Кровавый и Сущность. Битва за господство.

После шокирующего события, когда Дуайт узнал, что голодные щупальца Кровавого никуда не делись, прошло два месяца. Осень постепенно вступала в свои права, гоня прочь жару и всё остальное, сопутствующее летнему периоду. Приход же настоящих холодов наступит ближе к концу осени, И навес во дворе ещё использовался, тем более под ним вполне уютно сидеть по утрам и пить кофе. Приходилось только сметать с сидений красно-желтую листву. Что до его сожителя Эвана Макмиллана, Егерь не изменял своим привычкам и предпочтениям, которые Дуайт подметил за столь короткое время совместного проживания. Если бы не сообщения в газетах о странных убийствах, на которые тот порой ухмылялся и шепотом комментировал «работа призрака, а здесь тонкий себе не изменил», то можно сказать, что всё остальное было привычной и спокойной рутиной. Но такая идиллия не могла длиться вечно и, Фэйрфилд понимал, что всё происходящее похоже на приятный для тела и разума сон. Сон, из которого его выдернули на работе. Больница переживала резкий наплыв пациентов с разными жалобами, и потому к работе привлекали всех: и врачей, и их помощников. Вот тогда-то у Дуайта начались настоящие адские деньки, когда днем он полностью выкладывался на работе, а дома, вечером его ждал сексуально голодный Траппер, и отказать ему не представлялось возможным. Тот морально и физически давил, требуя свою долю внимания, как большой и опасный ребёнок. На разумные просьбы посбавить темп и пожалеть его, Егерь высказывал свои претензии, где чётко прослеживалось отсутствие чувства сострадания. «Я итак вхожу в твоё положение, что тебе надо днём работать, а между прочим мне хочется, чтобы ты был под моим надзором круглые сутки», «Ну, ничего не поделаешь с тем, насколько ты соблазнителен, хоть и дерзок». Убийца просто видел только свою точку зрения и отказывался ещё раз войти в столь тяжёлое положение. Даже напротив, предлагал солгать начальству, что он болен и не ходить на работу. А уж когда он говорил о том, что на своей работе Дуайт может подцепить какую-то заразу, так в тоне Егеря отчётливо был слышен гнев, хоть и тихий. В общем, относительная спокойная жизнь устававшего Дуайта рушилась на глазах. Он вновь чувствовал себя словно он опять на поле выживания, однако без помощи своих новых друзей, которые ни сном, ни духом об опасности в лице Траппера. Фэйрфилд с некоторой теплотой вспоминал выживших, с которыми у него зародилась крепкая связь, и он очень жалел, что тем стёрли или память или с лица бытия. Дерзкий юноша Джейк Парк, сколько раз именно его авантюры против капканов и крюков выигрывали им шансы на побег? А Клоддет Морель всегда готова была помочь с ранами, которые наносили убийцы. Жаль на протяжении противостояния старик Уильям Овербек сошёл с ума и решил любой ценой помочь победить Сущности. В итоге он был уничтожен Кровавым одним из первых среди мужчин. Его железная воля и опыт многому научили Дуайта. Через неделю нервного напряжения, Фэйрфилд чуть не слёг от истощения. Благо, коллеги, видя его плачевное состояние, списали все на усталость от напряженной недели, и возможно, подхваченный вирус от пациентов, и уговорили руководство дать ему отпуск раньше срока, чтобы Дуайт мог восстановиться. Новость об отпуске Дуайт сообщил только утром, когда Траппер удивился, что его благоверный не идёт на работу, после чего Фэйрфилд смог заснуть как убитый, ведь Егерь в немом шоке ушёл, а вот куда, его не волновало нисколечко. Ближе к вечеру более-менее отоспавшись, но всё ещё ощущая себя как выжатый лимон, Дуайт спустился вниз, чтобы впихнуть в себя хоть немного еды. Приняв необходимые препараты от стресса и нервного истощения, он присел на диван в гостиной, решив убить немного времени просмотром фильма. Фильм выбирал Егерь, который не собирался упускать возможность побыть рядом со своим избранным. Однако, современный боевик Дуайта нисколько не увлек, и он почти засыпал, улегшись на Эвана. Едва Дуайт крепко заснул, Эван уже хотел было садистки разбудить парня ласками, намекая, что ночь только началась, как на Макмиллана начала давить Его сила, а вместе с ней в сознании убийцы эхом раздавался Его шёпот. «Я доволен тем, как ты играешь со своей жертвой. Но я тоже хочу присоединиться к вашим играм. Поэтому иди в лес. Ловушки приманили много жертв. Убей их. Пролей кровь! Бери с собой свою сладкую одержимость! Когда придёт время, принесешь его душу на жертвенный крюк, а затем я наслажусь не только им, но и тобой, мой верный Жнец Душ». Его шёпот сопровождался иллюзиями действий, которые Траппер должен был совершить, чтобы ублажить своего господина! Мужчина поднялся и прытко побежал в подвал за маской с тесаком. Вернувшись, он попытался разбудить Дуайта мягким шлепками по щекам, но это не привело к желанному результату. Эван мысленно выругался, не понимая, почему Фэйрфилд так крепко спит. Но в ответ на его вопрос в алом сиянии прилетела порванная упаковка от какого-то лекарства. Мужчина одолжил у Дуайта окуляры и прочёл мелким шрифтом состав, а также описание. Исходя из всего, что он узнал, Эван понял, что разбудить мягкими способами невозможно, а причинять боль ещё рано. -Взбрело же тебе в голову использовать эту гадость! – рыкнул Макмиллан, сминая пустой пакет от снотворного, бросив его на пол, а затем аккуратно вернул очки на переносицу её хозяина. Глубоко вздохнув, чтобы немного сбавить обороты гнева, Эван только после того как взял себя в руки, поднял крепко спящего и сопящего Дуайта на левое плечо, после чего надел маску и подхватив тесак, направился к выходу. Пока мужчина шёл, с ним и его одеждой происходили перемены. Магия, заточенная в маске, меняла домашний комплект джинсов и рубашки на комбинезон пропитанный кровью. На теле, в определённых местах, появились металлические наросты – имплантаты, которые при появлении создавали боль, но та была привычной, отчего он без труда загнал это чувство куда-то в самый угол сознания, концентрируясь на том, что должен добраться до своих жертв в лесу. Оказавшись уже глубоко в лесу, где царила весьма прохладная ночь, Эван ощутил, как его сладкая одержимость начала дёргаться, стараясь понять, что происходит, и когда сознание совсем вернулось в черноволосую голову парня, тот стал брыкаться, как мог, но не особо мешал. Всё-таки тело Дуайта всё ещё было ослаблено препаратом, а потому тот не мог нормально раскачивать несущего его человека, но вот заслонять обзор ногами старался, как мог, однако, против опытного убийцы это естественно не сработало. Фэйрфилд, ожидаемо, стал задавать различные вопросы на тему «что ты делаешь», «почему мы здесь», но Эван игнорировал его и не собирался вести диалог. Бросив того как мешок