20 глава.
Сначала гильдия обрадовалась новости, что Нацу очнулся. Они уже разливали пиво по бокалам с воплями: «Бухаем!», как были грубо перебиты: — Люси потеряла память. Внезапно в здании пропали все звуки. Создавалось впечатление, как будто их отключили. И только звон разбивающегося стекла пробудил каждого. Эрза с Греем подбежали к Драгнилу, что и принес эти радостные вести. На парне не было лица, в буквальном смысле. Его плечи опустились, кулаки плотно сжаты, желваки ходили ходуном, брови нахмурены. На лбу выделялись крупинки пота. — О чем ты? — спросила Леви, что только недавно перестала волноваться за состояние подруги. Волна вины на себя захлестнула ее. В горле образовался комок, а в животе появился тугой узел, сдавливающий все органы. — Не помнит она ничего... — грубо отозвался Саламандр, от чего Гажил загородил спиной мага слова. Не хватало еще того, чтобы «мелкой» влетело ни за что, ни про что. Вновь все замерли, каждый думая о своем. Макаров поглаживал бородку, его лицо медленно менялось. С недоумения, до невероятной серьезности. Нахмурившись уже какой раз, он встал на ноги и громогласно произнес: — Эрза и я сходим к Полюшке и все узнаем. Остальные остаются здесь и дожидаются нас. Всем понятно? — последовали неуверенные кивки и Мастер уже было двинулся к выходу, как двери гильдии сами открылись, впуская прохладный ветерок и заклинательницу духов. Она неуверенно ступила за порог здания и стала осматриваться. На некоторых местах ее взгляд задерживался и Дреяр старший мог поклясться, что видел как ее глаза блеснули от слез. Но девушка ловко скрыла постыдные для нее слабости за челкой. И через несколько секунд уверенно посмотрела на Макарова. Дед дернул плечами, от ее стального взгляда, но не дал слабины. Ответив ей тем же. Их схватка продолжалась несколько минут и никто не смел вмешаться. Терпение трещало по швам и старик сдался первым. Со вздохом он отвернулся: — Люси, ты на самом деле потеряла память. Может что помнишь? — заговорил Мастер. Блондинка держала паузу, задумавшись над чем—то. А после неуверенно начала, смакуя каждое слово: — Лишь свою прошлую жизнь, — это звучало так, как будто ничего не значило. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, словно не впервой через это проходит. — И кем ты была? — подняв бровь, спросил Дреяр. Что—то подсказывало, что ответ не радужный и ему даже на мгновение не хотелось его слышать, но лишь на мгновение. Насторожившись, он напрягся, готовясь к чему угодно. — Я не могу сказать, — через заминку, ответила девушка. Волна шепота прошлась по гильдии, но Эрза громко шикнула, заставив всех замолчать, а Макарова продолжить: — Нам ты можешь доверять... — почти прошептал он, стараясь не спугнуть ее. Показать, что они безобидны и ей можно довериться им, ни о чем не боясь и не страшась. — Нет. Среди вас есть крыса, — здание взорвалось гулом голосов. Каждый обсуждал полученную информацию и старался выследить предателя. Но все попытки оказались четны. Медленно разрасталась паника, каждый требовал объяснений. — Если я скажу, то он незамедлительно нападет, — она встретилась взглядами с алыми, точно кровь глазами. В них читалась угроза, а на лице застыла усмешка. Сквозь толпу, девушка видела лишь это лицо. Лицо предателя. Но ее же очи ничего не отражали. Сейчас они были не зеркалом ее души, а пропастью. Бездонной, глубокой, бесконечной, вечной. — Он угрожает нам? — старик пытался выследить направление взгляда Хартфилии, но она отвернулась, пересекая все пути выслеживания крысы. Девушка прикрыла веки и вздохнула: — В данный момент нет, — скрестив руки под грудью, произнесла она. Ее голова начинала болеть от шума и гама, царившего вокруг. Потерев виски, блондинка вновь погрузилась в мысли. Резко вспомнив о чем—то, девушка подняла взгляд на деда и нащупав на поясе связку ключей, протянула ее Мастеру: — Это принадлежит мне? — Макаров открыл рот для ответа, но Нацу вырвав из рук заклинательницы ключи, рыкнул: — В данный момент нет, — он специально повторил ее слова, пытаясь разозлить. Драгнил с нежностью прижал связку к груди, а после спрятал в жилетке. Хартфилия никак не отреагировала, решив пропустить слова мимо ушей. Она разглядывала парня, но не могла ничего в нем найти. Это действовало ей на нервы и выводило из себя. В гневе с ее языка слетела мысль, что вертелась все это время в голове: — Почему? Драгнил застыл. Видимо по—своему поняв этот вопрос, он с усмешкой ответил: — Они Люськи, а не твои, — девушка раздраженно нахмурилась, повертев головой, чтобы снова не ляпнуть лишнего. — Ты не понял... — она прошептала это тихо—тихо, надеясь остаться неуслышанной. Но слух убийцы драконов уловил каждое слово. — Что не понял? — кареглазая недовольно посмотрела на