***
- Уже определились с заказом? – Учтивая улыбка и по доброму прищуренные глаза. Апогей доброжелательности в официантской форме. Впрочем, других сотрудников, в заведениях такого статуса, и не бывает. - Я жду одного знакомого, так что давайте попробуем разогреть аппетит. – Листая местное меню ответил мистер Кальвино. Спустя несколько секунд его рука остановилась, а сам мужчина, важно чему-то покивав, заговорил. – Давайте для начала медельин слабой обжарки, эспрессо, пожалуйста. Ручка официанта быстро забегала по блокноту, вырисовывая буквы в такт постукиваниям, которые исходили от равномерных соприкосновений пальцев Кальвино с навершием его трости, которое изображало закрытую книгу в круглой оправе. - Что-то еще? – Учтиво поинтересовался официант, ожидающе нависнув пишущей ручкой над блокнотом. - Да, пожалуй. – Задумчиво смотря на стул, который стоял напротив, произнес мужчина. – Рататуй и стейк вагю, а к нему… А давайте так. – С азартом произнес мужчина, поворачиваясь к официанту. – Красное вино, которое, на ваше усмотрение, лучше всего подойдет трапезе двух старых приятелей. – Скупая улыбка озарила лицо мистера Кальвино, который, судя по всему, нашел в этой фразе какую-то хорошую шутку. - Никаких проблем, медельин слабой обжарки будет через семь минут, а ост… - Ах, извините, дублируйте заказ, кроме вина и кофе. - Хм. Хорошо, основной заказ будет готов через тридцать минут. – Улыбка все-же дрогнула на лице официанта. Хотя, судя по всему, мистер Кальвино не заметил этого, или не обратил никакого внимания. - Благодарю. Как только официант ушел, Сальвадор принял более раскованное положение, закинув правую ногу на левое колено и положив сверху свою трость, мужчина принялся выстукивать ритм, повторяющий ритм играющей на фоне песни. Тринадцатый столик был одним из лучших столиков в данном заведении. Весь зал помещения представлял собой некий амфитеатр. Гладкие стены были покрыты белыми обоями, с золотыми узорами, напоминающими трезубец. Золотистые линии пересекались с серебряными, образуя эффект мраморности паркета. Высокий, куполообразный потолок был усеян хрустальными люстрами, а в его центре, классически, располагалась самая большая из них, занимающая добрую четверть всего потолка. В отдалении, на специальном постаменте, расположились люди, играющие нестандартную, для подобных заведений, музыку. Кажется… “Время Проповедника”. А с другой стороны, как раз там, где и располагался столик, занимаемый мистер Кальвино, располагался чудесный вид из окна. В канун Рождества, ночной Метрополис был поистине завораживающим. По скромному мнению Сальвадора, во всяком случае. - Ваш медельин слабой обжарки, мистер Кальвино. - Благодарю. Терпкий аромат кофе щекотал ноздри мужчины. Терпко-горьковатый, бодрящий, в целом, кофе был его любимым напитком. Но больше всего мужчина ценил не сам кофе и его вкус, а атмосфера, в которой данный напиток смотрелся просто идеально. Потому, прежде чем оценить умение местного бариста, стоит дождаться последний аккорд, чтобы можно было насладиться идеальным аккомпанементом событий. - Ох, приветствую, мистер Люкс. – Поприветствовал Кальвино мужчину, севшего напротив него. - Не могу сказать того же. – Ответ не заставил себя ждать. Пусть само его содержание кто-то и мог бы счесть оскорбительным, но в интонации собеседника не чувствовалось подобных намерений, констатация факта, не более. - Будете что-то заказывать? – Спросил все тот же официант, что принимал заказ у мистера Кальвино и прервавший тем самым, случайно, начавшийся диалог мужчин. Впрочем, так думал только сам официант. - А что вы можете мне предложить. – Мгновенно, будто бы дежурно, спросил мужчина, одетый в белоснежный костюм тройку, такую же белую бабочку и черную рубашку, продолжая смотреть в глаза своему собеседнику. – Хотя, знаешь, давай я придумаю сам, не думаю, что в подобном заведении не найдется чего-то столь ординарного. – Все также спокойно продолжил мистер Люкс, не обращая внимания на начавшего что-то говорить официанта. – Рататуй, стейк вагю и хорошее красное вино, к мясу. -…- На пару секунд повисла тишина, не прерываемая даже звуком пишущей по блокноту ручки, так как официант, с ничего не понимающим взглядом, смотрел на мистера Кальвино, не решаясь задать неудобного вопроса. Работы лишаться никому не хотелось бы. - Через сколько будет готов мой заказ? – Поинтересовался Кальвино, с доброй улыбкой взглянув на официанта. - Через двадцать минут. - Благодарю, больше ничего не нужно. – Сказал мужчина, пригубив