с картошкой, вызвав волну ругательств и вскрик боли, Эван усмехнулся под маской, но взор убийцы был направлен на мятые кусты, на которых лежала медведица с окровавленной передней лапой в капкане. Вокруг неё крутилось два меховых комочка – её детёныши, но они были не такими и маленькими к осени, хотя до габаритов зрелого медведя им явно ещё далеко. -Ты что же притащил меня силком на охоту? Зачем?! ЭВАН! – раздражённо срывался на крик Дуайт, который был на грани полнейшей истерики после наряженной недели и чувства полной беспомощности. Макмиллан без единого слова и даже звука, молниеносно двинулся на жертву в капкане, в несколько мощных и чётких ударов оборвав её жизнь. Затем без промедления схватил ближайшего медвежонка за шиворот и уворачиваясь от когтистых лап, вонзил тесак между лопаток прямо в сердце. Жертва ещё некоторое время брыкалась, однако Эван перехватил из шиворота за шею и стал душить, усиливая агонию смерти. Второй медвежонок не стал ждать своей смерти и дал дёру со всех лап. На что Эван только расстроено вздохнул, выпуская клубы пара из маски. Сейчас Траппер был горячее чем окружающая его атмосфера и виной тому охотничий азарт и жажда крови. Посмотрев многозначительно на Дуайта, который тоже молча наблюдал за резнёй в попытках что-то понять, Траппер пошёл дальше на зов капканов, что поймали свою добычу. Ему нужно успеть убить как можно больше самому, нежели позволить им умереть от потери крови или сбежать, лишившись лапы. Дуайт превозмогая усталость и слабость, всё-таки встал и попытался следовать за быстрым убийцей. Хоть они и были далеко друг от друга, но Траппер не терял из виду свою одержимость благодаря нити, что их связывала, точно зная как далеко от него Дуайт. Если ему почудится, что Фэйрфилду угрожает опасность, он немедленно вернётся и убьёт наглую форму жизни. Таким образом, Дуайт поздно догонял Егеря и видел только самый конец ужасающей казни безвинных животных. А попадались весьма достойные уловы. Тут и беременная олениха и молодые волки, порой лисицы, даже повезло встретить филина, который попался в капкан из-за нелепой случайности. Исходя из захваченной в лапе мыши, хищный пернатый просто поймал себе ужин, однако затем сам оказался в смертоносных объятиях железной пасти. Птица была еле живой и уже не устраивала Охотника. Эван не удостоил сие существо чести умереть от его тесака, а просто достал полудохлую добычу из капкана, бросив умирать от потери крови. Когда ловушки с пойманной добычей, наконец, закончились, Траппер вернулся к своей сладкой одержимости. Дуайт уже совсем отошёл от лекарства, но от изменившегося пристального внимания к своей персоне ему вновь стало нехорошо. Фэйрфилд услышал ЭТО. Давно забытый звук собственного сердца. Такой громкий, как звук боевых барабанов, что даже казался противоестественным для этого мира. И этому есть только одно объяснение – от маски начал разрастаться радиус террора, повергая всех попавших в неё первобытный страх. Это было сигналом, что убийца рядом, он следует по пятам. Естественно, погоня могла подойти к одному из возможных концов: или ты чудом сбежишь, или тебя поймают и повесят на крюк. Траппер был весь пропитан кровью, как старой, въевшейся в одежду, так и свежей. Свободная от капканов, окровавленная длань убийцы прошлась по маске, пачкая её алой субстанцией. Эван что-то еле слышно шептал. Звук сердцебиения усиливался и Дуайт инстинктивно начал отступать назад, но не сводил взгляда с убийцы. Через мгновение Фэйрфилд почувствовал, что мир изменился. Они снова в Его мире. На сей раз Дуайту повезло с силой и ему достались весьма неплохие перки, в частности спринт, чем он и воспользовался, попытавшись сбежать подальше от Егеря. Но здесь не было никаких строений, у которых были бы окна и двери. Не было досок, чтобы сбрасывать их, перекрывая убийце дорогу. Это был чистый лес! Но, то тут, то там Дуайт краем глаза видел крюки. «Что же это такое? У меня не будет даже шанса на выживание? Как мне вообще сопротивляться и защищаться?» - запаниковал он, а затем под давлением штрафа усталость, остановился около одного из крюков, чтобы ещё немного поразмышлять над безвыходной ситуацией. В этот момент его нагнал Траппер, едва мужчина уже занёс тесак для удара, так вместо того, чтобы ощутить чудовищную боль, Дуайт услышал свист, не увидев с какой скоростью мимо него пролетело оружие Егеря. Фэйрфилд с непониманием смотрел на вонзённый в землю тесак, а затем перевёл взгляд на Эвана. Мужчина тем временем полез в карман своего комбинезона и достал…наручники! -Что? – Дуайт даже не знал, отчего он воскликнул: шок, недоумение, гнев, или же всё вместе?! Траппер схватил его за запястье и замкнул на нем кольцо наручников, а затем вопреки попыткам вырваться, пленил и второе запястье, после чего за цепь между скованными руками повесил на крюк, как одежду на крючок вешалки в коридоре. После Эван поднял тесак и собрал левой дланью с него кровь и, склонившись к уху Дуайта, окропил острый кончик крюка. -Во имя Бога Крови, - прошептал Макмиллан сквозь маску и с этого мгновения тяжело задышал, как загнанный зверь, при этом Егерь обхватил талию Дуайта, пальцами впиваясь в бок до боли, оставляя синяки. Тот же час над крюком начали образовываться щупальца, но гораздо быстрее, чем во время обычного ритуала, и некоторые из не полностью материализованных щупов уже приблизились к ногам Дуайта, и к завершению призыва, обвили и подняли их в воздух, разведя их в стороны. Ещё часть щупов обвивала тело Траппера, проникая под комбинезон и судя по выпуклости в паху, помимо возбуждения мужчины там хозяйничали «руки» его господина. Ласки вызвали стоны-рыки у Егеря, и через маску можно было видеть кровавое сияние, вместо привычных тёмно-синих как глубокий омут глаз. Охотник уже весь вспотел и сей аромат вызвал у Фэйрфилда непрошеные воспоминания о худших днях фактически изнасилования, пока шла борьба Кровавого и Сущности. Тогда он оставался последним выжившим на несколько генераторов и оппонент Траппера был бессилен отнять Дуайта, а сам парень шёл на «компромисс» за возможность сбежать в люк. Умирать в очередной раз на крюке, чтобы накормить Кровавого, не очень-то хотелось, поэтому альтернатива лечь под убийцу была меньшим злом. Впрочем, Траппер не всегда держал обещание, но и то в порыве чувств. Вот почему Дуайту стало вдруг так тошно, что хотелось бы расстаться с содержимым желудка. Но гадкое чувство пропало, когда щупы Кровавого коснулись его одежды и растворили, как в какой-то анимационной порнографии. В этот самый момент Эван поднёс левую длань, на которой осталось ещё немного крови, к ягодицам своей сладкой одержимости и использовал сию субстанцию, чтобы хорошенько смазать напряжённый