ashes

под рёбрами ощущение слабого разряда, как от угасающей лампочки, фата моргана на раскрытых ладонях – невыдуманный мираж, в который трудно поверить, и им будто снова по одиннадцать лет. босиком по колючей траве, запах свежескошенных костров забивается в нос – (рубашка от него потом – насквозь), – негустой лес, знакомый, кажется, до последней веточки, и сквозь кусты и валуны просвет между деревьями, где только один путь – с обрыва и вечное навсегда. накаты волн разбиваются об острые камни, торчащие корни и землю, ветер взвывает свистящими потоками, а кончики пальцев щекочет от охватывающего горло тугим кольцом чувства свободы. будто в мире больше никого нет. будто стоит только разбежаться посильнее, и крылья тут же вырастут за спиной. воды можно будет коснуться рукой. вдохнуть влажный искрящийся на солнце воздух полной грудью и больше никогда-никогда не возвращаться обратно. стив словно вновь слышит грохот разбивающихся волн. шелест деревьев. свист ветра. и, застрявшее во времени (в сердце и в самом дальнем ящике глупых детских воспоминаний): – полетели? – хватай меня за руку, стив. и звонкий смех навстречу ветру, волнам и небу. (как осколок в сочащейся ране – когда баки улыбается, у него блестят глаза) – стив? роджерса будто выбрасывает на берег штормовым приливом: он рвано дышит и потерянным расфокусированным взглядом смотрит перед собой. так же резко, как и накатившие слайдами старой киноплёнки воспоминания, голос барнса (контраст заметнее, чем когда-либо, и в мыслях тянуще, как камень, привязанный к лодыжке, оседает: совсем не такой, как раньше) вклинивается в сознание. баки смотрит чуть нахмуренно, но не давяще и без оттенка вопроса, и стиву сложно представить даже навскидку на сколько он выпал из реальности. картинки в его голове были настолько яркие, чёткие – живые и дышащие, что на какое-то мгновение казалось, что они и есть реальность. но. это как искать солнце, а найти звёзды. в детских воспоминаниях баки кидал с обрыва камни, кричал хватай и, не дожидаясь, сам цеплялся за ладонь, подводя к самому краю. он улыбался и обещал, что бояться нечего, и не поверить ему было невозможно. потому что – баки. со скинутой пеленой перед глазами стива в настоящем – тоже баки. вот только он больше не смеётся своим громким смехом, не зовёт с собой босиком по свежей траве и не лелеет мечту отрастить себе крылья. монитор возле изголовья кровати мерно пищит. за окном завывает ноябрьский ветер вперемешку с ливнем. стив неосознанно ведёт плечами (дрожь?), и кинутый на них белый халат сползает вниз. но он не тянется его поправлять. в его крепко сжатых руках – чужая ладонь, и. в настоящем неизменно только одно. баки – на краю обрыва. и стив летит следом за ним.