Второе дыхание

В тот год женился и Александр Данилов. К тому времени в обращении к нему всё чаще и чаще сотрудники его офиса стали прибавлять к его имени отчество. Повлиял ли на это авторитет, который он зарабатывал своим умом, или все узнали, что он стал вхож в дом главного, но только теперь при встречах Данилов чаще слышал «Александр Владимирович». Главный был бы рад выдать свою Катерину за столь талантливого, умного, сильного и красивого мужчину. О таком зяте он мечтал. Было, на кого оставить Компанию, случись что-то. Алексей Юрьевич и его жена не препятствовали своей дочери, когда однажды она им сказала, что не приедет домой ночевать, а останется у Саши. Катерина была влюблена и не скрывала этого от Данилова. И ему нравилось проводить с ней время: спорить, смеяться, ходить в театры, в парки, ездить за границу. Вместе они уже побывали в Италии и Германии. Катерина была умна, мила в обхождении, спокойна. Она никогда не устраивала истерик и со всем соглашалась с Даниловым. Нет, она не смотрела на него, разинув рот, но Александр кожей чувствовал, что Катя сделает всё, что бы от неё ни зависело, чтобы ему было хорошо. Он не любил её. У него не прыгало сердце, когда он встречал её через несколько дней разлуки после своих или её командировок. Он не скучал. Но он не мог не улыбаться при встрече с ней. С ней ему становилось сразу хорошо и уютно. С Катей он был самим собой. И он отдавал себе отчёт в этом. Образ Даши постепенно стирался. Он хотел представить её, какой видел последний раз в Ярославле: смеющейся, счастливой. Но это счастье было вызвано не им, а другим. Образ счастливой девушки, идущей по улице с высоким симпатичным парнем, таял, уступая место другой — смеющейся девочке, собирающей подснежники на поляне. Он выполнил просьбу Жени — не делал попыток встретиться с Дашей, поняв, что ей, может быть, ещё больно видеть его. Время, к сожалению, не лечит. Оно скользит мимо, стирая острые углы, не более. Данилов каждый день вспоминал Дашу и видел некоторые её черты в Катерине. Катерина проявляла недюжинную твёрдость духа и хорошее упрямство, когда хотела чего-то добиться. Александр с удовольствием ей помогал. У него всплыло в памяти, как Даша учила математические определения, развернув учебник на подоконнике с засыхающим кактусом. Изо дня в день, пока не добилась результата. Данилов уважал такие черты в людях. Повседневная жизнь, пусть даже и очень интересная, тушила в нём до сих пор щемящие сердце воспоминания. Оставалась грусть. И однажды Данилов понял, что отпускает Дашу. Или она его отпускает…. *** Была поздняя весна. Александр с Катей сидели вечером на террасе одного подмосковного ресторана. Терраса была небольшая и очень уютная. Они сидели давно, уже поужинав, и пили кофе. Погода была отличная. Они ездили гулять с утра, немного устали. Данилов думал о том, что ему нужно отдохнуть перед завтрашним совещанием, что у него будет много работы на неделе и, видимо, с Катей в ближайшие три-четыре дня они не увидятся. Сейчас он завезёт её домой и поедет спать к себе. Катя это чувствовала и не делала попыток что-то изменить в их жизни. Она принимала своего любимого таким, какой он был. Она долго ждала, когда он ей сделает предложение, но Данилов не делал его, и Катя смирилась. Подъехала очередная машина, из которой вышла семья и направилась к террасе ресторана. Две сестры шли рядом и о чём-то живо переговаривались, видимо, обсуждая только что увиденное. Мать с отцом шли следом, причём мужчина мягко поддерживал жену под локоть. Семья заняла столик неподалёку от них. Все вместе они казались (а может, так оно и было) очень дружными и внимательными друг к другу людьми. Данилов нехотя наблюдал за ними. Отец не говорил строго, не повышал голоса, но девочки относились внимательно к любым его замечаниям, которые были, скорее, доброжелательными, нежели поучающими. Сёстры, видимо, обменивались впечатлениями, и мать гладила одну из них по спине, с улыбкой говоря что-то другой. Ужин их проходил в приятной душевной обстановке. Данилов подумал о том, что вот эта семья — Дом, куда любой из них может прийти и