Dualisation

В душной предрассветной нью-роландской темноте он в холодном поту вскакивает с чужой постели. Костистые рыбьи пальцы дрожат, хватаясь за тонкие белые волосы, острые, одеревеневшие колени подтягиваются к нервно вздымающейся узкой груди, сжимаются пальцы на ледяных стопах. "Крис Нолан, Крис Нолан", - шепчет он в темноте. В темноте всё похоже на дом. Всё похоже на бетонные, закрытые со всех щелей бараки "Гаммы". В темноте и Стэн похож на "гаммовца". В темноте. "Крис Нолан, Крис, Нолан, Крис Нолан", - повторяет нездешний, когда за входной дверью проходят, шурша ботинками, соседи. Когда собака скрежещет когтями по асфальту, когда гудит с улицы проезжающий мимо автомобиль. Он повторяет это как молитву: "Крис Нолан" - когда каждый шорох - вероятность вернуться домой, когда каждая секунда жизни в чуждом мире может оказаться последней. Когда он каждое утро возвращается из дома обратно. Прошли годы, и каждое утро он боится снова проснуться собой. А потом поднимается солнце. Тёплые, розовато-рыжие лучи, оседающие на каждом предмете в Нью-Роланде - чужие, инородные. И обладают такой силой, которая на целый миг оставляет город немым и беззвучным. Тишина пахнет покоем. Пахнет мимолётной, но абсолютной безопасностью. Солнце жжёт. Жжёт и защищает в своё самое первое мгновение. Надёжность. Здесь природа диктует цикличность - не часы и не надзиратели. Он встаёт с постели и на шатающихся худых ногах бесшумно плетётся в ванную. Горячая вода успокаивает и никогда не становится привычной. На миг он думает о том, что он всех сильней. И никому в целом свете не взять его. Новый день начался, и на вешалке на стуле ждут белая рубашка и классические чёрные брюки, очки в пластиковой оправе - рядом, на столе. Одетый и опрятный, Винери перед уходом тянется за бейджем на полке в прихожей. И одними губами читает с него яркую, чёрную надпись: "Крис Нолан".