В когтях нового мира

Оставаться под водой больше было невозможно. Грудь жгло, словно пламенем, кислорода в лёгких совсем не оставалось, и каждая секунда промедления угрожала тем, что Анжела навсегда могла остаться в этой грязной луже. Как бы то не было опасным, но нужно всплывать — и девушка сильным толчком поплыла к рыжеватой поверхности, покрытой маслянистой плёнкой. Вынырнув, она схватила ртом как можно больше воздуха, и снова погрузилась; но долгожданный вдох лишь распалил желание оказаться на твёрдой земле. Жмурясь от рези в карих глазах, Анжела взвесила риск, но всё же решилась — и через десять секунд вынырнула на противоположной стороне пруда, глубина которого приняла её и спасла от близкой погони. Выбравшись на грязный берег, поскальзываясь и едва не падая, Анжела растянулась прямо на земле, негромко покашливая. Дыхание постепенно восстанавливалось, но купание в этой гадости даром не прошло: глаза всё так же покалывало, на зубах что-то поскрипывало, а во рту стоял мерзкий металлический привкус. Стараясь сдерживать новый позыв кашля, Анжела заставила себя повернуться и сесть, посмотрев на такие далёкие от неё руины. Этому городу подошло бы название вроде «Мегаполис Мегаполисов», «Элизиум» или прочие громкие имена из заграничных фильмов, но стомиллионная застройка стекла и бетона носила совсем неброское для России название: «Новый». Новым этот город, правда, был много лет назад. Теперь же от новизны ничего не оставалось, лишь только нечто серое, ржавое, битое и расколотое. Палящее рыжее солнце и небо, вечно затянутое тёмными тучами, дополняли картину полной обречённости и погибели. Даже для Анжелы, родившейся и живущей в этом трупе мира, от такого зрелища стало не по себе… О причинах гибели старого порядка она слышала многое. Факты наслаивались на факты, к ним прикипали откровенные выдумки, случайные ошибки, естественное обветшание информации, произошедшее за смену нескольких поколений людей. Вирус, война, инопланетяне, религиозные войны, чума, фанатики, опять инопланетяне, чудовища, боевые бактерии, эпидемии, эксперименты..в общем, десять казней египетских. Так или иначе, можно быть почти уверенной, что во всём виноваты люди или спровоцированная ими природа. Да Анжелу прошлое и не интересовало, её волновало настоящее и будущее. Например, где разыскать обувь: свои тяжёлые армейские бутсы Анжела скинула перед нырком, так же, как металлическую трубу с набалдашником (какое-никакое, а оружие) и ремень с ещё серебрящейся пряжкой. Ремень был не такой уж и ужасной утратой, труба тоже, а вот ходить босиком по улицам, заваленными битым стеклом, кирпичами, покрытой колючими растениями и ещё чёрт знает чем — не рекомендуется. Закусив губу и не сдерживая слёзы, вымывавших всю гадость из глаз, девушка огляделась по сторонам. Завод кончился, этот берег пруда как раз разрезал давно покосившийся и во многих местах зиявший дырами бетонный забор. Дальше начались обычные улицы Нового, а значит, и магазины, частные квартиры и дома, где есть одежда. Людей в Новом от десяти миллионов теперь и на один не наберётся, плюс они по всему городу рассыпаны, так что много старых вещей уцелели. Некоторые из-за старости, конечно, обветшали, но в целом… Ещё раз оглядевшись по сторонам и убедившись, что никого рядом нет, Анжела встала и стянула свою некогда белую майку — грязная-то ладно, всё равно придётся сменить вместе с обувью, но в мокрой ходить… Кое-как выжав её, Анжела почти с отвращением напялила на себя это тряпьё: даже в мире постапокалипсиса нужно выглядеть достойно, а не как какое-то чучело! Сейчас на неё и смотреть страшно: мокрые русые волосы кое-как раскиданы по плечам, майка не отличается по цвету от земли, руки до запястий и ноги по самые лодыжки в грязи… Но взглянув ещё раз на маслянистые разводы, Анжела отвергла мысль хоть немного умыться. Утерев лицо сгибом локтя, девушка поморгала и стала выкарабкиваться на уже настоящую твердь — старую асфальтовую дорогу, в большинстве поросшую свежей травой, что пробивалась сквозь многочисленные трещины. Скоро её босые ноги наступили на асфальтовую крошку — теперь старательно смотря себе под ноги и чуть согнувшись, обхватив себя руками, чтобы немного согреться, девушка зашагала по дороге вглубь города. Для тех, кто жил бы в этом городе до того, как всё здесь оказалось уничтожено, было бы непривычно странно шагать вот так: по этой безжизненной тропе между домов с выбитыми стёклами, словно бы смотрящих на тебя