сфинктер своего партнёра. Дуайт выгнулся, зачем-то желая избежать проникновения, но сделал это исключительно инстинктивно, а затем воскликнул от смешанного чувства боли и наслаждения, когда Макмиллан нажал на какую-то точку глубоко внутри, а щупы Кровавого обвили его соски и пенис, мастерски доставляя болезненное удовольствие. Фэйрфилд терялся в догадках и вопросах, на которые вряд ли получит ответы, но одно смутно понимал. Сегодня эти два монстра вдвоём его изнасилуют. Он ещё жаловался на прыть Эвана в ночное время. Пожалуй, Макмиллан будет ангелочком, по сравнению с тандемом в лице Егеря и его господина. Очки уже запотели, Дуайт видел всё как в тумане, но если их снять, он всё также ничего не будет видеть. И всё же один щуп убрал их, и к удивлению Фэйрфилда, тот видел чётко и ясно, но лучше бы он был слеп. Над ним на балке с крюком, сидела жуткая фигура, от которой и шли эти ужасающие щупальца. У Него был жуткий оскал-ухмылка, голодный и жаждущий взгляд похлеще, чем тот которым Дуайта одаривал Траппер. Воистину господин и его раб похожи, но не буквально. В них чувствовалось пугающее родство, как между яблоней и яблоком. Ужасающая тварь облизнулась и в этот момент один из щупов начал душить Дуайта, а за кадром ещё и Эвана, хоть выживший этого не видел и даже не слышал. Эхом в голове раздался знакомый шёпот - Его шёпот. «Агония вашей души сладка. Всё сущее столь сладко стонет. Но это не весь мой голод. Похоть и страсть не менее важно утолять, дабы в полной мере ЖИТЬ» Удушение закончилось вместе с этим странным монологом от Кровавого. Дуайт не сразу понял, что вместо пальцев Эвана, в его дырке уже орудует член и на весьма приличной скорости. Боли Фэйрфилд не чувствовал, однако и удовольствием не пахло, лишь чувство наполненности и туман в сознании после удушения. А тварь тем временем сдвинулась и уже в следующий миг оказалась позади Траппера, тенью возвышаясь над убийцей и выжившим. Причём именно сейчас Дуайт смог разглядеть чуточку больше очертаний Кровавого. Тот во всю ширь распахнул нетопыриные крылья, с длинными крюками-когтями на концах каркасных костей, балансируя ими стоя на носочках сильно удлиненной стопы. Длинный хвост, с загнутым, как у скорпиона, наконечником, весь покрытый острыми костяными шипами, метался по земле, взрывая её. Такие же шипы, только мощнее, выступали на локтевых сгибах и широких плечах. Из темной копны волос выступали острые уши, а над ними причудливо изгибались по линии черепа и вверх мощные рога, с тремя отвлетвлениями возле лба, образую причудливую корону. Фаланги пальцев на руках и ногах заканчивались темными когтями, а сама кожа конечностей была гораздо темнее, чем на остальном теле. Всем своим видом она внушала ужас и трепет. Когтистые длани коснулись бёдер мужчины, принуждая замереть, и Траппер подчинился, но прежде вошёл на всю длину своего пениса внутрь партнёра. Кровавый развёл ягодицы Егеря и при помощи одного из щупов, заполнил анальное отверстие, чтобы как следует размять и подготовить партнёра к большему. Траппера колотила дрожь не столько от боли, сколько от предвкушения, отчего мужчина рефлекторно ухватился за бёдра Дуайта обеими руками, сжимая до боли уязвимое и хрупкое место на своей сладкой одержимости. Тем временем одна из когтистых дланей коснулась маски и сняла её с лица Макмиллана, открывая взору присутствующих весь спектр эмоций убийцы: страсть, жажда, ярость и покорность, в общем, противоречивый ураган. Эван всего раз чувствовал единение со своим господином, но деталей не запомнил, лишь смешанные ощущения в мареве, да и эти образы постепенно уходили в забвение. Это случилось тогда, когда Макмиллан присягнул служить Ему, приняв Его благословение. -Ты привлёк моё внимание ещё тогда, мой верный Охотник, и продолжаешь радовать меня! Это достойно награды, - властный и рокочущий шепот пробирал до мурашек, внушая обоим слушателям чувство «неотвратимости». Изъяв влажный багровый щуп, Кровавый тут же заменил его собственной возбуждённой плотью и начал своё медленное проникновение, усиливая дрожь Траппера, отчего мужчине было тяжело устоять на ногах. Макмиллан несколько раз пытался встать в более устойчивую позу, вследствие чего его член выскользнул из задницы партнёра, но это мало волновало Охотника. -Я рад служить вам, мой Повелитель, - воскликнул Эван в тот момент, когда половина еще не вошедшего в него естества рывком была загнана до самого корня, что вызвало множественные разрывы, из-за особого строения члена, который в сущности больше напоминал пыточный инструмент, особенно узел на основании покрытый твёрдыми и заостренными пупырышками. Воистину это была награда через боль, как способ любви, но сегодня она сопровождалась и рвущим сознание удовольствием, сводя с ума таким контрастом. Придерживая одной дланью Егеря за ягодицу, второй он направил пенис Эвана прямо к промежности Дуайта, помогая мужчине также оказаться внутри тела, а попытки Фэйрфилда уклониться, пресекал своими щупальцами и лёгким удушением жертвы, коварно скалясь во все свои белоснежные клыки. Двойное наслаждение превратилось в тройное, отчего Траппер не сдержал громкого стона-рыка, пряча лицо в груди Дуайта, а затем прогнал одно из щупалец около соска, чтобы самому приласкать чувствительную плоть, покусывая и посасывая, чем вызвал ещё большее негодование и последние попытки сопротивляться у своей сладкой одержимости. Но было ясно им обоим, что долго сопротивляться не получится. И после того, как Траппер взял знакомый Дуайту темп, парень весьма быстро начал терять этот дух сопротивления в себе. Он отчаялся повлиять на события, и обмяк под напором страсти, русло которой постепенно менял Кровавый под свои вкусы. Монстр и впрямь двигался в быстром, но скачущем темпе: от резких толчков, до более плавных, но мощных, удерживая при этом Егеря, то за ягодицы, то периодически перемещаясь на талию, чтобы прорисовать пальцами рельеф мышц пресса. Такой изнуряющий темп выматывал даже Траппера, но мысленно молил о конце этой оргии именно Дуайт. Только Фэйрфилд устал, желая скорейшего завершения сей чёрной мессы, чтобы чудовище кончило и оставило их в покое. Его молитвы были столь громкими для Кровавого, что тот довольно замурлыкал, как большой кот. И казалось, что пройдёт вечность и возможно они оба умрут просто потому, что Он неутомим. Дуайт уже почти не чувствовал своего затёкшего тела, особенно нижней его части, только едва различимое тепло, а вот его «партнёр» в лице Макмиллана на этом этапе только начал ощутимо сдавать позиции, что отражалось в зримой дрожжи всего тела от усталости. Каждый новый виток толчков вызывал судорогу от усталых ног и распространялся на всё тело. Мужчина уже был липким от пота в три ручья, и