рассказать обо всех своих радостях и бедах. И тебя поймут и пожалеют, простят и помогут, потому что тебя любят. Семья — это пристань, куда человек всегда может причалить, не спрашивая разрешения на швартовку. К сожалению, у Александра в детстве никогда не было таких отношений в семье. Мать рано умерла, а с мачехой не сложилось. И вообще, он давным-давно не виделся с отцом. Общаются только по телефону… После смерти Галины он привык жить один. И называл свою квартиру Домом. Но, видимо, это было не так… И Данилов подумал о том, что ему так хочется создать тоже такую семью, такой Дом, где он будет любим и нужен не только себе. И жизнь его наполнится новыми заботами, новыми ощущениями. — Катя, ты выйдешь за меня замуж? — спросил он тихо. Он произнёс эти слова неожиданно для неё, да, наверное, и для себя тоже. Она взяла его руку и крепко сжала: — Конечно. Когда они уходили из ресторана, то каждый из них думал о том, что сейчас у них начнётся совсем другая жизнь — жизнь, наполненная радостным ожиданием чего-то яркого и нового. Через два месяца Катерина стала женой Александра Владимировича Данилова, а ещё через год она рожала в Европейском медицинском центре Москвы. Александр не захотел присутствовать при родах и ждал вместе с родителями жены, когда медсестра пригласит их посмотреть на ребёнка. Ещё раньше они не захотели узнавать пол будущего ребёнка, желая сделать самим себе сюрприз. — Данилов! У Вас родилась дочь. Александр вскочил, и вдруг ощутил, что его сердце подпрыгнуло в груди и забилось так, как давно уже не билось. В преддверии чего-то чудесного он последовал за девушкой в белом костюме медсестры. С кроватки на высокой подставке медсестра взяла маленький розовый свёрток. — Хотите подержать Вашу дочь? Данилов не смог произнести ни слова и только молча кивнул. — Садитесь вот на этот стул, -девушка указала ему на стул, стоящий у окна. — С женой Вы сможете увидеться попозже. Александр сел, и на руки ему положили хрупкое маленькое создание. С тёмными, как у него, волосиками и карими, как у жены, глазами. Сердце Александра Владимировича заколотилось ещё сильнее. Девочка зевнула, закрыла глазки и заснула. От неё исходило приятное тепло. И Данилов понял, что вот кого он будет любить до конца своих дней. Бескорыстно, без оглядки, сильно, до самопожертвования. Этого ребёнка. Его ребёнка. Его девочку. — Даша… Дашенька моя. Здравствуй, солнышко. — Его губы осторожно прикоснулись к щёчке спящего младенца. Рядом стоящие родители Катерины переглянулись, и тёща недовольно сказала: — Саша, мы же хотели назвать ребёнка в честь кого-либо из наших родителей. Девочку, конкретно, Ольгой… Тесть Александра с улыбкой смотрел на зятя и прошептал жене: — Ну, чтобы нам с тобой иметь возможность назвать ребёнка самим, мы должны дождаться ещё внуков. Данилов не слышал их тихого разговора. Он осторожно прижимал дочку к груди. Сердце его успокаивалось, и в нём разливалась нежность и любовь к новорожденной дочери. И он был счастлив, как никогда. *** Прошло ещё пять лет. — Миша! Миша Яснов! — громко выговаривала воспитательница имя четырёхлетнего малыша, возившегося с машинкой в дальнем углу игровой комнаты детского сада. — За тобой папа пришёл! Мальчик вскинул голову и заулыбался, увидев стоящего в коридоре детсада отца. — Папка! — Мишка бежал в распахнутые ему навстречу две сильные руки, которые тут же его подхватили и прижали к груди. — А мы сегодня будем играть в наши машинки? — Конечно, сынок. Вот только сначала поможем маме по хозяйству. И будем играть… Одевая своего сынишку, Миша Яснов думал о том, как же он его любит, как он любит свою Дашеньку, родившую ему в прошлом месяце дочку, которую они назвали Светочкой. Сейчас Даша со Светочкой в коляске гуляла в сквере недалеко от детского сада и ждала их. Машина Данилова стояла в пробке, двинуться вперёд было просто нереально. Пятилетняя Даша сидела в детском кресле за спиной отца и подпевала героям мультиков, песни из которых она очень любила. Сейчас она подпевала бобрятам: Если будем мы всегда дружны. Нам враги любые не страшны. …Придёт успех — не бойся никого. Один