***
Флора Эмерсон ненавидела ссориться с людьми: она в принципе ненавидела агрессию и считала, что человек лишь напрасно растрачивает жизнь, злясь и обижаясь. И уж тем более она ненавидела ссориться с родными или соседкой. За всё время, что они с Текной жили вместе, они поссорились всего раз: когда она, втайне от Текны, решила выращивать пионы и поставила их в гостиной, а у соседки на них, оказывается, была аллергия. Мейсон тогда вся покрылась пятнами и не разговаривала с подругой ещё неделю, пока та не пришла ночью к ней в комнату, не заползла под одеяло и не извинилась. Переживая из-за этой проклятой ссоры, Флора долго ещё ворочалась в постели, пока, наконец, не уснула. Но вскоре была разбужена скрипом открывающейся двери и телом, заползающим к ней под одеяло. Текна легла рядом с подругой, обняла её, лицом утыкаясь ей в шею. Зевая, Фло похлопала её по руке, пробормотала: — Я не злюсь на тебя, Текна. Ты ведь просто волнуешься обо мне. Мейсон ничего не ответила, продолжая лежать абсолютно без движений. Уже уснула, — подумала Флора, продолжая поглаживать обнимающую её руку. Кожа девушки была такой холодной, как у ледышки, что Эмерсон невольно поежилась и пододвинулась ближе к подруге, лишь бы согреть её. Неужели в коридоре так холодно? Внезапно страшная, до ужаса пугающая догадка пронеслась в её голове. Это правда, что она так извинялась перед Текной, но сама Мейсон никогда бы не повторила ничего подобного, для этого она слишком ненавидела вторжение в своё личное пространство. А это значит, что в её кровати сейчас лежала совсем не её подруга. — Муза? — спросила она дрожащим голосом, замерев, не в силах шевельнуться. Её словно приковало к кровати, словно страх парализовал всё, что находилось ниже шеи. — Я же пытаюсь помочь тебе… Тело за спиной зашевелилось, и у Фло перехватило дыхание. Сердце было готово вырваться из груди. Неизвестно почему слёзы побежали по щекам, она зажмурилась. Ледяное дыхание коснулось шеи, волоски на коже встали дыбом. Хриплый, чуть шипящий звук раздался над ухом, в котором пронеслось едва различимое: «Остановись». Этого Флора уже не выдержала и, громко взвизгнув, подскочила с кровати, отступила к входной двери. Призрак так и остался лежать в её кровати, оставаясь не двигающейся стройной фигурой под одеялом. Эмерсон тяжело дышала, её сердце билось вдвое, если не втрое, быстрее обычного, а слёзы без остановки бежали из глаз. Она ничего не могла с собой поделать, продолжая плакать, обнимать себя за плечи и смотреть на тело под её одеялом. Тот шипящий звук продолжал раздаваться в ушах, дополненный уже привычным стуком каблуков. Только в этот раз каблуки будто не приближались, а наоборот, отдалялись. Флора шмыгнула, прижала ладони к ушам, отказываясь всё это слышать. Но звук не замолкал и не становился тише. Фигура в кровати поднялась, принимая сидячее положение – тонкое одеяло всё также накрывало её с головой. Мотая головой, Флора снова зажмурилась и опустилась на колени. Тихие всхлипы давно превратились в рыдание. Холодный воздух пронёсся по комнате, как бы приближаясь. Хриплое дыхание раздалось прямо над ней. Челюсти сжались так крепко, что зубы заскрежетали. А потом всё резко прекратилось. Кто-то присел перед ней на колени, тёплые руки коснулись её ладоней, по-прежнему, зажимающих уши. Она подняла голову, встречаясь с тёплым взглядом тёмных глаз, которые, казалось бы, светились в темноте комнаты. Не раздумывая ни секунды, она обхватила его за шею и прижалась к Ривену всем телом, ища хоть каплю поддержки. Ей хотелось услышать, что всё хорошо; хотелось, чтобы страх исчез, чтобы кто-то утешил её; хотелось снова почувствовать себя в безопасности. Ривен замер на секунду, вероятно не представляя, что ему делать, но потом обнял её