Объятия со спины.

Неделя, проведенная вместе, заметно сблизила братьев, придав их отношениям даже больше романтики. Когда починили водопровод в квартире Миссис Хадсон, Холмсами было решено пожить вместе еще немного, так как ни старший, ни младший, не хотели снова тех редких встреч, украшаемых лишь частыми переписками. Теперь в их взаимоотношениях имела место и элементарная, не только такая глобальная, как раньше, забота друг о друге. Раньше казалось немыслимым, что кто-то из них будет ждать своего брата с работы с теплым одеялом и чашкой кофе, наблюдая параллельно за показателем термометра на улице, и не забывая напомнить, чтобы тот оделся потеплее. Конечно, обоим это было крайне непривычно. Но то чувство трепета и странной детской радости, которую Майкрофт не мог испытать даже в юношестве по причине разницы в возрасте, вполне достаточно отвлекало их от неуверенности и первоначального дискомфорта. Оба могли назвать себя почти-счастливыми-людьми. Шерлок был счастлив, потому что был в порядке. Майкрофт больше не грузил и не напрягал детектива, Майкрофт больше не давал кучу поводов для беспокойств, Майкрофт больше не преследовал контролем. Майкрофт просто был тем самым старшим братом, которым был еще во время учебы в колледже и до начала наркотической зависимости Шерлока. Майкрофт ассоциировался с семейным уютом и той любовью, которую Шерлок хотел бы испытывать и чувствовать на протяжении жизни вне зависимости от того, дарит её брат или мужчина. Или всё вместе. А Майкрофт вот не был полностью доволен событиями. Ему приносило несомненную радость нынешнее отношение Шерлока к нему. Его забота, проявляемая нежно, и всё равно было на то, что крайне неумело, заставляла Снеговика стремительно таять, оставляя Майкрофта Холмса в том душевном обличии, в котором он ранее никому не показывался — чистом и искреннем. Но ему не давало покоя то, что Шерлок ни разу не сказал ему три простых по сути, но не на деле, слова. Холмсу-старшему дико хотелось услышать элементарное признание в любви, тем более, что действия младшего брата тому способствовали. Шерлок весь день скучал дома. Не отчаиваясь, зная, что сегодня — один из таких вечеров, когда Майкрофт придёт пораньше с работы, и они смогут заняться чем-нибудь вместе. А если и нет, то можно будет хотя бы как-нибудь пораздражать его, что временами тоже довольно занимало. Да и чувствовал он себя не очень хорошо для каких-то грандиозных занятий. Весь день детектива мучили головная боль, насморк, першение в горле и странный туман в сознании. Ему было крайне непривычно не понимать, сколько ложек сахара положил в утренний кофе, и салфеткой из какой страны он пользовался после завтрака. Настрой, конечно, оставлял желать лучше, но, по всей видимости, начинающая простуда не давала сойти с ума от скуки. Когда Майкрофт вернулся, Шерлок уже даже задремал на одном из диванов в гостиной комнате на первом этаже. Она была ближе всего к входной двери, поэтому детектив привык дожидаться брата там. Холмс-старший даже удивленно посмотрел на пустующий коридор, прекрасно зная, что Шерлок теперь заимел привычку его встречать. Убедившись, что брата нет в этом помещении, Майкрофт разулся и прошел в комнату, в которой его младший брат свернулся чуть ли не в шарик, поджав к груди ноги. Лишь с, внезапно появившейся, улыбкой, Майкрофт решил не тревожить его пока, но когда разворачивался, внезапно забыл об автоматических дверях и довольно громко в них врезался. Конечно, это заставило Шерлока недовольно пробурчать что-то про очень глупых людей и поднять голову, слишком непонимающе и сонно озираясь по сторонам. — Ты себя нормально чувствуешь? — Видя это, Майкрофт сразу забеспокоился. Обычно, если Шерлок здоров и трезв, то он просыпается буквально сразу, не выглядя сонным абсолютно. «- Нет, он не принимал наркотики. Он никуда не выходил. Это точно». — Кажется, я простужен. — На этом Майкрофт с улыбкой выдыхает, а Шерлок недовольно хмурится — То есть, тебя