***
…Это был закат. Солнечный свет проникал сквозь листву, причудливыми тенями изгибаясь на стволах деревьев. Мерлин перекинул сумку обратно на плечо, когда очередной пучок ароматной лаванды был аккуратно подвязан нитью и помещён в сумку. Оставалась самая малость: Гаюс попросил его собрать немного вереска для одного из тех травяных настоев, что лекарь использовал при лечении простуды. Вереск не сложно было найти, поэтому Мерлин всегда оставлял его напоследок: даже если бы чародей припозднился и задержался, сумерки не помешали бы ему отыскать нужные цветки. По-настоящему больших зарослей вереска поблизости от Камелота не наблюдалось (хотя в сутках ходьбы от крепости располагался протяжённый цветущий верещатник), но Мерлин знал места, где встречались лиловые островки этих цветов. Юноша вообще неплохо облазил местные леса — враги Артура часто устраивали тут свои мирные посиделки, да и охота с принцем делала своё дело. Мерлин не боялся потеряться. Он как раз почти добрался до нужной полянки, когда звук обломившейся ветви заставил его замереть. Такой звук не мог быть вызван поступью животного. Мерлин, возможно, и был полным профаном во всём, что касалось охоты, но, прожив несколько лет слугой принца, он привык полагаться на свои ощущения в минуты опасности, а хороший слух не раз и не два спасал его шкуру. И теперь Мерлин знал точно, кто-то следил за ним. Но, кроме прочего, он практически был величайшим чародеем всех времён — кроме тех случаев, когда ему не приходилось таиться от собственных друзей. Так что было не так много вещей, которые могли бы его испугать. И всё же такие вещи существовали. — Кто здесь? — громко произнёс он, развернувшись. Теперь солнце светило прямо ему в глаза, ослепляя. — Покажись! Тень отделилась от дерева, и Мерлин, проморгавшись, вздрогнул, узнав её. — Так ты встречаешь старых друзей, Мерлин? — Моргана скинула капюшон и презрительно улыбнулась, оглядывая его с головы до ног. Мерлин сглотнул горечь на языке и слегка отвёл взгляд. Моргана была опасна, но он не мог бороться с ней сейчас. Не тогда, когда они были на нейтральной территории, и Моргана, кажется, ещё не сделала ничего плохого. Или, по крайней мере, ничего хуже того, что она уже натворила. Не тогда, когда он всё ещё ощущал себя виноватым за те страшные изменения, что произошли с ней раньше и происходили до сих пор, и за ту ненависть, что медленно, но верно пожирала её душу. — Мне хотелось бы вернуться в замок до сумерек. Что тебе нужно? — устало спросил он. — Простой разговор. Неужели ты откажешь мне даже в такой малости? — она состроила невинное выражение лица, но Мерлин не купился бы. Не после того, как однажды уже поверил ей. Они обменялись тяжёлыми взглядами. Мерлин попытался взять себя в руки и произнёс почти беззаботно: — Можно было поговорить и в замке… кроме того, мы ведь уже разговариваем, — он поморщился. — Ох, ты наверное не понял, Мерлин, — Моргана развела руки в стороны. — Говорить ты будешь не со мной. Мерлин осознал, что должно было произойти, ещё до того, как глаза Морганы окрасились золотом и с её губ сорвались тихие слова на знакомом наречии, а его самого отбросило назад с неимоверной силой… …Мерлин грубо схватил Гвен за руку и вытянул её из комнаты Морганы, нещадно топча лиловые цветки под ногами.***
