Черная гуашь

Ночь мягкими черными крыльями обняла небо. Асгард спал безмятежным сном, благоговейная тишина заполонила город, на улицах не было ни души. Все спали. Все, кроме Тора Одинсона. В покоях наследного принца было темно, он не спал. Лишний свет только раздражал глаза. Тор стоял в проёме широкого окна, мрачно опершись лбом о холодное стекло, наблюдая за передвижениями звёзд на чистом небе и за кровавыми зарницами, вспыхивающими на востоке. Где-то позади него возвышалась царственная кровать, нерасправленая и совсем не тронутая. Бессонница мучила Тора уже вторую ночь, с тех самых пор, как вернулся его шпион и принес добытые записи с камер из застенок Таноса. То, что Тору удалось увидеть, было поистине ужасающим. Хотелось зажмурить глаза и больше никогда их не открывать, только бы не видеть этого кошмара наяву. Это были пытки. Самые жесточайшие пытки, какие даже сам Один не мог устроить. И что хуже всего, пытали его брата. Читаури издевались над ним морально и физически, испытывали глубину его болевого шока, наносили страшные увечья и давили остатки гордости. И так продолжалось много лет. Три года неприрывной записи, где каждый день в темницу Локи, закованного в тяжёлые кандалы, приходило шесть палачей и сам Танос. И всякий раз они доводили до предела его болевые возможности, изможденного ставили на колени перед своим властелином и заставляли произнести клятву верности. А Локи всегда молчал. И во время пыток, и перед Таносом. Клятву он никогда не давал. Тогда Танос пинал его ногой и уходил, а палачи продолжали измываться над душой и телом трикстера до самого вечера. Когда они уходили, Локи отползал в самый дальний угол, сворачивался в клубочек и пытался привести в пригодное состояние легкие, в нескольких местах пропоротые изломанными ребрами. Он не плакал, не стонал. Просто ждал утра, когда в его промерзшей насквозь темной комнатушке появятся мучители и принесут с собой хоть капельку света и воздуха. Но и этот, казалось, незыблемый устой прекратился, когда Танос принес страшную магическую установку, способную проникать в сознание своей жертвы, управлять и корректировать. Однако Локи боролся, до последнего свободного вдоха не давал поработить свой разум. Когда же его силу истончились до нитки, Танос вторгся в его сознание и нашел точку давления. „Я вижу, самое дорогое для тебя в этой жизни, это твой венценосный братик, Тор, так?“ – гадко протянул тогда титан. „Ты не тронешь его...“ – Локи грубо схватили за волосы, удерживая в коленопреклонном унизительном положении перед своим господином. „А что же ты сможешь сделать, выродок? НИЧЕГО. А я буду медленно и мучительно убивать его на твоих глазах. Если ты не подчинишься, конечно.“ „Нет“ Тогда его за горло тащили к дьявольской машине, вживляя в его разум самые ужасные картины смерти Тора. В этот раз Локи впервые тихонько заскулил. Танос усмехнулся и вытащил его, наконец, из пучины страха. Заботливо поглаживая пленника по спине, он снова спросил его, станет ли тот служить своему владыке за жизнь брата. А Локи с удивительной для такого ослабленного тела мощью оттолкнул корыстного демона и выкрикнул ему а лицо: „Тебе, мерзкий ублюдок, не удастся достать Тора. Я скорее сгнию здесь, чем позволю тебе его тронуть.