1.
Отлив уже начался, и водолазы трудились вовсю, доставая из воды всплывающие изобретения Древних. Я брел по берегу и наблюдал за тем, как из соленых океанских вод вынимали все больше диковинных вещиц, созданных канувшими в лету цивилизациями. Волны разбивались о каменистый берег, а ловцы выносили на валуны новые и новые предметы. Они радовались чему-то, но их голоса заглушали крики чаек, подхватывающих рыбу, вынесенную на берег. Волны иногда доползали до моих ног, и вода хлюпала в стареньких кроссовках. Я брел дальше, вдоль границы, вычерченной набегающим океаном, шел к канатной дороге, по которой планировал убраться от океана подальше и отогреться в тепле дома. Ничего интересного я тут так и не увидел, хоть и слышал радостные вопли ловцов. Если они все же достали что-то редкое или ценное, а может и вовсе нечто неизученное, сначала этим займутся ученые, а мы, жители городка, увидим диковинку еще очень не скоро. Что-то интересное покажут на празднике, но наверняка лишь малую часть от того, что еженедельно достают из мрачных глубин. До дня, когда мне удастся удовлетворить свое любопытство и поглазеть на изобретения Древних, оставалось немногим меньше недели. Совсем немного, и начнется новое тысячелетие — вот что мы будем праздновать. Стряхивая с ног налипший песок и скидывая с промокших насквозь кроссовок водоросли, я подошел к кассе и взял один билет до центра города. Я ждал медленно ползущую к нам кабину, облокотившись на ограждение вместе со скучающим билетером. Размытое красное пятно довольно скоро приобрело знакомые очертания, а затем, медленно приблизившись, замерло у края платформы и распахнуло двери, дожидаясь единственного пассажира. Канатную дорогу должны были скоро закрыть — прибыли она приносила мало, люди предпочитали водный транспорт. Над всем городом шли всего две полосы, соединяющие оба конца поселения. Никаких разветвлений, всего один маршрут и несколько кабин, плавно ползущих над городом. Конечно, им предпочитали куда более надежную и быструю альтернативу, но мне нравилось глядеть отсюда на краснеющие внизу черепичные крыши и высматривать дома, построенные по моим чертежам. Кабина, едва уловимо покачиваясь, двигалась дальше, а я смотрел вниз на опережающие нас яркие гондолы, скользящие по водной глади каналов. Людей развозили терпеливые молчаливые роботы, веслом рассекающие воду и отражающиеся в ней облака. Прозвучал сигнал, и я посмотрел на табло над дверью, на нем сияли желтыми буквами название следующей станции и температура за стенкой. «Второй сектор, девять градусов выше нуля». Кабина проскользнула мимо станции и двинулась дальше, к центру, к станции, на которой я сходил. Внизу грохотали роботы-полицейские, бегущие куда-то в переулок по вызову; гремели, звенели, рычали механические создания, подаренными нам Древними: десятки, сотни, даже тысячи видов вымерших животных. В мире их больше нигде нельзя было встретить, но у нас по городу прохаживались металлические копии уничтоженных людьми созданий. Они брели по заданной им траектории, изображая поведение исчезнувших созданий, мрачными тенями напоминая нам о совершенных Древними ошибках. Вокруг одного из таких стальных монстров столпились люди. Пытался разглядеть, что с ним случилось, но кабина пронеслась над каналом, отделяющий мой сектор от того, в котором что-то стряслось со стальным творением Древних, и я уже не увидел издалека. Сигнал прозвенел снова, и в этот раз кабина остановилась, выплюнула наружу площадку для спуска, и подождала, пока я спущусь. Я ненадолго замер на платформе, смотря на возвышающийся за каналом первый сектор, и побрел дальше, вслед за уползающей по канату пустой кабиной. Мимо меня пробежал тираннозавр — стальная махина раза в два выше меня — и остановился на перекрестке, выжидая, когда на светофоре загорится зеленый. Я нагнал его и стал ждать сигнала вместе с ним, разглядывая его поблескивающие острозубые челюсти. Тираннозавр заметил, что за ним наблюдают, и перевел взгляд камер, заполнявших собою глазницы, на меня. Он прорычал и приблизил гигантскую вытянутую морду ко мне, но, когда услышал сигнал светофора, отвернулся и побежал дальше вдоль улицы. Когда был маленьким, меня пугали их габариты, острые клыки и когти; но сейчас я просто с любопытством поглядывал на созданий, сконструированных Древними по найденным скелетам. С улыбкой смотрел на них, на эту память, на эти важные экспонаты в музее под открытым небом, называемым миром. Вот этот гигантский хищник осмотрелся по сторонам, а вот уже в несколько шагов достиг конца квартала. Он тянул за собой свой огромный хвост, медленно