него. Если уж и услышал, то мог сообразить, что она не хотела разъяснять все ему. Но нет, глупая детская любознательность. Слишком многое ему хочется узнать. — Зачем я пожертвовала своей памятью? Ради тебя? Но кем ты мне был? — эти слова больно резанули по сердцу Саламандра. «Кем они были друг другу?» Явно не влюбленной парочкой. Он даже сомневался в том, что они были друзьями. Парень не знал как назвать их отношения. Напарниками? Согильдийцами? Но разве жертвуют своей памятью ради них? Это же равносильно тому, чтобы умереть. От прежней Люси осталось лишь тело, оболочка. Тогда возникал другой вопрос: почему она не воспользовалась жизнью? Или ее тело нужно было для чего—то другого и она не могла использовать его в этот раз. А может что—то другое? Возможно ли, что она может вернуть память? Это сильно обнадеживало. В животе расплылось что—то теплое и приятное, согревающее душу и успокаивающее. Зародилась надежда и вера. И ему нужно было спросить у заклинательницы, возможно ли вернуть все на круги своя. Он обязан был об этом кричать. Но не мог. Страх сковал своими цепями, что впились в уголки души. Он опасался ответа. А если нельзя? Что тогда? Что ему делать и как жить? — Я жду ответа, — из мыслей его вырвал голос блондинки. Она хмурилась и притоптывала ногой. Второго Люси никогда не делала... Это действовало на него, словно камень. Большой и тяжелый, не дающий идти дальше. Тянущий вниз. В пропасть... — Друзьями, — сказал розоволосый, не веря своим же словам. Хартфилия для него нечто большее, ценное и дорогое. То что он готов охранять веками, сторожить и защищать. Сокровище. Верно. Именно так. Она его Сокровище. Осознание резко ударило в голову. Свалилось, словно снег. И он наконец—то смог поднять на нее взгляд. Она была столь родная и знакомая и одновременно же отталкивающая и неизвестная. Загадочная книга на неизвестном ему языке, которую хотелось разгадать, перевести и прочесть. Его мечта и кошмар, подарок и проклятие. Проклятие... Возможно именно так можно обозвать данную ситуацию. — Понятно... — увидев ее отворачивающееся лицо, потерявшее интерес, парень с испугом схватил девушку за руку. Та взвизгнула и посмотрела в его глаза. И именно сейчас с них спала пелена непроглядности. И он мог увидеть все... Страх, непонимание, злость, боль, растерянность. Ей было страшно когда до нее докасаются. Но почему? Она не понимала как оказалась в этой ситуации. Но разве не она так уверенно говорила совсем недавно? Она злилась на всех здесь присутствующих. Но за что? Ей сильно больно, настолько, что горло начинало сжечь. Но что ее ранило? Она растеряна, пусть и ведет себя стойко. Но что могло произвести на нее такой эффект? Выдернув грубо кисть, девушка на пятках развернулась и грозно стуча каблуками о деревянный пол, подошла к барменше. — Мне отвертку с Джином, — в сердце юноши кольнуло. Люси не любит апельсиновый сок... А ее любимый коктейль — клубничный. — Х—хорошо, — Мира смутилась, ведь знала о предпочтениях подруги. Приготовление напитка не заняло много времени. Присоединив к бокалу дольку апельсина, она протянула блондинке смесь. Та счастливо улыбнулась и прикрыв глаза, сделала первый глоток. Довольно вздохнув и прижав к щеке ладонь, выдохнула: — Чудесно... — смакуя напиток, удовлетворенно пролепетала девушка, а после нахмурилась, вновь осматривая гильдию. Она почувствовала чью—то магию, до боли знакомую и не ошиблась. Посередине помещения появился призрак блондинки. Та грустно взирала на заклинательницу, кусая губу. Ее глаза не выражали ничего, как и следует духу. Мысли были загадкой для каждого. Мавис сделала небольшой, но уверенный шаг в сторону Хартфилии. Задержавшись на несколько секунд и смотря в глаза дочери, она уже равномерно зашагала. Босые ноги едва касались пола, первый Мастер словно парила. Блондинки не отрывали друг от друга взгляда. По их выражению лица нельзя было сказать ничего, они не выражали ничего, кроме полного хладнокровия. Приблизившись совсем близко, дух остановилась в метре от Люси. Их молчание затянулось сполна, Вермилион начала: — Рада снова тебя видеть, — голос заметно вздрогнул. Предательски надломился, выдавая хозяйку с пят до макушки. Густо покраснев, она отвела взгляд, пряча глаза за челкой, тоже самое сделала и Хартфилия. Смотря на них, можно было заметить кучу совпадений, словно две капли воды. Как будто их отзеркалили, лишь Мавис уменьшенная версия. Вокруг них появился круг, слабо светящийся белым светом. Медленно из него стала расти стена, создавая прозрачный купол для этих двоих. Им нужно о многом поговорить, нельзя чтобы кто—то мешал. Так все видели происходящие внутри и все слышали, но до Люси и Мавис не доносилось ничего из вне. Нужно чтобы каждый знал правду. — Я