“ „А вот это легко устроить“ – пообещал Танос. Трикстера сурово вздернули за волосы и поволокли по лестнице в подземелье, где ни света, ни воды не было вовсе. Его пытали там жёстче обычного, без перерывов и жалости несколько дней. Когда его вновь поставили перед титаном, Локи ели держался на ногах от усталости и боли и чуть было не терял сознание. Но на Таноса он продолжал смотреть гордо и с презрением. Его с силой придавили сапогом к полу, заставляя стелиться у ног хозяина. Локи вырывался, попранная гордость бушевала в нем ураганом, но он был слишком слаб, чтобы справиться с тремя солдатами. Танос грубыми пальцами схватил мага за подбородок, вздернул его голову вверх, заставив позвонки противно хрустнуть, и заглянул в полные ненависти зелёные глаза. „А сейчас ты будешь молить меня о пощаде и унижаться, змей“ И Танос включил перед ним проекцию. Мягкий свет ламп в гостиной, Тор мирно читает какой-то журнал, а в тени дверных проемов затаились воины читаури, одетые как асгардские стражники, с направленными на принца дулами магических орудий. „Если я отдам приказ, твой брат будет обездвижен и доставлен сюда, возможно, даже умрет на месте, если не выдержит дозы яда. Все в твоих руках, ползучий гад“ Локи смотрел на изображение долго, дышал тяжело и постоянно облизывал пересохшие губы. Наконец он закрыл глаза и тихо произнес: „Я сделаю все, что вы прикажете, мой повелитель“ „Отлично... Тогда кто ты?“ „Я ваш слуга, вечный и пожизненный раб, ваша послушная игрушка, я буду делать все, что пожелает мой господин. Только прошу, нет - молю, не трогайте Тора, и я буду подчиняться вам.“ „Отозвать солдат! – мягко распорядился титан. – А ты, мразь, стой на коленях всегда, выполняй мою волю, а иначе будешь наказан.“ „Как будет угодно, повелитель. Я повинуюсь." – Локи ели ворочал языком, от потери крови и насилия над психикой он готов был выпасть из жизни. „Ты уничтожишь Мидгард, тварь. А если ошибёшься, можешь не надеяться на сладкий прием, уж я постараюсь все устроить как следует... – и, уже обращаясь к своим подданным, добавил, – Увести раба в камеру, закончить пытки и отправить в Нью-Йорк.“ Тор прикрыл глаза, устало вздохнул. Картины увиденного вставали перед взором снова и снова, не уходили из мыслей ни на секунду. Вспоминая свою встречу с Локи после его поражения в Мидгарде, Тор чуть было не расшибся об стенку, настолько возненавидел он себя в эту минуту. Почему он не понял ничего тогда? Почему не спросил? Почему не поддержал и даже не улыбнулся? Тем более, когда брат настолько его любит... А то, как он вел себя с ним несколько недель назад, заставляло Тора в бессильной ярости сжимать кулаки. Теперь он понимал, за что Локи так на него зол. Он пожертвовал своей свободой и жизнью ради старшего братца, а тот отмахнулся от него как от надоедливой мухи. Тор корил себя за все грехи мира, презирал и ненавидел всем сердцем. Что же теперь делать? Честь и здравый смысл подсказывали, что необходимо спасти Локи от лап титана, который может нагрянуть к нему с минуты на минуту. А нет помощи больше, чем от сильного противника. Эта мысль озарила его так внезапно, что принц чуть не упал, запутавшись в ногах. Но это не помешало ему припустить ещё быстрее, направляясь в тронный зал. Не смотря на глубокую ночь, Один Всеотец находился на ожидаемом месте. Тора встретил он недоуменным взглядом. — Сын мой, что ж тебе не спится? Зачем пожаловал? — Отец, собирай совет. Мы будем судить Локи. — Что ты такое говоришь? Преступник ещё не пойман, мы не можем начать суд без самого обвиняемого. К тому же сейчас ночь. Разве компетентно это будет, будить почтенных чиновников в столь неподходящий час? — Нет, мы собираем его прямо сейчас. Отец, пойми, это важно! — Как скажешь, дорогой сын. Будь по-твоему...

