POV Хенвон
Волшебство. Да, именно это слово подходит для тех ощущений, что я испытываю рядом с Хосоком. Когда мы вместе, внутри меня разрываются фейерверки от восторга, сопровождаемые барабанным оркестром «в лице» моего учащенного сердцебиения.
Эта бархатная ночь в лесу, прячущем нас ото всех. Мне не страшно ни капли: ни от того, что здесь могут быть дикие звери, ведь со мной черный леопард; ни от того, что мы идем на поводу наших чувств, забывая обо всем на свете.
Шин уйдет. Эта мысль больно режет по сердцу, однако я понимаю его желание сделать лучше, а он — мою обиду, что не обсудил такую важную вещь со мной. И все же, уверен, что согласился бы с принятым решением, ведь Хосок — человек умный и не станет мучить нас разлукой просто так.
Я продолжаю ронять слезы из-за своих смешанных чувств — в основном счастья и печали. У нас есть еще пара дней, пусть рабочих, главное — вместе. Отдам ему как можно больше себя, но и оставлю себе на память хотя бы пьянящий аромат, запомню ощущение рук в волосах, на талии, считающих позвонки под толстовкой… Его поцелуй, очертания губ и неспешность, с которой он учит меня, не говоря ни слова, этой близости. Ему еще столько придется меня учить…
Мучительно тяжело и горячо от всех прикосновений, однако совершенно нет сил отстраниться, нет желания расставаться хотя бы на секунду. Как мы продержимся четыре месяца? Нам надо обсудить все, но уже утром, ведь портить момент такого блаженства нельзя, надо прекратить думать.
Хосоку тоже нелегко. Его руки все более требовательны, и Шин явно не осознает, что крепче сжимает мне ягодицу и прикусывает с рычанием губу. Я издаю какой-то несвойственный мне жалобный писк, что отрезвляет и любимого, и меня самого, и мы, как будто облитые холодной водой с утра, смотрим глаза в глаза, в шоке от того, как бессознательно стали отдаваться влечению.
Чтобы успокоить, дать понять, что все в порядке, прижимаюсь к груди, чуть сползая и перекидывая руку через талию. Мне тепло и спокойно, несмотря на глубокую ночь и чащу леса в горах. Нас греют чувства, а главное — не надо ничего говорить, именно сейчас — не надо.
Рука пробирается мне под голову, начиная поглаживать спину, вторая ворошит волосы и пальцами приятно ведет по кошачьим ушкам. От Хосока веет уютом, я обязательно попрошу у него пару вещей, еще не постиранных, чтобы чувствовать присутствие, и мне плевать, как странно это со стороны.
Четыре месяца. Обнимаю сильнее, мурча, распуская волны всей нежности, на которую способен.
И все же неловко ощущать общее желание без возможности его утолить. Идиотские контракты, что невероятно злят. Конечно, Хосок чувствует мои мысли без слов и, прижимая сильнее, шепчет в макушку, что все хорошо, и будет еще несчетное количество волшебных моментов, что со мной иных и не бывает.
Нет ничего хуже ожидания.
***
Мне не хочется, чтобы продюсер видел меня в этом наряде — слишком неловко в шортах до середины бедра. Нет, я было фотографировался и вовсе в одной длиннющей рубашке, однако, тогда не было человека, громко домысливающего мои образы у себя в голове. Как работать, когда любимый человек телепатит о своих мечтах связать руки школьным галстуком и откусить все пуговицы на рубашке? Так еще и на столе…
Я готов довериться ему в любых экспериментах, но только после того, как это вообще станет дозволенным. Сейчас же хочется прикрыть ноги, особенно, когда сажусь, оголяя их почти полностью.
— Хосок сегодня себя тихо ведет… — замечает Кагами, — даже пошлости нам свои не озвучивает, — мне неловко, а актер усмехается, помогает подняться и кладет руку на плечи, — он же сообщил про договор? — киваю. — Ты должен хорошо подумать, ведь, сам понимаешь, что, сблизившись с ним, можешь потерять многое.
— Я могу приобрести много ролей, денег, связей… но буду одинок. Лучше без всего этого, зато с тем, на кого могу положиться, — не раздумывая отвечаю. Тут незачем размышлять, ведь я знаю, что хочу. Впервые это —
мое желание. — Только грустно от мысли, что завтра увижу его в последний раз в этом году, — это правда так печалит, что опускаю взгляд, а потом наоборот — запрокидываю голову, чтобы влага осталась, так и не превратившись в слезы, все-таки жаль труд визажистов.
— Главное — не берись за новые проекты, — актер убирает руку и кивает в сторону озера, у которого и будет проходить съемка.
— Так ведь не я их выбираю… — мы взволнованно переглядываемся, не успевая сойти с места, слыша недовольные причитания фотографа, какие мы нерасторопные. Между нами осознание, что расслабляться не стоит. — Если я буду плох на пробах, чтобы…
— Потом тебе не предложат нормальные роли, а еще цвет глаз…
— То есть Вы не были в курсе?.. Хосок не знает?
— Теперь знает. И что-нибудь придумает… на месте, в Корее, — по глазам Шина вижу волнение и отсутствие уверенности. Наше трио разделяют, ругаясь, что срываем процесс болтовней, благо улыбка и феромоны леопарда сглаживают атмосферу.
Однако у нас вновь украли надежду на спокойное будущее
