В западне 2 - Потерянный игрок

На границе Энвелла и Чужеземья

      Сто­яла при­ят­ная по­года. Впро­чем, как и всег­да. Жар­кое, лет­нее сол­нце сог­ре­ва­ет сво­ими лу­чами всю зем­лю. Мяг­кие, пу­шис­тые об­лака из­редка по­яв­ля­ют­ся на не­бос­кло­не, но дол­го там они не за­дер­жи­ва­ют­ся. Сла­бень­кий ве­терок, но с дос­та­точ­ной си­лой, что­бы дви­гать об­ла­ка, плав­но вёл эти об­ла­ка да­лее по го­лубо­му не­бу. Пус­кай по­года бы­ла как нель­зя луч­ше, но мес­тным охот­ни­кам она не нра­вилась. Жи­вот­ные в эту по­году всег­да вы­ходи­ли из сво­их ук­ры­тий, что­бы пог­реть­ся на сол­нышке, по­дышать воз­ду­хом и прос­то от­дохнуть — рай для охо­ты. Но охот­ни­ки Чу­жеземья пе­рес­та­ли охо­тить­ся на мес­тную жив­ность, с тех пор, как от­де­лились от зе­мель Эн­велла. Де­ло в том, что толь­ко жен­щи­ны мо­гут при­нимать об­лик вол­ков, за ис­клю­чени­ем ко­ролев­ских вол­ков-ох­ранни­ков или прос­то слу­жащих, и ког­да «вол­чи­цы» пе­ресе­кали гра­ницу, их за­меча­ли охот­ни­ки и подс­тре­лива­ли. Пос­ле нес­коль­ких слу­ча­ев ра­нений и убий­ств, ко­роль ве­лел ис­поль­зо­вать сна­чала дро­тики с осо­бым зель­ем, ко­торое усып­ля­ет жи­вот­ное, а по­том зас­тавля­ет при­нять их нас­то­ящий об­лик. Осо­бого удо­воль­ствия эта про­цеду­ра не при­носи­ла. Ещё од­на от­ли­читель­ная чер­та — вол­ки с это­го уров­ня мо­гут об­щать­ся с прос­ты­ми людь­ми не те­лепа­тичес­ки. Со вре­менем охот­ни­ки ста­ли за­поми­нать сво­их и чу­жих «вол­ков». Те­перь им при­ходит­ся прос­то от­ды­хать — ле­жать без де­ла — под при­ят­ной тенью де­ревь­ев. — Как ду­ма­ешь, чу­жаки ещё к нам по­жалу­ют? — Сон­ным го­лосом про­из­нёс один из охот­ни­ков, чуть при­от­крыв гла­за. — Я не знаю. Но ты же сам ви­дел, как те ко­ролев­ские рва­нули на этот… Как его… — Эн­велл? — Ага. — Не ска­жи. Мо­жет, лож­ная тре­вога. — Охот­ник зев­нул и на­тянул на гла­за шля­пу. Вто­рой си­дел, прис­ло­нив­шись к де­реву, с на­деж­дой дер­жа в ру­ках ружьё с дро­тика­ми.        Они бы­ли рань­ше са­мыми за­яд­лы­ми охот­ни­ками. Сколь­ко у них в до­мах тро­фе­ев? Очень мно­го. Они хо­дили то в лес, то в по­ле, то на го­ры, ожи­дая на­пасть на след ка­кого-ни­будь су­щес­тва. Те­перь же они по­теря­ли весь азарт к это­му де­лу. Один дав­но мах­нул ру­кой и те­перь его охот­ничье ружьё пы­лит­ся где-то в до­ме. Вто­рой же, ко­торый был все­го на год млад­ше сво­его при­яте­ля, всё ещё ве­рил в уда­чу и в то, что ра­но или поз­дно им удас­тся пой­мать та­кого зве­ря, ка­кого ещё ник­то не ло­вил.        Они на­ходи­лись не­дале­ко от гра­ницы. Имен­но от­ту­да вто­рой охот­ник ус­лы­шал шум, на­поми­на­ющий бег со­баки. Мо­жет, это ко­ролев­ские вол­ки воз­вра­ща­ют­ся? Ре­шив про­верить, охот­ник по­дошёл бли­же к краю и уви­дел бе­гуще­го вол­ка. — Не, это точ­но не из на­ших. — Он, боль­ше с ра­достью, чем с удив­ле­ни­ем, вер­нулся к то­вари­щу и быс­тро его раз­бу­дил. — Вста­вай жи­вее! Се­год­ня у нас счас­тли­вый день! — Да с че­го ты взял, что