Наследники. Леди Арт

      Хелена сжала в пальцах приглашение, и мурашки пробежали по плечам, по спине; тревога с новой силой вспыхнула в груди, заставляя давиться воздухом. Это было непривычное и неприятное ощущение, от которого хотелось избавиться как можно скорее, но оно не отпускало. С тех пор как конверт из кремовой шершавой бумаги с красным гербом и буквицей, выведенной бурыми чернилами, появился на низеньком столике у дивана, она не могла о нём не думать. Перечитывала раз за разом и прислушивалась к себе. Ничего не менялось.       Она никогда в жизни не нервничала из-за балов, ждала их с нетерпением с тех пор, как ей позволили на них выезжать, и сложно было поверить, что пара слов на пригласительной открытке — такая формальность! — могли вызвать столько страха и отторжения.       Это должно было пройти, но пока Хелена лишь медленно вернула конверт на стол и решилась на кажущийся бессмысленным шаг. Она, не торопясь и уже предчувствуя исход, направилась к матери. Вошла без стука, глядя, как та прикладывает агатовые серьги к новому лиловому платью, и молча села на софу, сжимая дрожащими пальцами юбку.       — Хорошо, что ты пришла! — сказала мадам Арт. — Посмотри, какие лучше? Раньше Гардиан помогал мне, но сейчас…       Она с грустным вздохом развернулась, бросая на дочь выжидающий взгляд. Хелена подняла глаза, ненадолго задержалась на двух парах аметистовых серёжек — одни просто капли, другие в серебряной оправе — и покачала головой.       — Можно я туда не поеду?       Спокойный обречённый шёпот, но мадам Арт едва не уронила серьги.       — С чего это?!       Она уперла руки в бока, грудь её высоко вздымалась от возмущения. Щёки покраснели.       — Я не могу… — Хелена уставилась на кромку расписного ковра. — Это ведь неправильно: веселиться, когда прошло так мало времени. И потом… Там будут… люди. Я не хочу их видеть.       Тёмные силуэты с похорон мелькнули перед глазами, и Хелена тряхнула головой. Нельзя, чтобы ещё и они лезли к ней в мысли, портили настроение и вводили в ступор, мешая жить. Она уже была сама не своя, отказывалась от бала. Не хватало проблем серьёзнее. Ей и так казалось, что она балансирует над пропастью. Шаг не в ту сторону — и мир исчезнет.       — Нет уж, моя милая! — отрезала мадам Арт. — Тебе плохо? Я сказала, что делать! Улыбнулась — и делаешь вид, что всё прекрасно. Никому не интересно, что с тобой происходит. Будет хуже, если ты перед ними не появишься. Тебе же не хочется, чтобы тебя сочли слабой, верно?       Она прищурилась. Хелена вскинула голову, глядя на мать, как на врага. Та была слишком права! Арт не могут быть слабыми, не могут такими казаться. Даже сейчас. Тем более сейчас, когда все только и ждут, чтобы они сломались, оступились и позволили кому-то ещё играть с ними и их королевством.       — Хватит смотреть на меня так. — Мадам Арт отвернулась к своему платью. — Лучше ответь наконец на мой вопрос. Я на твой ответила.       Хелена закатила глаза, поднялась, ещё раз быстро взглянула на серьги и, уходя, бросила: «Простые».

