Расцветает вновь.

Сколько Мама отдала за него ? Зачем ? Зачем бросила всю жизнь на “алтарь” чтобы получить его ? Зачем отдала так много за того, кто не стоил ничего ? Учиха, закатила глаза, мысленно рассуждая на тему “Почему у меня не было отца всю жизнь ?” загибая пальцы по причинам этого. Учиху выбросило обратно в тёмный коридор мыслей, и она немедля двинулась вперед. Бежала и бежала,ноги ужасно гудели. А она всё бежала и бежала, потеряв всякий ориентир. Больше некому было освещать её путь. Она осталась совершенно одна. Никто не тревожил её, не мешал болтовнёй. Сараду быстро начало тошнить от самого себя. Собственные мысли стали ей ненавистны. Молчание давило на уши. Она провалилась в сон. *** Девушка, нервно дёрнув правым глазом, зло ухмыльнулась и безжалостно пнула парня в пятую точку, подбросив на кровати, причиной был храп парня. — Черт! — взревел Боруто, тут же вскочив на ноги, принимая оборонительную стойку. — Вот и я так думаю, — ехидно улыбаясь, ответила девушка, залезая под одеяло, хранившее мужское тепло. Блондин, ничего не понимая, пару раз оглянулся и почесал затылок, следом залез под одеяло, обвивая девушку руками. — Нужно было тебе пихаться, — недовольно пробубнил он, удобнее устраивая голову на ее груди. — Нечего было храпеть, — задумчиво ответила она, запуская пальцы левой руки в его непослушные волосы. От шевеления волос, парень немедленно заулыбался как кот и даже щекой потерся о её грудь, как бы говоря как он любит подобные ласки. — Чего не спишь ? — Сон плохой приснился, — честно призналась она, устало прикрывая глаза. — А мне хороший, — довольно улыбнулся парень, стараясь удобнее устроиться подле неё. — И что же? — Девушка слабо улыбнулась, мимолетно опуская голову, дабы поцеловать его в макушку. Боруто лишь усмехнулся поцеловав ту в лоб. Утро было непривычно тихим. Сараду всегда удивлял вечный шум в доме и те, кто умудрялись его создавать. Госпожа Узумаки всегда двигалась тихо и часто пугала, когда неожиданно появлялась за спиной. Но она и Сарада были единственными, кто чтил тишину в доме. Господин Узумаки всегда шумно зевал, шлепал босыми пятками по полу, умывался так, что хотелось закрыть уши руками. Его младшая копия был ещё более несносным- храпел, никого не стесняясь, ногами шлепал ещё громче, а уж когда заходил в ванную, Сарада и вовсе хотела повеситься, лишь бы не слышать более этих гортанных звуков. И милашка Химавари к сожалению унаследовала отцовский ген шума. Она извечно тарахтела по телефону, подпевала в душе, а когда ураганом спускалась на кухню, по звукам начиналась пятая мировая война шиноби. Кастрюли с грохотом падали, тарелки бились, на плите что-то взрывалось. Девушка строго чтила правила чайной церемонии, а потому приготовление любимого напитка занимало у неё много времени, зато каждый член семьи отмечал более насыщенный вкус, не идущий ни в какое сравнение с той «бурдой» что незатейливо заваривалась остальными жильцами. Пока они без раздумий швыряли в заварник чайные листья и наспех заливали это дело кипятком, она строго выверяла количество заварки и ревностно следила за градусом воды, дабы не испортить тонкий вкус. Обычно, когда она вдруг принималась готовить чай, никто не смел ей мешать, но ведь всегда должны быть исключения. В меру мускулистые руки мгновенно обвили ее талию, а мозолистые пальцы до синяков впились в округлые бока. — Дурак, — буркнула девушка, стараясь не трясти рукой, дабы не пролить горячую воду мимо. Блондин, столь нагло вторгнувшийся в ее личное пространство, невнятно промычал в ответ, прохладным носом проводя по оголенной шеи. — Ну я ведь сейчас оболью, — с улыбкой продолжила ворчать девушка, стараясь приложить все усилия, чтобы кипяток не достиг их тел, пусть и давалось ей это с большим трудом, поскольку Боруто активно нападал на ее шею, ни сколько не стесняясь всего остального семейства, что сидело за стенкой. — А я в твои годы твою маму даже за руку ещё не держал, — со смехом объявил Наруто, застыв в дверном проходе. Парочка, последние пару месяцев старающаяся прятаться по углам и по возможности не афишировать свой роман, немедля замерла на месте. Сарада чудом