это не на­ши? — Пер­вый охот­ник, хоть и был нем­но­го удив­лён рас­ска­зу, был ре­алис­том и пос­чи­тал, что его друг прос­то уви­дел од­ну из се­лянок. — Да точ­но те­бе го­ворю! — Не наш! У на­ших ни у ко­го нет си­рене­вой шер­сти. Да­же клоч­ка нет, а этот волк весь та­кой. — Охот­ни­ки уви­дели вол­чи­цу пол­ностью пок­ры­тую си­рене­вой шерстью раз­ных от­тенков. — Ну, убе­дил­ся? — Охот­ник сто­ял в сту­поре. Он ни­ког­да не ви­дел вол­ков с по­доб­ной ок­ра­ской. Те­перь точ­но — это не их волк. — Про­верим, нас­то­ящий ли он. — Ра­дос­тно и в то же вре­мя хит­ро, про­из­нёс охот­ник при­цели­ва­ясь.        Вол­чи­ца быс­тро бе­жала. С её щёк тек­ли слё­зы. Она бы­ла силь­но расс­тро­ена. Но чем? Это­го они ска­зать не мог­ли. Им бы­ло прос­то не до это­го. Ког­да их до­быча пе­рес­ту­пила гра­ницу и ока­залась в те­ни де­рева, со сто­роны Эн­велла пос­лы­шал­ся вой. К гра­нице приб­ли­жались ещё двое вол­ков. С тре­мя охот­ни­ками не спра­вит­ся. Но ес­ли этот волк ос­та­нет­ся на их тер­ри­тории и не вер­нётся к сво­им, то у них бу­дет дол­гождан­ный улов.        Охот­ник на­вёл при­цел в шею вол­ка и, мень­ше, чем за се­кун­ду, дро­тик с зель­ем по­пал в иг­ро­ка. «Кол­дов­ское ва­рево» по­дей­ство­вало тут же, как толь­ко иг­ла ус­пе­ла кос­нуть­ся ко­жи. Вол­чи­ца упа­ла без чувств на зем­лю. В это вре­мя на­чал­ся про­цесс де­ления зем­ли. Гра­ница, в пря­мом смыс­ле, про­вали­лась, и тер­ри­тория Чу­жеземья быс­тро от­ле­тала в прос­транс­тве от Эн­велла. На до­воль­но боль­шом рас­сто­янии, к гра­нице под­бе­жали «со­роди­чи» вол­чи­цы, но их поч­ти тут же отог­на­ли ко­ролев­ские. — Как ду­ма­ешь, нас­то­ящий волк? — По­ин­те­ресо­вал­ся бо­лее мо­лодой охот­ник, вы­бира­ясь из кус­тов. — В его же ин­те­ресах им быть… — Ве­сёлое нас­тро­ение бы­вало­го прер­вал шум. Волк, хоть и был в по­лубес­созна­тель­ном сос­то­янии, ску­лил от бо­ли. Так как это был иг­рок, зелье при­носи­ло ему силь­ную боль. Оно про­ника­ло в каж­дую кле­точ­ку те­ла с кровью. Вол­ка слов­но ре­зали из­нутри ос­колком стек­ла. Ког­да же иг­рок при­нима­ет свой об­лик, боль не про­ходит, а ещё боль­ше уси­лива­ет­ся. В на­шем слу­чае бы­ло то­же са­мое. Ког­да си­ла пе­ревоп­ло­щения за­кон­чи­лась, Ки­ра при­няла свой преж­ний об­лик иг­ро­ка. Её щё­ки бы­ли мок­ры­ми от слёз, ко­торые бы­ли выз­ва­ны силь­ной болью в об­ласти сер­дца. — Ну, ты во­об­ще мо­лодец! — С сар­казмом про­из­нёс, ско­рее, про­орал «бы­валый» охот­ник. — Мы из-за те­бя че­лове­ка подс­тре­лили! — Что?! — Бо­лее мо­лодой охот­ник за­путал­ся в вет­ках и не ви­дел в ко­го прев­ра­тилась их быв­шая до­быча. — Во­об­ще, это ты стре­лял! Ког­да он по­дошёл, то тут же от­ско­чил на­зад на нес­коль­ко мет­ров. — Ты сов­сем с ума со­шёл?! — Прок­ри­чал в ис­те­рике. — Мы же прин­цессу подс­тре­лили. — Сам ты ПРИН­ЦЕССА ка­кая-то дев­чонка заб­ре­ла не ту­да, вот и всё. — Охот­ник сох­ра­нял хлад­нокро­вие, в от­ли­чии от сво­его при­яте­ля. — Ты мне не