это устраивает? — Могло быть и хуже, братец. Весь дальнейший вечер проходил в попытках Майкрофта улучшить состояние его заболевшего младшего брата. Мужчина сначала накормил его, как оказалось, первый раз за день Шерлок поел, потом старший Холмс отчаянно пытался напоить его какими-нибудь лекарствами, но получилось только сбить температуру таблеткой и дать леденец от кашля просто потому что: «- Я не буду это глотать, оно мерзкое. — У меня слезятся глаза от капель для носа. — Ты правда надеешься забрызгать ЭТО в меня? Ты еще никогда не был настолько близко к провалу. — Иди к чёрту, Майкрофт, оставь меня в покое, мне плохо и без тебя!» Однако, Шерлока всё еще знобило, да и состояние-то не особо улучшилось. — Что насчет традиционной медицины? — Я выгоню тебя из дома. — Это мой дом, Шерлок. Детектив фыркнул и отвернулся, вновь поджав к себе ноги, а Майкрофт подумал о том, что и рад бы позлиться, но, помня своё отношение к лечению, не может серчать на гены. Однако, еще в юношестве мама приучила его к не такому уж и ужасному лекарству. Усмехнувшись, Майкрофт отправился готовить. Сам. Позволить делать это прислуге в этом случае он просто не мог, поэтому отправился на кухню, перед чем не поскупился даже переодеться. Майкрофт принялся за готовку того, что всегда спасало его во время простуд. Всегда, но только до того момента, как он уехал и стал жить один. Готовить что-то, что всегда в душе было символом заботы, себе одному у Холмса не поднимались руки. Но теперь этот символ можно передать другому человеку. Человеку, который подвинул собой имбирный чай с лимоном и корицей в списке символов. Да, Майкрофт прекрасно помнил то, что Шерлок забраковал потребление этого напитка еще в шесть лет, но сейчас мужчина лишь надеялся на «взросление» вкуса. Во всяком случае, этот чай — единственное, что могло спасти Майкрофта от ночных жалоб и утренних капризов. Сначала пришлось немного подзависнуть, но вскоре Майк вспомнил точный рецепт, вплоть до температуры посуды. Все Холмсы — страшные педанты. Спустя всего полчаса мучений и почти (не почти) научной точности, Майкрофт вновь тихо зашел в комнату, в которой не так давно оставил Шерлока, и осторожно присел на край дивана, на котором тот лежал с закрытыми глазами, но Майкрофт точно знал, что брат не спит. — Шерли.-Тихо позвал Майкрофт. После того, как брат обратил на него своё внимание, тот как-то волнительно вздохнул и продолжил: — Ты любишь имбирь? Короткое «нет» в ответ на вопрос окончательно разбило надежды Майкрофта на то, что брат всё же выпьет этот чай. Но после этого Шерлок сел и молча забрал из рук Майкрофта кружку. — Я люблю тебя. Тогда Майкрофт впервые испытал на себе буквальный «звон в ушах». И то самое полноценное счастье, отсутствие которого до того момента не очень-то и тревожило Холмса. В одну минуту потерял представление жизни без этой фразы брата и его чувства. Чай и правда помог. Помог им обоим: Шерлок больше не кашлял так долго, как до этого, и сам похвастался тем, что пока больше не страдает туманом в голове. А Майкрофт… Он ощущал себя самым радостным человеком, хотя бы, в этом месяце и хотя бы в Лондоне, потому что сказать на «планете» было бы слишком банально для него. После того, как Шерлок допил чай, они молча отправились в спальню, где Майкрофт завернул всё ещё одетого брата в одеяло и уложил спать. Но тот не спал, а просто прожигал взглядом старшего, который занял себя переодеванием ко сну. — Я чувствую твой взгляд. — Майкрофт улыбался, говоря это, но к Шерлоку не повернулся. — Иди сюда. Вместо ответа, Холмс-старший просто исполнил его просьбу, ложась рядом и сразу бережно прижимая Шерлока к себе. Свет был выключен, источники лишнего шума устранены, и идеальные условия для отдыха созданы. Но, несмотря на то, что Шерлок уже дремал, у Майкрофта было слишком много чувств и мыслей, чтобы просто оставить их ночи. — Я тоже люблю тебя. Так спокойно, как в ту ночь, Майкрофт Холмс не спал уже пару десятков лет.