Наемник и некромант

      Излечение Ильмаре, если случившееся можно было так назвать, окончательно превратило жизнь в какой-то сон. По крайне мере, Айтир не успел заметить, как промелькнул остаток зимы, и морозы пошли на убыль. Может, слишком приятно было видеть не только довольные детские мордашки, но и искреннюю, неподдельную радость во взгляде Ильмаре, все лучше и лучше учившегося управляться со ставшим послушным даром?       Айтир догадывался, кого именно приволок ему Крыс. Догадывался, чего тому это стоило, и был ему безмерно благодарен. Настолько, что даже простил пару насланных явно из вредности кошмаров, только усиливших ощущение нереальности окружающего. В конце концов, если уж все настолько хорошо — почему бы не насладиться этим сполна?       Ильмаре был с ним согласен, вот только не успевал поспевать за одним днем, как его сменял следующий — все словно превратилось в шумный караван с пряностями и сладостями. Время ссыпалось им под ноги неумолимо. Теперь умиротворенная атмосфера поместья не наводила тоску, как сделал бы это любой другой богатый городской дом, а лишь придавала бодрости и ощущение спокойствия.       Иногда, конечно, сердце рвалось выбраться за пределы ограды, метнуться в лес и поймать какую-нибудь крупную птицу на ужин. Временами Ильмаре так и делал, хитро подмигивая детям, которые его уходы практически всегда замечали. Порой он даже брал с собой Клима; видел, как мальчишке нравится оружие, и буквально ощущал его запал. Айтиру они, конечно, не проболтались о своих походах, ни разу.       Да тот и сам порой выбирался из поместья, по таким дурацким причинам, как, например, собрать вместе с учениками по первым проталинам ранние цветы. Не для зелий — просто так, потому что Мелиссе захотелось букет. И Айтир смеялся вместе со всеми, когда пропали присланные-таки щенки и котята, которых нашли на лежанке Изюма. Пес был безмерно горд и рад, не понимая, почему все смеются и старательно воспитывал мелких, таская их в зубах, будто своих собственных детенышей.       Это умиляло служанок. Их вообще теперь умиляло многое: наемников разобрали, и Ильмаре как-то раз долго тер глаза, пытаясь понять, что не то видит. А потом посмотрев книги и поспрашивав Айтира, хихикнул, отозвал Арну в сторонку и нашептал на ухо, чтобы по осени готовила пеленки. Та раскраснелась и долго путанно благодарила.       Как-то незаметно Ильмаре успел сдружиться практически со всеми служанками и кухарками, теперь иногда выпрашивая у них дополнительную миску еды или же теплое мокрое полотенце на ночь, чтобы обтереться. В обмен же помогал им с уборкой, бестолково разметая по углам пыль и кряхтя, забираясь под потолок снимать паутину.       И почему-то именно эта банальная домашняя помощь вызвала у наемников толику уважения. Со временем они перестали глядеть на эльфа косо, смягчив взгляды до равнодушных. Затем, как-то незаметно для обеих сторон, они начали на спор играть то в кости, то в карты, то вообще меряясь силой. В последнем, естественно, Ильмаре не преуспел и практически всегда валился на стол, подламываясь под огромной рукой соперника. Поначалу все было как-то серьёзно, с явным желанием показать свое превосходство, но со временем эти перепалки превратились больше в развлечение. И это радовало всех вокруг — чем меньше шума и ссор, тем легче.       Дети же так и остались от Ильмаре чуть на расстоянии: Айтир сполна заменил им родителя, наставника и просто терпеливого друга, который пытливо все объяснит и покажет на пальцах. Ильмаре к концу зимы так и остался «забавным эльфом, который хорошо обучит владеть оружием». Его это совсем не печалило, так как особой нежности ни к одному ребенку он не испытывал. Иногда лишь допоздна засиживался с Раулем и рассказывал ему истории из жизни — как есть, грязно, кроваво и правдиво. Мальчик сначала слушал, а потом как-то раз принес тетрадь и стал записывать.       — Ты это зачем? — Ильмаре вытянул шею и вопросительно взглянул ему за плечо, на строки.       — Кто мне еще потом такое расскажет? Из такого надо книгу писать, — Рауль ухмыльнулся, и непонятно было, то ли он шутит, то ли действительно собрался скроить из россказней целую историю.       Если и так — Ильмаре был не против. Пусть пишет, тем более, их время подходило к концу. Даже Айтир в кабинете запираться бросил, похоже, дописав свое. И это не могло не остаться незамеченным.       