поворачивая им, пока программа вела динозавра дальше по маршруту, немного менявшегося каждый день. Я побрел дальше к себе, отвернулся от динозавра, замершего у дороги, но почти тут же посмотрел на него снова. Услышал громкий скрежет деталей, рык и грохот падающего зверя и сигнал об ошибке, после которого камеры закрылись перегородками. Сам тираннозавр вошел в спящий режим, дожидаясь прибытия того, кто сможет починить его. Таких людей в нашем городке не было, и когда один из зверей выходил из строя, кто-то из городского управления вновь слал запрос в другие поселения. Ответы не приходили, и животных, если они не были такими громадными и неподъемными, как этот рухнувший на мостовую тираннозавр, волокли на свалку. Возиться с починкой чудных игрушек Древних никто не желал, тем более что на них тратились ценные ресурсы. Их просто разбирали, переплавляли и пускали материалы на нужды общества. Тираннозавр был слишком большим для того, чтобы тащить его куда-то, поэтому ящера должны были вскоре распотрошить прямо посреди улицы, а пока с его телом могли поиграться дети или бродячие животные. Вид несчастного полуразобранного стального тела должен был изрядно попортить настроение перед праздниками. Тоскливо вздохнув, я отвел печальный взгляд от остывающего тираннозавра, прикорнувшего на боку, и побрел к себе. В окне моей комнаты под крышей колыхались выцветшие занавески, оставшиеся от прошлого жильца. Я посмотрел на развевающуюся блеклую ткань и шагнул в подъезд старого дома, пахнущего сыростью. Простучал кроссовками по мозаике из мелких плиток, которой были выложены полы в подъезде и укрылся за дверью квартиры. Мою небольшую комнату затопил ледяной воздух, затекавший внутрь через открытое окно. Ветер разметал по комнате листы с чертежами, сложенными в аккуратную стопку, и продолжал шелестеть ими. Задрожав от ледяного ветра, я поспешил к окну, перешагивая через разлетевшиеся по комнате бумаги. Опустив ручку, посмотрел на светлое небо, на котором чернела одинокая точка. Чья-то летающая машина приближалась к нам, резко снижаясь на полных скоростях. Лишь под конец ее беспечный водитель додумался сбавить скорость и нажать на тормоза. Ударив по мостовой струями раскаленной жидкости, машина накренилась на бок и, пошатнувшись, опустилась на асфальт. Из нее, устало зевая и прикрывая рот ладонью, вышел высокий мужчина в плаще, небрежно наброшенном поверх клетчатой рубашки. Солидности его неряшливому образу придавал стальной кейс, который гремел лежащими внутри стальными деталями, пока тот размахивал им, шагая дальше по улице. Ему навстречу выбежал один из управляющих города — очередной лысеющий мужчина средних лет в идеально выглаженном костюме, с заискивающей улыбочкой, вежливыми поклонами и неизменными извинениями. Я открыл окно, едва заметил чудного гостя и наблюдал за всей сценкой, разворачивающейся внизу. До меня долетали лишь обрывки их фраз, но этого хватило, чтобы понять, для чего явился этот гость. Он намеревался починить всех животных, что еще не разобрали, а заодно посмотреть на состояние тех, что оставались в строю. Наконец-то на наш призыв откликнулись! С улыбкой я провожал взглядом растрепанного гостя до поворота, за которым его ждал первый механический пациент. Высунувшись из окна, высматривал его удаляющуюся фигуру, шагающую навстречу тираннозавру, которого уже успела облепить чумазая ребятня. Разогнав громким, долетевшим до меня криком детей, он обошел металлическое тело и раскрыл свой кейс, вынимая из него инструменты. Я же спрыгнул с подоконника, свесившись через который наблюдал за редким гостем, и побежал за биноклем. Он лежал в выдвижном ящике заваленного стола, пылился под грудой бумаг, дожидаясь своего часа. И он настал. Подкрутив фокус, я снова запрыгнул на подоконник, прижал к лицу ледяной металл и с улыбкой на губах продолжил свое наблюдение. Вот он раскрутил несколько панелей и заменил что-то в стальных внутренностях тираннозавра, вот он открыл люк в его спине и склонился над темной пропастью, набитой проводами и электроникой, а вот он высунулся наружу. Запряг следующего за ним управленца следить за кейсом, забитым деталями, ключами, проводами и всевозможными устройствами, названий которых я не знал. Под удивленными взглядами зевак он добежал до своей машины, брошенной посреди проезжей части, вынул несколько коробок из вместительного багажника. Он уже собирался бежать со всем этим добром назад, к тираннозавру, но его остановили взвизгивающие клаксоны машин, путь которым преграждал его летающий автомобиль. Рассеянно перебирая в руках рыжеватые вьющиеся пряди, он