The Most Beautiful Moment in Life

— Джун-и, может я лучше в гостиницу пойду, — неуверенно тянет Сокджин, заходя в лифт следом за младшим. — Я не хочу быть для тебя обузой. На самом деле он в этот момент откровенно врёт, потому что ночевать в квартире Намджуна он не хочет совершенно по другой причине. Остаться наедине с объектом всех твоих желаний кажется очень пугающей перспективой. Тем более на такой долгий промежуток времени. Быть в квартире Джуна, где всё принадлежит ему, чувствовать незримый отпечаток младшего в каждой детали. И сам хозяин квартиры будет находится на расстоянии считанных метров. — Ты не обуза для меня, — качает головой полицейский. Затем делает долгую неловкую паузу, пока лифт поднимается между первым и восемнадцатым этажом, и с некоторым смущением глядя в пол добавляет. — Если ты опасаешься того, что я буду домогаться тебя, то… — Я не боюсь, что ты будешь меня домогаться! — вспыхивает Сокджин. «Я боюсь, что сам полезу к тебе и собственными руками разрушу твои отношения с тем милым парнем», — невесело усмехается внутренний голос. — Пусть всё будет, как оно есть». Джун на это усмехается как-то дерзко и смотрит Сокджину в глаза, нажимая кнопку «стоп» на стене лифта. Старший чувствует себя загнанным в ловушку, когда полицейский делает решительный шаг в его сторону, сокращая расстояние пугающе быстро. — Я не договорил, Джин-а, — выдыхает Намджун почти на ухо. — Я хотел сказать, что ты не зря опасаешься, — он легко проводит пальцами вниз по щеке старшего, оставляя её на шее. С губ офицера срывается совсем невесёлый смешок, от которого по коже телепата толпами разбегаются мурашки. — Ты сводишь меня с ума даже столько лет спустя, Ким Сокджин. Джин нервно сглатывает, не решаясь оттолкнуть руку младшего или же сделать шаг назад. Хотя долго отступать у него всё равно бы не вышло в узком помещении лифта. — Ты совершаешь ошибку, Намджун, — хрипло шепчет Сокджин. Голос ведёт себя как последний предатель, когда чёрные бездны глаз Намджуна находятся так близко, заставляя тонуть в их абсолютной зеркальной тьме. Эмоций одолевает слишком много, и парень не знает, что должен чувствовать. В итоге эта безудержная лавина неконтролируемых чувств обрушивается на него, угрожая похоронить под собой. А в уголках глаз становится неожиданно слишком много влаги, которую никак не удаётся сморгнуть. — Прямо сейчас я делаю то, что правильно, — вздыхает Джун. — Впервые за последние три года. — Прекрати, у тебя есть тот парень, ты можешь жить дальше, не обязательно цепляться за мёртвое прошлое, — мотает головой учитель. — Оно не мёртвое, — решительно произносит младший. — Мёртвое, с самого начала всё это было обречено, — глухо отзывается Сокджин, старательно избегая смотреть в глаза. — Ты сейчас лжёшь и мне и себе, — Джину почти физически плохо от того, как по-взрослому произносит это Намджун. И особенно хреново от того, что так правдиво. — Верно, я лгу. Я всегда лгу, во мне всё не настоящее, от начала до конца, даже мои чувства к тебе ненастоящие. Я тварь неспособная любить, Намджун. Ненавидь меня! — срывается на повышение голоса парень. — Я люблю тебя. Спустя три года разлуки я всё ещё люблю тебя. Руки Джуна ложатся на плечи, вынуждая посмотреть себе в глаза, но старший мотает головой вновь, не желая поднимать лица. — Оставь меня в покое, забудь, мне в твоем присутствии только хуже, — Сокджин не осознает, как позволяет жалкому всхлипу вмешаться в его речь. Но эта грань истерики становится слишком очевидной для Намджуна, и тот смотрит на старшего виновато, коря себя, что почти довёл его до слёз. Он молча обнимает старшего за плечи, прижимая к своей груди, и тот даже не сопротивляется. Лишь слабо цепляется пальцами за отвороты куртки, утыкаясь лбом куда-то в ключицу Намджуна. — Прости меня, но я не могу, — в висок шепчет полицейский. — Я не могу просто оставить тебя после того, как искал так долго. Не прощу себе, если вновь потеряю. Он вновь нажимает кнопку хода, и лифт продолжает своё движение на выбранный