глаза уже некоторое время тот не открывал тяжело дыша. Дуайт понимал, что Кровавый измотает их обоих насмерть. И это будет самая нелепая смерть для него, но что же почувствует Эван умерев? Увы, не суждено было Фэйрфилду узнать ответ на такой неожиданный философский вопрос, ведь Кровавый начал замедлять темп, а затем как-то странно, вернее пугающе хищно посмотрел именно на него – Дуайта! Хоть парень ничем толком в своём теле не чувствовал, но душа, что-то в ней застыло, подобно крови в поджилках, от страха и предчувствия какой-то неминуемой опасности. -Полагаю, что за столь короткое время ваших «супружеских» отношений, ты ни разу не испытывал такого удовольствие, которое можно охарактеризовать как «притягательное» или «наркотическое». Пожалуй, я исправлю сие упущение, - хитро обмолвился Кровавый. Тот же час после сей пугающей речи, щупальца ласкавшие соски и в целом нежную кожу на груди Дуайта, превратились в подобие голодной пасти с клыками и впились в столь желанную сочную плоть, но вместо того, чтобы пожирать, что-то вводили, через зубы как через полые иглы. Было чудовищно больно, но Фэйрфилд смог лишь слабо застонать из-за недостатка сил, однако, через долю мгновения этой боли, ошеломительной волной нахлынул жар возбуждения такой силы, что Дуайт немедля залил собственный торс и немного грудь Траппера несколькими бурными выстрелами семени. Однако семяизлияние не принесло облегчения, ведь член был всё ещё твёрдым, даже каменным, а яички болезненно отяжелели, словно в них налили горячего свинца. Дуайт захрипел в знак протеста и горько заплакал, но силы окончательно растаяли и он бы готов вот-вот отключиться. -Нет, так не пойдёт. Ты прервёшь мне всё веселье, дерзкий мальчик, - недовольно промолвил Кровавый и взмахнул когтистой дланью над лицом парня. В сей же миг по Его воле к человеку вернулись не только силы, но и цветущий вид, словно не было у Дуайта тяжёлых бессонных ночей и постоянного стресса. Он выглядел абсолютно здоровым, но Фэйрфилд чувствовал себя таковым и изнутри. Всё же то, что совсем недавно Он подправил ему зрение, говорило о многом. Но подобное исцеление не было поводом для радости, ведь возбуждение удушающей хваткой держало тело и сознание Дуайта, и что самое страшное для Фэйрфилда, он не мог противиться этому жгучему желанию. Разум затуманивался. Член Эвана становился таким желанным внутри, а запах обоих мужчин возбуждал не хуже, чем мята кота, отчего помимо стонов наслаждения с уст упрямого и упорного выжившего сорвалось то, чего Макмиллан никогда не слышал таким тоном! -Пожалуйста, - как ребёнок, нет как раб, попросил парень. -Что? – приподняв бровь, сипло спросил Эван. -Хм? – отозвался Кровавый, беззубо ухмыляясь. -Пожалуйста, умоляю! – чуть громче произнёс Дуайт и попытался насадиться глубже, транслируя свои грязные мысли и молитвы в адрес Кровавому. -Какая робкая просьба у твоей сладенькой одержимости. Весьма не дурно для того, кто впервые ощутил действие нектара инкуба, - весело прокомментировал Кровавый, поглаживая своего Охотника по подбородку и шее обеими руками, и медленно, даже размеренно двигаясь во влажной заднице Макмиллана, задавая такой же темп мужчине. -Чтобы он не просил, но я всегда был в роли какого-то сексуального маньяка насильника. Хотя не скажу, что мне полностью нравилось его только насиловать, ведь одно и тоже действие может наскучить, и он совершенно не ценил моментов моей нежности, - хмыкнув, ответил Эван. -Ну, ты и сам не пробовал использовать довольно грязный, но всё-таки действенный наркотик этого мира. Мой хотя бы не отравляет организм токсинами, хоть и вызывает сильную зависимость. Поэтому у него не возникало страстных побуждений проявить инициативу первым, просто потому, что взамен он получит то одуряющее наслаждение, которого так жаждет, - объяснил Кровавый своему убийце столь простую истину. -Хм, кажется, я понимаю, что упустил. Но вы никогда не ставили передо мной задачу изучать что-то новое, только быть рядом с ним любой ценой, - Эван не укорял, он как ребёнок вдруг осознал, что ему просто не указали на некоторые аспекты, отчего тон мужчины приобрёл эти детские нотки. В этот момент, разозлённый и распаленный наслаждением, Дуайт уже хотел было заставить обратить на себя внимание, но рот парня заткнул пенис на щупальце Кровавого , и это подействовало не хуже соски для младенца. На некоторое мгновение Фэйрфилд переключился на вкусную игрушку, попутно учась не дышать, когда щупальцевый пенис проникал всё дальше и глубже… -Полагаю это мой просчёт, в связи с тем, что Сущность стёрла твою личность и большую часть знаний о жизни человека. Ты потерял облик человека, и утратил страсть к изучению всего нового, движимый лишь моими приказами и тем, что тебе понятно, доступно и комфортно. Тогда самое время тебя научить чему-то новому, - с энтузиазмом промолвил Кровавый. -Предвкушаю, и постараюсь быть прилежным учеником, мой Повелитель, - с улыбкой промолвил Охотник. Оставив в покое рот разнеженного Дуайта и покинув с громким хлюпом горячую и влажную задницу Траппера, Кровавый отстранился от пары, а затем испарил крюк, но не позволил Фэйрфилду упасть, мягко опуская на землю. Парень к слову негодовал, он хотел продолжение банкета, прижался как щенок к ногам Егеря и что-то невразумительное залепетал, пока ещё покорно прося о новой ласке, но ясное дело в дальнейшем начнёт капризничать не хуже кошки. -Скажи, если я дам тебе возможность выбирать – делить или не делить с кем-то свою сладкую одержимость, то кому бы ты позволил тронуть свою игрушку? – лукаво поинтересовался Кровавый, и наряду с ухмылкой, прищурил багровые очи. -Это вопрос с подвохом, мой Господин. Даже если я буду иметь право не давать Дуайта никому, то это будет не совсем верно, ведь никому кроме вас. Право сильного даёт вам власть над нашими душами. Поэтому я в любом случае должен держать в уме, что кроме меня, доступом владеете и Вы, а там уже по Вашей воле кто-то ещё получит это право, - аргументировано ответил Траппер, хмурясь из-за того что не понимал сути и смысла этого вопроса. -Превосходно. У тебя было достаточно времени, чтобы получить все необходимые базовые знания из моей крови. Ты уже не осознаёшь, откуда знаешь правильный ответ, ты его просто знаешь! – манерно похлопав, восклицая с нотками довольства своим учеником. -Тогда вот тебе ещё вопрос: как ты думаешь, к кому я буду наиболее благосклонен из вас троих? – говоря об этом, Кровавый имел в виду ещё двух убийц, который сейчас нет здесь. -К тому, кто более всех соответствует вашим требованиям и желаниям. И, к сожалению, я понятия не имею, кто из нас лидирует, - практически мгновенно ответил Траппер и даже в какой-то мере сардонически усмехнулся. Эван