Второй шанс

      Мизуки шла за охранником, будто её собираются казнить, хотя точно знала, что это не так. Они шли через столовую, в которой сейчас находились заключённые, мирно обедающие. Её появление вызвало небольшой фурор. Видимо слухи везде распространяются быстро, а в этой тюрьме тем более. Все видели, что надзиратель забрал девушку, а затем она не появлялась несколько дней.       Никто не надеялся увидеть её живой, но Сенджу гордо шагала между столами, чуть приподняв подбородок. Не надо быть умником, чтобы сложить два плюс два: этого девушка и добивалась. Мизуки хотела показать, что надо нести наказание соразмерное преступлению. Избиение — это обычная прихоть здешних властей, и это надо пресекать, чтобы такое поведение не стало нормой.       Женский взгляд метался по толпе, ища одного единственного человека, в котором хоть немного была уверенна, но его нигде не было. В душе закралось неприятное чувство, заставляя внутри всё болезненно сжаться. Неожиданно кто-то схватил её за плечо, разворачивая к себе. Перед Мизуки стоял тот самый неприятный тип, который посчитал её за Учиху. — Отойдите от заключённой, — недовольно произнёс надзиратель. — А силёнок-то хватит заставить меня отойти? — беззубый рот искривился в усмешке, а хватка стала лишь сильнее.       Мизуки поморщилась от боли, до конца не окрепший организм с трудом выдерживал такой напор. Она быстро осмотрела присутствующих и ужаснулась: некоторые поднялись со своих мест и стали подходить ближе. По спине пробежался холодок, вызывая в теле мелкую дрожь.       Атмосфера в помещении стала накаляться, будто впитывая в себя настрой здоровяка, который стоял, не шевелясь и не сводя взгляда с надзирателя. Охранник раздражённо потёр сломанную переносицу и сказал: — Лучше не лезь, парень, если получить не хочешь. — Получить? — усмехнулся мужчина. — Вам даже девчонка задницу надрала!       По всему залу раздался неприятный смех. Мизуки всем сердцем захотела оказаться как можно дальше от этого места. Попадать под горячую руку заключённых совершенно не хотелось. А если судить по их горящим глазам и ухмылкам, то драки не избежать. Кажется, своим поступком она лишь усугубила ситуацию между заключёнными и надзирателями. Но с другой стороны, была ли у неё возможность поступить иначе? — Давай не будем конфликтовать, — сказала Сенджу, видя, что охранник молчит. — Мы не в том положении и не в том месте. — А когда меня будет ещё один шанс свернуть шею кому-то из клана Учиха? Сама судьба привела вас в это место. — Вот именно, — к здоровяку подошёл второй заключённый, чуть поменьше ростом, но такой же широкоплечий и устрашающий. — Вас легко убить по одиночке, поэтому вы и кучкуетесь, как тараканы. — А кто сказал, что она одна? — раздался спокойный голос Изуны, что неспешно шёл в их сторону.       Мизуки ощутила, как сердце бешено забилось в груди. Она прекрасно знала нрав Учиха, потому что с раннего детства участвовала в битвах против этого клана. Они никогда не позволяли кому-либо отзываться плохо об их человеке. От Изуны исходила невероятно жёсткая аура, заставляющая подчиниться и отступить. Некоторые заключённые отошли в стороны, не выдержав чужой мощи.       В этот момент ей так захотелось, чтобы здесь был Мадара. В бою он был словно зверь: быстрый и беспощадный. У него будто была неисчерпаемая сила, а все атаки врагов будто проходили сквозь него. Этот мужчина бы точно не позволил высказываться насчёт клана; убил бы, не задумываясь. Сенджу была уверена, что даже техника оковы небес не смогла бы ослабить его.       