Мерлин начал вспоминать — обрывочно и несвязно — но теперь это больше не были лишь чувства и смутные ощущения, это были полноценные воспоминания. Тошнота исчезла, и сердце Мерлина перестало биться столь болезненно гулко в груди, даже головная боль ослабла, несмотря на всплывающие картинки из прошлого. Сейчас это было неважно: Моргана была опасна, и Гвен необходимо было спасти из той комнаты. Но Гвен не собиралась сдаваться так просто: она, поначалу от неожиданности следовавшая за ним, теперь резко затормозила. Не восстановившийся до конца после тяжёлых ран, Мерлин не мог просто тащить её за собой: так они и встали посреди коридора. — Мы должны вытащить Моргану оттуда! — воскликнула Гвен. — Я… — говорить Мерлину мешала одышка. Для своего нынешнего состояния он слишком перенапрягся за эту короткую пробежку. — Что-то странное было в комнате! — Гвен понизила голос: — это была магия, Мерлин. Магия! Мерлин отпустил её руку, зажмурился и упёрся ладонями о колени, пытаясь отдышаться. Чародей вспоминал, как Гвен едва не лишилась жизни из-за магии, как погиб её отец. Это было в некотором роде болезненно для Мерлина: Гвиневра — его первый друг здесь — скорее всего не приняла бы его, решись он раскрыть свой секрет, однако… Однако Гвен была испугана не поэтому: она беспокоилась о Моргане — своей давней подруге. Мерлин до боли сжал кулаки. — Позови Артура, — едва слышно предложил он. Мерлин знал, что это сработает. Служанка резко кивнула и побежала в сторону покоев принца. Мерлин стянул пропитанную кровью импровизированную повязку — кровь уже остановилась — с руки и засунул тряпицу в карман. Гвен не заметила его обмотанную руку с недавним порезом, но ему не стоило давать никому лишних подозрений — как будто ему было мало того, что он был магом в Камелоте… Мерлин, привалившись к стене и тяжело дыша, сполз на каменный пол коридора. …И он как-то был связан с проклятием, погубившим уже несколько десятков мужей Камелота. Золотая монета в складках одежды всё так же ощущалась непомерным грузом, бременем не вернувшихся воспоминаний. Однако теперь, когда он начал вспоминать (Артур-Гаюс-Гвен-магия-Эалдор-Моргана-дракон), Мерлин больше не мог отгораживаться от того, кем являлся. Он должен… обязан был предпринять что-то… Мерлин, откинув голову, соприкоснулся затылком с холодным камнем стены и принялся ждать Артура и Гвен. Почему-то чародей был уверен, что ведьма под личиной подопечной короля уже сделала всё, что хотела.***
Моргана исчезла. В комнате, куда Артур ворвался, после того как перепуганная Гвен позвала его, не было ни единой живой души, лишь разбросанные в ещё большем беспорядке цветы. Замковая стража была поднята на уши, но никаких следов леди Морганы обнаружено не было. Осторожные предположения Гвен о магии через сплетни прислуги достигли ушей Утера, после чего и без того жестокая охота на магов стала совсем уж зверской. Но Мерлин, однако, чувствовал себя куда спокойнее, когда Морганы не было рядом, и был готов мириться с необходимостью таиться пуще прежнего. Артур стал ещё угрюмее. Теперь, когда воспоминания Мерлина стали возвращаться, он начал осознавать это куда лучше. Прежний Артур и нынешний казались чародею совсем разными людьми. Этот Артур редко разговаривал с ним, хотя и не игнорировал Мерлина полностью, и проводил слишком много времени в своих комнатах, изучая какие-то бумаги и свитки, которым на вид было с пару сотен лет. Да и тексты на них (с тех мельком брошенных взглядов, что пару раз позволял себе Мерлин, после того как Артур особенно хмуро посмотрел на то, как чародей пытался прочесть написанное) выглядели совсем уж… подозрительными. Мерлин, знай Артура похуже, предположил бы, что это были трактаты по Старой религии. Магия Мерлина тоже стала ощущаться иначе. Она перестала казаться гремучей смесью невероятной мощи. Мерлин постепенно вспоминал свои навыки — хоть Гаюс и упоминал, что при потере памяти навыки оставались прежними — заклинания были словами и картинками (кроме той части, когда они были потоками энергии, нитями, соединяющими пространство и время, жизнь и смерть… и Мерлин предпочитал об этом не думать вовсе). Чародей вспоминал с начала. Помимо нескольких случайных воспоминаний, вроде лживой улыбки