ве­ришь? Ну, по­годи… — «Зна­ток» стал быс­тро вы­вора­чивать кар­ма­ны, вы­киды­вая со­дер­жи­мое на зем­лю. В ос­новном это бы­ли ка­кие-то ста­рые бу­маж­ки, ти­па до­кумен­тов. На од­ном та­ком лис­те от ос­та­новил­ся. Этот был не та­кой, как ос­таль­ные. Бу­мага бы­ла бо­лее плот­ной… Стоп! Это во­об­ще не бу­мага. Ког­да он приб­ли­зил­ся, то охот­ник по­нял, что это не бу­мага, а тон­кий фар­фор, на ко­тором был изоб­ра­жён пор­трет. Пор­трет прин­цессы!        Ког­да толь­ко соз­да­валась иг­ра, не су­щес­тво­вало Чу­жеземья. Бы­ли лишь «Ко­ролев­ские зем­ли». По­падая на этот уро­вень, иг­ро­кам пред­сто­яло прой­ти всё ко­ролевс­тво и, при не­об­хо­димос­ти, по­могать ко­ролю в за­щите от на­паде­ний ма­ри­оне­ток. Этим мес­том пра­вили ко­роль с доч­кой. Она бы­ла у не­го на ред­кость кра­сивая и очень упёр­тая. У неё бы­ли блес­тя­щие чёр­ные во­лосы ни­же плеч, всег­да ук­ра­шен­ные цве­тами или бу­сами. Блед­ная ко­жа, яс­ные гла­за и ро­зовые гу­бы де­лали её са­мой кра­сивой в ко­ролевс­тве. Она всег­да но­сила платья с от­кры­той ше­ей, де­монс­три­руя свои ук­ра­шения (по сов­ре­мен­но­му — чо­керы). С са­мого пер­во­го мо­мен­та по­яв­ле­ния иг­ро­ков она им по­мога­ла. А всё из-за то­го, что она влю­билась в од­но­го из иг­ро­ков и ра­ди не­го ей приш­лось от­ка­зать­ся от ко­роны, плать­ев, ба­лов, при­ёмов и дру­гих пре­лес­тей цар­ской жиз­ни. По её при­казу, был тай­но сшит бо­евой кос­тюм, по всем пред­почте­ни­ям прин­цессы. Имен­но в нём она по­кида­ла свой дом, лишь бы про­вес­ти боль­ше вре­мени с иг­ро­ками. Ког­да пос­ледняя — фи­наль­ная бит­ва бы­ла окон­че­на и иг­ро­кам сле­дова­ло вер­нуть­ся на Зем­лю. Прин­цесса нап­ро­силась с ни­ми. Но по­пав на Зем­лю слу­чилось то, че­го ник­то не мог ожи­дать. Она всё за­была, вплоть до вы­хода из иг­ры. Она за­была про от­ца, про трон, про ко­ролевс­тво, про Эн­велл и про иг­ру в це­лом. Она пом­ни­ла, как её зо­вут и пом­ни­ла ка­кие у неё от­но­шения с иг­ро­ками. Но вер­нуть­ся на­зад она не мог­ла — её не про­пус­ка­ла иг­ра, да­же ес­ли был сво­бод­ный пер­со­наж. В день про­пажи сво­ей единс­твен­ной до­чери, ко­роль тут же от­пра­вил­ся на по­ис­ки. Но всё ока­залось тщет­ным. В тот же день ко­роль раз­дал всем жи­телям ко­пии её пор­трета. Вре­мя шло и все жи­тели уже от­ча­ялись най­ти нас­ледни­цу прес­то­ла. Все, кро­ме ко­роля. Он на­де­ет­ся и ве­рит, что его лю­бимая дочь ско­ро вер­нётся до­мой, но со вре­менем ис­кра на­деж­ды поч­ти угас­ла. В ру­ках охот­ни­ка был имен­но та­кой пор­трет. Со вре­менем крас­ки, хоть и бы­ли на­несе­ны на то­нень­кий слой фар­фо­ра, по­теря­ли яр­кость. Осо­бен­но это бы­ло за­мет­но на ко­же ли­ца, гу­бах и гла­зах. Крас­ка ста­ла на столь­ко блед­ная, что всё поч­ти сли­валось. Единс­твен­ное, что бы­ло ещё за­мет­но — кон­ту­ры ли­ца и чёр­ные пря­мые во­лосы чуть ни­же плеч. Она бы­ла очень по­хожа на Ки­ру, толь­ко при­чёс­ка дру­гая и одеж­да. — Убе­дил­ся? — На­конец спро­сил мо­лодой охот­ник у то­вари­ща. Тот, мяг­ко