Прогулка.

Торд сидел на диване в гостиной уже неизвестно сколько времени. Настроение у него ни к черту, ему просто хуёво. Мало того, что он не смог найти таблетки и теперь подыхает от саднящего горла, так ему еще и холодно. Из одежды на нем только футболка и боксеры. Подниматься наверх в свою комнату не хотелось, потому что в радиусе нескольких метров была комната русоволосой истерички. Да, вот так поступают взрослые люди! Сидят на диване и мерзнут по своей же глупости, потому что не хотят встретиться с источником своего плохого настроения. Норвежец усмехнулся собственным мыслям и сложил руки на груди. Да, смотри, Мир, какой он важный. Он не поднимется наверх, чтобы одеться, нет-нет. Он проявит стойкость и будет сидеть так дальше. Ну и дурак, если честно. Вздохнув, парень откинулся на спинку дивана, запрокинув голову назад. И что он этим себе пытается доказать, сидя тут, внизу? Сложный вопрос, на который даже он не может найти ответа. Уставившись в белый потолок, на котором давно пошла трещина, Ларссон думал о своём. Он впервые за долгое время решил навести у себя порядок в голове. Ему надо разобраться со всем дерьмом, что произошло за несколько лет. Что ж, ему предстоит нелегкая работа. С чего бы начать? Быть может, с воспоминания, где он лепит жвачку на волосы своему однокласснику? Нет-нет, это смешно и он ни о чем не жалеет. Или же момент, когда он начал обдумывать захват Норвегии? А-н, нет, это надо оставить на потом. А что насчет Тома? Ларссон заметно помрачнел. Он так давно избегал этой темы, что за пару лет она только усложнилась. Теперь Торд даже не знает, с чего начать. Наверно, с того момента, когда он начал игнорировать черноглазого? Или же когда тот начал его привлекать? Это непонятное чувство к гитаристу было таким странным, оно попросту смущало. Парень не отдавал отчет своим действиям и это было так погано чувствовать себя влюбленным идиотом. В голове рогатого засел образ британца, он не покидал его даже во снах. Хотелось быть больше, чем друзья, но… Чувства к Тому отвлекали его от плана, от своей цели. Поэтому он решил отстраниться от него. И это, вроде бы, помогло. Они перестали нормально общаться, их прежние отношения было не вернуть, между ними остался холод. Торд всё испортил. Иногда в голову закрадывались мысли, что было бы неплохо всё вернуть, но он прятал их куда подальше и успокаивался. Торд просто терялся в своих ощущениях. Ему даже не с кем об этом поговорить, только с самим собой, ведь он сам себе психолог. И чем больше он копается в себе-тем хуже делает. Если так и дальше будет продолжаться, то он совсем пропадет. Красному неожиданно пришлось отвлечься от своих мыслей, ведь он услышал, как спускаются вниз по лестнице. Несложно догадаться, кто решил нарушить его сеанс с самим собой. Но ведь ещё слишком рано для того, чтобы встретиться со своей проблемой. Он же вообще к этому не готов, надо столько всего ещё обдумать… Коммунист слышит, как к нему приближаются, и он оборачивается, делая недовольное лицо, мол, «Пошел нахуй отсюда. Не хочу тебя видеть». Но тут же недовольство сменилось непониманием, а затем удивлением. Риджуэлл пошатнулся и начал балансировать руками в воздухе, чтобы не упасть. В голову приходит только одна мысль — он напился, вот же ж засранец. Решил так уйти от проблем, а Торду мучиться с больной головой.  — Слушай ты, дерьма кусок, — алкоголик вцепился пальцами в спинку дивана, приближая свое лицо слишком близко к лицу врага. Щеку рогатого обдало горячим дыханием. Сразу почувствовался запах алкоголя, отчего Торд немного скривился. Сколько ты вообще выпил, Томас, раз от тебя так несет? Отстранившись, гитарист обошел диван и встал перед Ларссоном, указывая на него пальцем,  — пошёл нахуй, терпеть тебя не могу и еще ты хуесос.  — Ты все сказал? — Торд наклонился чуть вперед к черноглазому, ожидая услышать тираду в свой адрес. В голове была каша, такое чувство, будто он сам напился. Гитарист молчал, пытаясь собраться с мыслями, но из-за алкоголя это плохо получалось, а если честно, то вообще не получалось. Он уже всё высказал, что хотел. Этого было бы достаточно и он ушел бы наверх. Но нет, он стоит в ожидании, что выдаст его гениальная пьяная голова. Рогатый внимательно наблюдал за каждым движением британца.  — Раз ты молчишь, то теперь моя очередь, — сероглазый улавливал едва заметные эмоции, проскочившие на лице его Томаса. Он сейчас перед ним, как открытая книга, и Торд воспользуется этим, — Кто ты мне такой, чтобы мозги ебать своими истериками? Напиваешься, как свинья, а потом присасываешься к окружающим. Сделай милость, если ты так хорошо умеешь это делать, то иди на трассу. Возможно, начнешь зарабатывать деньги и не будешь сидеть на шее у Эдда. Том, слушая это, поджал губы и сжал кулаки до белых костяшек. Он сейчас в таком состоянии, что готов сразу взорваться. Торд видит, как начинает закипать его оппонент, поэтому продолжает. Он уже не может остановиться. Руки чуть трясутся от такого адреналина, всё тело горит и так приятно крутит живот, такое чувство, что его сейчас накроет оргазм.  — Заткнись.  — Я тебя задел? — на лице норвежца проскочила ухмылка, от которой по спине русоволосого пошли мурашки. О да, сейчас начнется,  — и что ты мне сделаешь? Эти слова для черноглазого, словно красная мельтешащая тряпка для быка. Риджуэлл замахивается для удара по столь ненавистной? или любимой? морде, но тут его руку перехватывают. «Какого…» — не успел гитарист сообразить, как в один момент мир для него перевернулся в прямом смысле этого слова. Единственное, что он сейчас видел — лицо врага, который навис над ним. Несколько лет в армии для норвежца не прошли даром. И даже в таком состоянии он не растерял свою хватку. Том хмурится и дергает рукой, чтобы снова ударить. Ничего не происходит. Он делает ещё одну попытку, а результат всё тот же. В голове возникает вопрос: «стоп, что?». Понадобилось несколько секунд, чтобы наконец осознать, что руки у него были зафиксированы над головой, а сам он был прижат к дивану. А теперь второй вопрос: «какого черта?» Том начал вяло елозить под чужим телом, в попытке выбраться. Если честно, то это выглядит так жалко со стороны. Торд ухмыляется, лишь поудобнее устраиваясь на чужих ногах, и сильнее сжимает чужие запястья, слыша шипение черноглазого. Алкоголик жмурится и выгибается в спине от неприятных ощущений. Он словно пытается убежать от этой боли, но не понимает, что делает себе так только хуже. Ларссон свободной рукой давит на грудную клетку русоволосого, заставляя вернуться в прежнее положение. Том пытается сбросить ее с себя, но его продолжают вдавливать в диван. Это не было похоже на те драки, что были до этого. В один момент Ларссон чувствует, как тело под ним понемногу расслабляется и вовсе прерывает сопротивление. Том, кажется, уже смирился. Опять. Теперь он своими полуприкрытыми глазами смотрит на лицо норвежца, ожидая чего-то. Но чтобы это ни было -он готов. Некоторое время рыжеволосый держит зрительный контакт с парнем под ним, пока не нагибается вперед и не шепчет тому на ухо: " И это всё? Быстро же ты сдался.» Голос Торда был хрипловатым и звучал он как всегда надменно. Том шумно вздыхает, ощущая жаркое дыхание возле уха. Ситуация у обоих будоражила кровь. Риджуэлл смотрел на потолок, пытаясь забыться. Это всё так странно и неправильно. Это не то, что он должен чувствовать к человеку, который его кинул и глумился над ним. Это нездоровая какая-то херня и сам он, видимо, припизднутый. Они оба пизданутые на