этаж высотки. Лишь когда двери открываются, он позволяет себе разжать объятия. Джин выглядит бесконечно потерянным из-за услышанных слов, и покорно следует за младшим к нужной квартире, не делая попыток сбежать. Но когда Джун закрывает за ними дверь, то мгновенно начинает сомневаться в верности решения остаться. Возможно, лучше было бы отправиться домой, а там будь что будет. Но теперь точно поздно. В квартире Джун почти не разговаривает с ним, лишь даёт короткие указания: «Спать можешь здесь», «Ванная за этой дверью», «Сменная одежда на кровати в комнате». И Джин не то, чтобы против. За это время он успевает немного успокоить свои эмоции, поэтому выходит из душа уже относительно собравшись с мыслями. Но окончательно прийти в себя не дает осознание, что всё вокруг принадлежит Намджуну, даже одежда, которую он носит сейчас, пахнет младшим. Хозяин квартиры любезно одолжил гостю удобные домашние штаны и огромную по размеру чёрную толстовку, рукава которой закрывали пальцы Сокджина почти полностью. «Как похоже на Намджуна», — думает телепат, увидев предложенную ему одежду мрачных оттенков и полностью скрывающую фигуру чересчур большим размером. Ужинают они за одним столом наспех приготовленным рамёном, как в старые студенческие времена, но при этом почти не переговариваются, из-за чего приём пищи превращается во что-то жутко неловкое. Затем хозяин квартиры сбегает курить на балкон, и Джин, поддавшись какому-то непонятному порыву, следует за ним. Он встаёт рядом плечом к плечу, но Намджун не выглядит сильно против, что его уединение нарушено. — Знаешь, в первый раз я начал осознавать, что ты для меня не просто друг, когда увидел тебя курящим в день переезда Тэхёна, — неуверенно тянет Сокджин, предаваясь воспоминаниям из-за схожести балконов. — Это выглядело слишком эстетично, и я подумал, что на просто товарищей с такими мыслями не смотрят. — Я думаю, что влюбился в тебя, когда мы играли в снежки, и ты попытался повалить меня в снег. А оказался на земле сам, — улыбается в ответ Джун. — Ты тогда был весь такой сказочно красивый и с сияющими в волосах звёздами снежинок. — Я всегда красивый, — усмехается Сокджин, радуясь, что сейчас они могут говорить нормально. — Я знаю это, Джин, — ласково смотрит на него младший с тёплой улыбкой. — Ты всегда красивый. Почему-то Сокджин чувствует как заливается краской, словно школьница, впервые услышавшая комплимент в свой адрес. С Джуном всегда безумно сложно контролировать эмоции. Возможно, поэтому к нему так тянет. — Хён, — зовёт полицейский, туша сигарету в пепельнице, и оборачивается к собеседнику. — Почему ты меня отталкиваешь? Ты же любишь меня. Младший произносит это с такой обидой, но твердо, не сомневаясь в своих словах. Джин теряется с ответом, а затем вздыхает шумно. — Я люблю тебя, Джун-и, — телепат подтягивает слишком длинный рукав толстовки, чтобы обнажить чернеющие на его правом запястье полоски. — Но это не по-настоящему. — Если ты любишь, то какая разница? — рассеянно склоняет голову к плечу полицейский, рассматривая ненавистную ему метку на чужой бледной коже. — Разница есть. Хотя бы потому что поставил на мне эту метку никто иной как Ян Чун До. Разница есть, потому что он убил более тридцати невинных людей. Разница есть, потому что он заставил выстрелить в тебя. И, наконец, разница есть, потому что у тебя есть парень. С каждым услышанным словом Джун хмурится всё сильнее, отчего его брови складываются домиком, что всегда умиляло старшего, когда парень так делал во время учёбы. — Сегодня я расстался с Чимином. Когда мы были в отделе, — тихо выдыхает Джун. Старший смотрит на него потрясённо, но парень продолжает. — Я не мог его больше обманывать, не мог больше обманывать себя. — Вот как, — бессмысленно произносит Джин, нервно прикусывая губу. — Я пытался забыть тебя с Чимином, — после некоторого молчания признаётся Намджун. — И не смог. Он прекрасный человек, но я не вижу в нем того, кого вижу в тебе. — И кого ты видишь во мне? — с любопытством