***

      — Неплохо.       Мадам Арт окинула дочь оценивающим взглядом. Бледно-сиреневое платье в нежный некрупный цветок. Светлые кружева, едва выделяющийся жемчуг на сборках. Короткие рукава, короткие кружевные перчатки. В ушах — серьги из жемчужин, сложенных цветком. На шее едва заметная блестящая бесцветная нить, привлекающая внимание к выступающим ключицам. Всё как надо. И только привычно подведённые тёмным глаза мадам Арт совсем не устраивали.        — Приказать, что ли, выбросить все твои тёмные тени? — усмехнулась она.       Глаза Хелены недобро сверкнули, но она промолчала — не хотела начинать вечер спором. Она только-только убедила себя, что всё пройдёт как надо, потратила с час, улыбаясь зеркалу, и решила, что сможет держаться достаточно долго, чтобы бал кончился и никто даже не заметил, что с ней что-то не так. Раньше это прекрасно работало.       Продолжая заверять себя в этом, она села в карету напротив матери. Появляться в карете считалось хорошим тоном несмотря на то, что во время балов такие путешествия ограничивались посадкой в карету и несколькими секундами перемещения. Барьеры снимались для всех ответивших на приглашение. Но в такой карете, — белоснежной, как замок, с золотыми колёсами и синими кантами; где внутри на удобных сидениях лежали мягкие круглые подушки, — можно было провести и вечность.       Но, увы, только карета выехала со двора замка, яркая вспышка заслонила глаза, и в следующий миг за окном появилось небо Пироса. Их зима никогда не была похожа на зиму: ни снега, ни холода. Небо порой затягивало белым, но сейчас оно было чистым и ярким, а солнце клонилось к горизонту, окрашивая всё алым и золотым, будто рисуя королевский флаг.              По всей подъездной площадке и в коридорах загорались свечи. Хелена скользила по ним взглядом, пока ослепительным светом не вспыхнул перед ней бальный зал. Золотом горели драконы на красных флагах. Украшения блестели и переливались, звенели бокалы, стучали каблуки, и всюду бесконечным весёлым потоком лились разговоры и гремела музыка.       Замерев на секунду от неожиданности, Хелена быстро огляделась. Мелкая дрожь прокатилась по телу, и она… улыбнулась. Тиски, сдавившие горло, разжались, и остался лишь лёгкий трепет. Она вернулась. Она была почти уверена, что всё пойдёт хорошо.       Поначалу казалось, что она выпала из реальности и попала далекое в будущее. Прошёл месяц, а успело произойти столько всего! Кто-то женился, кто-то развёлся; несколько девочек были впервые представлены свету и теперь, с гордостью поднимая подбородки и широко улыбаясь, перебрасывались весёлыми фразами со сверстницами и подругами. Хелена помнила, как сама радовалась на первых балах, хотя ещё не понимала, что на самом деле можно было там делать. Они только смеялись с подружками, прятались за колоннами и исподтишка обсуждали мальчиков постарше.       Какие сладкие и простые два года, прежде чем она поняла, что красивые мужчины не подойдут к ней, если им не намекнуть. Кажется, именно тогда все смеющиеся подружки куда-то исчезли, а игры перестали быть детскими. Остались лишь дежурные улыбки и холод глаз при встрече.       Одну из бывших подруг Хелена приметила сразу. Принцесса Нура Лайза, окружённая девочками-подпевалами, быстро помахала в знак приветствия, губы её изогнулись в подобии милой улыбки, и стайка в цветастых платьях звонко рассмеялась. Хелена покачала головой, не утруждая себя даже кивком, и отошла в сторону.       Мадам Арт уже присоединилась к закадычным подругам, женщинам, которые так же, как их дочери, всегда улыбались, но тайно друг друга ненавидели. Когда несколько дам младше по титулу присели в реверансе перед её матерью, Хелена хмыкнула, но осталась неподалёку — всё интересное никогда не укрывалось от светских матрон. Мадам Арт, разумеется, сразу же стала рассказывать о том, как её утомили «все эти государственные дела».       — Сэр Рейверн считает, что мне необходимо знать каждую мелочь! — причитала она. — Он не даёт мне и дня отдыху. Я так счастлива наконец выехать в свет! Дочь не позволила бы мне устроить приём у себя.       — Как Хелена? — спрашивали у неё скорее из вежливости, чем от интереса. — Вы не думаете, что пора выдать её замуж?       Хелена едва не выронила только что взятый с летающего подноса бокал.       Мадам Арт всплеснула руками.       — Что за глупости? Она устроила мне концерт, когда я сказала, что хватит сидеть затворницей и пора выехать на приём. Я знаю свою дочь! И лучше поберечь нервы, чем пытаться выдать её замуж! Проблем мне хватает и так. Править, оказывается, не так просто! — она произнесла это с искренним недоумением.       — Иногда детей стоит просто заставлять, — сдержанно, но с намёком улыбнулась одна дама. — Столько браков заключалось по расчёту? Большая часть из них живёт до сих пор, в отличие от тех браков мечты по любви.       Мадам Арт скептически изогнула бровь.       — К слову, поговаривают, — заметила другая, — что сегодня старший из наследников Керреллов представит всем свою невесту.       — Да, да, — закивала ещё одна, — я тоже об этом слышала. Мои дочери шептались об этом весь день!       — Не может быть! — заохали остальные. — Когда бы он успел её встретить? Он не выходил в свет!       — А вот это всем интересно!       Хелена встрепенулась, пытаясь услышать что-то ещё, но дамы переключились на новости о других возможных помолвках, выражая своё важное категоричное мнение. Это Хелену уже не так интересовало, и в поисках подробностей она немного побродила по залу, ненадолго вливаясь в обсуждения, благодаря за комплементы, хваля других и слушая, слушая… И услышанное приводило в замешательство. Слишком много разговоров шло о том, что важное событие, о котором сообщат на балу, действительно помолвка!       Это было так странно! Откуда у Филиппа Керрелла невеста, если последние полтора года он проводил либо в обществе драконов, либо на войне?       И тут заиграли трубы. Хелена замерла и, как и все, повернулась к поднятому на две ступеньки возвышению, к которому оказалась неожиданно близко. От этой официальной «сцены», в дальнем конце которой стояли окружённые бархатными алыми гардинами троны, её отделял всего один ряд гостей, и Хелена могла чётко и ясно видеть Филиппа Керрелла. Его объявили громко и чётко, и улыбка, гордая и счастливая, осветила его лицо. Он стоял там один, без отца, без матери, без невесты, о которой велись пересуды, и выглядел слишком красиво с аккуратно убранными волосами, в почти чёрном камзоле с золотыми пуговицами, военными медалями, сверкающими эполетами и вышитыми на воротнике драконами. Хелена на мгновение забыла, как дышать, при взгляде на него.       Но мысли быстро отрезвили её, и, заставив себя оторвать взгляд от Филиппа, Хелена обеспокоенно осмотрела «сцену» за ним. Первой она заметила выглядывающую из-за штор королеву Агнесс Керрелл в салатовом с золотым отливом платье, а потом девушку, которую не видела ни разу прежде. Она была выше королевы и держалась поодаль, будто мечтала скрыться в тенях находящейся за тронами комнаты. Руки её были сложены на груди, плечи сведены, и она исподлобья следила за Филиппом.       — Дамы и господа! — произнёс он, с улыбкой осматривая собравшихся. — Благодарю, что приняли моё приглашение. Сегодняшний день очень важен для меня. Я знаю, о нём ходило много слухов и домыслов, и пришло время вам узнать правду! — Он будто смущённо усмехнулся. — Я хочу представить вам мою невесту.       Филипп обернулся, протягивая руку, и та самая девушка подошла к нему. Она двигалась осторожно и напряжённо, пыталась улыбнуться приветливо, а выходило натянуто, и взгляд её бегал. Было видно, что её учили: застывшая улыбка, поднятая для приветствия рука, прямая, будто деревянная спина. В ней не было грации светских красавиц, а у Керреллов, видимо, было совсем мало времени, чтобы сделать её движения более или менее живыми.       