А что могут они? Она единственная, кто может сопротивляться этой технике, и то потому, что её душа не из этого мира, из-за этого и каналы духовной энергии проходят сквозь тело совсем по-другому. Изуна не сможет воспользоваться своим додзюцу, чтобы расправиться с противниками. Да остальные вряд ли долго протянут в рукопашном бою — оковы небес не позволят. Двухминутная потасовка, а всё ради чего? — Советую закрыть пасть, — сказал юный Учиха, скидывая чужую руку с плеча Мизуки. — А то что? — заключённый сузил глаза и стал подходить.       Изуна тем времен схватил миску, которая стояла с краю стола, и резким движением вылил её содержимое на лицо мужчине. Тот завыл и закрыл руками глаза. Пользуясь моментом, Учиха откидывает посудину и со всей силы бьёт заключённого в кадык.       Мизуки оборачивается, надеясь получить помощь, но её настигает лишь разочарование. Надзиратель не стал разбираться или разнимать их: что сделает один человек против толпы? Он вбежал внутрь замка, зовя на помощь других охранников. У них есть пять минут, чтобы по-тихому свалить. За такое поведение их вряд ли погладят по головке.       Позади послышался невероятный шум, поэтому девушка стремительно развернулась. Изуна, превозмогая боль, сконцентрировал чакру в кулаке, сильным ударом отправляя лысого здоровяка на противоположный стол. Деревянная конструкция, не выдержав такого веса, с треском сломалась пополам. — Твою мать! — громко выкрикнула Сенджу, бросаясь в сторону Учиха.       Один из заключённых сломал ножку стола и кинулся на Изуну, надеясь, если не проткнуть, то хотя бы сильно ранить. Мизуки вмиг оказалась возле парня, прижимаясь к нему спиной и с силой ударяя ногой мужика, который отлетел на несколько метров, задевая деревяшкой и других людей.       На секунду в помещении повисла тишина: давящая и не предвещающая ничего хорошего. Прошло ещё несколько секунд, а затем начался самый настоящий хаос. Все ломали деревянные скамьи, чтобы было чем наносить удары. Казалось, что они и вовсе не замечают неприятное жжение из-за огненной техники. В помещении стоял гам, не позволяющий разобрать ни слова.       Все бились, потому что хотели выплеснуть эмоции, которые так долго копились у них внутри. Их чувства были настолько сильны, что оковы небес просто не справлялись. Сенджу слышала лишь своё дыхание и чувствовала учащённое сердцебиение. Она сражалась с Изуной бок о бок против других заключённых, которые яро ненавидели клан Учиха.       Постепенно число дерущихся уменьшалось: люди просто падали на пол, не в силах терпеть такую жуткую боль. У них была всего одна минута, чтобы покинуть это место. Девушка хватает Изуну за руку, и они оба бегут в сторону камер. Заключённым всё равно с кем драться, они нападают друг на друга без разбора, поэтому никто не замечает их отсутствие. — Ты что делаешь? — удивлённо спрашивает Учиха. — Сейчас прибегут надзиратели и Таро, чтобы подавить беспорядки. Мне хватило первого дня, когда меня чуть не поджарили изнутри.       Парень постоянно хромал, с трудом переставляя ноги, но продолжая упрямо бежать вперёд. Видя его страдания, Сенджу просит остановиться. Она активировала лечебную чакру на руках и притронулась к его спине, позволяя технике унять боль и жжение. Учиха молча наблюдал за её действиями, а когда стало легче, спросил: — Как? — Не стоит недооценивать меня, — усмехнулась Мизуки, вытирая пот со лба. Всё-таки она тоже просто храбрилась, чтобы не упасть в грязь лицом. За небольшое время стало ясно одно: её организм почему-то восстанавливается намного быстрее, чем у обычных людей. Поэтому бояться нечего, а подлечить возможного второго союзника всё же стоит. — Уходим.       Изуна кивнул, и они бросились бежать к камерам. Их организм вновь ослаблен, и они могут просто не выдержать техники подчинения. Девушка с грустью подумала, что в скором времени самые слабые умрут, не выдержав болезненных мук.