помнил, что согласно многим новинкам именно ему досталось больше всего благосклонности и даже в виде Его крови, что вселяло тщеславную мысль о том, что именно ему - Макмиллану благоволят. Но спустя неизвестно сколько времени, только после победы Кровавого над Сущностью, Траппер просто стал знать одну истину, которую ему никто не объяснял напрямую, однажды он просто её уже знал – благосклонность Кровавого не постоянна. То есть преимущество тогда, могло быть сейчас неактуальным. Он вполне мог и наскучить Ему. Но сегодня это было глупой мыслью, не после недавних слов и столь сладкого и изнуряющего секса. Однако, такая благосклонность могла быть сравнимо ниже с той, которую Он мог дарить другим. И вот это неведение заставляло Охотника слегка нервничать. Это было даже странно. Раньше он никогда так сильно не тревожился о том, чтобы не оказаться за бортом одной лодки. Почему? Почему он так отчаянно хочет, чтобы Его благосклонный взор не сходил с него? Ответ был на задворках сознания, но такой смутный и не ясный, подобен просто инстинкту или предчувствию, что это опасно. «Сущность отняла у меня возможность чувствовать себя живым, управляя мной практически как куклой. С Его появлением я обрёл свободу действий, чувства, волю, но ограниченную Его волей. А сейчас, когда я фактически больше не нужен для той роли, ради которой приходилось существовать в этом треклятом мире… Ну да, от меня могли избавиться как только будет Ему угодно. Убить или выгнать в настоящий мир без почвы для того, чтобы прижиться среди людей. Или быть может сделать из меня выжившего! Ха-х, последнее пожалуй самое забавное. Даже если выбрать изгнание в настоящий мир, я не смог бы прижиться в нормальном обществе. Ведь всё что я умею – убивать. Я не умею общаться, плохо иду на контакт. Да, попытка жить в том мире была бы подобна аду для моей души. Я бы медленно гнил, сначала пытаясь выжить и приспособиться, а потом перестал бы сдерживать зверя-убийцу в себе и тогда-то меня бы убили» -Ты вновь правильно понял урок моей крови, Эван, - Кровавый редко называл этого человека по имени, предпочитая прозвище Охотник, Траппер или Егерь, совсем уж редко Капканщик. Макмиллан не разобрал, каким тоном это было сказано, но именно эта реплика и обращение по имени вывело мужчину из тумана собственных дум, возвращая к реальности мира, что принадлежит Ему. А ещё о себе дал знать Дуайт, который уже встал на ноги и повернулся к нему спиной, стараясь насадиться на возбуждённую плоть, направляя себе в задницу, стоя при этом на цыпочках, но роста парню явно недоставало для этой миссии. -Кажется, кто-то крайне нетерпелив, - ехидно прокомментировал Кровавый и при помощи багровых влажных щупов заполнил все пустоты парня, чтобы тот не наседал на Охотника. -И это меня сбивает с толку, - искреннее добавил Макмиллан, который и впрямь не знал, как реагировать и что делать, хотя возбуждение в паху подсказывало только одно действие – засадить до упора по самые яички. -Ничего, скоро привыкнешь, потому что я придумал новую игру, в которой ты научишься чему-то новому, а меня при этом развеселишь и накормишь, - пообещал Кровавый, хищно облизывая губы. -Дуайт будет участвовать? – мгновенно поинтересовался Траппер, погладив парня по гибкой и стройной спине. -Ну, вероятно отчасти, я ещё точно не решил, всё-таки хочу сначала полюбоваться его реакцией, - пожимая плечами ответил Он. -Другие убийцы? – тихо, с едва слышным, то ли шипением, то ли рыком, словно у территориального хищника, спросил Егерь. Кровавый отрицательно покачал головой и через недолгую паузу начал объяснять детали. -Это игра для одной моей пешки, в лице тебя мой сладкий Охотник. Я перемещу в этот мир четверых мужчин. Верну тебе роль убийцы, но добавлю возможность менять на роль насильника. Это будет игра выбора. Или твои жертвы заведут пять генераторов, чтобы сбежать, или согласятся лечь под тебя, чтобы ублажить, и если я останусь доволен, тогда призову люк, который ты им откроешь, когда и сам насытишься. Будут добавлены новые подношения и для тебя и для выживших. Тебе тоник, который даст тебе выносливость в оргиях, а у мальчиков будут любриканты, при помощи которых они смогут или облегчить себе проникновение или даже добавить удовольствие. Всё будет зависеть от редкости любриканта. Твой тоник будет иметь ту же градацию. Будут и предметы сексуального характера, но вернутся и все старые предметы, как для выживших, так и для убийцы. О, чуть не забыл об одном нововведении для тебя лично, но для него нам нужно позвать кое-кого… В этот момент из внезапно появившегося густого тумана вокруг Кровавого, вышел Слендермен. Что примечательно, у Тонкого на обычно пустом лице была тонкая линия, изображающая грустно опущенные уголки рта. Подобное выражение «эмоций» не понравилось Кровавому и Он дал пощёчину Тонкому своими когтями, оставляя кровавые борозды. Слендермен не отшатнулся, а остался стоять столбом, разве что его щупальца на спине задёргались в судороге боли, как черви. Кровавый глубоко выдохнул в сторону Тонкого и багровый блестящий туман, явно состоящий из Его крови, красивым глянцем облепил лицо, плечи и грудь, после чего вся эта красота превратилась в чёрное месиво жижи, которая подобно голодной твари начала поглощать и растворять Слендера и тот на земле корчился в чудовищных муках. -Слабость недопустима, - сглотнув, прошептал Эван, прекрасно понимая, что сейчас произошло. Он поглотил собственное творение, притом полностью. Осталось ли хоть кроха воспоминаний о Тонком в памяти Кровавого? -Всё верно, мой ученик, - гортанным тоном после недавнего гнева промолвил Кровавый. От такого тона Егерь дрогнул и преклонил колени, поскольку не только страх, но и точные знания подсказывали ему, насколько сейчас опасно не выказать подчинения. Охотник не видел движения Кровавого, но почувствовал в себе странные перемены, а затем ощутил щупальца Тонкого на своей спине и даже смог ими управлять, удивлёно рассматривая краем глаза один чёрный щуп, что повис сбоку. -Это твоя вторая основная сила, помимо капканов, но она может быть активирована, только если кто-то из выживших предложит тебе плотские утехи. В этот момент капканы и тексак исчезнут, но это не сделает тебя безоружным, отнюдь. Но если ситуация измениться, перед тем как вновь вернётся твоя основная сила убийцы, сила насильника ещё сможет поработать как оружие вроде плети или удушения, - пояснил Кровавый, слегка смягчившимся тоном. -Встань, ибо это ещё не всё, - тут же велел Он, после чего из тумана выплыла фигура сопротивляющегося в щупальцах Призрака. Филипп Омоджо прекрасно понимал, зачем его звали, и отказывался повиноваться, но теперь Его сила приволокла непокорного убийцу прямо под ноги