Стоило ей выйти, как зал зашептался: кто это? Каждый мог видеть, что она не из их круга, что платье — с корсетом, со слишком нежными для неё тканями и кружевами — ей неудобно и непривычно. Но Филипп этого не замечал и спокойно держал девушку за руку.       — Это Анна Рейс, — представил он, говоря спокойно и чётко, словно хотел убедиться, что все услышат и поймут. — Могущественная волшебница, обладающая силой аур. Она не раз спасала мне жизнь на поле боя, пока мы были на юге.       Шёпот в зале стал удивлённым.       Хелена не отрывала взгляда от Анны, изучая ту внимательнее. То, что сперва показалось розовыми лентами, неожиданно оказалось выкрашенными прядями. Они привлекали внимание, выделялись на тёмно-русых волосах и выглядели пощёчиной обществу. Равно как и вся идея с подобной свадьбой. Керреллы будто испытывали судьбу после внезапно успешного завершения войны.       Хелена покачала головой. Ей такая смелость не нравилась. Ещё больше ей не нравился выбор Филиппа.       — Она ведь даже не красивая, — обиженно простонала Хелена, глядя на тонкие, но чётко выделяющиеся на смуглой коже Анны шрамы, расходящиеся от нижнего века левого глаза и доходящие почти до середины щеки. Их нельзя было скрыть ни магией, ни макияжем.       Хелена поморщилась. Она не чувствовала к Филиппу Керреллу ни нежности, ни интереса. Они рассыпалось в тот момент, когда он пытался её шантажировать тем, о чём знать не стоило ни ему, ни кому-либо ещё. Их разговор всё ещё вызывал склизкое отвращение, заставляя вспоминать ещё и руки и губы Роджера. То, что она хотела раз и навсегда вычеркнуть из памяти, как худшую ночь в жизни. Но вычеркнуть не получалось.       Равно как не получалось затушить жгучую ревность. То необъяснимое чувство, которое всё время вспыхивало в груди, когда бывшие возлюбленные или мимолётные интересы оказывались в компании других девушек. Видеть Филиппа Керрелла с кем-то, кто даже не соответствовал её ожиданиям, было невыносимо обидно. А он выглядел таким счастливым! Его глаза, которые всегда казались холодными, лучились, на губах появлялась искренняя улыбка, какой Хелена не видела у него за все три года, которые он притягивал её внимание. И он так держал эту девицу за руку, словно никогда бы не отпустил! И это было ужасно обидно.       Хелена смотрела на Филиппа так долго, что казалось исчез весь мир. Он что-то говорил, но она не слышала. Не слышала и то, как зал взорвался аплодисментами, как Филиппа окружили гости, и он стал принимать поздравления. А она всё ещё не понимала, как такое возможно.       Но то ли потоки людей, стекающихся с поздравлениями, то ли неведомая сила притянули Хелену к Филиппу. Весёлые, тёплые слова врезались в неё со всех сторон, и первой реакцией было отойти в сторону, пока её не заметили. Она не хотела его поздравлять. Было бы с чем! Но бегство показалось слишком простым выходом, слишком низким, и она осталась, улыбнувшись Филиппу и Анне так, словно была искренне рада видеть их обоих.       — Мисс Арт, — поприветствовал он, приветливый с ней, как никогда прежде.       — Поздравляю вас, сэр Керрелл, — сказала Хелена, и голос звучал ровно, спокойно, с какими-то едва заметными весёлыми нотками.       Они обменялись взглядами с Анной, и та коротко кивнула в знак благодарности. Лицо её в тот момент было приятным, почти лишённым нервозности и насторожённости, но стоило Хелене ещё раз, почти мельком, взглянуть на Анну, и волосы на затылке встали дыбом. Хелена была уверена, что ей не показалось: у той под глазом со шрамом краснели едва заметные, скрытые за заклинаниями контуры…       Она бросила взгляд на Филиппа, который переговаривался с каким-то старичком, в обвешанном медалями мундире, снова взглянула на Анну — и отшатнулась. Её будто ударило током. Лицо Анны оставалось спокойным, но взгляд не предвещал ничего хорошего, а в волосах блеснуло несколько опасных искорок.        — Ведьма… — выдохнула Хелена едва слышно, и, с недоверием косясь на Анну, отошла подальше.       