го­воря, встал в сту­пор. Он взял пор­трет в ру­ки и дол­го прис­матри­вал­ся то к не­му, то к де­вуш­ке, в ко­торую об­ра­тил­ся не­дав­но подс­тре­лен­ный ими волк. — Убе­дил­ся. — Под­твер­дил он на­конец-то. — И что те­перь де­лать? — Что? Что? На­до ко­ролю ска­зать. — А ес­ли все-та­ки не она? — Бы­валый охот­ник был хоть и стар­ше, но, ви­димо, глу­пее. — Тог­да, да­вай пре­дос­та­вим это де­ло прид­ворным. — От­ве­тил хо­зя­ин пор­тре­та, еле сдер­жи­вая не­годо­вание. Со сто­роны гра­ницы они ус­лы­шали шум бе­га. Это бы­ли прид­ворные вол­ки, ко­торые бы­ли от­прав­ле­ны во­ево­дой на про­вер­ку тер­ри­тории, ког­да до­зор­ные за­мети­ли на­руше­ние. Это бы­ла пред­ста­витель­ни­ца лич­ной ох­ра­ны ко­роля За­фира и на­чаль­ник тюрь­мы Це­рон. На­чаль­ни­ца на­поми­нала ль­ва. В её ок­раске пре­об­ла­дали крас­ные, чер­ные и бе­лые цве­та. Це­рон же на­поми­нал чёр­но­го об­лезло­го вол­ка с че­репом на мор­де. — Что вы тут де­ла­ете во вре­мя раз­де­ления? — Про­рычал Це­рон. Он был силь­но удив­лён, ког­да на раз­ведку гра­ницы от­пра­вили его, вмес­то ка­кого-ни­будь ох­ранни­ка. И уж тем бо­лее он не ожи­дал встре­тить­ся с дав­ним вра­гом и иг­ро­ком, ко­торые да­ли им от­пор, но всё же вер­ну­лись на «свои зем­ли». — Ко­роль же зап­ре­тил лю­дям здесь по­яв­лять­ся. — Уточ­ни­ла За­фира, толь­ко без ры­ка. Она бы­ла дав­но на служ­бе. Го­лос на­поми­нал го­лос стро­гой ма­мы. За­фира не уди­вилась за­яв­ле­нию о на­руше­нии гра­ницы, по­это­му са­ма выз­ва­лась на раз­ведку. — Да, мы тут охо­тились, ещё до раз­де­ления, и мы… — Охот­ник не­надол­го за­мол­чал. Он не знал, как ска­зать, что они подс­тре­лили прин­цессу. Но они же её наш­ли. — И что? Опять подс­тре­лили ко­го-то из мес­тных? Зна­ешь ли, я про­щать уже не бу­ду. — Доп­ра­шивал Це­рон. Он не лю­бил ког­да лю­ди мям­лят. Он счи­тал, что лю­ди что-то скры­ва­ют, и по­это­му всег­да ста­рал­ся «вы­жать» из че­лове­ка всё, что мож­но. В ис­пу­ге че­ловек мог рас­ска­зать то, что от всех всег­да хра­нил, или приз­нать­ся в том, в чём сов­сем не ви­новат. — Мы… В об­щем… Охо­тились… — И что? — Тер­пе­ние те­рялось и у За­фиры. — И мы подс­тре­лили прин­цессу. — Вы­палил на­конец-то охот­ник. За­фира уди­вилась. А Це­рон при­нял его сло­ва не так как сле­дова­ло. — Не­удач­ная шут­ка! А ну, не ври нам! — Волк наб­ро­сил­ся на охот­ни­ка и, по­валив его на зем­лю, ры­чал ему пря­мо в ли­цо. — Це­рон! От­ста­вить! Ина­че сам ока­жешь­ся в сво­ей же тюрь­ме! — Приг­ро­зила вол­чи­ца. — Они го­ворят прав­ду. Це­рон по­вер­нул го­лову в сто­рону ох­ранни­цы. Та сто­яла око­ло Ки­ры. Вол­ка в мгно­вение осе­нило. Он уви­дел в де­вуш­ке, сбе­жав­шую дав­ным-дав­но прин­цессу. — По­ра вер­нуть её до­мой. — Ска­зала За­фира и, зап­ро­кинув го­лову, про­тяж­но за­выла, со­об­щая но­вость. Те, кто мог прев­ра­щать­ся в вол­ков тут же при­няли со­об­ще­ние. Слух о воз­вра­щении прин­цессы рас­простра­нил­ся по все­му ко­ролевс­тву за счи­тан­ные се­кун­ды.