за всех, и все за одного! Александр Владимирович знал все её песенки наизусть. Он возил в машине несколько дисков с записями песен из мультфильмов и всегда ставил их Даше, когда та просила. Он не морщился и не улыбался страдальчески, как это делала жена, если оказывалась с ними в машине. Он был счастлив, что дочь поёт. Поёт — значит здорова и настроение хорошее. Сейчас они были в машине вдвоём. Даша спела уже практически весь свой репертуар, пока не захотела в туалет. Данилов, ехавший в правом ряду, сумел припарковать машину на обочине большого сквера, вытащил Дашу из машины и перешагнул с нею через маленький заборчик, отгораживающий сквер от дороги. Потом они нашли место за большими липами, и Даша присела по своей девчоночьей надобности. Выйдя с отцом на центральную аллею сквера, Даша увидела палатку с трепыхавшимися вокруг неё гелиевыми шарами различной формы. — Папа! Купи шарики! — закричала Даша и побежала к палатке. — Даша! Дашенька! Не беги так, упадёшь! — кричал ей вслед Данилов, идя за ней. — Даша! Женщина с коляской, мимо которой пробежала Даша, обернулась и посмотрела на Данилова. Он мельком увидел этот взгляд карих глаз, и его что-то мгновенно остановило. Господи! Он целую вечность не видел этого взгляда, направленного на него. «Даша. Даша Абрамова. Она». — Даша… Это ты… — Александр Владимирович… Они стояли рядом и смотрели друг на друга. Маленькая Даша уже давно выбирала шарики, а папа почему-то стоял невдалеке рядом с какой-то тётей и ничего не отвечал. — Папа! Ну иди же сюда. Данилов как будто встряхнулся: — Даша, здравствуй. — Здравствуйте, Александр Владимирович, — улыбалась ему она. –Вот уж не ожидала Вас встретить… — Да мы с дочкой часто проезжаем здесь… Сейчас в пробке стоим. — Я сейчас, солнышко! — крикнул он дочери, которая была занята разговором с продавцом шариков. — Даша… — в горле у него запершило, — ты прости меня за всё… Я тебя всегда любил и помнил… Помню. — Я тоже помню… — Прости меня. — Я давно Вас простила и плохое забыла… Он смотрел на неё и искал в этой красивой молодой женщине черты девочки-подростка, влюблённой в него. — Ты…счастлива? — Да. Очень. А Вы? — Тоже. — Папка, ну что же ты стоишь? Они оба обернулись на маленькую Дашу: та стояла рядом с палаткой, держа в руках надутого ежа. — Прощайте, Александр Владимирович. Вам надо идти. — До свидания, Даша… Он пошёл к дочери, а она осталась стоять с коляской на том же месте. Данилов расплачивался за шарик, когда с криком «Мама!» мимо него пробежал маленький мальчик в красном комбинезоне. Взяв довольную дочь за ручку и отойдя от палатки, он смотрел, как мальчик подбежал к Даше и уткнулся ей в живот, а она, нагнувшись, поцеловала его. Высокий мужчина, идущий следом за мальчиком, обнял Дашу, поцеловал, а потом, взявшись рукой за поручень коляски, нагнулся над ребёнком, спавшим в ней. Постояв немного, семья Ясновых пошла к выходу из сквера. Данилов провожал их глазами, пока они не перешли дорогу, где он припарковал свою машину. — Ну папка же! Ты чего, заснул? — говорила маленькая Даша. Он посмотрел на свою дочку, взял её на руки и поцеловал. — Пойдём, солнышко. Нам ещё долго ехать… Сев в машину, Александр Владимирович сказал своей дочке: — Дашенька, давай пока не будем петь песенки. — Хорошо, папка, — и Даша стала изучать машины, начавшие движение рядом с ними. Потом она стала рассказывать отцу недавно услышанную ею сказку про принцессу, которая ждала храброго рыцаря в высокой башне замка… Данилов медленно выезжал из пробки, а маленькая Даша всё рассказывала ему, как принцесса наконец-то дождалась своего рыцаря… «-Дарья, скажи честно, тебе нужен прекрасный принц?» «-Убегаешь? -Ладно, ничего не поделаешь, беги, раз тебе нужно…» А Даша шла в это время рядом с мужем, катившим коляску с маленькой дочкой. За руку она держала своего сынишку. Она удивлялась такой неожиданной их встрече. И вспоминала слова учителя: «Дарья, мир вокруг тебя перевернётся и изменится ещё много раз…» «А сейчас этот мир вертится ещё и вокруг наших детей, — подумала Даша и счастливо улыбнулась. — И каждый из нас в любви обретает второе дыхание».