Новые вопросы о том, каким образом они могли пересечься с Филиппом, стали рождаться в её голове, но она быстро заставила себя прекратить об этом думать. Какая ей разница? Это Пирос связывается с ведьмами-аурницами. Эта Анна — полностью их забота, Филипп должен знать, что делает. А если не знает, что ж, это не её проблемы. Ей не должно быть никакого дела.       На этом Хелена отогнала от плохие мысли, улыбнулась и заставила себя верить в искренность этой улыбки. И как по волшебству вечер снова окрасился в золотой, заискрился огнями, сжигающими все мысли о виновниках торжества, и утоп в чужом смехе и звоне посуды. Откуда-то появился Роланд, молодой человек, с которым она проводила время, пока мир не раскололся на «до» и «после». Он всё ещё несмешно шутил, но красиво улыбался и хорошо танцевал. А ещё с ним и его друзьями было так просто играть: стоило только улыбнуться — и они рассыпались в комплиментах!       «Я так ждал, когда вы вернётесь, мисс Арт», — с жаром говорил Роланд.       «Вы прекрасно выглядите», — перебивал его нефритский принц, за что получал поощрение — довольный взгляд тёмно-голубых глаз из-под длинных ресниц. И Хелена лишь сильнее прижималась к Роланду. До боли милая игра во флирт с мальчишками, которые верили во все её уловки. От этого ей становилось ещё веселее, и со звонким смехом она отстраняла пытающегося поцеловать её Роланда. Он воспринимал это как смущение.       — Ты донельзя милая сегодня, Хели, — с ироничной улыбкой заметила ей Лайза, когда они встретились в прохладной дамской комнате. — Особенно после такого, должно быть, шокирующего известия.       Хелена тряхнула головой, не прекращая улыбаться своему отражению. Ей казалось, что один этот вечер способен возместить целый месяц траура и затворничества. Когда тебе шестнадцать, даже эти два месяца становятся огромным сроком! И Хелена не собиралась тратить время на издёвки Лайзы.       Та, не получив реакции, хмыкнув, присоединилась к группке девочек, собравшихся в стайку на длинной кушетке в освещённом белыми световыми шарами уголке. Девочки расселись, освобождая Лайзе место, и чириканьем садовых птиц прозвенел смех.       А потом по полупустому салону полетел быстрый язвительный шепоток.       — Ну разве так можно? — тихо-тихо смущалась девочка-блондинка со вздёрнутым маленьким носиком, но и ей было сложно давить смешки.       Хелена старалась не обращать внимания, поправляя украшения и причёску, но девочки разговаривали слишком смело, не боясь, что слова долетят до кого-то ещё.       — Всё равно нельзя, чтобы кто-то нравился настолько заметно! — наставляющим тоном произнесла Лайза.       — Мне кажется, ей вообще никто не нравится, — пробубнила с игривыми нотками другая девочка, откидывая назад упавшие на плечи каштановые кудряшки.       — Да, по Арт не поймёшь! — ответили ей, и сомнений не осталось: они хотели, чтобы их слышали.       Хелена повторила про себя, что ей всё равно. А голоса продолжали:       — И правда, — снова заговорила кудрявая девчонка. — А знаете, я вот слышала!.. — Голос стих, но под дружные «ну-ну-ну?» наигранно стыдливо продолжил: — Вы ведь знаете… Про Роджера Кейза…       — А об этом можно вообще говорить? — снова засмущалась блондиночка. В зеркале было видно, как покраснели её щёки, она теребила бантики на лифе платья, но глаза её горели интересом.       — А почему нет? — безразличным тоном поинтересовалась Лайза, и Хелена встретилась с ней взглядом в зеркале.       — А вдруг мы клевещем, и ничего не было…       — Я уверена, что было.       Хелена развернулась, и все трое посмотрели прямо на неё.       — И что же было? — спросила она, глядя на кудрявую сплетницу. Та выпятила губки, стушевавшись, но глаза не отвела. — Давай, мне интересно. — Хелена повела плечами.       — Ну, вам ведь лучше знать, ваше высочество, — проговорила Лайза и невинно хлопнула длинными ресницами. Обе её подпевалы захихикали, переглядываясь. — Может, вы сами расскажете, пока это не сделал Роджер Кейз?       — Нечего рассказывать. Ничего. Не было, — отчеканила Хелена, и, если бы на неё наложили разоблачающие заклинания, на весь салон вспыхнула бы табличка «ЛОЖЬ».       И хуже всего оказалось осознание, пришедшее секундами позже: никому не нужны были чары. Её реакция уже убедила этих девиц в их правоте, а слухи разносились быстро. Прошло больше года, и ничто больше не сдерживало тех, кому до смерти хотелось отыскать скелетов в шкафах королевской семьи. Такие новости не могли оставаться в тайне вечно. Как лучшее вино, они набирали вкус всё это время, и теперь были готовы взорваться и сбить всех с ног.       Взрывом показался хлопок двери. Хелена дёрнулась, и несколько коротких смешков сорвалось с губ наблюдавших за ней девчонок. Бросив на них полный отвращения взгляд, она крутанулась на каблуках и без слов ушла прочь, едва не столкнувшись с возмущённой чем-то девушкой, влетающей в комнату отдыха.       Корсет сдавливал рёбра. Хотелось сделать глубокий вдох, но вдыхать было некуда, и от коротких глотков воздуха на глаза накатывали слёзы. Она была не готова к такому приёму. Она не была готова вообще! Малейший промах — и она уже поддалась отчаянию. А так делать было нельзя. Нельзя было позволять каким-то девчонкам, мнение которых её интересовало ровно настолько, насколько она любила лошадей, портить ей вечер. Те девицы несли чушь. И эта чушь никак не должна была её трогать.       Быстро найдя глазами Роланда — он разговаривал с друзьями у мраморных колонн, — Хелена направилась прямо к нему. Она хотела провести остаток бала, не думая ни о ком и ни о чём.       И это почти получалось. Особенно после того, как Роланд подмигнул ей, жалующейся на отвратительных девчонок, от которых болела голова, и достал из внутреннего кармана пиджака тонкую аккуратную фляжку с гравировкой. Оглянулся, чтобы никто не видел, и под непонимающим взглядом Хелены капнул ей в бокал несколько капель. Шампанское запузырилось, запенилось, едва не переливаясь через бортик, и стало красным, как вино.       У зелья был ягодный терпкий вкус, яркий запах, бьющий в нос и путающий мысли так, что даже шутки Роланда начинали казаться смешными. Необычное шампанское взрывалось на языке, и от этого становилось так весело и хорошо, что Хелена смеялась почти искренне и почти расслабилась. Весёлый калейдоскоп из танцев и улыбок снова поглотил, и мрачные мысли ушли на задворки сознания.       Она что-то слышала, но не обращала внимания. О ней или нет — ей почти не было разницы. Она просто не хотела ничего знать, ни о чём думать. И всё казалось таким простым, пока огни не стали медленно тускнеть и гаснуть, зал — пустеть.       Гости разъезжались, но мадам Арт никуда не торопилась. Она о чём-то долго переговаривалась с подругами и едва следила за временем. Только когда одна из почётных матрон, встрепенувшись, огляделась, все остальные тоже стали понимать, что засиделись. Они распрощались поцелуями в щёки и объятиями и разошлись с выражениями лиц, на которых читалось облегчение.       Хелена заметила приближающуюся мать, но подниматься искренне не хотелось. На плече у Роланда оказалось неожиданно удобно, он что-то рассказывал и звучал так убаюкивающе, что с ним можно было бы провести вечность на обитом гобеленом диване в тени гардин. Но под недовольным взглядом мадам Арт, которая даже не остановилась, проходя мимо, Хелена скинула с плеча руку Роланда и встала, поправляя примявшуюся юбку.       — Прости, нам опять нужно расстаться.       — До встречи, — пьяно улыбнулся Роланд.       Хелена вздохнула и поспешила догнать мать. Мадам Арт с ней не поздоровалась, хотя они не виделись с начала бала, и Хелена тоже сочла, что лучше ничего не говорить. Так они молча прошли к поданной карете, и, стоило двери закрыться, как льдисто-голубые глаза мадам Арт обратились к Хелене.       — Ты хорошо провела время? — спросила она, и в голосе её звенел металл.       