в ответ, ласково проводя рукой вверх-вниз по её спине. Это был короткий едва ощутимый контакт, но он успокоил её даже лучше, чем хорошая кружка тёплого ромашкового чая. Хотя от чая она бы сейчас тоже не отказалась – страх не позволял заметить, как она на самом деле продрогла. — Хочешь рассказать? — тихо спросил парень, но Флора лишь крепче к нему прижалась, мотая головой. Нет, ей вообще говорить не хотелось. Она подняла взгляд на зеркало. Конечно же, Муза была там, и, возможно ей показалось, но на долю секунды она как будто увидела на губах призрака усмешку.***
Оставляя за спиной фиолетового жука Текны, двое вошли в многоквартирный комплекс, где проживала некая Лейла Эспосито – самая близкая подруга Музы, и сразу направились к лифту, при этом не сказав друг другу ни слова. С самого утра Флора вела себя удивительно холодно, не похоже на себя, избегала его. Она ни разу ему не улыбнулась, не сказала ни одного слова, не относящегося к их делу, и даже ни разу не коснулась, ловко избегая любых контактов, что, вообще-то, надо было умудриться провернуть, когда они два часа ехали в крошечной машинке её соседки. Ривен не знал причины такого поведения, но догадывался, что дело в прошедшей ночи. Что-то произошло в той спальне до его прихода: что-то необычное, страшное, намного страшнее, чем то, что происходило с ней до этого; что-то, что напугало девушку до потери пульса. И что бы Муза ни показала ей в этот раз, это снесло вагончик её стальных нервов с рельсов. Он не знал, сколько ещё могла выдержать эта впечатлительная девушка. Отводя взгляд от Флоры, нарочно вставшей как можно дальше от него, Ривен покачал головой, громким коротким движением постучал по двери нужной им квартиры. Он позвонил подруге Музы ещё перед тем, как выехать из Магикса в Лос-Анджелес. Так он выяснил адрес девушки, а ещё то, что находится в розыске полицией Магикса, как единственный подозреваемый в деле об убийстве – немаловажный факт, от которого Дарси, видимо, тоже «хотела его защитить». Дверь им открыла молодая девушка в джинсах и светло-розовой толстовке с рисунком синей спирали на ней, хорошо оттеняющей сильно смуглую кожу. Длинные каштановые волосы были собраны в высокий хвост и перекинуты через плечо на грудь. Обеспокоенные яркие голубые глаза бегали по его лицу, словно проверяя, всё ли с ним в порядке. Приходя к какой-то своей мысли, она впустила их в квартиру. — Ты совсем не узнаёшь меня? — медленно спросила Лейла, проводив гостей на крошечную кухоньку. Заглянула ему в глаза, словно это поможет ей найти ответы на свои вопросы. Ривен помотал головой. Ещё в прошлый звонок он объяснил девушке свою ситуацию, чтобы по приезду не тратить время на лишние вопросы. — Значит, выражать соболезнования бесполезно. Скотт усмехнулся, искренне ненавидя это слово. Почему люди всегда это делают? Разве если они «выразят соболезнования», что-то поменяется в его жизни или ему станет легче? Нет, это просто бессмысленные слова. Заметив его выражение лица, Лейла улыбнулась. — А ты, как вижу, всё тот же милаха, да? — В её словах буквально физически ощущалась ирония. — Что ж, горбатого могила исправит. — Резко её взгляд изменился, даже кроха насмешки пропала из него. Девушка стала крайне серьёзной, при этом во взгляде появилась печаль. — Но я очень надеюсь, что ты вернёшь свою память как можно скорее, Рив. Ты – единственная ниточка, которая может распутать смерть Музы, и если ты тоже был в той машине, возможно, ты видел её убийцу. Она обняла себя за плечи, наклоняя голову. Флора тут же подошла к ней, прикоснулась к плечу, поддерживающее улыбаясь. Ривен вздохнул. Теперь стало очевидным, избегала она точно только его. Только что стала эту причиной? Отгоняя от себя непрошенные мысли, он подходит ближе к