своего Хозяина. Эван замер сердцем в ожидании гибели этого парня. Он на долю секунды посочувствовал ему, хотел бы очень знать, за что с ним так поступают, но не решился задать этот вопрос. Потому что ответ был только один – на всё Его воля. Он вновь использовал своё кровавое дыхание, изничтожив всю суть бытия Призрака, оставив только его колокол и костяную дубину. -Этот предмет будет появляться на карте, если выжившие откроют ворота, ты сможешь позвонить в колокол, после чего ровно на одну минуту все открытые выходы будут перекрыты пламенем, а закрытые охраняться моими гончими, которые с одного укуса положат осмелевших выживших в предсмертное состояние. Таким образом, у тебя будет минута, чтобы настигнуть свою добычу и принести её в жертву. Ах да, колокол призовёт и сторожевого пса возле люка, также ровно на минуту, - с садисткой ухмылкой расписал Кровавый значение сего предмета, поочерёдно нежно поглаживая черепушку то на дубине, то на колоколе. -Я ведь всё ещё могу выбирать, как охотиться на них? – уточнил Траппер. После утвердительного кивка, Эван задумался над тем, что ему дали слишком уж много преимуществ, хотя он вероятно не всё знает о новых предметах для выживших и рано делает выводы. -Отнюдь, в отличие от Сущности, я не буду благоволить выжившим. Я отдаю возможность доминировать полностью в твои руки, мой сладкий Охотник. И я хочу, чтобы ты руководил охотой так, чтобы максимально усладить мне и самому развлечься. Ищи разные тактики и подходы. Делай что душе угодно, кроме естественно как за даром отпустить выжившего, - чётко и ясно дал понять Кровавый, что игра будет настолько честно, насколько того пожелает Егерь. -Я понял, мой Повелитель. Однако, что на счёт… - начал было Траппер, поворачивая взор в сторону спящего в клубке щупалец Дуайта, но его прервал резкий ответ Кровавого. -Думаю, что дам ему возможность заходить в мой мир, когда тот захочет, чтобы навестить тебя, мой верный Охотник, и соответственно тебе тоже будет дана такая свобода действий, но значительно реже, скажем раз в полнолуние в настоящем мире. Но Дуайт приходя в этот мир, может зайти на огонёк костра к выжившим, чтобы в роли наставника что-нибудь поведать беднягам, конкретно то, что сам сочтёт нужным. А ты его будешь навещать на три ночи полной луны каждого месяца, и, надеюсь, применишь некоторые действия или стратегии, которым научишься на этих играх. Всё выше сказанное Кровавым пока очень вдохновляло Эвана, будоража сознание от предвкушения испытать что-то новое, но и о старом не забывать. Из памяти поблекли воспоминания и эмоции, что тот испытал при виде уничтоженных двух убийц, но Егерь был этому даже рад. Что толку переживать, хотя и полностью забывать не стоит, ибо то пример того насколько велика Его власть! -Я всем своим существом жажду приступить к этой новой игре, мой Повелитель. Однако, могу ли я ещё немного уделить внимание Дуайту, ведь в ближайший месяц я его не увижу?… - робко и осторожно попросил Макмиллан, готовый и к отказу. -Можешь, но не наедине, а под моим надзором, - ехидно согласился Кровавый, а затем после серии взмахов рук лес исчез в густом тумане, но через мгновение тот рассеялся и они оказались в роскошных покоях. Цвета неизвестной комнаты были преимущественно красными и чёрными, но встречалось и золото, притом настоящее. Под ногами был ковёр из алого ворса, столь мягкий и приятный к телу, что на нём можно было бы сладко выспаться, как на самой удобной кровати. Однако рядом стояло огромное ложе с высоким красным балдахином, ткань которого была прозрачной и в свете множества свечей, а также огня из камина, было видно алые простыни расшитые серебряными нитями, на подушках был вышит Его символ – дракон кусающий собственный хвост. Кровавый принял человеческую форму, не убрав разве что рогов и когтей на руках. И Его облик был достоин того факта, что Он являлся божеством. Воистину не зря Его называли с трепетом Кровавым Богом. Любование своим видом Ла-Магра не оставил без внимания и одарил Эвана своей улыбкой, в которой читалось веселье и довольство, а затем приблизился к мужчине, чтобы коснуться плеча на котором были железные импланты, аки наросты. -Да, в этом прелесть твоей души. Ты далёк от принятия себя человеком и внешне выглядишь соответствующее. Но ты всё же человек, - Бог Крови приласкал грубую смуглую кожу вокруг каждого из наростов по всей правой стороне. Макмиллан понятия не имел, что хотел Кровавый этим сказать, и мужчине было слегка щекотно в тех местах, но он не посмел дёрнуться, как какое-то низшее животное, которое смахивает с себя раздражающую муху. -Я дам тебе власть над этой частью себя. Можешь их убирать, коли захочешь и вернуть, когда тебе будет необходимо, но плата – боль, - милостиво позволил Ла-Магра, ведь раньше именно Он решал этот важный вопрос и обычно действовал через маску, реже без неё, как проводник. Эта новость очень обрадовала Эвана, поскольку без них ему было в какой-то мере комфортно, когда он не в режиме убийцы и не охотиться на выживших. Своего рода как ёж, который в спокойном состоянии больше походит на кота и не щетиниться своими иглами. Едва Макмиллан пожелал, как с некоторой терпимой болью все металлически импланты вошли внутрь тела, но там они словно испарились, ушли в некое под-измерение и не тревожили его душу. Облегчение, которое он испытал, было непередаваемо словами, поскольку подобное надо ощутить. -Бери свою сладкую одержимость и идём на ложе. Я желаю вкусить вашей страсти, - мягко велел Ла-Магра, а затем забрался на кровать под приподнятым балдахином, с удобством устраиваясь на подушках в вальяжной позе. Посмотрев на всё ещё сладко спящего Дуайта около своих ног, Траппер взял того, аки принцессу и взошёл на ложе вслед за своим божеством, словно под венец, вернее на брачную ночь. Ох, что за нелепые аналогии лезли ему в голову. Всё это не важно, поскольку весь мир сосредоточился на сопящем парне и отчасти на наблюдающем за всем Кровавом Боге. И первым действием, которое совершил Егерь, чтобы разбудить Фэйрфилда, было грубое проникновение пальцами во влажный и растраханый анус, и через мгновение, пока пальцы шарили по стенкам кишечника, была найдена та заветная точка, которая полувозбуждённый член Дуайта привела в полную боевую готовность. А ведь он, между прочим, не сильно-то и старался массировать центры удовольствия в заднице своей одержимости, что говорило о повысившейся чувствительности. Следующим шагом Охотника было пленение ртом возбужденного пениса и дразнящие ласки яичек, перекатывая их во второй руке. От его действий парень застонал сквозь крепкий сон и стал неосознанно раскрываться, прося о большем не только действиями, но и шёпотом. Когда тот окончательно