Хелена откинулась на сиденье, глупо улыбаясь.       — Неплохо, — отозвалась она, обнимая пухлую бархатную подушку.       — Кто был этот мальчик?       — Его зовут Роланд… Роланд как-то там. Я не помню.       Хелена устало вздохнула и посмотрела на кусочек звёздного неба, виднеющийся в плохо зашторенном окне кареты.       — И насколько, милая, у вас с ним серьёзно? — мадам Арт поджала губы.       Хелена рассмеялась.       — Ни на сколько! Он отвратителен и неинтересен. Но с ним так мило! — Она снова рассмеялась и прижала подушку сильнее.       — Я рада, что ты так весела, моя милая, — раздражённо проговорила мадам Арт, — но веселиться тебе явно осталось недолго. Я тебя предупреждала, что так будет!       Улыбка сползла с лица Хелены, и она удивлённо посмотрела на мать. Мелькнула вспышка перемещения.       — Скажи мне, — продолжала мадам Арт, не обратив на это внимания, — что у тебя было с Роджером Кейзом?       Хелена вытаращилась на неё, и глаза её забегали. Она так упорно давила в себе мысли о нём остаток вечера, а теперь они вдруг обрушились на неё, как лавина, и отрезвили в момент.       — Ничего, — прошептала она, глядя в никуда, но голос предательски дрогнул.       — А я слышала обратное, Хели. Не ври мне. У тебя получается это очень плохо.       Повисло молчание. Взгляд Хелены казался стеклянным, невидящим. Она не двигалась, лишь мелко трясла головой. Слухи разлетались слишком быстро. Если они уже дошли даже до матери, это не могло предвещать для неё ничего хорошего.       — У тебя что-то было с тем мальчишкой?! — в ужасе вскричала мадам Арт и, как разъярённая фурия, обернулась к раскрывшему дверь кареты лакею: — Закрой дверь! — Она подалась вперёд, сверля Хелену взглядом. Дыхание её сбилось, губы дрожали от возмущения, и она выдохнула почти беззвучно: — Ты что, переспала с ним?       — И что ты сделаешь?! — Хелена подскочила. Подушка упала на пол кареты. — Отмотаешь время назад? Было или не было — кому какое дело?! Я могу делать, что хочу и с кем хочу. Все те, кто разносит слухи, ничего не значат. Их мнение не должно меня как-либо тревожить!       Мадам Арт едва не задохнулась от такой наглости.       — Ты как будто пропускаешь все мои слова мимо ушей, Хелена! И мои, и отца! Ты не представляешь, как это на тебе отразится! Принцесса — а подставляешься как неразумная девка! Словно тебе не нужна нормальная пассия в будущем. Кому ты будешь нужна, если будешь так неразборчива? Этот сегодняшний мальчишка, он кто? Граф? Лорд? И не надо мне говорить, что какой-нибудь военный, как Кейз, иначе ты доведёшь меня до инфаркта!       — Какая разница? — Хелена дёрнула плечами. — Ты пригласила его на мой день рождения. Наверно, он устраивал тебя.       — И правда, — мадам Арт выдохнула, задумчиво переплетая пальцы.       — Тем более, — продолжала Хелена, не глядя на мать, — Филипп Керрелл женится на простолюдинке, и никому нет до этого дела!       — Принц Керрелл, милочка, мужчина, — холодно проговорила мадам Арт. — Это первое и главное, что вас отличает. И потом, он представил эту девчонку так, что в целом люди восприняли её как героиню. Спасла принца! Невидаль какая! — Она закатила глаза, скептически поджимая губы. — Ну, и чтобы ты не строила себе иллюзий, что никто его не осуждал. Осуждали ещё как! Разумеется, не в глаза. Но это лишь из уважения. Его бал, его праздник, его люди кругом. К тебе — к нам — они больше не будут так снисходительны. И пока ты этого не поймёшь и будешь давать им поводы для обсуждений, я буду точно так же выговаривать тебе это в лицо. Тебе ясно, милочка?       — Мне плевать на твоё мнение так же, как на их, в таком случае. — Хелена с вызовом посмотрела на мать, а потом демонстративно соскочила со ступенек кареты.       Мадам Арт покачала головой.       — Кажется, мне нужен врач, — пожаловалась она помогающему ей спуститься лакея. — Прикажите его вызвать. И не смейте ничего говорить сэру Рейверну.