всю голову. И тут черноглазый отвлекся от своих мыслей, чувствуя, как Торд невзначай провел рукой по его плоскому животу. Ему, вроде бы, должно быть противно от этого, но сейчас он ничего такого не чувствует из-за алкоголя и левых мыслей. Риджуэлл пытается вспомнить всё дерьмо, что натворил Ларссон, чтобы не поддаваться порыву странных чувств. И у него это получается. Торд чувствует, как парень под ним напрягся и недовольно смотрит на норвежца. Сам же сероглазый не понимал, что творит. Он как будто находится в одном из тех снов, где Риджуэлл активно принимал участие. Но еще он ощущал ту пропасть, которую сделал между ними недавно. Да к черту всё! Он хочет построить через нее мост, залатать раны на этом бледном теле, хочет снова дотронуться до этого космоса. Но как ему начать, если он столько натворил? Черт, голова до сих пор болит, прямо в такой неподходящие момент для этого. Черноглазый сжимает руки в кулаки и жмурится. Его тело бесстыдно поглаживает чужая рука, с ним обращаются, как с игрушкой. А Торду все мало. Он так давно хотел это сделать, обследовать каждый сантиметр желанного тела, что увлекся своими действиями. До него не сразу дошло, то ли всхлипывают под ним, то ли тяжело дышат. Рыжеволосый опускает свой взгляд и смотрит на покрасневшее лицо. Том делает всё, чтобы скрыться от этих серых глаз. Ему неприятно. Нет, ласки, конечно же, доставляют удовольствие. Но когда это делает человек, который сделал тебе больно, ты чувствуешь себя ужасно. Тебе вроде и нравится, а вроде и не должно так быть. И что теперь делать? Том разрывается между чувствами. К Торду словно вернулся голос разума. Он сейчас сидит на Томе в нижнем белье, прижимая того к дивану, и нагло лапает. Он, получается, только что домогался до гитариста? Блять. Норвежца охватила паника. Это зашло слишком далеко. Почувствовав, что руки отпустили, Риджуэлл прикрывает ими лицо. Ему не хочется, чтобы на него смотрели сейчас. Торд продолжает сидеть на чужих ногах, наблюдая за черноглазым. Он чувствует себя сейчас так грязно.  — Том, нам надо поговорить, — тихо подает голос норвежец. Он почти шепчет, будто боится спугнуть.  — Ты действительно думаешь, что я хочу говорить с тобой? — говорит «жертва», все еще не убирая руки от лица. Торд медлит с ответом.  — Прости.  — «Прости»?! Ты годами игрался моими чувствами, думаешь, однго «прости» будет достаточно? Ты заставил меня привязаться к себе, а потом бросил, — алкоголик продержал паузу, — ты ведешь себя так, будто я тебе всё ещё не безразличен. Теперь я вообще ничего не понимаю, я так запутался, а еще зол… Объясни мне, почему ты так поступаешь? Если это опять злая шутка, то я больше не могу, я сдаюсь. Ты победил, оставь меня в покое и больше не давай мне призрачную надежду. Но он не расскажет ему настоящую причину. Он уйдет, но потом скоро вернется за Томом и заберет к себе, сделав членом Красной армии. Надо только подождать.  — Том, — лидер убирает руки от лица русоволосого, тот неохотно сопротивляется, но всё же поддается, — ты прав, этого будет недостаточно. Я запутался, так же как и ты. Дай нам время и мы разберемся с этим вместе. Вместе? Плохо верится. Гитарист смотрит в эти ненавистные или все же любимые? глаза рыжеволосому парню. Так он, оказывается, не один запутался? Торд тоже это чувствует или же это очередной обман? Том вздыхает. Холод развеялся, их отношения двинулись с мертвой точки.Кажется, от их вражды теперь ничего не осталось. Правда, всё неоднозначно. Вот они наконец об этом поговорили. И он в такой особенный момент пьян, мда.  — Ты мне ноги отсидел, — британец фыркнул, слабо улыбаясь, — скоро придут парни, нам надо привести себя в порядок. Торд понял, что этот ответ означал «да», правда Риджуэлл выразил его в своей манере.