извинялся и хлопал себя по карманам, отыскивая ключи. Смеясь, я опустил бинокль рядом с собой и продолжил смотреть на чудного механика, паркующего авто под окнами моего дома. Мужчина тем временем выбрался из машины, подобрал оставленные на обочине коробки и побрел к тираннозавру. Весь вечер он возился со стальным пациентом, менял что-то в его внутренностях, подкручивал расшатавшиеся болты и иногда качал головой. Выговаривал что-то управленцу и порой прикрикивал на него. Через несколько часов его сопровождающий не выдержал оскорблений и, наморщив лицо, сбежал от гостя, отчитавшего его и весь городок разом. Постепенно рассосалась и толпа зевак, и он остался посреди улицы совсем один вместе с изобретением Древних, постепенно приходящим в порядок. Я же перекладывал увесистый бинокль из руки в руку, пока не устали обе. Ночь медленно опускалась на город, небо темнело, загорались фонари, и я устало зевнул, спрыгивая с ледяного подоконника. Где-то там, в темноте, механик накрыл тираннозавра пленкой и побрел к себе, а я, подтянув к животу замерзшие ноги, укутался в теплое одеяло. На подоконнике дожидался утра бинокль, и я уже знал, чем занять себя завтра.2.
Наспех позавтракав, я кинулся к окну высматривать на улицах города механика, приехавшего ради того, чтобы спасти изобретения Древних. Одевшись в теплое худи, накинув на голову капюшон, смотрел в бинокль, но не видел вчерашнего мужчину. Рядом со мной стояла кружка какао, которое я отхлебывал, всматриваясь в лица людей. Он просто еще не проснулся, — осознал я, глядя на тикающие настенные часы. Шел десятый час, но вчерашний гость, видимо, предпочитал вздремнуть допоздна, проспав то самое утро, что добрым не бывает, полностью. Когда через час я вернулся к окну с чипсами, он объявился напротив моего дома. Широкими, неспешными шагами он вышел из отеля, стоящего напротив, и побрел к тираннозавру, звеня содержимым кейса. Весь день он провозился с пациентом, что под вечер издал механический рык и попытался подняться. Динозавра пришлось отключить, чтобы спокойно закончить работу, но зато мужчина счастливо улыбнулся, довольный своими успехами. Я улыбнулся вместе с ним, сжимая в руке бинокль. Совсем скоро он перейдет к тому металлическому зверю, вокруг которого собирались вчера зеваки первого сектора, и я не смогу понаблюдать за его работой. Сегодня же механик закончил, вытер руки, собрал содержимое чемодана и двинулся к себе в номер. Я спешно спрыгнул с подоконника, поскользнулся и упал, потирая ушибленную коленку. Еще немного и он мог меня заметить, проходя мимо.3.
На следующий день он должен был закончить с тираннозавром и перебраться на следующий сектор, если бы не случилось еще одной поломки прямо напротив моего дома. Еще до того, как мужчина покинул свое убежище; рядом с моим домом, громко хрюкнув напоследок, рухнул вепрь, укрытый теплой шкурой поверх стального тела. Я улыбнулся, глядя на распростертое на асфальте механическое тело. У меня появлялся шанс взглянуть на работу настоящего механика, специализирующегося на искусственных зверях, вблизи. Примерно в то же время, что и вчера, мужчина вышел из отеля и выругался, заметив свалившуюся на него работу. А я смеялся, выслушивая его ругань и глядя на то, как он стягивает с себя плащ и закатывает рукава рубашки. Он разложил свое оборудование посреди дороги, которую загородил собой упавший зверь. Я высовывался из окна и смотрел на то, как мужчина снимал со зверя потрепанную перепачканную шкуру, как он откручивал болты, снимая панель, закрывающую собой неприглядное нутро зверя. В какой-то момент он стал осматриваться по сторонам, выискивая кого-то, и я спрятался, чтобы меня не заметили. Я услышал его окрик — меня заметили. Наверняка других «парнишек с третьего этажа, пялящихся на него уже второй день», — как он меня окрестил, не было, поэтому я, нервно выдохнув, обулся и выскочил на улицу. Скинув с себя и рубашку, он в одной майке копался во внутренностях кабана. Когда я подошел к нему, с любопытством заглядывая в нутро зверя, он попросил надавить на деталь, пока сам закручивал что-то иное. Потом он и вовсе выдернул что-то из творения Древних и бросил мне тяжелую коробку со свешивающимися из нее проводами. Потом вытащил что-то еще, раскрутил еще несколько деталей и свалил все на меня. Детали были небольшими, но весили много, держать их было тяжело, но он почти тут же отобрал все назад. Работал он молча, сосредоточенно разглядывал что-то внутри, заменял истершиеся старые детали на новые. К полудню он разобрался с кабаном и предложил вместе пообедать перед тем, как вернуться к тираннозавру.4.