спрашивает учитель. — Того, с кем хочу находиться каждый момент своей жизни, — говорит Джун с поразительной уверенностью, словно обдумывал эту мысль уже тысячу раз. Намджун сокращает расстояние между ними и ласково зарывается пальцами одной руки в волосы на затылке старшего. Он смотрит прямо в глаза, и непроизвольно сработавшая сила Сокджина открывает всю ту нежность, с которой младший относится к нему. Но даже и без телепатии это заметно — достаточно лишь взглянуть в глубину этих чёрных зрачков, которые словно вытягивают из Сокджина душу. Полицейский склоняется над ним, и Джин не может ничего сделать со своим желанием потянуться к младшему в ответ. Поэтому отпускает всё, прижимается ближе, запутывая пальцы в футболке на груди Намджуна, и первым прижимается к чужим губам в нетерпеливом поцелуе, который сразу же переходит в нечто большее. Сперва выходит совсем неловко из-за спешки, но никого из них это не смущает. Слишком долго они оба мечтали об этом моменте, чтобы сейчас волноваться о сталкивающихся зубах или влажных пошлых звуках, с которыми они отрываются друг от друга, чтобы вдохнуть немного так не хватающего сейчас воздуха. Пальцы Джуна в волосах сжимаются сильнее, почти до боли натягивая высветленные пряди, и Сокджин слабо стонет в чужой рот от переполняющих его ощущений. Губы уже саднят от напора, но Джин с довольной ухмылкой думает, что, должно быть, Намджун сейчас чувствует то же самое. Старший сам не замечает, как оказывается вжатым в стену балкона, но не сопротивляется, лишенный свободы и возможности избежать прикосновений и поцелуев. Так же он не противится, когда колено Намджуна настойчиво раздвигает его бёдра. Грубое касание к чувствительному сейчас месту даже сквозь одежду действует опьяняюще, лишая вообще каких-либо мыслей о сопротивлении и вынуждая полностью отдаться на волю желаний младшего. А останавливаться тот явно сегодня не планирует. Джин только успевает отвечать на бесконечные поцелуи, но доминировать Намджун ему не позволяет, раз за разом вторгаясь в чужой рот, касается чувствительных дёсен, проводит по нёбу, сплетается с чужим языком, заставляя колени Сокджина мелко дрожать от возрастающего желания получить больше. Больше Намджуна. И младший, понимая его без слов, вновь и вновь обрушивается на Сокджина яростным океанским штормом, который намеревается поглотить всё, что было между ними до этого, без остатка, похоронить под волнами своих бушующих чувств. Чужие холодные ладони оказываются у Намджуна под футболкой, обрисовывая напрягающиеся под ними мышцы спины, и сильнее притягивают к себе. Он одобряюще улыбается, отрываясь от влажных губ Джина, давая ему возможность дышать самостоятельно, и ласково целует в щёку. Будучи зажатым между холодной поверхностью стены и горячим телом младшего, Сокджин отчетливо ощущает, как возбуждённый член младшего упирается ему в низ живота. Но перспектива того, что может произойти между ними дальше, в этот раз почти не пугает. Джин и сам заведён не меньше и был бы ужасно разочарован, если бы Джун сейчас его отпустил. Запутанные в волосах Сокджина пальцы сильно тянут назад, заставляя его откинуть голову, беззащитно подставляя шею. Он неподдельно стонет, когда губы Намджуна смещаются ниже и принимаются путешествовать по шее, слегка всасывая мягкую кожу. Пальцами Джун оттягивает свободный ворот толстовки, предоставляя себе больше поля для действий. Его губы доходят до правой ключицы и нежно обводят поцелуями кажущиеся чужими на этой гладкой коже бледные давно зажившие шрамы от когтей. Звёздное небо над головой Сокджина размывается перед его глазами. Как бы не были прекрасны эти брильянты на ночном небосводе, но то, что происходит сейчас внутри, заставляет учителя забыть обо всём, кроме терзающего его кожу Намджуна. Джин слабо вскрикивает, когда младший, вернувшись к его шее, неожиданно приникает к ней зубами, намереваясь оставить на бледной коже свою метку. — Ты извращенец, — хрипло выдыхает Сокджин и чувствует, как Джун смеётся ему в шею, обдавая