Да пребудет с вами Сила, Учитель...

      Во мраке пещеры можно было не бояться, что их заметят, и Энакин решил заняться своей раной — не смертельно, но неприятности доставляла. Самого себя лечить было не очень эффективно и удобно, но без исаламири под боком он мог помочь себе ровно настолько, чтобы дотянуть до медотсека на корабле. Лея молча смотрела, как Милорд скинул плащ и стянул с себя опаленную водолазку, обнажая прожженную огнем бластера плоть. Рана была довольно глубокой, Лея обеспокоенно охнула и завозилась, ища что-то в сумке:       — У меня есть обезболивающее, антисептик и… — начала она.       — Аптечку с собой таскаешь? — улыбнулся Энакин. — Верное решение. Но мне это не нужно, не суетись. Если у тебя есть еда — подкрепись и поспи. Нам тут еще несколько часов торчать.       — Но рана очень серьезная, — протестовала Лея, а потом на руках Милорда появилось голубоватое теплое свечение, и глубокий ожог начал затягиваться, оставляя после себя совсем незначительную царапину, которая если и причиняла дискомфорт, то совсем небольшой.       — Вот и все, — ответил Энакин, осматривая удивленную увиденным девочку. — Ты точно в порядке? Ничего не болит?       — Нет. Только спать совсем не хочется. — Лея положила сумку под спину, чтобы сидеть было удобнее. — А вы не устали?       — Я мало сплю. Куда ты летела?       Вопрос заставил Лею внутренне напрячься. Она летела не просто так, она везла важный чип с информацией о имеющихся у зародившегося Сопротивления ресурсах. А перед ней сидел тот, от кого данную информацию нужно было утаить даже ценой жизни. Одного Лея не понимала: ей с детства внушали, что Вейдер — монстр без совести и жалости. Но этот монстр перелетел через половину галактики, чтобы помочь ей, ничего не значащему ребенку, рисковал жизнью, зная, что не сможет в полной мере себя защитить. И как к этому относиться, она не знала. И как воспринимать этого мужчину главным своим врагом после императора — тоже. А с ответом тянуть не стоило:       — Я должна была встретиться с госпожой Мон Мотмой. Хотела получить несколько советов и наставлений. Близится моя первая сессия в Сенате, но я пока не чувствую себя готовой, — осторожно ответила Лея. И, конечно же, Энакин ощутил фальшь. «Крысеныш Органа. Втягивать ребенка в эти глупые игры и рисковать ее шкурой!» — странная злость зародилась в душе. Когда-то он воевал за то, чтобы дети жили под мирным небом. Его ли, чужие — это не так важно. Но такие, как Бейл, вновь норовили втащить галактику в смуту, которая может утопить ее в крови.       — Я знаю о Сопротивлении, Лея, — прямо сказал он. — И знаю о том, какую роль в нем играет твой отец. И Гарм, и Мон. Я не стану обыскивать тебя или убивать, раз уж спас. Все равно узнаю от своих шпионов все, что мне необходимо. Твой отец думает, что отлично скрывает свою деятельность, но я знаю почти все. И о терактах, что он финансировал, и о неучтенных кораблях твоей планеты, что идут на помощь повстанцам. Хочу лишь дать совет: прежде чем с головой влезть во все это вслед за своим сумасшедшим родственником, который сейчас бродит по лезвию меча, убедись, что они правы. Правы, вовлекая всех в новую войну. Я не политик, не агитатор, говорить хорошо и складно не умею. За всю свою жизнь научился только держать в руках оружие покрепче и защищать тех, кто мне дороги. Мои друзья, соратники. Семья, которой давно нет. А за что сражаются они? За потерянную власть и привилегию? За свободу? Так ее сейчас не меньше, чем было во времена Республики. Для обычных людей, по правде говоря, изменилось немногое, но я надеюсь скоро это исправить. Делами, а не красивыми лозунгами с трибун. Если все же решишь бороться, хорошенько подумай, за что — и если цель будет вызывать уважение, мы будем противниками. Но не врагами.       — Вы сказали, красиво говорить не умеете, — прошептала Лея. — Но вы себя недооцениваете. Лишь однажды я говорила с вами до этого, и до сих пор ваши слова много значат для меня. Сейчас вы вновь говорите странные, но очень важные вещи. Откровенность за откровенность, Милорд: меня воспитывали в ненависти к Империи, к вам, как к ее символу. Но это правда. Я знаю лишь одну сторону монеты. Другую мне никто не показывал. Я не могу знать ваших целей, не понимаю ваших мотивов, а значит, не имею права судить и осуждать. Но все зло, что творят ваши подчиненные, вы сами — разве это не правда?       — Лишь отчасти. Я убиваю одного проворовавшегося чиновника, а слухи рождают десять. Иногда мы и сами их раздуваем. А мои наделенные властью подчиненные — всего лишь живые существа, подверженные жадности. Власть развращает, Лея. Учит считать себя всемогущим и безнаказанным. Причинять боль другим, чувствовать силу и влияние может понравиться. В Республике было так же. Пока сенаторы говорили пылкие речи о свободе, хатты порабощали планеты, торговцы загоняли людей в долги, обдирая до нитки, убивали неугодных. Сейчас мы пытаемся перестроить эту систему, ввести во власть людей, которые могут обуздать свои страсти. Но этого не сделать в одночасье, ты же понимаешь? Можно переименовать республику в империю, можно запугать, запутать, но изменить вещи, которые существовали за тысячелетия до нашего с императором рождения даже нам не под силу. И уж точно не под силу Бейлу, — Вейдер говорил о вещах, о которых Лея раньше не думала. Он прав — Император и его Цепной Пес — это не вся Империя. Империя — это ее жители. Все. Это сенат, это пираты, это хатты, это целые планеты, которым выгодны смуты и войны вне зависимости от того, кто сядет на трон — канцлер или монарх. Все было так сложно и так просто… И впервые ее вера в идеалы матери и дяди пошатнулась.       — Я подумаю о ваших словах, Милорд. Очень хорошо подумаю, — серьезно пообещала она тоном, каким когда-то говорила Падме. «Да что за наваждение!» — взвыл про себя Энакин, глядя на принцессу, отказываясь понимать очевидное, но совсем невероятное для него.       — Кажется, мой адъютант не стал ждать, пока мы выберемся, и пришел за нами. Наверняка, опять что-то случилось, пока я устроил себе небольшую прогулку на природе, — Вейдер ощутил присутствие Анджея. — Пойдем навстречу, он вряд ли знает это место.       — Да, — кивнула девочка, беря его за руку, чтобы не упасть в полумраке, идя по неровным камням. ***       Бейл со страхом и нетерпением ждал, когда уже флагман вернется в столицу и привезет его дочь. Ему сообщили, что Лея в порядке и спасена. Но поговорить не удалось, напуганная, уставшая девочка спала.       Когда пришла весть о посадке шаттла, Органа бегом бросился в ангар, чтобы застать странную картину: Вейдер, присев перед его дочерью на одно колено, что-то ей диктовал, Лея внимательно слушала и забивала в свой падд. Потом Вейдер встал, что-то отметил уже на своем датападде, они стукнулись кулаками в жесте добрых друзей, и Милорд, мельком глянув на Бейла, кивнул девочке, мол, беги, тебя ждут. Лея вежливо поклонилась и… обняла его, прощаясь. Органа так и замер, видя, что девочка идет к нему, целая, невредимая и абсолютно спокойная.       — Лея! — выдавил он, ловя ребенка в объятия. — Как ты? Что случилось?       — Если кратко, то пираты похитили, не поняли, что я из королевской семьи, и хотели продать в рабство, а Милорд проник на их базу и спас меня.       — Один?       — Да. Как он выразился, хотел немного размяться. Правда, на базе были какие-то исаламири, и ему досталось. Но все хорошо. Мы гоняли на скутере, убегали от погони и несколько часов прятались от пиратов в карстовых пещерах. Было безумно весело… — рассмеялась Лея, видя, как вытягивается лицо Органы.       — Лея, ты провела кучу времени с самым опасным человеком в этой галактике, и тебе весело? — Бейл прямо ощущал, что седеет в этот миг быстрее, чем положено в его возрасте.       — Если серьезно, отец. Он знает о Сопротивлении. Не знает только о ней. Или ничего не сказал об этом. Мы много говорили. Он очень умен и проницателен. И часто его слова имеют большую власть, чем наша пропаганда. Я начинаю понимать, почему люди, которые служат под его непосредственным началом, не только боятся, но и уважают, даже восхищаются. Будьте осторожны.       — Лея, ты сейчас…       — Я не маленькая. Понимаю достаточно. И, поговорив с ним, поняла только одно. Вы все еще живы, потому что вам отведена какая-то роль во всем происходящем. В его силах без особого напряжения ресурсов стереть все то, что мы имеем, согласно этому чипу, — Лея хлопнула себя по сумке. Как никогда она осознавала, насколько серьезна опасность, насколько непредсказуема игра. Это как тыкать Сарлаку в пасть рукой, надеясь, что успеешь отдернуть ее, пока челюсти не сомкнутся.       — Он тебе мозги промыл? Влез в твою голову? — испугался Бейл.       — Я говорила с ним дважды, но этого достаточно, чтобы понять еще кое-что: ему не обязательно лезть в голову, заставлять или подавлять. Он просто умеет очень четко донести свою точку зрения без витиеватых словесных кружев, что так любят многие в нашем окружении. И подчас, такой подход эффективнее. Мы можем вернуться в нашу резиденцию? Я очень хочу помыться. Постеснялась попросить об этом на корабле.       — Конечно, дорогая, — кивнул Бейл, мыслями находясь далеко отсюда. Это была Его дочь. Неудивительно, что им не понадобилось много времени, чтобы найти общий язык.       В их квартире на Корусканте Лея умчалась в ванную, а Бейл набрал сходящую с ума Падме.       — Ну? — выпалила та. — Где моя дочь?       — Отмывается после перестрелки с пиратами, гонках на скутере и шастания по пещерам со своим отцом, — тихо отозвался Бейл.       — Что ты сказал? — прошептала Падме.       — Он сам искал ее. Спас, несмотря на то, что там были подавители Силы. Лея сказала, его даже ранили. Что не помешало ему заморочить ей голову!       — О чем ты?       — О том, что твоя дочь, прощаясь с Владыкой Ситхом, обняла его, как доброго друга, Падме. Впрочем, и это не самое страшное. Он знает о Сопротивлении, но почему-то не предпринимает шагов, — новости были такие разные, но пугающие, и Падме поспешила присесть, потому что ноги не держали. Плевать на Сопротивление. Но Лея? Как ему удалось… что теперь будет?       — Бейл, надо вернуть ее на Альдераан. Нельзя сейчас ей в Сенат…       — Мама, прости. Но сессия — это уже решенный вопрос, — Лея вышла из ванной, успев услышать лишь конец разговора. — Я буду там. А Милорд… я не знаю многого, наверное, но не производит он впечатление вселенского зла. Очень интересный человек. И если у меня будет возможность с ним встретиться и поговорить снова, я это сделаю. Если мы хотим с ним воевать, надо его понять. А если поймем, может, и воевать перехочется…       — Великая Сила, — только и смогла прошептать Падме. Все выходило из-под контроля. Мелькнула мысль просто взять корабль, прилететь на Корускант, найти Вейдера, попросить оставить их дочь в покое… и будь, что будет.       Но она не могла.