Лейле. — Ты сказала, что я единственный подозреваемый. Почему этим убийцей не мог быть я? Вообще-то, Ривен не считал себя убийцей. Он бы почувствовал, если бы был способен на такое, но он ощущал в себе только странное, необъяснимое желание помогать людям. Он не знал, с чем это связано, ведь не помнил ничего, но мышечная и физическая память у него были отменными. Только вот одно знать это самому, и совсем другое убедить в этом полицейских. Ему хотелось знать, почему Лейла уверена, что это не он. — Я же полицейский, Рив, — вздохнув, заметила она. Этого он не знал. — Причём хороший, а не как в вашем городишке. Я читала отчёт криминалиста, выезжала на место преступления. А ещё я знаю тебя. Как бы ты не противился этому, мы друзья. Даже слепой видел, как ты любишь её. Ты бы не причинил ей боли… — А можно нам взглянуть на тот отчёт? — спросила Флора, пряча руки за спиной. Она задала вопрос Лейле, но глаз не сводила при этом с него. Она выглядела так, будто отчаянно хочет подойти к нему, только чтобы показать, что он не один. Разве он выглядел одиноким? — У меня его нет. Я получила его от знакомого полицейского. Но я могу попытаться устроить вам встречу с криминалистом, работавшим над этим делом, — уверенно заявила Лейла, и Флора, поворачиваясь к ней, быстро-быстро закивала головой, соглашаясь. Во взгляде, которым она наградила подругу Музы, было столько надежды. Лейла кивнула, но прежде чем выйти, она подошла к Ривену и протянула ему конверт. — Я пригласила тебя из-за этого. Она отдала его мне за неделю до аварии, всё подыскивала случай, чтобы вручить тебе. Ривен, хоть я и говорила, что твои чувства были заметны и слепцу, Муза порой была самым упрямым слепцом в мире, который не замечает даже того, что лежит прямо перед ним. С этими словами она вышла, оставив на кухне лишь Флору, Ривена и обычный белый конверт, на котором уже знакомым им почерком было написано его имя. Скотт не хотел тратить время понапрасну, потому быстро разорвал конверт, доставая оттуда письмо. Ривен, Любимый. Родной. Мелодия моего сердца. Я столько раз начинала это письмо, что все обращения, которые я писала в них, слились для меня в одно: необходимый. Ты знаешь, как я ненавижу нуждаться в чём-либо. Но мы столько вместе, что я не представляю своей жизни без тебя. Я нуждаюсь в тебе. Поэтому мне так сложно написать то, что собираюсь. Я знаю. Я всё знаю. Ты больше не любишь меня, и это нормально. Человек такое существо. Ему вначале нравится одно, потом другое. Он чем-то увлекается, а потом теряет запал и бросает это (как ты, когда решил собирать еженедельник «Хирург сегодня»). Невозможно вечно любить одно и то же, пусть я и думала, что наша любовь будет вечной. Такие уж мы создания. Я знаю о вас с Дарси, она мне всё рассказала. Пусть я и надеялась, что ты расскажешь мне всё сам. А также я знаю, что хоть твои чувства остыли, ты ни за что меня не бросишь – ведь такой ты. Ты не ранишь меня, даже если это будет мучить тебя. Поэтому это делаю я. Мы должны расстаться, Ривен. Не ты меня бросаешь, а я тебя. Ты свободен. Люблю тебя, Муза. — Что там? — осторожно спросила Флора, вглядываясь в шокированное лицо Ривена. Беспокойство залегло небольшой морщинкой между её бровей. — Она хотела расстаться.***
