Миллион миль

       Они теснились среди множества разгоряченных тел, не прекращающих движения. Танцпол будто взорвался всевозможными цветами: каждая плита горела своими красками, и в любой момент они могли поменяться на другой. Неоновый свет слепил глаза, а громкие басы музыки, казалось, оглушали.        Захарра быстро влилась во всю суматошную атмосферу, в то время как Марку приходилось неловко и скованно топтаться. Вся эта безбашенная движуха — не для него. На самом деле, Ляхтич не прочь посидеть за стойками, что огибали танцплощадку по всей площади. Однако Драгоций все тащила и тащила его в центр, слегка пританцовывая в такт музыке.        — Ну, же, давай, — кричала Захарра, схватив его за обе руки и дергая его на себя, заставляя двигаться в своеобразном танце. Девушка, видимо, уловила скованность парня, так что, даже толком не смотря, что именно берет, взяла два бокала с какой-то ярко-зеленой жидкостью у парня с подносом и всучила его Марку, сама выпив свой. Коктейль обжигал и словно заставлял его тело гореть изнутри, алкоголь — Марк в этом не сомневался — быстро разогнался в крови, ударяя в голову, заставляя чувствовать себя более раскованно.        Ляхтич хотел сказать, что ей вообще-то нельзя пить, но все его слова потонули в громкой музыке и в очередном бокале алкоголя. Движения стали более раскрепощенными, перед глазами пелена, и теперь Марк тоже присоединился к пьяным танцам толпы. Музыка перестала казаться громкой, она приятно обволакивала и разгоняла нарастающий драйв с новой силой. Марк с радостью отправился в это пьяное небытие, заодно беря у официанта с подноса еще один бокал.