В кафе на краю сектора было практически безлюдно, за стойкой напевал тихую, спокойную мелодию приемник. В дальнем конце зала дремал официант, резко и напугано вскочивший от звона колокольчика на входе. Механик тут же сделал заказ, отделался от полусонного официанта и развалился на коричневом кожаном диване. Я решил спросить, как он заметил меня в окне, и он рассмеялся. — Знаешь, засечь того, кто так долго, не скрываясь, следит за тобой, довольно легко. А парня, который сидит на подоконнике, вооружившись биноклем, — и подавно, — он улыбнулся и перевел взгляд, блуждающий по интерьеру, на меня. — Из-за работы меня всегда окружают любопытные зеваки, но такое я вижу впервые. Чем вызван столь неподдельный интерес к моей скромной персоне? — он внимательно разглядывал мое лицо, а потом остановил взгляд на светло-карих глазах, будто высматривал в них что-то, дожидаясь ответа. — Мне всегда были интересны творения Древних и те люди, что не бросили не нужные сейчас вещи, а продолжили искать им применение. Те, что возятся с бесполезными вещицами, ищут причину их создания, некий смысл. Те, что заставляют работать неисправные старые механизмы — люди самые необычные и интересные, — улыбнулся и я, отводя взгляд в сторону. Я редко говорил так много, редко высказывал то, о чем думаю, поэтому то, что я так честно отвечал незнакомому мне человеку, немного смущало меня. Он же не перебивал меня и внимательно слушал историю о том, как я выходил к подступающим волнам пятого сектора и смотрел на ловцов, вынимающих из воды диковинные давно забытые изобретения. Как каждый раз с тоской отводил взгляд от сломавшихся стальных зверей. Понимал ведь, что помочь ничем не могу, и знал, что будет с ними дальше. Смотреть на то, как рушили то, на что Древние тратили столько сил и ресурсов, было больно. Но люди настоящего продолжали губить надежды и мечты тех чудаков из прошлых веков, оставивших для нас этих созданий, а я поделать с этим ничего не мог. — Сейчас мы лишь пытаемся вернуть то утраченное в войнах и разрушительных катаклизмах, учимся тому, что было потеряно, гоняемся за знаниями Древних и учимся по их трудам. А вы… — А я бегу одним из первых за непостижимыми Древними, возрождаю зверей, завожу их остановившиеся стальные сердца, служа тем самым воскрешающим зарядом, — договорил он за меня и улыбнулся шире, приоткрывая рот и счастливо жмурясь. — Этим я и заинтересовал тебя? — Не только! — выдал я, но он покачал головой и не стал расспрашивать. — Ты уже и так многим поделился, не буду заставлять тебя признаваться еще в чем-то, тем более, — он кивнул на официанта, вышедшего с кухни с подносом в руках, — наш заказ уже готов и вполне можно отвлечься на него. Официант поставил перед механиком тарелку, и он подтянул блюдо поближе к себе. Подмигнув мне, он начал потрошить рыбу вилкой, оставляя все, что ему не нравилось, на краю тарелки. Туда были сосланы неугодная шкурка и аккуратно вынутые кости. Передо мной же стояло то, с чем возиться не нужно было — обычные котлеты. В нашем небольшом городке, окруженном водой со всех сторон, было не так много места для выпаса скота, и даже самые простые блюда из мяса считались деликатесной редкостью. — Забыл представиться, — он отложил вилку в сторону и протянул мне руку, — Киан О’Брайен (*). — Меллан Томпсон, — представился я и протянул ему руку, он сжал ее своей ладонью. — Доедай быстрее, Меллан, и побежим возиться со вторым чудовищем Древних, — он застучал вилкой быстрее. — А вообще, сколько их тут всего? Творений Древних. — Если тебя интересуют сломанные, то кроме тех, что ты уже видел, есть еще как минимум одно — в первом секторе. — Сколько же их всего? — он проглотил остатки блюда, обжегся горячим чаем и приступил к десерту. — Десятки или сотни, или даже, тысячи, — услышав это, он поперхнулся, и когда откашлялся, присвистнул.