Маленький жук нёсся по трассе, везя двоих молодых людей назад, домой в Магикс. Флора уверенно сжимала руками руль, то и дело поглядывая на Ривена, сидящего на пассажирском сидении. Парень явно странствовал где-то в своих мыслях, обдумывая то, что прочитал в письме. Эмерсон же так было его жалко. Он не представлял кто он, нужен ли кому-то, а теперь ещё и узнал, что девушка, чью смерть они расследовали, тоже хотела его оставить. — Что ты хочешь спросить? — подал голос он, отрывая взгляд от лобового стекла и переводя его на неё. Отчего-то под этим взглядом тело покрылось мурашками. — Как ты? — спросила она, поворачивая руль. — А как я могу быть? — грубовато ответил парень. — Что я должен чувствовать? Злиться? Горевать? Что? — Он резко ткнул себя в грудь. — Я ничего не чувствую. Здесь пусто. В этом-то всё и дело. Мы расследуем смерть моей девушки, которую, по словам Лейлы, я безумно любил. Я только что узнал, что она хотела порвать со мной, потому что больше доверяла словам чёрт знает кого, а не моим. Я должен злиться. Я должен горевать. Но мне как будто плевать. Меня гораздо больше волнует, почему ты меня избегала весь день, а не это. Это ведь неправильно… — Правильное относительно, — тихо произнесла Флора, изо всех сил заставляя себя не смотреть на него и не отрывать взгляда от дороги, им же не нужна ещё одна авария. — Я считаю, что всё, что мы чувствуем, это правильно. Мы же не виновны, что чувствуем именно так. — Она вздохнула, закусывая губу, но потом всё же произнесла: — В подростковом возрасте я была очень стеснительной. Я хотела всем нравиться. Поэтому мне казалось неправильным, если я начинала злиться на кого-то или случайно обижала. Я внушила себе, что я плохая, что я не должна этого чувствовать. И тогда уже ненавидела себя за это. От этого мне становилось ещё хуже. Было ли это правильно? — Она мельком глянула на Ривена, но быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Глубина его тёмных глаз затягивала, вызывая странные чувства, которые она как раз не хотела испытывать – ни теперь, когда призрак Музы так агрессивно ревнив. Она продолжила: — Это не было правильным. К сожалению, я поняла это далеко не сразу. Ривен, всё, что ты чувствуешь, это нормально. Ты имеешь право это чувствовать. Эмерсон замолчала, и салон авто заполнился тишиной, не гнетущей и раздражающей, от которой становилось тяжело в душе, а другой, лёгкой тишиной, успокаивающей, приятной. Флора улыбнулась Ривену и продолжила вести машину, краем глаза обратив внимание, что он ответил ей едва заметной улыбкой. Совершенно против воли водительницы машина ускорилась. С каждой секундой стрелочка спидометра росла с неимоверной скоростью. Сто километров в час. Сто десять. Сто тридцать. Сто пятьдесят. Резко втянув воздух, Флора оцепенела всего на секунду: прошлая ночь пронеслась у неё перед глазами. Что на этот раз она сделала не так? Почему призрак пытается её испугать? Беря себя в руки, она вдавила педаль тормоза в пол, но ничего не изменилось. Тогда она повторила действие. Снова ничего. — Что ты делаешь? — всполошился Ривен, когда стрелка спидометра дошла до ста семидесяти километров – максимальной скорости, на которую был способен старенький жук. – Тормози! — Я не могу! — паникуя, воскликнула она, вновь надавила на тормоз. Машина продолжала нестись. Вот на пути показалась придорожная забегаловка, очень неуклюже Флора объехала её. Её сердце выпрыгивало из груди, руки тряслись, а на глаза навернулись слёзы. А если в следующий раз она захочет передать тебе послание через то, что убило её? – пронеслись в голове слова Текны. Фло крепче сжала руль обеими руками до такой степени, что костяшки побелели. Ей совсем не хотелось, чтобы подруга оказалась права, но что если так? Они что расшибутся только потому, что Музе захотелось поиграть? Также неожиданно, как ускорилась, машина остановилась. Инерция отбросила обоих пассажиров вперёд. Руль больно ударил Флору под ключицу. Смахивая слёзы, она поднялась со стоном и посмотрела на Ривена. В отличие от неё он успел выставить руки вперёд, защищаясь от удара, и теперь сидел, упираясь руками в бардачок и смотря перед собой ничего не видящим взглядом. Поморщившись от боли, Эмерсон прикоснулась к его руке. — Ты чего? — Кажется, я всё помню…