не выронила чайник из рук. — Действительно, никакой совести! — со смехом подтвердила слова отца Хима, складывая руки ему на плечо. Боруто что-то зарычал и недовольно выпустил девушку из своих рук. — Мне…! — блондин собирался уверенно заявить, что Сарада для него любовь на всю жизнь и он не собирается отступаться от неё, а потому и возражения всей семьи ему до одного места, но Наруто успел заткнуть его раньше, чем Боруто додумал свою мысль. — Мы не против, — ласково произнёс отец, выставив руку вперёд, — Глупо было надеяться, что никто не слышит как посреди ночи вы бегаете друг к другу в комнату и как зажимаетесь по углам. Думаю вы оба достаточно взрослые, чтобы отдавать себе отчёт и нести ответственность за свои поступки. Парочка немедля залилась краской, прекрасно понимая на что намекал Хокаге. Да и тот факт что их тайные встречи никогда тайными не были, так же заставляли краснеть и стыдливо отводить взгляд. — Так что там с чаем? — весело спросил глава семейства, растягивая рот в широкой улыбке. — Сейчас… — смущённо промычала Сарада и обратила свой взор к заварнику. Химавари, хлопнув отца по ладони, весело засмеялась и поспешила увести его обратно в гостиную. Боруто, о чем-то возмущаясь, смотрел какое-то время в след родным, потом повернулся к девушке и обнял ее. — Как стыдно-то, — все ещё краснея, призналась Сада, аккуратно покручивая ложечкой в чайнике. — Говорил же, надо было раньше сказать. — Ни за что! Я бы умерла со стыда! — Да-да, слышал что-то про это, — усмехнулся блондин, оставляя короткий поцелуй на молочной коже. Вскоре они сели за стол попивая чай. — Мы долго отсутствовали, — неопределенно пожала плечами девушка, отпивая чай из чашки, — Нужно бы сходить к маме, да и в парикмахерскую, волосы ужасно отрасли. — Ладно, — кивнул парень, — Я загляну к отцу и, может, погуляем вечером тогда? Сарада согласно кивнула и посидев пару минут на месте, встала, намереваясь собраться и отправится по делам. Дорога до кладбища не заняла много времени. На улицах было неожиданно пусто, а те немногие прохожие что попадались на пути, были ей мало знакомы и никто не пытался с ней заговорить или утащить в кафе. Госпожа Яманака придирчиво оглядела ее с ног до головы, а потом немедленно обняла, стискивая в своих руках. Ино быстро расспросила ее о делах, подмигивая, спросила о дате свадьбы и услышав ее возмущённый вопль, громко засмеялась. И пока она засыпала Сараду вопросами и смеялась над ее реакцией, ужом вертелась в крохотном магазинчике, собирая в упаковочную бумагу цветы. За несколько минут она умело составила букет из белых цветов и гордо вручила его девочке, прекрасно зная зачем она заглянула в цветочный магазин. Сарада всегда заходила за цветами для матери. И всегда пыталась всучить Ино деньги за букет, а та начинала злится и выгонять девочку, причитая о том что она глупая. Это происходило из раза в раз без изменений, но каждый раз что-то неуловимо менялось. Концентрация шуток, наполненность букета, настроение девушек. Выйдя из магазинчика, Сарада сразу свернула на протоптанную дорожку, ведущую к кладбищу. Небольшие могилы возвышались на бескрайней равнине, но ее путь лежал почти к самому концу кладбища. Туда, где в тени деревьев, прятались одинокие, давно забытые могилы. И только одна плита все так же блестела чистотой, свежие цветы лежали рядышком. Тонкие губы тут же растянулись в улыбке. — Привет, мам, — девушка провела рукой по могильной плите, убирая мелкие листики и лепестки. Не свежие цветы она поспешила отложить в сторону, заменив их новым букетом. Каждый раз приходя сюда, она мысленно благодарила всех тех, кто ежедневно навещал Харуно и не давал ее могиле опустеть. Хината и Химавари посещали кладбище каждую неделю, Ино заходила чуть чаще, реже появлялась чета Нара и ещё реже появлялась сама Сарада. Стыдно было признавать, но девушка редко появлялась здесь. Неприятно было находиться здесь в мертвой тишине, смотреть на имя матери, навечно выбитое в камне. Сарада часто отправлялась в затяжные миссии или же пропадала на полигонах или в кабинете Хокаге, стараясь этими делами прикрыть свое отсутствие. Она часто задумывалась о том, что