тоже. Мама, — она специально выделила последнее слово, сделав на нем акцент. Кулаки Вермилион сжались и она еле сдержалась от того, чтобы не расплакаться. Фраза была не просто произнесена, а словно выплюнула. Это стало ударом острия ножа по сердцу матери. Чтобы ребенок испытывал такую неприязнь к ней. Возможно она совершила какой—то грех и теперь расплачивается за него. — Прости... — Первый Мастер упала на колени, склонив голову. Ее лица не было видно, но капли прозрачной жидкости, разбивающиеся о ее ноги говорили лишь об одном — она плачет. — Подними голову. Лучше объяснись. Зачем ты соизволила наведаться сюда? — плечи Вермилион дрогнули. Она зажмурила глаза и до крови прикусила губу. Нужно было сосредоточиться, стать серьезной, как и обычно. Все взвесить, продумать и решить. Хладнокровно, бездушно. Как и в тот раз... Давние воспоминания пробудились, словно забытый сон. Они были столь яркими и красочными, будто бы это произошло еще вчера, хотя на самом деле им уже больше века. Здравый ум вернулся, она вновь стала Мавис Вермилион. Гениальным стратегом, которому никто не мог противостоять. Который примет то решение, которое считает нужным, даже если цена велика. Даже если это кто—то дорогой для тебя. Мы всегда жертвуем чем—то. И порой нужно отпустить одно, чтобы получить другое. В ее же случае, отдать жизнь одной и спасти миллиарды. Ей непозволительно проявлять слабость, нельзя быть эгоисткой. Ни на минуту, ни на мгновение... Для нее это было бы слишком роскошно. Именно поэтому женщина втянула слезы обратно, остались лишь разводы на щеках, она выпрямила спину и твердо встала на ноги. — Полагаю, что мне придется тебе все объяснять, ведь ты забыла эту жизнь. Как тебе известно, ты всего лишь жертва, рожденная мной. Я создала тебя только для того, чтобы в будущем предотвратить хаос на Земле. Ты уже отдала свою память во благо друга. Хотя был он в этом состоянии лишь из—за твоей глупости, — ее голос ни разу не дрогнул. Она говорила со сталью, в ней был стержень, что не давал сломаться. Глаза же не выражали ничего, кроме мудрости. Хартфилия удивленно посмотрела на нее, впервые за их диалог показывая какие—то эмоции. Ответ не заставил себя долго ждать...FlashBack
Небо, застеленное алым пледом, громыхало, а луна была скрыта за тучами. Почва горела, живых же поблизости не было, кроме двух человек. Девушка, чьи золотистые волосы испачкались в запекшейся крови и парень, локоны которого сходились с цветом спутника Земли. Они неотрывно глядели друг другу в глаза, а руки были соединены в крепком замке. По лицу заклинательницы катились слезы, они обжигали щеки, оставляя чуть красноватые следы. Волк же слабо улыбался, хотя во взгляде не было ни единого намека на радость. — Не надо... — тихо взмолила она, надеясь на помощь со стороны духов, но уже все они были повержены и не могли явиться на ее зов. Внезапно раздался оглушающий рев, отчего Хартфилия сжалась, цепляясь за руки мужчины сильнее. На горизонте маячил силуэт огромного дракона, что уничтожал Фиор. Мелких демонов смогли одолеть, но Акнология был непобедим. — Скажи, что ненавидишь меня, — подняв ее лицо за подбородок, попросил Оками. Ее слезы хлестнули с новой силой. Блондинка, схватилась за его футболку и явно дала понять, что не собирается отпускать. Ее сердце бешено колотилось. Она страшилась, что потеряет своего возлюбленного. Единственного человека, что был рядом. Беловолосый ловко выбрался из ее хватки, и кивнув чему—то, резко стал стремительно от нее отдаляться. Девушка бросилась бежать за ним, но была остановлена чьими—то руками. Они обвили ее за талию и не давали бежать. — Я люблю тебя, придурок! — закричала заклинательница, что есть сил. И плевать на сорванный голос, она все равно продолжит звать его. Девушка пыталась вырваться из стальной хватки. Она билась, брыкалась, царапалась, кусалась, но ноль толку. Ее сердце разрывалось от боли, от голоса остался лишь хрип, но Хартфилия упорно пыталась выбраться. Ее желание и страх за потерю были настолько сильны, что сама не зная этого, блондинка выпустила сильный поток своей магии. Магии Жертвы, что могла с легкостью убить и ей было плевать на сзади стоявшего человека. Сейчас она ненавидела его всей своей душой, ей хотелось, чтобы он исчез и какой—то частью себя винила его. Языки магии девушки обвили Драгнила, сжимая его сердце, черпая силу. Он закашлялся, выплевывая кровь, но все равно не отпускал заклинательницу, стараясь докричаться до ее сознания. Но она упорно билась и медленно уничтожала его. Внезапно Люси замерла, ее трясло и лишь хрипы было слышно. Но не успел парень поблагодарить звезды, как его ноги стали подкашивать, а последнее, что он увидел, как змея вцепилась в его шею. А дальше кромешная тьма.