влажную кожу теплым дыханием. От сладкой боли в месте укуса Джин получает удовольствия не меньше, чем от поцелуев, и из-за этого странного мазохистского наслаждения чувствует себя извращенцем не меньше. — Джинни, — шепчет на ухо Намджун, прижимаясь своим возбуждением к паху старшего и срывая с его губ новый стон. — Если хочешь сбежать, то беги сейчас, потом возможности у тебя больше не будет. — Я не сбегу ни сейчас, ни потом, — дрожащим от возбуждения голосом отвечает телепат. — И я убью тебя, если ты посмеешь меня отпустить. И Намджуну дважды повторять не нужно. Он сзади подхватывает бёдра старшего, поднимая на руки и вынуждая обхватить руками за шею и скрестить ноги за спиной держащего его парня. Дорога до комнаты проходит как в тумане, и Джин вновь осознаёт себя лишь когда Намджун толкает его на свою кровать и нависает сверху. Не теряя времени, Джун стягивает со старшего домашние штаны вместе с бельем, освобождая его вставший член. Под тёмным от желания взглядом Намджуна, рассматривающего его, учитель чувствует себя неловко и нервно оттягивает край толстовки, пытаясь прикрыться. Но руки младшего хватают его за запястье и не позволяют ничего сделать, вместо этого, наоборот, задирают чёрную ткань выше и обнажают плоский живот и грудь. Джин на это недовольно дёргает футболку Намджуна вверх, заставляя его поднять руки, чтобы помочь избавиться от раздражающей сейчас одежды, которой кажется слишком много. Джун возвращается к своему прерванному на балконе занятию и вновь покрывает шею и грудь старшего поцелуями, на некоторых задерживаясь особенно долго. И Джин уверен, что на следующий день на его коже будет пестреть много оставленных Намджуном меток. В ответ Сокджин зарывается пальцами в чужие волосы, гладит напряжённую спину, и на особенно болезненных засосах его короткие ногти оставляет на ней розоватые полоски следов, словно мстя за завтрашние синяки. Когда Джун, высоко задрав собравшуюся на груди толстовку приникает губами к чувствительным соскам, несдержанный громкий стон срывается с губ телепата. — Блядь, Джун-и, — мат изо рта старшего звучит чужеродно и возбуждающе пошло. Настолько, что от одного слова в штанах у полицейского ощутимо дёргается. Намджун уже было собирается вынудить Сокджина выложить весь свой запас нецензурщины, когда рот ему затыкают поцелуем, а цепкие ладони тянутся к пряжке ремня. — Хватит издеваться, трахни меня, наконец. — Всё, что пожелаешь, детка, — ухмыляется Намджун. Он отстраняется, чтобы найти нужную им сейчас смазку. Пока младший занимается поисками, Джин, приподнявшись на локтях, наблюдает за ним мутным от желания взглядом. Найдя, наконец, нужную бутылочку, офицер нетерпеливо стягивает с себя штаны и уже обнаженным возвращается к Джину на кровать, вновь нависая над ним. — Малыш, — обращается парень, внимательно вглядываясь в глаза Сокджина. — Для тебя это первый раз с мужчиной? Старший на это смущается дико и отводит взгляд в сторону, но коротко кивает, зная, что врать сейчас будет ему не в пользу. — Всё будет хорошо, я позабочусь о тебе, — ласково улыбается Намджун, прежде чем приникнуть к губам любовника, уже покрасневшим от страстных поцелуев. Джун устраивается между разведённых ног старшего и подхватывает под колени, заставляя развести их ещё шире, одновременно наклоняясь к чужим губам. Они снова воссоединяются в поцелуе, упиваясь собственной любовью, страстью и желанием, которые терзали каждого уже многие годы. Свободной рукой Сокджин сжимает волосы на затылке Намджуна, и провокация работает — Намджун шипит, сильнее стискивая пальцы под его коленом. Намджун оглаживает руками чужие бедра, невесомыми прикосновениями продвигаясь вверх. Когда ладонь ложится на жаждущий внимания член, Джин не может сдержать порыва толкнуться навстречу. Но младший вновь отстраняется, чтобы открыть бутылочку со смазкой. Становится немного страшно, когда покрытые вязкой жидкостью пальцы Намджуна касаются ложбинки между ягодицами. — Будь для меня хорошим мальчиком, — томно шепчет