могилу ее матери часто посещали бесчисленные пациенты, которых она спасла. Они приходили, а она — нет. А еще ей всегда было неловко разговаривать с надгробием. Она пыталась представить маму, но ее призрачный образ ускользал сквозь пальцы, и все что она видела — это размытое пятно розовых и красных цветов. Сидя на земле, напротив черного камня, ей хотелось заливаться слезами, кричать от удушливой боли и рыть землю руками. — Привет, дочка, — произнес надломленный голос за спиной и услышь она этот голос лет так восемь назад — сошла с ума от счастья. А теперь не осталось ничего. Ни радости, ни ненависти. Ни-че-го — Здравствуй, Саске, — подчеркнуто официально поздоровалась девушка, тряхнув роскошными волосами. — Не зови меня по имени, пожалуйста, — скривившись, попросил Учиха, опускаясь на колени рядом с Сарадой. Девушка мимолетно оглядела его замученное лицо, темные мешки под глазами и глубокие морщины. Ничего прежнего от того мужчины на общем фото. — Я не знаю, как еще к тебе можно обратиться, — честно ответила она, сжимая ладони в кулаки, — Да и не сильно хочу с тобой говорить. Если можешь- уйди, я хочу провести время с мамой наедине. Пусть слова ее и звучали хлестко, точно достигая цели, беспощадно вонзаясь в израненное сердце Учихи, она не чувствовала за собой стыда. Напротив, была более чем горда собой за то, что сил хватило, чтобы держать интонацию отчужденной и не заикаться. За восемь лет его отсутствия, в своей голове, она проиграла все возможные сценарии. От приторно слащавых, где бросается ему в руки и надрывно плачет на плече, до тех, где сходит с ума и решает отомстить. Стереть всех Учих с лица земли, ведь в этот мир они не принесли ничего хорошего. Проклятый клан ей чудился какой-то чумой для всего мира, и она должна была разобраться с этой заразой. Она тысячи раз представляла его возвращение, их разговор и дальнейшую жизнь. Но жизнь оказалась до смешного прозаичной. Он пришел тогда, когда в нем уже никто не нуждался. Наверняка, он сам, нуждался в единственной дочери, но какое ей было до этого дело? Она совершенно не знала этого человека. — Ты можешь звать меня отцом, потому что им я и являюсь. Хочешь ты этого или нет, но ты Учиха! Плоть от плоти, кровь от крови! * — ответил он, пропустив все остальные ее слова мимо себя. Его бесило это отношение. Да, его не было рядом с ней все эти годы, но это не отменяло их родства! — Я не буду звать тебя своим отцом, — повернувшись к нему лицом, девушка заглянула ему в глаза. От зоркого взгляда темных глаз его не спасла даже отросшая челка, — Потому что не считаю тебя своим отцом. Что сделал ты в этой жизни, чтобы называться им? — Зачал тебя! — прорычал Саске, желая немедля ударить ее по лицу и бить до тех пор, пока она не подчинится его воле, и ее мозги не встанут на место. Восемь лет постоянных сражений резко отразились на нем. Никогда не отличавшийся терпением, спустя годы, он и вовсе растерял крупицы здравомыслия. Все эти годы он решал все проблемы по средствам драки. И одно лишь чудо удерживало его руку на собственном колене. Яд пропитал кончик языка, проник в венозные сосуды и вместе с кровью побежал по венам, отразившись в широкой вене на шее, которая запульсировала. Ей немедля захотелось крикнуть ему прямо в лицо, что в этом еще можно было бы усомниться, но, к сожалению, врожденный геном, внешнее сходство и собачья верность матери играли против нее. Следом она хотела рявкнуть о том, что сование члена еще не дает ему право зваться ее отцом, но и это не было озвучено в силу того что выглядело слишком пошло и недостойно. — Ох, — разгневанно протянула она, словно обезумев от собственной ярости, — Папочка, — слащаво пропела она, вцепившись пальчиками ему в рубашку, — Папочка! Где ж ты был, когда я нашла мамочку мертвую на полу? От надменной ухмылке на ее губах по спине Саске пробежали мурашки и поселились глубоко внутри, отчего-то вызвав паралич. В черных очах мелькнула, а страшная картина мертвой матери. Мерзкий запах, кажется, до сих пор витал в воздухе, а от температуры ее тела можно было сойти с ума. — Где же ты был, когда мы хоронили мамочку? — отрывки воспоминаний так и мелькали