***

       Ки­ра оч­ну­лась из-за ка­ких-то шо­рохов не­дале­ко от неё. От­крыв гла­за, она по­няла, что ис­точник зву­ка — ма­лень­кая птич­ка, ве­село иг­ра­ющая с за­навес­кой. Уви­дев Смен­ки­ну, пташ­ка пос­пе­шила уда­лить­ся че­рез боль­шое ок­но. Свет за­пол­ня­ет всю боль­шую, да­же ог­ромную ком­на­ту. Де­вуш­ка по­тяну­лась, прив­ста­вая с кро­вати. Она с си­лой от­кры­ла гла­за, но сон всё тя­нул об­ратно. Из-за яр­ко­го све­та, приш­лось по­вер­нуть го­лову в сто­рону. С обе­их сто­рон око­ло неё ле­жали по­душ­ки, рас­став­ленные стран­ным, но кра­сивым спо­собом по раз­ме­ру и цве­ту. Они бы­ли, как квад­ратные, так и круг­лые, вы­тяну­тые, пря­мо­уголь­ные, как боль­шие, так и сред­ние, ма­лень­кие и сов­сем ма­лень­кие. Бы­ли прос­тые, с узо­рами, с бах­ро­мой, с рель­ефом; раз­ноцвет­ные, од­но­тон­ные, яр­кие, тём­ные. Ча­ще все­го по­пада­лись блед­но-си­рене­вые, си­рене­вые, чёр­ные, се­рые и се­реб­ристые. В об­щем, са­мые раз­ные фор­мы и цве­та, но в об­щей кар­ти­не они все выг­ля­дели изящ­но. Рас­по­ложи­лись они, как бы­ло ска­зано ра­нее, око­ло Ки­ры и за её спи­ной на мяг­кой пос­те­ли, на при­ят­ной, воз­душной тём­но-фи­оле­товой прос­ты­ни. Чуть свет­лее, но бо­лее воз­душное, мяг­кое и у­ют­ное бы­ло оде­яло с зо­лотис­ты­ми кис­точка­ми по кра­ям. По бо­кам боль­шой кро­вати, ко­торая бы­ла боль­ше двух­мес­тной, с по­тол­ка сви­сали ка­кие-то тол­стые бар­хатные тка­ни на­сыщен­но­го фи­оле­тово­го цве­та. Цвет хоть и был на­сыщен­ным, но при­ят­ным для глаз, в ка­кой-то ме­ре рас­слаб­ля­ющим. Где-то, чуть вы­ше се­реди­ны, тка­ни бы­ли соб­ра­ны се­реб­ря­ной ве­рёв­кой и при­вяза­ны к сте­не. Сво­бод­ная часть ти­хо опус­ка­лась к по­лу. По все­му краю с этих штор спа­дали длин­ные кис­точки се­реб­ристо-ро­зово­го цве­та. око­ло кро­вати по обе­им кра­ям сто­яли тум­бы из свет­ло­го де­рева с узор­ной, воз­душной резь­бой. На каж­дой тум­бочке рас­по­ложи­лись хрус­таль­ные ва­зы, в ко­торых сто­яли цве­ты, на­поми­на­ющие ро­зы, но сов­сем не­ес­твествен­ных цве­тов: свет­ло-си­ние с бе­лыми кон­чи­ками, неж­но-жел­тые с зе­лёны­ми узо­рами и ещё мно­го ка­ких. Все они ис­то­чали при­ят­ный, неж­ный аро­мат, ко­торый на­пол­нял всю ком­на­ту, ко­торая, кста­ти, бы­ла не ма­лень­кая. Сте­ны пе­рели­вались при­ят­ны­ми неж­ны­ми фи­оле­товы­ми и си­рене­выми то­нами. При бо­лее силь­ном ос­ве­щении они бы­ли поч­ти бе­лос­нежны­ми. Пол был вы­ложен пар­кетной мо­за­икой, свер­ху, на­поми­на­ющий фи­оле­товую ро­зу с узор­ны­ми лен­та­ми, вмес­то листь­ев и ши­пов. По­верх пар­ке­та был на­несён слой ла­ка или че­го-то по­хоже­го. Вся ком­на­та бы­ла прос­торная и свет­лая из-за боль­ших окон и при­ят­ных от­тенков стен. У­ют­ной ком­на­ту де­лали ма­лень­кие сто­лики, рез­ные стулья с мяг­ки­ми си­дени­ями и спин­ка­ми, узо­ры на­поми­на­ющие цве­ты, што­ры, кра­сиво сви­са­ющие с гар­дин и ка­кая-то не­ес­тес­твен­ная ат­мосфе­ра. Ес­ли бы Ки­ра бы­ла из то­го чис­ла де­вочек, ко­торые обо­жа­ют всё ро­зовое, «ми-ми-ми­лое», блес­тя­щее, вол­шебное и так да­лее, то ей бы по­каза­лось, что она в раю. Буд­то она ста­ла прин­цессой или да­же ко­роле­вой! Хо­тя, на ко­ролев­скую