проснулся, то слегка запаниковал, пытаясь уразуметь, где находиться и что происходит. В этот момент Траппер навис над Дуайтом и овладел нежно, но властно ртом парня, попутно пристраиваясь своим членом к паху, но было тяжело делать сразу два действия одновременно, хотя со вторым ему конкретно помог Фэйрфилд, который покорно отвечая, ещё и подстроился, чтобы насадиться. Его невинное, без дерзкого взгляда, раскрасневшееся и полное наслаждения лицо давало Эвану узнать что-то новое про свою сочную одержимость. И ему определённо это нравилось, притом настолько, что не осталось желания давить на того силой своего эго. Ведь раньше он так поступал, когда Дуайт пытался избегать, отказать, дерзить, в общем, только ещё больше распалял в нём жажду охотника, который умеет добиваться своего лишь насилием. Сейчас этот покорный зайчонок вызвал трепет и желание владеть им, но так, чтобы тому было приятно. Поэтому Макмиллан пробовал ласкать и трахать того по-разному, чтобы добиться максимальных стонов наслаждения и когда Егерю это удавалось и в ответ он получал ласку и страстное желание получить больше, Эван с радостью не отказывал, ощущая себя на пике блаженства, во время которого они оба излились, словно единый организм. Оба лежали в обнимку, тяжело дыша друг другу в лицо, периодически сплетая губы и язык в глубоком и страстном поцелуе, и после очередного такого Дуайт неожиданно задал вопрос с вполне ясным сознанием. -Что вы со мной сделали? – вопрос прозвучал панически грубо, пусть и расслабленным тоном от послеоргазменой неги, и обращался парень определёно не к Охотнику. К Эвану он всегда был на «ты», и уважительное, но из-за страха, обращение могло быть сказано только одной из присутствующих личностей. -Напоил твоё тело нектаром похоти. Но есть разные его версии, и ту, что я применил, имеет более слабый эффект, нежели я могу пожелать, - незатейливо ответил Ла-Магра, наслаждаясь реакцией перепуганного парня, аки зайчонка. -То есть это какой-то наркотик по типу виагры? – пытался дать для себя более понятное определение Дуайт, но всё ещё не рисковал поворачивать голову и посмотреть в лицо Ему. Эван нахмурился, поведение Дуайта было грубым и не нравилось мужчине. Говорить и при этом лежать спиной к собеседнику - было невежливо, хотя с другой стороны смотреть прямо в глаза Ему тоже нельзя. -Можно выразиться итак, если тебе будет понятно. Но тебе не стоит волноваться, ведь ещё одной особенностью моего наркотика является то, что ты будешь реагировать только на мои ласки и ласки того, что будет моим продолжением, как например мой милый Охотник, - милостиво объяснил Бог Крови, и небольшая улыбка стала шире, ведь реакция парня ему понравилась, и божеству не надо её видеть, он её ощущал! А у Дуайта от этого объяснения перехватило дыхание. Фэйрфилд с ужасом понял и осознал, что теперь связан с Траппером ещё крепче, чем до всего этого безумия. С трудом сдерживая слёзы, парень спрятал лицо в груди Эвана, вновь жалея себя и ненавидя это чудовище за то, что тот так легко играет с чужими жизнями. -Ты всегда был пессимистом, Дуайт. Ещё до того момента, как попал в мир, в котором ранее правила Сущность. Таким и остался. Быть может, примешь то, что я тебе даю? А именно, я даю тебе возможность получать обоюдное удовольствие и это награда за то, что ты так долго и упорно боролся. Это насытило меня. Но время сломать барьер нетерпимости и презрения, а мой нектар в этом поможет тебе. Кроме того ты уже слышал условия новой игры. Теперь три ночи в месяц ты будешь видеть моего Охотника, чтобы предаться страсти. А это значит, львиную долю времени ты волен жить, как хочешь. Больше никак иначе тебя не потревожит мой мир, если только тебе не взбредёт в голову придти и помочь новичкам парой советов или баек у костра, - наигранная обида звучала в голосе, но на лице божества была ухмылка веселья, ведь Бог Крови разыгрывал сейчас из себя добряка, однако, за каждой доброй наградой таилось и нечто имеющее двойное дно. Ла-Магра всегда делал всё на пользу себе, и изредка эта польза становилась чем-то вроде мягкого поглаживания послушного пса за ушком. Кнут и пряник у Бога Крови имел размытые и специфические воздействия, ведь Ему нравилось экспериментировать и творить новый шедевр. Вот и сейчас слова возымели некоторый эффект и Дуайт расслабился, задумавшись над перспективами. И через несколько минут раздумий, счёл что всё будет и впрямь не так уж и плохо. Однако, кое-что не давало ему покоя и он тут же задал этот животрепещущий вопрос Кровавому. -Что если я полюблю кого-то в настоящем мире? И это будет девушка, - шепотом спросил Дуайт. -Я, конечно, не одобряю связь с женщиной, но этот вопрос предоставлю Охотнику. В целом, моё личное и главное требование, чтобы ты никоем образом не избегал трёх ночей в полнолуние. А что скажешь ты, Эван? – недовольство вопросом отчётливо сквозило в тоне, но, похоже, перерастать в яростный гнев не будет. -Я… - замялся Траппер, задумавшись над тем, что он думает и чувствует по этому поводу, и в битве сошлись собственническое эго вместе с желанием попробовать дать Дуайту свободу, но после минутной борьбы победило желание дать шанс. -Буду солидарен с волей Повелителя, если ты не оттолкнешь меня в положенное время. А ещё, я надеюсь, что ты пересилишь свою неприязнь и будешь навещать меня. Не видится почти месяц, с учётом разного течения времени в настоящем и в этом мире, на самом деле очень долго и я буду очень скучать, - обосновал свой ответ Макмиллан. Вслед за этим трогательным ответом Эван подался другому желанию и, крепко стиснув до лёгкой боли, промолвил слова, идущие из самой глубины своего эго. -Ведь ты моя одержимость! Моя добыча и мой дар, который я ценю и страстно жажду! -Лев не отпустит свою добычу, - ехидно прокомментировал Ла-Магра, и не просто так сравнил Траппера с этим видом больших кошек, ведь львы полигамны, а значит, приемлют большой гарем. Так что если Дуайт как его самочка заведёт отношение с другой самочкой, которая признает главенство Эвана, то конфликта не будет, лишь мир, покой и похоть. -Ой, ну вот без этого совсем никак! – раздражённо буркнул Дуайт, хотя и понимал, что зря надеялся на то, что Егерь переступит через все свои привычки собственника и полностью заткнёт в себе эгоиста. Впрочем, грех жаловаться, ведь то, что эти монстры предлагают, действительно как подарок-награда за то, что он просто пытался выжить. За то, что боролся до последних сил, но не как идиот, а как здравомыслящий человек, который знает, где его предел и не пытается храбриться там, где нельзя ничего сделать или, где можно поступить иначе на пользу себе. «Не сон ли это? Пока даже слишком хорошо, чтобы быть правдой…» - краем сознания засомневался