кофе, от чего его улыбка стала обращена к соседу по столику. По своему трактовав эти слова, официант поспешил уйти, чтобы своим присутствием не смущать двух важных людей. Судя по всему, сегодня ему и так прилетит. - Ты знаешь, что у тебя абсолютно нету вкуса в выборе подобных заведений? – Обведя рукой ближайшее пространство, поинтересовался собеседник Сальвадора. - Почему? Мне казалось, что его броскость достойна тебя. – Негодуя ответил мистер Кальвино, отпив еще немного своего напитка. В ответ, на его слова раздался насмешливый звук, который можно было трактовать не то ли как хмык, не то ли как что-то еще, схожее по своей содержательности. - Что-то подобное я от тебя и ожидал, только не думал, что у тебя еще и чувство юмора имеется. - Ну, явно не такое всеобъемлющее, как у твоего отца. За столом снова повисла тишина. По лицу участников диалога нельзя было понять, что думает один на счет другого, улыбка сошла с лица Сальвадора сразу, как только удалился официант, а его собеседник просто не подавал никаких признаков, по которым можно было определить его эмоциональное состояние или его мысли на счет происходящего. - Знаешь, Самуэль, я никогда не понимал того, для чего он это делает. – Вдруг разорвал тишину Кольвини, отставив чашку с напитком и устремив свой взгляд в окно. – Почему он это делает? Хотя, стоит заметить, я никогда и не пытался найти ответ на этот вопрос. Сказанное им слово, все, что он сделал, сотворил. Мне никогда не было до этого дела. Я просто написал слово, а он его сказал. “Ну и что, какое мне дело?” – такова всегда была моя позиция. Я просто читал книгу, которую когда-то помог написать. – Отрешенно говорил мужчина, водя пальцем по краю блюдца, на котором стояла чашка с кофе. – Столько разных путей… Столько разных дорог. У каждого их тысячи и тысячи, и это все только у одного мгновения. А сколько их было у тебя… Наверное, больше чем у кого бы то ни было. - … - Мужчина в белоснежном смокинге не проронил ни слова, даже на последней фразе своего собеседника, когда повисла долгая пауза, он не произнес ни слова. Будто давая своему собеседнику собраться с мыслями. Сегодня мистер Люкс пришел не просто говорить, он пришел слушать. - А ты пошел по одному единственному из них. – Сальвадор посмотрел в небесно-синие глаза своего слушателя. В глазах Самуэля Люкса не было ничего, что хотел найти Кальвино, впрочем, это и не удивительно. Все же, мистер Люкс был тем, кто он есть. - От судьбы не уйдешь, верно? - А еще у нее странное чувство юмора. – Раздраженно ответил мужчина, тряхнув платиновыми волосами. К его чести, стоит заметить, что спустя мгновение, на лице мистера Люкса не осталось и следа от былой раздраженности. – За это ты мне и не нравишься, никогда не нравился. В ответ на это, Кальвино изогнул бровь, как бы в немом удивлении приглашая собеседника закончить начатое. - Такой из себя умный, всезнающий. Думаешь, что судьба есть у каждого, но никто просто не заслужил подобного, у каждого есть право на свободу. Думаешь, что всегда есть выбор. Думаешь, что любой может сам идти по выбранной дороге. – Презрительная ухмылка появилась на лице Самуэля. – Иллюзия, стеклянная тюрьма, рамки, в которых все вынуждены находиться. Ты омерзителен. Это звучит так романтично – свобода воли, свобода выбора, каждый сам строит свою судьбу. Какое же разочарование постигает тех, кто так думает? - Ваш заказ. – Разговор прервал официант, выставляя с подносов тарелки с заказом. - У судьбы и правда странное чувство юмора. – Промолвил мистер Люкс, глядя на содержимое тарелок. – На что ты надеялся? Чего хотел? Оскорбить меня? - Нет, я просто развлекался. – Такой ответ собеседника вызвал у мужчины, облаченного в белое, ступор. - Как развлекаешься ты, почему не могу позволить себе подобного я? Ты все такой же бунтарь, Самаэль, все так же считаешь себя умнее всех. В чем ты меня обвиняешь? Что сам ступил на дорогу, которая привела тебя к подобному исходу? Жалуешься на судьбу? Ты никогда не думал, что можно не идти по этой дороге? Громкий смех огласил то, что думает мистер Люкс по этому поводу. - Звучит слишком лицемерно из твоих уст, не находишь? – Мужчине было настолько смешно, что тот вытирал ненароком выступившие у него слезы. А может, это просто была хорошая игра? - Ты просто ограничен, зациклившись на себе и своей обиде, ты не видишь очевидного. – Невозмутимо ответил мистер Кальвино, будто не обратив никакого внимания на смех своего собеседника. – Можно не идти на поводу у судьбы и не идти ни по одной из уготованных ей для тебя дорог. – Прервавшись, мужчина подцепил кусочек сочного мяса и отправил его в рот, медленно жуя и смакуя блюдо, он будто бы специально оттягивал время, для того, чтобы явить грандиозный финал. – Можно просто сойти на окраину. - Что ты имеешь в виду? – Озадаченно спросил Самуэль, насторожившись от последних слов собеседника. - Скажи мне, Самуэль Люкс, что ты знаешь о Боге?***