в голове. Мерзкие монахи, которые бубнили сутру так, словно провожали в мир не великого шиноби, искусного медика и героиню войны, а никчемную шалаву. Сарада помнила, как криво улыбнулся один из них и с пафосным видом сообщил «Поскольку старшего сына в доме нет, мы позволяем тебе собрать алтарь». Она тогда ни о чем не думая, бросилась на него и если бы не Наруто, силком оторвавший ее от монаха, она бы удушила его голыми руками и ни на секунду не пожалела о своем решении. Где же он был, когда она стояла под проливным дождем, когда церемония давно закончилась, а ноги ее словно приросли к земле вместе. Почему же Наруто тогда стоял с ней шесть часов там же, под тем же проливным дождем, и молча, разделял ее боль на двоих. — Или где ты пропадал, когда мне пришлось вернуться в тот дом? Что же ты не пришел поцеловать меня на ночь, когда я засыпала в той комнате, где умерла она? — Сарада сама выразила желание вернуться домой. Она стеснялась жить в доме Хокаге и занимать чужую спальню. Она должна была вернуться домой, смириться и научиться жить дальше. Она легла спать в гробовой тишине и проснулась от заботливого голоса Боруто, неожиданно обнаружив себя у него на руках, в его объятьях. Сарада только по рассказам Хинаты узнала как кричала ночью, забившись в истерике и не успокоилась пока Боруто не прижал ее к себе и не убаюкал как малое дите. Наутро Сарада начала просить комнату в общежитии, а Наруто, взбесившись, велел ей закрыть рот и молча собрать вещи, потому что отныне она будет жить у них. Она не смела ослушаться. Собрала, молча вещи, сиротливым взглядом окинула пустой дом и больше никогда туда не возвращалась. В семнадцать лет продала его за копейки, которые по настоянию родителей положила на личный счет. — А что же ты не пришел меня поздравить с получением звания джоунина? — небольшая деревянная фоторамка хранила в себе снимок, где троица команды Конахамару была в отличительных зеленых жилетах. Они стояли привалившись друг к другу плечом. Боруто во всю улыбался, Мицуки тянул свою лживую улыбку, а Сарада отчитывала парней, когда фотограф запечатлел их, а потому она держала руки замком на груди и недовольно косилась на парней, — Или когда я вступила в АНБУ. Такая честь, такой высокий ранг, а главное какой почет! Я была лучшей в отряде, папуль! Саске в ужасе смотрел ей в глаза и не мог пошевелить даже пальцем. Как-будто она захватила его в гендзюцу. Он даже было попытался рассеять его, но ничего не вышло, потому что она ничего не делал. Просто говорила. Делилась своей болью, обидой. — А может ты был со мной во все те моменты когда я болела простудой? Был рядом, когда на тренировках я ломала руки и ноги? Или помогал с тренировками? Может ты посреди ночи срывался с постели и бежал ко мне, чтобы помочь пережить очередной ночной кошмар? – Нет? Этот вопрос она задала с особым удовольствием, буквально наполняясь удовольствием из-за того что была права. — Тогда какой ты к черту отец? Наруто не обязан был со мной носиться, помогать. Но он ругал, когда я слишком загоняла себя на тренировках. Сидел со мной ночами. Кормил с ложечки, когда я не могла пошевелиться. Наруто взвалил на свои плечи заботу обо мне. Принял как родную, ни разу не упрекнув. Наруто мой отец. А ты, просто моральный урод, который прикрылся какими-то важными делами, трусливо бросив собственную семью. Все вы, Учихи, конченные мрази, который в этот мир ничего, кроме боли, не принесли. Так что я, глядя прямо тебе в глаза, говорю — не смей считать себя моим отцом и не смей говорить что я Учиха. Пальцы тут же выпустили его рубашку, он ощутил, как тело вновь подчинилось его воле. Только воли не осталось. Он все похерил. Он знал это, но всегда надеялся, что в этой жизни ему все ошибки простят. Наруто и Сакура прощали ему все. То, что он покидал их, пытался убить, портил им жизни. Они всегда понимали и прощали. А Сарада оказалась выкована из другого железа. Из того, что не желало прогибаться. Сарада не собиралась его прощать. Кто угодно, но только не она. Девушка встала на ноги, отряхнула платье и, поклонившись могиле матери, мысленно прося у нее прощение за эту неприятную сцену, ушла.