***

      Стоило Мизуки пройти в камеру, как решётка за ней тут же захлопнулась. По коже побежали мурашки: в этом месте было всё также холодно. Однако, сейчас эта прохлада была словно глоток свежего воздуха, ибо всё тело зудело и горело. Девушка опустилась на пол, с удивлением отметив, что рядом с ней находится поднос, на котором стояли деревянная кружка и миска. Понюхав содержимое, она поняла, что это принесла медсестра, о чём свидетельствовали лечебная травяная настойка и крохотная часть боевой пилюли. Видимо, лекарь просто не знала об оковах небес, иначе бы принесла что-то другое.       Сенджу чувствовала усталость, но кушать хотелось ещё сильнее. Поэтому она спрятала часть боевой пилюли себе в пустую сумку для холодного оружия и приступила к еде. Взяв миску в руку, её ждало разочарование — в ней вновь была непонятная каша. Понимая, что организму необходимы питательные вещества, чтобы восстановиться, молча принялась за еду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Настойка наверняка будет самая противная, ведь лекарство никогда не бывает приятным на вкус. Именно поэтому её надо оставить на потом.       Взяв покрепче стакан, Мизуки резко выдохнула и осушила стакан до дна одним махом. Во рту тут же почувствовался невероятно горький, с привкусом гниения, вкус. Всё, что девушка съела, стало рваться наружу. Она легла на пол, сворачиваясь калачиком, чувствуя неприятные судороги в области брюшной полости. Её тело затряслось, а из груди стал вырываться сухой кашель, раздирающий горло. В воздухе повис настороженный вопрос Изуны: «Ты в порядке?», ответить на него в данный момент не представлялось возможным. — Да, я просто выпила лекарство, — тихо произнесла Сенджу, когда тело перестало дёргаться в непонятных конвульсиях. — Я подумал, что тебя отравили, — из темноты послышался смешок. — Но я уже понял, что ты личность живучая, и просто так от тебя не избавиться. — Если меня убить, то я во сне буду приходить каждую ночь, — в ответ усмехнулась девушка, устраиваясь на полу поудобнее. — Я так и думал.       Повисла тишина, но Мизуки не обратила на неё никакого внимания. Она просто лежала, закрыв глаза и радуясь, что наконец-то не чувствует никакого дискомфорта. Темнота, которая окутала её со всех сторон, впервые дарила успокоение. Было сложно следить за временем, ведь в здании, где находились камеры заключённых, совершенно не было окон. Где-то в стороне горели специальные факелы, которые хоть немного освещали пространство, но, к сожалению, абсолютно не дарили тепло.       Однако, блаженство было прервано непонятным звуком, будто кто-то разбил нечто хрупкое. Девушка моментально села, стараясь сфокусировать взгляд, что было довольно сложно. До слуха доносился непонятный металлический скрежет, затем шарканье и шаги. Сенджу вскочила на ноги, чувствуя, что сердце бьётся сильнее. В голове хаотично метались мысли, ладошки вспотели, а мозг отказывался воспринимать действительность. — Изуна? — позвала Мизуки, вздрагивая от собственного голоса, который в данный момент звучал слишком оглушающе.       Она смотрела перед собой, а затем несколько раз ущипнула себя за руку, пытаясь понять сон это или реальность. Было больно. Решётка камеры пропала — сейчас девушка стояла посреди большого, плохо освещённого пространства. Сложно было сказать, что это за место, потому что всё утопало в полумраке. — Здесь кто-нибудь есть?        Ответом была тишина.       Внезапный порыв ветра заставил её вздрогнуть. Мизуки вновь обернулась, ощущая тугой ком в горле. От непонимания ситуации хотелось завыть, но она боялась издавать какой-либо звук, потому что точно знала — здесь кто-то есть. Находится в тени и пристально наблюдает за каждым движением.       По телу пробежался холодок. Сенджу чувствовала себя мышкой, которую вот-вот схватит хищная птица, дабы полакомиться свежим мясом. Неосознанно девушка сжала кулаки: если её попробуют «съесть», то она ему поперёк горла встанет. — Я знаю, что ты здесь, — уже громче произнесла она. — Пусть ты и прячешься в темноте, но я отлично…чувствую тебя.       