Когда явился архимаг, Айтир был готов. Ухмыляясь особенно вредно, он привел гостя в кабинет, где на столе возвышалась не одна, а больше десятка высоких стопок бумаги. Ну ведь правда: а как вместить в одну книгу все, что нужно знать некроманту? Как не разносить в разные стороны алхимию и основы начертания кругов, поднятие мертвецов и мастерство обращения с силой? А ведь еще и специфические теневые приемы есть, и банальное знание, что и зачем требуется в организме — как без этого собрать даже простейшую нежить? И заметки будущему учителю фехтования, дополненные пляшущими корявыми строками, написанными рукой Ильмаре, и просто мелочи, не вошедшие в предыдущие тома, а еще небольшой бестиарий, с той самой нежитью, нечистью и химерами...       Архимаг пролистал бегло пару стопок, явно растерявшись. Повертел в руках листок со скупо, но вполне узнаваемо нарисованным костяным драконом, взял другой, где уже куда тоньше было изображено соцветие черной ягоды. Это было не просто то, что он хотел — эти стопки листов были бесценны. Когда Айтир протянул листок с тем, что хотел бы в оплату, никаких возражений не последовало.       Такие знания стоили куда дороже, чем здоровый крепкий осел и помощь умелого жизнетворца вкупе с кучей ингредиентов. Поэтому Айтир ни о чем не беспокоился, неторопливо творя то, что давно хотел: нечисть, которая должна была очень пригодиться в дороге, особенно с учетом, что теперь им идти вдвоем, а значит, и поклажи будет больше. Вот пусть осел и везет, да и запасы ингредиентов на него навьючить можно, и вещи такая зверюга посторожит...       В первый же вечер жизнетворец, сначала весьма скептически выслушавший планы некроманта, пожал тому руку. На второй день в лабораторию набились его ученики, шустро скрипевшие перьями и записывавшие, как можно совместить две столь несовместимые магии. Айтир только посмеивался, гоняя особо любопытных, совавших носы ближе положенного.       Через десять дней из дверей лаборатории, цокая копытами, вышел осел и заорал, выражая свое недовольство окружающим, грязью и последними подтаивающими островками снега. Ослом был, ослом и остался, пусть даже глаза у него и отливали подозрительно алым.       Пока подсыхали дороги, Айтир неторопливо собирал припасы, доваривал последние зелья, которые собирался взять с собой. Уже не учил — просто общался с детьми, даря им как можно больше тепла напоследок. И улыбался по вечерам мечтательно, размышляя, как это будет: он, Ильмаре и дорога. И Изюм, конечно же. И ослик. И — все. Впереди все лето, причин для беспокойства нет, а планов — множество.       Были у Айтира кое-какие размышления относительно того, что мог всколыхнуть своим появлением элементаль Жизни... Не только собрата-двойника ведь, Дьюки был самым легко просчитываемым последствием. Нет, волна Жизни обязана была потеснить Смерть — а значит, все то, что элементаль вытеснил из столицы, собралось кольцом на окраине королевства. Огромное кольцо земель, напоенных Смертью, где было раздолье и некромантам, и всем тем, кто питался этой магией... Без работы в такой ситуации не останешься, главное, успеть раньше конкурентов. Что они появятся, Айтир тоже не сомневался. А значит, пора было уходить.       — Мы будем ждать, учитель, — просто и по-взрослому сказала Мелисса. И, не удержавшись, все-таки бросилась на шею, разревелась, как девчонка.       Мальчишки — все-таки это до сих пор были мальчишки — не плакали только потому, что считали это неприличным. Клим украдкой утер нос рукавом, но Айтир заметил это и потрепал его по голове.       — Вернемся. Не завтра и не через год — но вернемся, — пообещал он.       Ильмаре с долей умиления смотрел на ребят, которые, к его удивлению, тоже подошли к нему: кто обнял, кто просто заглянул в глаза и кивнул.       — Может, даже письмо напишем. Я ведь грамотный теперь, — он подмигнул Раулю и многозначительно поднял брови. Они оба знали, о чем речь.       Из поместья уходили без сожалений и какой-то печали на сердце.*       Дорога легла под ноги, сами собой зашагавшие привычным мерным шагом, встретила их хорошей погодой и каким-то звонким чувством ожидания. Оставшийся безымянным осел трусил позади, Изюм носился по кустам, ошалевший от внезапной прогулки, еще не подозревая, что она затянется. А Айтир щурился на солнце, греясь его лучами и теплом шагавшего рядом Ильмаре.       Ильмаре глубоко вздохнул, потянулся руками вверх, похрустывая позвоночником и звеня экипировкой. Затем сощурился и, повернув голову в сторону некроманта, просто улыбнулся.       И говорить было ничего не нужно.