***

Где-то к шести утра в зал таки сползлись заспанные и недовольные советники, поглядывая на наследника престола с явным неодобрением. Тот встречал их с неприступным видом, не собираясь отказываться от идеи. Время тянулось мучительно медленно, так же нерасторопно, как зевали здесь те, кто пришел в числе последних, показывая тем самым свое пренебрежение к происходящему. Наконец, Тор поднялся со своего места. — Доброе утро, уважаемые господа. Прошу прощения за столь раннее мероприятие, но у нас нет возможности долго ждать. Так что, давайте начнем. Итак, сейчас мы будем судить моего брата, принца Асгарда, Локи Одинсона. По залу прокатился одобрительный гул. "Дорвались до крови" – подумал Тор и продолжил: — Я официально заявляю, что Локи не виноват. — Не верю! – громыхнул из зала надтреснутый старческий голос. – Этот пройдоха до ушей замарав кровью асов и смертных. Его даже судить не надо! Надо вырвать ему внутренности и повесить на главной площади!! Тор смерил его убийственным взглядом. — Если вам нужны доказательства, я с удовольствием их представлю. Но сначала мне нужно, чтобы каждый дал свое согласие, ибо за результат я не ручаюсь. Совет закивал головами. Тор косо ухмыльнулся и вывел на стену с помощью нехитрой магии изображение добытых сведений. — На этой записи три года съёмки. Я не стану мучить ваш разум и включу только последнюю четверть в ускоренном режиме. Читаури, Танос и маленький беззащитный Локи, которого пытают. Первое время советники держались и смотрели с бесстрастием, но вскоре Тор заметил у некоторых слезы на глазах, кто-то грыз пальцы и хмурился. Равнодушным не казался теперь никто. — Хватит! Выключи этот ужас! – громовержец увидел того старикашку, что грозился казнить Локи без суда. — Нет уж, смотрите. Я предупреждал. Один, сидящий а это время на троне, молчал. Слава богам, его никто сейчас не видит. По щекам текут слезы, он смотрит на младшего неродного сына, видит, как тот держится, даже не стонет, видит его силу и непоколебимый дух. И закусывает губу, чтобы не закричать, когда Локи, изможденный до упора, отползает в уголок и просто пытается дышать, ведь каждая крупица кислорода в его рваных лёгких теперь на вес золота. Осознание собственной подлости накрывает Одина с головой. Он все еще помнит, как Локи смотрел на него, когда падал в бездну. Последний взгляд перед тем, как он оказался на корабле Таноса. Ярость застилает все вокруг Одина. Он ненавидит себя за несправедливость, за слепоту и непонимание. Может, ещё есть шанс всё исправить..? Усилием воли Всеотец заставляет себя взглянуть на то, как Танос пытает разум Локи, как унижает его и заставляет, наконец, подчиниться, надавив при этом на самое хрупкое место – на любовь. Один со злостью сжимает подлокотники. Он отомстит. Обязательно отомстит. Только сначала вернёт сына домой. Тор выключает запись. Оглядывает аудиторию. По залу разносятся всхлипы, стало неспокойно. Никто не спешит высказываться. Старший принц коротко стирает набежавшие слезы. Он так и не может забыть... — Я требую снять все обвинения!! – ударяет по столу кулачком все тот же старый советник. За ним потянулись и остальные, старательно сдерживая нахлынувшие эмоции. Вскоре в зале не осталось ни одного человека не признавшего невиновность младшего сына Одина. Сам Один же все таки встал с трона и, пройдя к столу советников, с бешенством откинув его через весь зал. Глаз его горел огнем ярости. — Локи необходимо вернуть во дворец. Я призываю к поискам каждого. Мой ребенок должен быть здесь целым и невредимым. Мы должны найти его раньше Таноса! Искать во всех девяти мирах!! Совет быстро рассеялся, собираясь поднять на поимку оскорбленного принца все королевство. Один же бросился готовить свой гарнизон для вооруженной вылазки за пределы Асгарда. А Тор, никому не сказав, решил отправиться в Мидгард, проверить, там ли его брат и в состоянии ли он вернуться домой.