Абсолютная тьма, пустота, бездна. Нет, бездна – это не правильная формулировка. Для того, чтобы существовала бездна, нужно творение, из которого она могла бы проистекать. Здесь не было и этого. - … - Творение? Почему нету ни звука? Я говорю, но мой рот беззвучно движется, не издавая ни звука, безрезультатно пытаюсь вымолвить хоть… Слово. Не чувствую ничего, даже мой “рот”, является чем-то неподвластным мне самому, нечто эфемерное и неконтролируемое. Я кричу, ору, пытаюсь вымолвить хоть слово, но все безрезультатно. Все происходящее похоже скорее на страшную сказку, чем на реальность. Есть ли у меня рот? Щупаю руками лицо, нос, губы, глаза. Все это есть, так почему я не могу вымолвить и слова, почему не вижу ничего? Слепое, безмолвное безумие. Как бы мне хотелось, чтобы все это было лишь страшной историей, сном, который готов вот-вот разрушиться под гнетом реальности. Только, боюсь, все здесь и так реально. Рука сама по себе пытается нащупать что-либо, найти опору, зацепиться хоть за что-нибудь. Что-то прямоугольное и твердое. Что же это может быть? Шероховатая, чуть грубая и одновременно нежная, обложка. Книга? Хоть что-то, что может скрасить мое одиночество. Руки сами по себе открывают книгу, которую я даже не вижу, пытаются дать хоть каких-то чувств и ощущений не только себе, но и глазам. Но это ведь бесмыслено, чистое безумие. Если я не вижу ничего и даже книгу, то, наверное, нет смысла терзать себя и открывать ее. Зачем, если я все равно ничего не вижу? Но… есть же место надежде? Надежде на чудо? Свет. Ярчайший в своей бесконечной красе. Свет, что лился на меня из открытой книги был невероятно ярок, невероятно желанным, невероятным во всем. И, в то же время, свет от страниц не был чем-то по настоящему... Чудесным. Гладкие, светящиеся в непроглядной тьме, страницы завораживали и приковывали к себе все внимание. Но на них не было слов. Никаких. Может, здесь просто не было самого понятия слов? Но откуда тогда книга? Тьма? Мое тело? - ... - Рот снова зашелся в немом безумии, надеясь озвучить мучающие меня вопросы. Но, как и раньше, все было впустую. Что же я должен делать в этой пустоте? Что я должен делать? Рука потянулась к страницам, прикоснулась к ним, оставляя на белоснежных полях черные следы. Которые, впрочем, быстро исчезали, не давая страницам оставаться испачканными. Но, если я могу оставлять следы на страницах и не могу озвучить мучающие меня вопросы, то, может быть, мне следует задать их в письме? Но ведь здесь нет слов... Здесь нет понятия Слово. Яркая вспышка озарила мое сознание. Не более чем наваждение, смятенный разум ухватился за него как за последнюю искру света, коей оно и являлось в этом царстве всепоглощающей пустоты. Палец опустился на страницу, вырисовывая на нем знаки. Какие знаки? Я не знаю. Что я должен написать? Как я должен написать? Я не знаю слов. Тем не менее, палец вновь заскользил по странице, пытаясь воплотить мое желание на белоснежной бумаге. Но ничего не получалось, линии и завитушки просто исчезали, совсем чуть-чуть задержавшись на страницах книги. Может, мне не достает чего-то? Желания, может, веры? Вдруг, стало очень трудно выводить новое слово. Невероятно сложно. Будто что-то давит на сознание, на тело, пытается сломить мои потуги. Может, у меня начало получаться? Буква за буквой, я пишу слово. Осталось чуть-чуть. Совсем немного. Я уже не знаю зачем я это делаю, для чего. Давление невыносимо, невероятно сложно написать всего-лишь слово. Нет, я знаю почему я это делаю. Так хочется сказать хоть что-то. Ничего, осталось совсем немного, еще чуть-чуть, последняя завитушка и я смогу прочитать его, произнести это слово, сбросить хоть одну цепь охватившего мое сознание безумия. Что это? Мой взгляд невольно оторвался от книги. Изломаное сознание уже не понимало, что делает. Закончил ли я слово, смог ли я его дописать? Не важно. - Как красиво... - Слова сами по себе сорвались с моих губ, разгоняя вечную тишину этого места. Миллионы огоньков вспыхнули вокруг, такие далекие, такие горячие. - Звезды. Более здесь не было тьмы, лишь бескрайний космос.