Дуайт. -Прежде чем я отправлю тебя домой, и у тебя впереди ещё отпуск, хочу, чтобы ты сейчас проявил инициативу и ублажил меня, - промолвил своё повеление Бог Крови, меняя позу; опираясь на спинку кровати и разводя ноги, чтобы парень мог с удобством устроиться на пенисе как наездник. Дуайт скрипнул зубами, желая отказаться, но рискнул краем взгляда посмотреть на хозяйство, которое должно войти в него и с облегчением увидел пенис, который не отличался от человеческого, но был даже красив и изящен, как фарфоровая фигурка. Дополнительным толчком стал звонкий шлепок руки Эвана по ягодице, оставивший красный след от ладони. -Давай, тебе понравиться. Поверь, сейчас даже больно не будет, - прошептал Траппер, подбадривая свою одержимость. После стольких стимулов, Фэйрфилд решился действовать и, прежде всего, оценил взглядом как ему действовать, чтобы правильно оседлать такой член. Да и стоит ли начинать сразу с проникновения? Возникла навязчивая мысль, что правильно всё-таки будет начать с минета, тем более, впервые его привлекала мысль попробовать на вкус, столь приятно выглядящий пенис без единого изъяна. Подползая на четвереньках, Дуайт устроился между ног и провёл носом по члену, вдыхая дивный аромат, который был приятным, крепким и возбуждающим. «Опять какие-то наркотические чары» - мелькнула мысль. Но это не остановило парня, напротив, чуть осмелев, он лизнул гладкую бархатную кожу, отмечая, что на вкус она была столь же безупречна, как и аромат. В погоне за чем-то большим, Дуайт раскрыл рот и взял головку пениса за щёку, причмокивая, словно конфету, а затем, ему совсем снесло крышу и он сделал попытку протолкнуть дальше. Тренировки от Эвана были хорошим подспорьем, вот только текущий партнёр не был груб и не пытался протолкнуть силой, благодаря чему Дуайт смог коснуться основания и некоторое время подержать член глубоко в глотке, задержав дыхание. Затем осторожно вынул и отдышался, после чего попробовал снова и так пока не настроился двигаться в определённом ритме, чтобы и дышать и самозабвенно трахать свой рот чужим членом. -Знаешь, больше похоже на массаж. Всё-таки у тебя нет таланта, - скучающее прокомментировал Бог Крови, не оценив стараний Фэйрфилда. Оставив возбуждённую плоть в покое и, изумлённо глянув наверх, увидел на лице скуку наряду с некоторым недовольством. Через мгновение когтистая рука весьма неожиданно схватила Дуайта за волосы на затылке, подтащив чуть ближе к лицу, но на уровень груди, после чего Кровавый прошипел. -Твоя самодеятельность была излишней, тебе всего лишь нужно было использовать свою задницу, но теперь у меня пропало настроение. Поди прочь с глаз моих, - закончив свою злобную тираду, Ла-Магра отшвырнул парня к Трапперу. Сам Егерь прекрасно понял, что ему необходимо унести Дуайта отсюда как можно скорее. Схватив и взгромоздив на плечо, Охотник вышел через открывшийся балдахин прямо в темноту, объятую туманом и вскоре они оба оказались в комнате Дуайта на втором этаже. Бросив Фэйрфилда на кровать, Эван обратился к своей одержимости напоследок, прежде чем идти обратно через тот же путь. -Знаешь Дуайт, ты бы поменьше думал о себе в момент контакта с Ним. Потому что ты и я, и всё сущее пред ним НИЧТО. И можно быть чем-то только с Его дозволения. Так что ты идиот. Впрочем, если тебя так привлекла мысль научиться глубоком минету, так я преподам тебе пару уроков, но не прямо сейчас, а в ближайшее полнолуние. До встречи, моя сладкая одержимость. Я надеюсь, что ты перестанешь строить из себя мученика, и мы вместе просто будем наслаждаться друг другом, дабы усладить Ему, - хоть в начале своего монолога Егерь и был зол, чуть ли не крича, но под конец перешёл к нормальному тону, после чего развернулся и потопал во тьму. -Можно один вопрос к тебе лично? – негромко спросил Дуайт, сидя и обнимая подушку. Траппер остановился и посмотрел на парня вполоборота, как бы намекая, что времени не много, поэтому он ответит только на один вопрос. -Ты хотел свободы, но почему тебя устраивает ограничение её через Его волю? После примерно минуты молчания, Макмиллан со вздохом и сардонической улыбкой ответил. -Потому что в тоже время без Него я мёртв, но я тоже хочу жить, как и ты, хоть условия у меня и другие, однако, это всё равно лучше, чем быть куклой Сущности. Тем более я не прогадал с хозяином своей души, и Он оказался даже более могущественным, чем я мог представить тогда. Закончив с ответом, Траппер не задержался, чтобы не дать шанса Фэйрфилду спросить что-то ещё. Вопросы тот успеет задать при их следующей встречи, а пока не гоже заставлять Повелителя ждать, да и пусть Дуайт задумается над этой информацией и сделает выводы. Как только тьма и туман мира Кровавого исчезли, появился багровый свет за окном, означающий, что утро скоро вступит в свои права. Начался новый день Дуайта, но в полном одиночестве. Без Траппера стало так пустынно и тихо, а ещё спокойно и безмятежно. Усталости и слабости не было, и всё потому что его излечили в том мире. Парень всё ещё пытался малодушно считать всё происходящее сном, ибо с трудом верилось в относительную свободу, но гуляя по дому он не нашёл ни единого признака присутствия Егеря, не считая того, что было в подвале, куда заглянул всего одним глазком, а потом пулей вылетел и закрыл дверь. Позже даже заколотил досками. Шли день за днём и без Траппера. Его персональный мучитель и кошмар остался позади. Почти. Во всяком случае, теперь Дуайт чувствовал себя значительно свободней и счастливей, чем раньше. Он начал более живо общаться с коллегами, интересоваться дамами, приглашать друзей к себе домой, но всегда ставил табу на трёх днях, когда ночью будет полнолуние, ведь то время принадлежит его личному монстру. Впрочем, этот монстр постепенно перестал вызывать у него ненависть и раздражение, а виной всему редкие встречи да тот факт, что касания Эвана приносили удовольствие из-за той наркотической отравы его хозяина. Она жила в нём, но реагировала, возбуждая тело, только в присутствии Макмиллана. Яркое и сильное чувство наслаждение начало постепенно вырабатывать симпатию к Егерю, даже когда тот опять проявлял своё эго и бывал немного груб. И то, что это происходило, не очень часто, позволяло наслаждаться каждой ночью полнолуния и не приедалось. Траппер сетовал, что Дуайт не приходит в мир Кровавого навестить его или побеседовать с выжившими, но Фэйрфилд эгоистично не желал второго и не был готов войти в мир кошмара, чтобы не портить себе удовольствие от свободы. Тем более, что в реальном мире за год другой у него начали складываться отношения с одной молодой девушкой, и не хотелось обременять себя грузом неприятных воспоминаний о прошлом. Но новые отношения уже другая история… Конец.