Прогулка.

Каждый раз, находясь рядом с Ларссоном, Тому становилось тяжело дышать. И, нет, это не из-за какой-то там сопливой симпатии, как в типичных сказках про любовь, где в конце все живут долго и счастливо. Все было куда проще. От Торда пахло табаком и жареным беконом. Довольно терпкий запах, подстать его владельцу. От такого колорита у Риджуэлла иногда кружилась голова. Казалось, что от него можно больше опьянеть, чем от алкоголя. Том всячески избегал того, чтобы его одежда не пропахла запахом норвежца. Когда наступало время стирки, то он контролировал, чтобы его белье не попало в одну корзину вместе с тряпками рогатого. Если он видел, что Торд положил свою провонявшую перегаром одежду на его белье, то был в плохом настроении до конца дня. Эдд даже как-то посмеялся над этим, назвав гитариста неженкой. Но дело даже не в запахе, а в личных принципах. Тогда между друзьями завязался разговор о том, что алкоголику нужно быть менее радикальным по отношению к Торду. — Пффт хах-ха, Том, опять ты за свое, — Гоулд сидел на полу возле стиральной машины и перебирал одежду, которую надо было постирать, но ему пришлось отвлечься на появление своего друга. Он знал, зачем пришел черноглазый. Том сам лично тогда попросил не класть его и одежду коммуняки вместе. Иногда гитарист даже приходил помогать, или выполнял функции прачки вместо любителя колы. Эта брюзгливость выглядела так по-детски забавно, но в тоже время каштановолосый переживал, что эта неприязнь перерастет в нечто большее.  — Забей, просто посмотреть пришел, — Риджуэлл стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. Он почувствовал себя неловко, что его пристыдили. Он же просто проверить пришел…  — Я прекрасно помню об этом, — Эдд продолжил перебирать одежду, оставляя в стороне только вещи Тома. Парень понимал, что между ними что-то произошло в отсутствии остальных, отчего они стали отстраняться друг от друга. Никто даже не понял, что именно это было. Им просто нужно еще время, чтобы сделать шаг навстречу друг другу и разобраться в случившемся. Между парнями было молчание. Но это было то молчание, которое можно было назвать понимающим. Черноглазый не ощущал такого с Мэттом, а уж тем более с Тордом.  — Но все-таки, — прервал тишину зеленоглазый, — не стоит быть таким придирчивым. Разглядывая что-то одно, ты не увидишь всю картину целиком.  — Ты это к чему?  — Да так, просто мысли вслух, — после этих слов парень в зеленом закрыл дверцу стиральной машинки. Том тогда не понял, о чем говорил Эдд, но после этого ему не переставало казаться, что он что-то упускает. Он даже некоторое время пытался найти это «что-то» в своих действиях, в словах прохожих, в обыденных делах, на дне бутылки Smirnoff'а. Сейчас же он открыл для себя нечто совершенно иное, такое необычное. Идти рядом с Тордом, временами вместе смеяться над чем-то глупым, не отворачиваться, когда он разговаривает с тобой, не морщиться от его запаха, слушать его рассказы и вставлять свои комментарии так непривычно. Из-за алкоголя парни вышли за рамки, которые сделали сами же для себя. — … ой, — Торд прервался на полуслове, поняв, что опять ляпнул херню. Язык его совсем не слушался, так и хотелось его прикусить, чтобы наконец замолчать и не позориться. За время, пока они шли, пьяный парень уже успел пообещать черноглазому: захватить половину Норвегии, стать с ним лучшими друзьями, а также директорами компании по производству порнографических фильмов. Да, Торд совершенно не умеет пить. И завтра он явно об этом пожалеет. Встретит утро с головной болью, изнеможением и воспоминаниями о его пьяных разговорах, от которых будет стыдно перед русоволосым. Ну, а Том привык просыпаться так каждый день, даже когда не пил. В ответ на очередной бред Риджуэлл засмеялся, прикрывая лицо руками. Сероглазый только сейчас заметил, что когда Том смеется, он