спаль­ню не очень по­хоже, но ком­на­та прин­цессы то­же име­ет дос­той­ный вид. Но Смен­ки­на «не из то­го тес­та», по­это­му ей на ум приш­ло дру­гое: — Или я умер­ла, или у ме­ня глю­ки… Де­вуш­ка ещё на раз ос­мотре­ла всё вок­руг се­бя. Но всё, как и бы­ло, ка­залось на­тураль­ным, ес­тес­твен­ным и нас­то­ящим. На вся­кий слу­чай, Ки­ра да­же пе­реки­дала с мес­та на мес­то по­душ­ки, пе­ред этим, ос­мотрев их со всех сто­рон. Пот­ро­гать мож­но, зна­чит не глю­ки. Зна­чит умер­ла или что-то по­хожее… Ре­шив, что ра­но па­нико­вать, Смен­ки­на спол­зла с кро­вати. Так как пол был пок­рыт ла­ком, он был не очень хо­лод­ным, но всё же, вста­вая с тёп­лой пос­те­ли её ого­лён­ные но­ги бы­ли тут же оку­таны све­жим ве­тер­ком. Ве­тер про­никал в ком­на­ту из от­кры­того нас­тежь ок­на. За­навес­ки, то и де­ло, до­казы­вали на­личие ве­тер­ка, кра­сиво из­ви­ва­ясь в воз­ду­хе. — Так! Ну, до­пус­тим, я не умер­ла и всё это ре­аль­но, тог­да, ка­кого чёр­та, я тут де­лаю?! — То, что Ки­ра бы­ла в ком­на­те од­на, она мог­ла го­ворить са­ма с со­бой, ду­мая, что её кто-ни­будь, да ус­лы­шит. Или, в кон­це кон­цов, ве­тер уне­сёт её сло­ва и ей ос­та­нет­ся прос­то си­деть и стро­ить из се­бя де­тек­ти­ва, пы­та­юще­гося ра­зоб­рать­ся в про­ис­хо­дящем. Но все вол­не­ния уш­ли поч­ти сра­зу, ког­да дверь, ко­торая на­ходи­лась не­дале­ко от тум­бо­чек у из­го­ловья кро­вати, при­от­кры­лась и в по­меще­ние вош­ла дев­чушка с ка­кими-то тряп­ка­ми в ру­ках. Де­воч­ку, ко­торая вош­ла в ком­на­ту, мож­но бы­ло наз­вать ма­лень­кой «дев­чушкой», по­тому, что у неё бы­ло не­ре­аль­но дет­ское, ми­лое и ак­ку­рат­ное ли­чико с боль­ши­ми чёр­ны­ми гла­зами и ма­лень­ким ро­тиком. На ще­ках был лёг­кий ру­мянец. У неё бы­ли очень длин­ные ни­же по­яса, но чуть вы­ше ко­лен вол­нистые свет­лые во­лосы с ак­ку­рат­но пос­три­жен­ной, гус­той чёл­кой. На во­лосах кра­сиво рас­по­ложил­ся цве­тас­тый обо­док. Ко­жа бы­ла свет­лая, но не блед­ной. Из одеж­ды на ней бы­ло ми­лое плать­ице, верх ко­торо­го и ру­кава вы­ли из бе­лой, по­лу-проз­рачной тка­ни, за­тяну­той на гру­ди и пле­чах шел­ко­выми лен­точка­ми в бан­ти­ки. На та­лии юб­ка на­поми­нала кар­сет, прев­ра­ща­ющий­ся пос­те­пен­но в юб­ку, под ко­торой бы­ло ещё нес­коль­ко сло­ёв подъ­юб­ни­ков. Всё плать­ице бы­ло ук­ра­шено ги­пюром и бан­ти­ками. На но­гах бы­ли сет­ча­тые чу­лоч­ки ни­же ко­лена, на­поми­на­ющие длин­ные нос­ки из сет­ча­той бе­лой тка­ни, ко­торая у са­мых ко­лен за­кан­чи­валась ги­пюром. Неж­но-бе­жевые ту­фель­ки на кро­хот­ном каб­лучке и с ук­ра­шени­ями — зо­лоты­ми сер­дечка­ми по бо­кам зас­тёжки — ещё боль­ше под­чёрки­вали ми­лоту де­воч­ки. На се­кун­ду Ки­ра вспом­ни­ла свою по­мощ­ни­цу, ко­торая иног­да на­поми­нала та­кую же ми­лаш­ку. Де­воч­ка по­ложи­ла тряп­ки, ко­торые ока­зались одеж­дой, на ми­ни-ди­ван­чик, на­ходя­щий­ся у ног кро­вати, ко­торые Смен­ки­на не за­мети­ла ра­нее, и при­нялась зап­равлять кро­вать и ук­ла­дывать в «пра­виль­ном» по­ряд­ке по­душ­ки. Она всё это де­лала с та­кой лов­костью и неп­ри­нуж­дённостью, что соз­да­валось впе­чат­ле­ние, буд­то ей это в удо­воль­ствие. Хо­тя, мо­жет так оно и есть. Ведь