе. О нём… Его девочка… Его хорошая умная красивая девочка. «- Здравствуй, Дарья. Как твои важные дела?» «- Смею предположить, что и сегодня у тебя «дела»? О, Господи, он ещё иронизировал… А Женя продолжала: — Вы понимаете, что Миша её защищал. Он очень любит её, они, скорее всего, поженятся года через два. Миша должен институт закончить. …- Так что ж он мне морду не набил три года назад? Почему только позавчера решил? Женя поёрзала на диване. Видимо, ей было неловко произнести следующие слова. — А Вы сами не понимаете? Миша по наивности тогда думал, что вы только целовались, пока… сам недавно не выяснил, что у вас с Дарьей были более интимные отношения, чем он предполагал… Данилов горько прошептал: — Выяснил, стало быть… Женя теребила в руках носовой платок и продолжала: — Александр Владимирович, давайте посмотрим правде в глаза. Данилов, сцепив пальцы, слушал её: — Вы сломали жизнь ребёнку, который чуть с ума не сошёл, а другой, по сути, тоже не совсем взрослый, защищал её. Как мог… И Вы ещё… Данилов не дал ей договорить: — Я не собирался писать на парня никакие заявления. Я понимаю, что виноват, и сделаю всё, чтобы Яснова отпустили. -Но Вам нужно будет написать бумагу, в которой изложите, что к Мише не имеете никаких претензий…. …- и по морде получил справедливо. — Я не знаю, в какой форме Вы выразите свои мысли позднего покаяния, но Мишу должны выпустить. — Да, конечно, можете быть спокойной. Я сделаю всё, что нужно. Выпустят Вашего …жениха. Сказано это было с грустью и горечью. На висках у этого ещё довольно молодого человека уже серебрилась седина. В переносье залегла морщинка. Нет, Жене совсем не было его жалко. Но она понимала, что сейчас происходило в его душе. И тем не менее, она ответила отказом на его просьбу встретиться с Дашей. — Оставьте её, совсем оставьте. Дайте ей спокойно жить. Александр Владимирович покачал головой, как бы соглашаясь с Женей. Но он не мог не спросить: — А где она сейчас? — В Москве. Заканчивает 1-й курс института. — Экономический факультет? — горько ухмыльнулся Данилов. — Нет. Она учится в гуманитарном институте, на переводчика. Выходя уже из квартиры, Женя ещё раз обернулась к нему: — Прошу Вас, не ищите с ней встреч. Никогда. Слова её гулко раздавались в большом холле. Женя подошла к лифту и нажала кнопку. Лифт стоял на этаже. И Женя уехала. Данилов всё это время держал дверь квартиры открытой, в голове раздавалось и гасло, и опять раздавалось, и опять гасло слово «никогда». «…Никогда…». «…Никогда…». «…Никогда…».