Призраки Евы

Ад — это жизнь без твоей любви, Без твоих прикосновений Нет ничего. Небеса словно Ад, Если жить без тебя. Alice Cooper — Hell Is Living without You

      Выбрав затворничество, как лучший способ избежания проблем, Дин расположился в своей комнате за очередной книжкой о Каине. На самом деле, она утратила для него всякий интерес уже на странице седьмой, но Ева с Сэмом настаивали на том, что нужно искать хоть какой-нибудь способ снять чёртову метку с его руки. Винчестер-старший может поспорить на сотню, что никто не станет проверять у него содержание книги, а лишь спросит, нашел ли он что-то. Единственный ответ Дина будет отрицательным, и никто не переспросит у него, о чём говорилось в начале. Брат и Ева не хотят признавать, но ответ всегда будет отрицательным, потому что у них нет в арсенале тех книг, которые бы действительно имели хоть крупицу нужной информации. Да и нужны ли эти книги? Есть ли в снятии метки какой-то толк? Охотник ведь даже привык к ней, в какой-то степени; привык ощущать ярость, поджигающую его артерии, злость, внезапно просыпающуюся, будто после зимней спячки. Был только один известный способ избавиться от клейма — передать его кому-то другому, но Дин лучше умрёт еще несколько раз подряд, чем позволит кому-то взять эту ношу на себя, получить такую силу и не суметь с нею справиться. Так был ли толк в этом всём? Никакого.       Строчки расплывались перед глазами, и Винчестер упрямо массировал веки, пытаясь вернуть чёткость зрения, даже если читать не будет, а просто разглядывать картинки. Дин отшвырнул надоевшую книжку и взял в руки наушники, врубив на всю громкость музыку. Пусть Сэм и Ева думают, что он занят, а мужчина тем временем отдохнёт.       Отдохнёт от мысли, что в этих мелких строчках нет для него спасения.       Охотник прикрыл глаза и откинул голову назад, упираясь затылком в стену. Элис Купер в наушниках рвал барабанные перепонки, но Дину это казалось таким привычным, что он почти почувствовал гармонию с самим собой. Мужчина барабанил пальцами ритм на своём предплечье, он пытался погрузиться в песню, но мысли то и дело возвращались к тьме. Как долго он пробудет Дином Винчестером, пока не станет психопатом-убийцей? Как защитить Сэма и Еву от него же? Спустя пару минут охотник раздраженно выдохнул и открыл глаза, собираясь сбросить наушники с себя, но рука остановилась на полпути, а взгляд впился в худое лицо напротив.       Браун улыбнулась, поиграв бровями, и что-то сказала, но все её слова заглушила музыка. Винчестер стянул с себя наушники, и они приземлились ему на колени.       — Что ты сказала?       — Говорю, если бы я была убийцей-насильником, ты бы давно уже был изнасилован и убит, потому что я уже несколько минут в комнате, а от тебя ноль реакции, — насмешливо повторила Ева, залезая к Дину на кровать. — Что слушаешь?       Девушка перекинула ногу через мужчину и присела ему на колени, подбирая снятые наушники. Приставила их к уху, покачала в такт головой, хотя песню эту ни разу не слышала, а после взглянула на Винчестера и улыбнулась.       — Вот значит как, — сказала Ева, вернув охотнику его вещи, — пока мы с Сэмом сидим над книжками, ты музычкой наслаждаешься.       Дин посмотрел на Браун, ныряя в карие омуты её глаз. При очень ярком освещение они были почти терракотовыми, но сейчас в комнате, где горела всего одна лампа на прикроватной тумбочке, разливая всего в сантиметрах от себя жёлтый свет, они казались вовсе чёрными. При их первой встрече, тогда на парковке, Винчестер обратил внимание, что Ева симпатичная, но сейчас она казалась ему красивее всех, кого он встречал раннее. Все те женщины оказывались неважными, когда перед глазами появлялась Браун. Может, потому что когда ты любишь человека, тебе он кажется идеальным? Да, скорее всего, так и было. Ева казалась Дину идеальной: не умеющей готовить, плавать, до некоторых пор водить, упрямой и саркастичной, но идеальной до учащенного сердцебиения и затруднённого дыхания. Охотник не помнит, говорил ли он ей об этом.       — Ты же знаешь, что в них ничего нет, — ответил мужчина спустя время и опустил взгляд к своим рукам, поверх которых сразу же приземлились её ладони. — Это бесполезно.       — Сэм нашел информацию о какой-то книжке с проклятиями, — Ева запнулась, приложив палец к губам, — или, погоди, как-то по-другому она называлась. Чёрт, не помню, — чертыхнулась она и подняла взгляд на охотника. — Там может быть что-то, что поможет тебе.       — И ты в это веришь? — усмехнулся Дин, взяв её ладони в свои. — Всё кончено, Ева. Это уже не исправишь, — Винчестер перевёл взгляд на каинову метку, но Браун только прикрыла глаза от того, что не желала смотреть на неё. Слишком долго она маячила перед глазами; Еве не нужно ещё раз видеть её: она и так запомнила каждый изгиб этого зловещего клейма.       — Вот еще, Винчестер, сдаться надумал? Не рассчитывай на это, пока я жива, — она запнулась на последнем слове и нервно отвела взгляд в сторону. Дин свёл брови к переносице и, коснувшись пальцами её подбородка, заставил Еву посмотреть на него.       — Что такое?       — Ничего, — Браун быстро выдохнула воздух из своих лёгких, будто он оказался лишним, — Дин, — она посмотрела на него, но он ждал, когда Ева продолжит, — ты же знаешь, что я люблю тебя, да?       — Конечно…       — А знаешь, за что я тебя люблю? — вновь спросила она, не дав ему договорить.       — Нет.       — Я тоже не знаю, — Браун усмехнулась на свою шутку, и на секунду вся эта таинственность, напряженность и непонятная обреченность в комнате развеялась. И вновь вернулась, когда Дин уж было собирался улыбнуться. Ева коснулась ладонями его лица, и мужчине захотелось прикрыть глаза и насладиться этим моментом, но он себе не позволил, будто знал, что сейчас должно случиться что-то очень важное, что перевернёт его жизнь. Девушка погладила небритую щеку, наклонилась к лицу охотника и тихо выдохнула в губы, — но я люблю тебя чертовски сильно. Не отпускай меня, хорошо?       — Никогда, — всё, что он смог выдавить из себя. Потому что говорить не хотелось. Хотелось прижать её к себе, прикоснуться к губам, часто изогнутым в насмешке, вдохнуть все её хорошие и плохие слова, навсегда сделать её своей, навсегда остаться рядом, вместе. — Я люблю тебя. Я так тебя люблю.       Ева тонула в его объятиях и поцелуях. Она плакала, но Винчестер не понимал почему. Тёплая кожа медленно превращалась в лёд, глаза тускнели под пеленой слёз, губы бледнели, будто покрытые снегом. Браун растворялась в его руках так же быстро, как высыпанный в чашку кофе, залитый кипятком. А Дин всё еще держал её в руках, пообещав никогда не отпускать.       Он шептал её имя часто, хаотично, будто пьяный, и не видел её, но глаза были открыты.       В голове всё еще рвал барабанные перепонки голос Купера.       Дин вынырнул из сна, как из проруби с ледяной водой. Его трясло, и он оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где оказался. За окном мимо пробегал безликий, ночной пейзаж неизвестного ему штата, а в салоне его «детки» действительно играл Элис Купер. Тихо, чтобы не разбудить, но так неизгладимо, что слова продолжали крутиться в голове охотника.       — Дин? — обеспокоенно окликнул брата Сэм, и мужчина перевёл на него рассеянный взгляд. — Всё в порядке?       Винчестер заторможено кивнул и упёрся глазами в руки младшего брата, ухватившиеся за руль. Он подтянулся на сидении, нервно провёл рукой по напряженному лицу и отвернулся к окну, пытаясь забыть.       Забыть, как щемит разбитое смертью Евы сердце, и даже прошедший в динамике месяц не смог затянуть эту рану. И вряд ли сможет.       Забыть ощущение её ладоней на своём лице, которое казалось таким реальным, что хотелось вновь забыться этим самым сном. Даже если придется перестрадать всё заново. Дин был готов.       — Что тебе снилось? — спросил Сэм, переметнув взгляд от дороги на брата и обратно.       — Ничего.       Ничего ему не снилось. Ничего такого, что могло принести хоть немного радости в безрадостную жизнь. Он не увидел в забытьи ничего из того, что не сделало бы ему больно в конечном итоге.       — Ты кричал её имя, — оглушил Винчестер старшего брата.       Дин прикрыл глаза и промолчал. Он не виноват, что Ева снилась раз в неделю, как по расписанию, мучая его во снах, подсовывая самые яркие, счастливые картинки, а потом вырывала их с мясом и выкидывала в урну. Он не виноват, что скучал по ней, а вернуть не смог.       — У нас даже не было шанса, Сэм, — хрипло пробормотал Винчестер, — помочь ей. Когда такое было, чтобы человек не просто умирал, а исчезал? Будто удалился из этой Земли к чертям собачьим.       — Кас обещал разобраться, — напомнил брату Сэм, но Дин лишь кинул на него тяжелый взгляд.       — Ни черта он не найдёт, и ты это знаешь.       Младший Винчестер замолчал.       Каждый из них давно потерял веру. Они старались заполнить эту пустоту поисками способа снятия метки, и они его нашли. Сейчас Книга проклятых единственное, что держало на плаву обоих охотников. Они старались больше ни о чём не думать.       Но Ева Браун не может быть забыта. Никогда не будет.       Потому что у каждого Винчестера всплывала в голове мысль, что рано или поздно добиться от кого-то ответа на вопрос об исчезновении души Евы у них всё-таки получится.