Морганы, большинство воспоминаний, которые приходили к нему, были детскими. Он вспоминал мать и Эалдор, своего друга Уилла и первую рыбалку в речушке возле деревни. Позже являлись картинки Камелота, первое впечатление от огромного и величественного белокаменного сооружения, казнь на площади, ведьма в обличии певицы. Мерлин заново вспоминал друзей и врагов. Заново переживал минуты радости и скорби. Даже при том, что воспоминания не были полными, а чего-то он не помнил вообще (в особенности последнюю неделю до того, как проснулся в своей комнате без памяти)… Это было слишком. Мерлин чувствовал себя так, как будто его голову разорвут на части все эти картинки и звуки. Он был переполнен и опустошён одновременно. Правда, были ещё и другие вещи, о которых стоило беспокоиться. — Ну и что это? — спросил Артур, схватив Мерлина за руку и развернув ладонь к свету. Мерлин как раз помогал принцу снять доспех, когда это произошло: внимание Артура привлекла длинная поджившая царапина на ладони слуги. С исчезновения Морганы прошло около суток, и всё это время в замке стояла суматоха. Мерлина отослали следить за больными, пока Гаюс консультировал короля и помогал с поисками. У Мерлина ещё не было времени обсудить со своим опекуном проклятие (монета всё ещё лежала в кармане брюк, воспоминания так и не приходили, а Гаюс явно что-то недоговаривал о «Чуме земли»). — Ничего? — попытался Мерлин, и, когда Артур немного выкрутил его руку, чародей продолжил: — Я порезался. — Ну и как же ты порезался? — спросил Артур, усилив захват до весьма болезненного. Мерлин поморщился. После исчезновения (повторного) Морганы Артур, кажется, стал отдыхать ещё меньше: Утер почти не уделял внимания правлению, вместо этого лишь искал магию. Будто это лишило бы Камелот всех проблем. — Я хотел выяснить кое-что, — сказал Мерлин, и это было чистейшей правдой. — Ну и? — спросил Артур, отпустив его руку. — Что полезного выяснил? — Что мечи бывают весьма острыми, сир, — Мерлин потёр освобождённую конечность в попытках восстановить циркуляцию крови и отошёл на пару шагов назад. — Многие вещи бывают опасными, — задумчиво протянул Артур, самостоятельно стряхивая с себя металлический нарукавник. — В особенности те, от которых опасности не ждёшь. Ведь так, Мерлин? — Если это означает, что ты бросишь в меня этой металлической штукой, то я всё понял и умолкаю, — почти покладисто кивнул Мерлин. Артур глухо рассмеялся, но всё равно швырнул нарукавник. Мерлин увернулся.***
Мерлин не чувствовал себя зерном заклятия. Он был уверен, что его магия, которую друиды признавали величайшей из всех времён, смогла бы помочь понять ему, в случае, если бы он оказался вершителем нескольких десятков судеб. Но нет, магия молчала, а всё, что ощущал сам Мерлин — лишь невероятную усталость, и, учитывая, что его раны заживали слишком медленно, это не могло быть простым совпадением. Что-то было не так с ним и его магией, но Мерлин не был источником заклятия, да и само проклятие ему не подчинялось. Не являлся чародей и заражённым, ведь тогда он бы умер уже давно. Однако его кровь окрашивалась в чёрный цвет при соприкосновении с золотом. Гаюс должен был знать, в чём дело, но лекарь, казалось, избегал своего подопечного: он заходил в покои только пару раз, да и то тогда, когда Мерлина там не было, или же тот спал. Конечно, это могло быть простым совпадением, но Мерлин сейчас как никогда нуждался в совете. Размышляя об этом, Мерлин склонился над очередным умирающим, и в голову его пришла внезапная идея: ведь было же ещё одно существо, которое любило раздавать советы, пусть и своеобразные… Той же ночью Мерлин выскользнул из-под повышенного надзора замка, минуя стражу и патрульные отряды рыцарей, чтобы встретиться с одним старым ящером.***