Никто ей так и не ответил. Сенджу поёжилась и стала идти вперёд, желая найти хоть какой-нибудь ориентир. Оставаться на месте смысла совершенно не было. Шаги её были тихими и осторожными, хотя все мышцы напряжены. Некто шёл позади неё, сверля таким взглядом её затылок, что волосы на голове просто дыбом вставали. Девушка была сосредоточена и готова в случае чего защищаться.       То, что сейчас происходило, было очень волнительным и странным. Когда Мизуки сказала, что чувствует его, она имела в виду не человеческое тепло, дыхание или шаги, она ощущала жгучее и опасное чувство — ненависть. Эта всепоглощающая злость и неприязнь были направлены не только на неё, но и в принципе на всё живое вокруг. Неизвестный будто впитал в себя весь негатив из этого мира, который медленно разрушал его тело и душу, просачиваясь назад.       В помещении были слышны только её шаги, хотя незнакомец, которого Сенджу окрестила своей тенью из-за невидимости, точно следовал позади неё. Он был словно ветерком: ты его явно чувствуешь, но не видишь. Это очень нервировало, а ещё девушку бесило, что это место было просто бесконечно длинным. — Что я здесь делаю? Это ты меня сюда притащил?       В ответ раздался непонятный звук, напоминающий утробное рычание, но очень искажённое. — Ты мне тоже не нравишься, — сказала Мизуки, упрямо идя вперёд. Страх и злость смешались в ней, создавая опасную, взрывную смесь. — Это мне рычать надо: я нахожусь непонятно где, непонятно с кем и иду в неизвестность.       Неожиданная мысль заставила Сенджу замереть на месте. Её сердце забилось сильнее, а голова тут же закружилась. — Что вообще происходит? — голос звучал совсем тихо, в нём слышались нотки нарастающей паники.       Только сейчас девушка понимала, что всё происходящее просто невозможно. На её теле всё ещё была огненная печать, которая незамедлительно реагировала на негативные эмоции, принося лёгкий дискомфорт и зуд. Она явно находилась не в тюрьме, потому что здесь было значительно теплее, об этом также свидетельствовал гуляющий повсюду сквозняк. Но тогда вопрос: почему её тело не самовоспламенилось? Почему оковы небес не сработали?       Мизуки резко обернулась, желая наконец-то получить ответы на свои вопросы. Но не успевает она и рта раскрыть, как крепкая хватка начинает сжимать горло, лишая тем самым кислорода. Сердце мгновенно ускоряет свой привычный ритм, в голову ударяет адреналин, заставляя кровь стучать в висках. Она быстро схватила незнакомца за руку, с ужасом понимая, что всё его тело просто сливается с полумраком вокруг.       Девушка пыталась сказать, чтобы он её отпустил, но из горла вырывались лишь хрипы. Воздуха катастрофически не хватало, а перед глазами начали плясать чёрные круги. Пальцы плотно обхватили шею - их хозяин явно намерен убить человека.       Неожиданно перед ней появились глаза: янтарно-желтые, словно у дикого зверя. Несмотря на то, что Сенджу находилась на грани и вот-вот могла потерять сознание, она отчётливо видела в этих глазах желание. Желание её смерти. — Ты умрёшь! Я не дам тебе всё испортить!       Его голос эхом отдавался в голове, заставляя зажмуриться, ибо голова стала неистово болеть. До неё с трудом доносится ещё чей-то голос. Он явно принадлежит мужчине и, кажется, он зовёт её по имени. Звук становится всё громче и громче, пока…       Пока Мизуки не открыла глаза. Она смотрела на надзирателя, который приказывал проснуться и двигаться на завтрак. Девушка неосознанно дотронулась до шеи, чувствуя, как в груди трепещет сердце. По коже бегут мурашки, ибо боль от удушения до сих пор проносится по телу, а из груди вырываются хрипы из-за быстрого дыхания и попыток не задохнуться. — Всё нормально? — в голосе действительно чувствуется беспокойство, возможно, она и правда выглядит сейчас весьма плохо.       Сил ответить нет, поэтому девушка просто кивнула, встала на ноги и направилась на выход. Ноги подкашивались, восстановиться никак не получалось, поэтому Сенджу передвигалась, придерживаясь за решётки чужих камер. В голове крутилась только одна мысль: «Что за чёрт?!»