Ки­ра тут на­ходит­ся… при­мер­но, па­ру ча­сов, и по­это­му не зна­ет где она на­ходить­ся и что тут во­об­ще про­ис­хо­дит. — Прос­ти, что от­вле­каю от ра­боты, но где я на­хожусь? — Ки­ра, хоть и до ужа­са хо­тела на ко­го-ни­будь вып­леснуть злость, но не хо­тела пор­тить нас­тро­ение это­му ан­ге­лоч­ку. Но «ан­ге­лочек» ни­чего не от­ве­тил и прос­то, зап­ра­вив кро­вать, по­кину­ла ком­на­ту че­рез ещё од­ну дверь, ко­торая на­ходи­лась так же око­ло тум­бочки, толь­ко с дру­гой сто­роны. — Ну, во­об­ще пре­лесть! Я тут, по­нима­ешь-ли, с ума схо­жу и ник­то мне сло­ва не ска­зал! — На­конец Ки­ра смог­ла вы­гово­рить­ся. Ну, поч­ти. Она мог­ла бы ещё дол­го ру­гать­ся на весь, на­вер­но, не­малень­кий дом, ис­поль­зую весь свой сло­вар­ный за­пас, прок­ли­ная всё на све­те. Но ей хва­тило тех «гром­ких» слов. В по­меще­нии, где на­ходи­лась Ки­ра бы­ло на столь­ко у­ют­но и при­ят­но, что пор­тить кри­ком эту ат­мосфе­ру не хо­телось. Де­вуш­ка про­дол­жа­ла сто­ять око­ло от­ры­того ок­на. Ве­терок спо­кой­но гу­лял в во­лосах, ко­торые по­чему-то бы­ли рас­пу­щены. Из-за яр­ко­го све­та, слов­но от про­жек­то­ра, Ки­ра не ви­дела, что на­ходит­ся за ок­ном. Бы­ло толь­ко вид­но узор­ную ре­шёт­ку бал­ко­на, об­ви­тую вь­юном с цве­тами, и кое-где бы­ла вид­на лис­тва де­ревь­ев. — Так! Ки­ра! На­до най­ти вы­ход! По­это­му на­день что-ни­будь нор­маль­ное и ва­ли из это­го дет­ско­го са­да! — С уве­рен­ностью про­из­несла са­ма се­бе Смен­ки­на. Ока­зыва­ет­ся та де­воч­ка при­нес­ла ей одеж­ду. Она бы­ла кра­сивой и при­ят­ной, из до­рогой тка­ни. Пус­кай Ки­ра пло­хо в этом раз­би­ралась, но до­рогую ткань оп­ре­делить смог­ла. К ве­лико­му огор­че­нию де­вуш­ки, в при­несён­ной одеж­де не бы­ло ни­каких шта­нов, толь­ко платье и что «при­лага­лось» к не­му. Платье бы­ло на ра­дость чёр­ным. Ру­кава бы­ли сво­бод­ные, как и зо­на де­коль­те из ги­пюра. Ос­таль­ная часть платья бы­ла из плот­ной тка­ни. Юб­ка чуть вы­ше ко­лена. «При­лага­лись» к платью сет­ча­тые кол­готки и ла­киро­ван­ные по­лубо­тин­ки. Ес­ли бы был вы­бор, Ки­ра бы ни за что не на­дела «сет­ку» и бо­тин­ки на каб­лу­ках. Но вы­бора не бы­ло — не в пи­жаме же хо­дить?! Сла­ва Бо­гу, Смен­ки­на смог­ла отыс­кать рас­чёску и что-то по­хожее на ре­зин­ки — во­об­ще-то это бы­ли тя­нущи­еся брас­ле­ты, но де­вуш­ка их ис­поль­зо­вала, как ре­зин­ки для во­лос. Кро­ме рас­чески и ре­зинок, она смог­ла най­ти ещё це­лую ку­чу вся­чес­ких ук­ра­шений, на­чиная от за­колок с дра­гоцен­ны­ми кам­ня­ми, за­кан­чи­вая ди­аде­мами и ко­рона­ми. Соб­рав во­лосы в лю­бимые два хвос­ти­ка, де­вуш­ка выш­ла из ком­на­ты. Она ока­залась в длин­ном ко­ридо­ре. Слов­но в ре­конс­тру­иро­ван­ном зам­ке. Всё бы­ло вык­ра­шено в бе­лую крас­ку и местами пок­ры­то се­реб­ром. Ки­ре ста­ло нем­но­го жут­ко. В её ком­на­те всё бы­ло та­ким у­ют­ным, ми­лым и дет­ским, что вы­ходя в пус­той, бе­лый ко­ридор, ста­новит­ся нем­но­го не по се­бе. На сте­нах не бы­ло ни­каких изоб­ра­жений лю­дей или жи­вот­ных, ни­каких жут­ких гор­гу­лий или ма­сок, бы­ли лишь блед­ные цве­ты из бе­лой гли­ны, вык­ра­шен­ные в цвет стен, на по­тол­ке. На про­тиво­полож­ной сте­не на­ходи­лись