***

       Марк понял, что пора закругляться, когда с очередным коктейлем пришла тошнота и легкое головокружение. Ляхтич, сидя за одной из стоек, подсвечиваемой ярко-неоновым розовым, глазами выискивал Захарру. В голове полная каша, перед глазами все смешивается, и Марк еле смог разглядеть танцующую девушку в толпе. Её на самом деле трудно не заметить: она, кажется, кричит громче всех, улыбается ярче всех и танцует динамично так, что хочется смотреть, смотреть, смотреть. Плавные движения прерываются более резкими, жесткими, взрывными. Конечно, Захарра постоянно пошатывалась, пытаясь найти равновесие, ведь выпила даже побольше самого Марка. Когда Ляхтич понял, что не единственный разглядывает девушку, он осознал — теперь однозначно пора уходить. Пошатываясь, он поморгал глазами, чтобы привыкнуть к стоячему положению, и направился к девушке.        Она, казалось, даже не заметила, что её достаточно резко схватили за руку и поволокли на выход. Марк даже не уверен, узнала ли девушка его, но Драгоций с такой легкостью пошла за ним, что ему только остается надеяться на это. С каждым шагом танцпол оставался все дальше и дальше, и, если честно, оказывается, ходить по песку, когда ты пьян — не самое лучшее, что они могли придумать. Марк убедился в этом, когда Захарра запнулась о собственные ноги и упала, наверное, уже пятый раз. Ляхтич и сам еле передвигался: ноги слушаться никак не хотели, но хуже всего, видимо, все же Драгоций, поэтому он помог девушке подняться на ноги, перекинул одну её руку через плечо, а собственной обхватил талию.        Только через пару минут Марк понял насколько легкомысленным и необдуманным решением это было: Захарра постоянно спотыкалась, заваливалась на него и без умолку болтала что-то под ухом, так что теперь Ляхтич всерьез задумался над тем, чтобы просто бросить её здесь, а завтра прийти за ней. Если, конечно, к этому времени она останется на месте и в её пьяную голову не взбредет что-нибудь. Марк сразу же понял, что все будет именно так, ибо даже в трезвом состоянии ей всегда в голову взбредает что-нибудь, и он даже думать не хочет, что она может натворить под градусом. Поэтому Ляхтич собрал остатки своих сил и совести, какой вообще-то не должно быть, он плохой парень, которого явно не должны заботить какие-то пьяные девушки, и продолжил идти, всеми силами стараясь не запутаться в собственных ногах.        — Он красавчик, не правда ли? — Захарра вновь завалилась всем своим весом на него, горячо задышав под ухом, опаляя своим дыханием.        Марк недоуменно нахмурился, ожидая продолжения от девушки, но судя по молчанию, сказать что-то должен был он.        — Кто?        — Ну… тот… — она неопределенно махнула рукой, едва не ударяя парня. — Который напитки раздавал… красавчик.        Марк хмыкнул и закатил глаза, специально ослабив хватку так, что в следующую же секунду Захарра, нелепо вскрикнув, чуть не упала в песок.        — Какой ты злой, — пробурчала она, едва внятно. — Может, когда-нибудь ты тоже станешь красавчиком, это приходит со временем, на это не надо обижаться.        Захарра растягивала слова, говорила как-то лениво, постоянно запинаясь и останавливаясь. Бывало, делала большую паузу, чтобы вспомнить слово, которое хотела сказать, а потом приходилось вспоминать, о чем она вообще говорила. Так, перескакивая с темы на тему, она все болтала, болтала и болтала. Марк подумал, что больше никогда не позволит ей пить, а если это все-таки произойдет, то рядом его не будет. Ляхтич едва ли не подпрыгнул от радости, когда в темноте смог разглядеть их автомобиль. Марк, конечно, не уверен, что он их, но они вышли на парковку, а значит, дело за малым.        — Слу-ууу-ушай — вновь елейно протянула Драгоций, когда Марк, облегченно вздохнув, скинул её руку со своего плеча и усадил на землю, заставляя облокотиться спиной на машину. Сам же он открыл дверцу переднего сидения и уселся на мягкую обивку. Ляхтич приподнял брови в ожидании продолжения и пристально посмотрел на девушку. Она зажмурилась, зевнула и через минуту продолжила: — А какого это быть… ну, знаешь… затерянным?        Марк не сразу понял вопрос. Он долго молчал, подбирая слова, а Захарра и не торопила, казалось, понимала, что тому нужно собраться с духом. Ляхтич не хотел говорить ничего. Это было его личное дело, его переживания, и никто не должен был их знать, тем более Захарра. Но алкоголь, что еще не выветрился из его головы, заметно развязал ему язык, так что он начал говорить до того, как понял это.        — Ужасно. Если бы существовал ад, то только такой. Мы, знаешь, не просто не можем выйти из временного коридора… или как его там, неважно. Мы проживем день нашей смерти вновь и вновь, снова чувствуем ту боль, которая сопровождала нас из раза в раз, каждый день, мы застряли в этой временной петле и не можем выбраться из нее. Конечно, бывает, что в какой-то момент все прекращается, и ты просто… существуешь. Это странно на самом деле: ты одновременно есть и тебя нет. Осознание этого добивает.        Между ними повисло молчание, и Марк уже подумал, что Захарра заснула, слушая его малоразборчивую речь, но та просто обхватила колени руками, положив на них голову. Думала ли она над тем, что сказать, или же не знала — не важно, потому что неожиданно даже для себя Марк продолжил.        — Ты ведь в курсе… мне снятся кошмары, — голос непроизвольно дрогнул, Марк будто выставлял наружу что-то слишком сокровенное, слишком личное, чтобы кто-то слышал это, но сейчас, когда алкоголь управляет его разумом, он не мог остановиться. — Там в них Астрагор… он возвращается и вновь вселяется в мое тело. И, знаешь, это… это совсем не круто: ты понимаешь, осознаешь, что произойдет, но все равно ничего не можешь сделать, кроме как собственными глазами смотреть, как рушится мир под твоими руками. В моем сне Астрагор убивает всех. Абсолютно всех, моими руками, а я никак не мог снова завладеть своим телом, и Астрагора так забавляло мое отчаяние, так что он убивал все больше и больше. Больше и больше…        — Кажется, — прервала его Драгоций, и Марк ей безумно благодарен, потому что чувствовал, как комок в горле мешал нормально говорить, а перед глазами начали мелькать отрывки сна. — Кажется, теперь я понимаю, почему ты не хотел ничего мне рассказывать: я же Драгоций. Тебе, наверное, противно рядом со мной находится.        Марк помотал головой, поздно понимая, что девушка вряд ли это видит, поэтому поспешил заверить:        — Вовсе нет. В самом деле, терпел бы я тебя все эти дни с нашего побега? — однако в ответ он услышал лишь легкое сопение. Захарра, склонив голову к плечу, кажется, уже крепко заснула и навряд ли слышала его.        Марк покачал головой, понимая, что девушка скорее всего и не вспомнит, о чем они говорили, и от этого чувствуется даже некое облегчение, все, что вывалилось сегодня, останется в этом моменте. Звезды над головой словно в подтверждение засияли ярче, будто обещая, что его тайна останется только между ними.        Внезапно неяркое сияние сплошной линией рассекло ночное небо, а за ним и второе, и третье, и четвертое… И теперь небо над головой Марка все больше и больше блистало звездным шлейфом, словно тысяча царапин, вмиг образовались на небосводе.        Звездопад.        Это… оказалось действительно красивым, и если бы Захарра разбудила его ради этого среди ночи, то он, возможно, и не выбросил бы её из машины. Марку даже показалось, что небо сочувствует и оплакивает его страдания. Он хмыкнул, покачал головой, вставая с сидения и подходя к Захарре, уселся рядом, плотно прижимаясь к ней. Засыпать все еще было страшно, но в тот раз это действительно помогло.