на ухо полицейский, погружая в Сокджина самую подушечку длинного, очень длинного, пальца. Джину неловко слышать подобное от младшего, но сейчас, честно говоря, ему всё равно, потому что эти длинные пальцы, которыми природа одарила Намджуна, начинают медленно проникать в него один за другим, растягивая. И то, как делает это Намджун, может свести с ума, потому что он вновь свободной рукой возвращается к стоящему члену и начинает дрочить ему: неторопливо, но плотно, и Джин впервые в жизни позволяет себе поскуливать от безумного смешения удовольствия и боли. Намджун, находясь между бесстыдно разведенных коленей, доводит Джина до исступления. Три пальца уже свободно могут входить в него, и каждый раз, как Намджун с силой вводит их, Сокджин чувствует, как жар охватывает всё тело, а его бедра начинают крупно подрагивать. — Встань на колени, — просит Намджун, помогая перевернуться на живот. Намджун наваливается на чужую спину, сталкиваясь с ней своей грудью, и целует в загривок. Пристроившись между ягодиц, он трётся головкой о влажную от стекающей смазки кожу, теснее прижимается к горячему входу, а потом одним резким движением толкается внутрь, проникая почти наполовину, выдавливая из Сокджина рваный выдох. Намджун медленно толкается до конца, отчего Джин всхлипывает и хватается пальцами за простыни. Это оказывается ещё больнее, чем он ожидал, но ради любимого он готов вытерпеть что угодно. Намджун нежно целует спину и плечи, пытаясь отвлечь старшего от неприятных ощущений, и у него это получается. Джин раздвигает ноги шире, принимая орган своего парня до конца, и прогибается в спине, когда его заполняют полностью. Намджун судорожно выдыхает и прикрывает глаза, он отчаянно пытается держаться, дабы не навредить Джину. Джун делает первый осторожный толчок, и Сокджин сдавленно стонет, зажимая себе ладонью рот. Медленные глубокие толчки сильной волной наслаждения выбивают воздух из лёгких, заставляя ловить ртом такой нужный кислород. Внутри старшего тесно и жарко, смазка пошло хлюпает, облегчая движения, и этот звук возбуждает ещё сильнее. Он не может больше сдерживаться и вбивается в податливое тело быстрее, ритмично и глубоко, давит на поясницу, заставляя прогнуться ниже, и сильнее стискивает пальцы на чужих боках, когда на особо мощных, желанных толчках Сокджин несдержанно кричит. Потому что Намджун входит в него именно под тем углом, от которого из глаз сыплются искры. Он трахает вспыльчиво и торопливо, и старший захлёбывается очередным вскриком, когда оргазм неожиданно накрывает с головой, пробирая всё тело дрожью. Джин упирается лбом в постель и слышит, как в ушах начинает звенеть; чувствует, как подгибаются пальцы на ногах, а бедра снова начинают дрожать. Намджун вплетает пальцы в белые волосы на затылке и тянет на себя, заставляя любовника оторваться от простыней и прогнуться в спине, а сам ускоряется ещё, отчего по комнате вдобавок к стонам и хлюпанью присоединяются громкие шлепки кожи о кожу. Намджуну никогда ещё не было так хорошо. Он с силой трахает старшего, о котором мечтал уже так давно, и радуется, что добился своего, что они теперь принадлежат друг другу и никому больше. Джун продолжает толкаться в ослабевшее тело, ладонями проскальзывая по мокрой коже, и на последнем рывке входит так глубоко, что Сокджин чуть не прикусывает губу до крови, когда младший с несдержанным стоном изливается глубоко внутри него. Намджун выдыхает хрипло и опускается рядом с Сокджином, прижимая его к себе. В комнате очень жарко, и воздух, который проникает в комнату через открытую дверь балкона, не спасает совершенно. Джину кажется, что ему не хватит всего ветра мира, чтобы остыть, когда его к своей груди в объятиях прижимает Джун. Он утыкается носом ему в плечо, тяжело дышит и нежно целует поверх своих же засосов. — Я люблю тебя, — шепчет он практически на ухо. — Я знаю, — усмехается Джин, поворачивая голову к Намджуну. Он нежно целует его в губы, прежде чем ответить. — Я тоже люблю тебя. И больше никуда не сбегу.