прячет лицо. Неужели ему так непривычно показывать себя счастливым? А еще он совершенно не помнит, когда видел русоволосого таким искренним рядом с собой. На пару секунд стало грустно, что это только из-за воздействия алкоголя. — Б-бля, хах-хах, — парень в синей худи убрал руки от лица, пытаясь отдышаться. Он так долго смеялся, что сбил дыхание. Его бледноватое лицо сейчас выглядело живым из-за румянца на щеках и ушах. Это не тот Том, которого все привыкли видеть. Ларссон даже невольно загляделся. Потирая свои черные глаза, от слезинок, которые выступили от смеха, Том выдохнул: «Надо же было такое сказать». Торд отмахнулся, пьяно качнувшись в сторону. Все тело пылало, а горло саднило, рогатый списывал это на свое нетрезвое состояние, но, кажется, он все-таки заболел. Ох, не встанет он завтра с кровати. Интересно, сколько они так гуляли, чтобы он успел простудиться? После этого норвежец смутно помнил, что было весь оставшийся путь. Все было урывками и словно под пеленой. Коммунист пришел в себя, как только услышал недовольный голос Риджуэлла, который обращался к нему.  — Ты так и будешь стоять на месте? Дверь не открывается, — Томас подергал дверную ручку, но та все никак не поддавалась. Конечно же, Эдд бы не оставил дверь открытой, о чем он только думает.  — Черт, даже телефона с собой нет, чтобы позвонить, — ночевать на улице его не устраивало. Такое было с ним один раз, больше повторять не хотелось. Гитарист интенсивно начал стучать по двери, надеясь, что их услышат. Не могли же они все уснуть и оставить этих двоих на улице. Ну, по крайней мере Эдд.  — Успокойся, ты ее выбить что ли хочешь, — руку парня в синей худи перехватили, отчего тот непонимающе уставился на сероглазого.  — Тогда что ты предлагаешь? — на удивление он не стал вырывать свою руку. Торд кивнул в сторону от двери, указывая другой путь и повел за собой русоволосого, тот покорно следовал за ним, не проронив ни слова. Зайдя за угол, Ларссон отпустил руку и подошел к окну. Первая мысль в голове Риджуэлла была: «он хочет его выбить?». Но Ларссон не собирался этого делать, подцепив пальцами раздвижную створку, он начал открывать окно. Том покосился на рогатого. И много раз он так возвращался ночью домой, в тайне от всех? Забравшись внутрь, парни оказались на кухне. В доме было тихо, не было слышно звука включенного телевизора, нигде не горел свет, похоже, все спят. Закрыв за собой окно, Ларссон облегченно вздохнул и вытер нос. Наконец-то вернулись… Хочется лечь на этот шахматный кафель, да на нем и заснуть. Пока коммуняка прибывал в мечтах о предстоящем отдыхе, Том вышел в гостиную. Там он в темноте услышал спящего Эдда. Этот храп он ни с чьим не спутает. Глаза еще привыкали темноте, поэтому парень в синем пытался идти тихо, насколько ему позволяло его состояние. Подойдя ближе, он разглядел на диване спящего друга, укрытого пледом, а сверху у головы спал питомец Гоулда. Значит, он их ждал, но все-таки вырубился. Мэтт, скорее всего, позаботился о любителе колы, принеся тому плед. Выдохнув, черноглазый поправил теплую ткань, чтобы лучше укрыть друга. Завтра уж он точно выскажет, какой зеленоглазый «предатель». Неожиданный шум со стороны лестницы заставил Тома дернуться.  — Ай бля, — Торд ударился о какой-то предмет мебели в темноте, пока направлялся в свою комнату. Парень в синем грозно шикнул на приятеля, заставляя того сбавить громкость. Не хотелось бы, чтобы Эдд проснулся прямо сейчас. Поняв намек, Торд судорожно выдохнул. «Спокойной ночи» -проронил тот, поднимаясь вверх по лестнице. Парень в красном надеялся, что его не услышали, но в ответ последовало скромное: «спокойной». По телу прошлась волна жара. Ему же не послышалось? Смущенно улыбнувшись, норвежец прибавил шаг, чтобы поскорее оказаться в своей комнате. Том же продолжал стоять внизу, опять прикрывая лицо руками. Он улыбался.