боль­шие в пол мут­ны­е ок­на­. Де­вуш­ка об­ня­ла се­бя ру­ками и ти­хо пош­ла впе­рёд. Сто­яла мёр­твая ти­шина. Всё, что слы­шала Ки­ра, это стук каб­лу­ков по пар­ке­ту, уси­лен­ный эхом. Всё вок­руг бы­ло мрач­ным и од­но­об­разным. Смен­ки­на за­жалась, то ус­ко­ряя, то за­мед­ляя шаг. Сквозь мут­ные стёк­ла не бы­ло вид­но сол­нца или че­го-то ещё. — Ау! — Ска­зала Ки­ра в ти­шину. Ей от­ве­тило эхо. Ста­ло ещё ху­же. Она по­няла, что на­ходит­ся тут од­на. Чем даль­ше она шла, тем спо­кой­нее. Сте­ны мед­ленно ста­ли «раз­бавлять­ся» бо­лее при­ят­ным от­тенком, а се­реб­ро ус­ту­пило мес­то зо­лоту. Цве­ты ста­ли луч­ше вид­ны, на сте­нах заб­лесте­ли зо­лотые, узор­ные под­свеч­ни­ки, пар­кет на­пол­нился цве­тами и на оп­ре­делён­ном мес­те был поч­ти скрыт бор­до­вым мяг­ким ков­ри­ком. Эхо про­пало. Кро­ме зо­лотых узо­ров, по­яви­лись кар­ти­ны в зо­лотых ра­мах. Что бы­ло изоб­ра­жено, бы­ло не ин­те­рес­но, но всё-рав­но час­то за­меча­лись пей­за­жи и на­тюр­морты. Пор­тре­тов не бы­ло. Иног­да по­пада­лись зер­ка­ла. С по­тол­ка ста­ли до­носит­ся ме­лодич­ные зву­ки. Это бы­ли хрус­таль­ные цве­ты, с ко­торых вниз спус­ка­лись тон­кие ле­пес­тки, ког­да ве­тер гу­лял меж­ду эти­ми цве­тами, ле­пес­тки на­чина­ли ти­хонь­ко зве­неть, за­девая друг друж­ку и сли­ва­ясь в од­ну кра­сивую ме­лодию. Зас­мотрев­шись на хрус­таль­ную кар­ти­ну, Ки­ра не за­мети­ла ку­да сту­па­ет и чуть не сва­лилась с лес­тни­цы, но вов­ре­мя удер­жа­ла рав­но­весие. Даль­ше шли бе­лос­нежные сту­пени, нак­рытые та­ким же ков­ром, что был до это­го. Пе­рила бы­ли сде­ланы из зо­лота, ис­кусно вы­резан­ные в ле­пес­тки и цве­ты. Нап­ро­тив этой лес­тни­цы бы­ла ещё од­на, ко­торая ве­ла в дру­гое кры­ло. На­вер­ное, там бы­ло всё то­же са­мое, что и тут. Где-то на се­реди­не обе лес­тни­цы сли­вались в од­ну ши­рокую и ве­ли в за­лу. По кра­ям лес­тни­цы сто­яли две ста­туи. На по­тол­ке ви­села боль­шая, изящ­ная люс­тра. Она бы­ла глав­ным ук­ра­шени­ем, по­тому как боль­ше ни­чего не бы­ло. Ки­ра про­дол­жа­ла ид­ти. За­л ос­ве­щали та­кие же под­свеч­ни­ки, что она встре­чала до это­го, толь­ко этих бы­ло боль­ше. Сто­ило по­дой­ти к две­рям, ко­торые бы­ли боль­ше по­хожи на вра­та из крас­но­го де­рева, как они са­ми по се­бе от­кры­лись. По­чему са­ми по се­бе? По­тому что ни с од­ной, ни с дру­гой сто­роны не бы­ло лю­дей, ко­торые от­кры­вали бы эти две­ри, и ни­како­го ме­ханиз­ма не бы­ло вид­но — «ма­гия». Вниз опять ве­ла лес­тни­ца. Но эта выг­ля­дела нем­но­го ина­че. Пе­рила бы­ли из та­кого же ма­тери­ала, что и са­ма лес­тни­ца, в них не бы­ло ни­каких узо­ров. Прос­тые пе­рила. Око­ло стен рос­ли пыш­ные кус­тарни­ки и яр­кие цве­ты в клум­бах. Ки­ра спус­ти­лась на зем­лю и опять ус­лы­шала про­тив­ный стук каб­лу­ков, она сто­яла на плит­ке. Пе­ред ней на­ходил­ся фон­тан с ис­кря­щей­ся проз­рачной во­дой. Ог­ля­дев­шись, она за­мети­ла ещё нес­коль­ко ста­туй, от­дель­но сто­ящих где-то в де­ревь­ях или сре­ди цве­тов, а так же мно­го фон­та­нов раз­ных форм и раз­ме­ров. Ко всем этим ук­ра­шени­ям шли до­рож­ки из бе­лой плит­ки, тес­но при­лежа­щей друг к друж­ке. — Ну, пош­ли ис­кать путь на­зад?!