своими чёрными провалами, окружёнными со всех сторон странным безмолвием и оживлённостью одновременно. Не гудели машины, не сновали по улицам люди, зато пели птицы, жужжали насекомые, а под порывами ветра шуршали листья и трава. Для Анжелы всё это было привычным, но таким же успокоительным, как и для людей из прошлого: эти звуки не таили в себе никакой опасности, ничего не скрывали и не прятали. Однако, девушка всё равно ступала едва ли не на цыпочках, готовая в любой момент нырнуть под прикрытие пышной зелени росших у дороги кустов. Не годится идти по главной улице: в городе ещё оставались люди, и среди них мало с кем стоило бы ей встречаться… Но людей, впрочем, как и зверей, Анжеле пока не встретилось. Она без проблем добралась до первого дома и задрала голову, рассматривая ленту оконных пустот, уходящую вверх на добрую сотню этажей. Даже несколько десятков стёкол уцелели. А вот следов от пожара нет, и это уже радовало. Многие дома были повреждены огнём: и теперь уже не понять, был ли то огонь внешний или он когда-то вспыхнул изнутри. Осторожно обойдя по краю россыпь запылённых стекляшек, Анжела подошла к двери. Толстая металлическая пластина проржавела и погнулась, но не было похоже на то, чтобы её взламывали специально. Может быть, этот дом не тронули? Различные группировки жителей Нового держались на определённой территории, не выходя за её пределы. Искатели — добытчики, сталкеры, рейдеры, как их не называйте, смысл один — тоже орудовали лишь в известных местах. Город был слишком большой, чтобы его можно было обследовать весь. Именно поэтому шансы были, и потому Анжела решительно стала протискиваться в щель, поскольку больше сдвигаться дверь ни на миллиметр не хотела. Ей удалось пролезть почти без труда, и девушка очутилась в тёмном пыльном подъезде. Едва сдержав чих, она зажмурилась и снова открыла глаза — ну, не таком уж и тёмном подъезде, но пыльном точно. Положив ладонь на перила, девушка попробовала их на прочность. Вроде держатся, хотя, конечно, запылённость ужасная. Став подниматься, Анжела ощущала у себя под ногами словно ковёр из пыли, которая комками разлеталась из-под её ног и зависала в воздухе. Первый этаж принёс девушке только разочарование — все двери в квартиры были закрыты, попытки открыть их ни к чему не привели, а взломать без каких-либо инструментов было невозможно, не говоря уже о том, чтобы выбить. На втором этаже Анжела, так же опробовав двери, встретила панцирную мышь: животное сидело на первой ступеньке, ведущей на третий этаж, и при виде девушки громко запищало. Анжела рефлекторно отшатнулась, а мышь, махнув хвостом и дребезжа панцирем, скрылась под лестницей. Снизу донёсся быстрый цокот её лапок. Третий этаж вознаградил девушку за всё предпринятое путешествие. Одна из дверей поддалась на нажатие ручки и тогда Анжела стала дёргать её на себя. Застарелые петли не хотели двигаться, дверь громко скрежетала, и девушка ещё больше взмокла, пока пыталась открыть её. В результате снова пришлось протискиваться в щель, только на этот раз слегка больше, чем на входе. Квартира являла собой форменный беспорядок — в коридоре лежала упавшая кверху ножками пуговица, стенной шкаф был распахнут и вещи из него выкинуты на пол, всё та же пыль, грязь, плесень и грибок на потолке. Но Анжела не стала обращать на это внимания, а склонилась над обувной тумбочкой, сиротливо приютившейся в углу. Пара мужских ботинок была для неё великовата, и настроение девушки слегка подпортилось, но оставлять поиски она не стала. В шкафу Анжела с радостью нашла то, что и искала. В нише лежали множество запылённых пар обуви, а среди мужских моделей нашлись и женские. Туфли Анжелу не интересовали, но вот пара тряпичных кроссовок могла бы ей пригодиться, если бы только не была основательно подпорчена грязью и мышами. К огромному облегчению Анжелы, одной парой дело не ограничивалось: откинув что-то, бывшее, по-видимому, мужской ветровкой, девушка обнаружила ещё одну пару теннисок, которые не только были в приемлемом состоянии, но и пришлись ей почти в пору, на пол-размера больше. Больше — не меньше, потому Анжела прихватила «обновку» и пошла в ванную. Воды здесь быть не могло, а краны заржавели до такой степени, что и не повернуть, но Анжеле они и не требовались. Пара полотенец стали просто грязными тряпками, но всё равно ими можно было хоть немного вытереться. Старательно обмахнув ноги, Анжела развязала шнурки, аккуратно вытащила попавшиеся или прилипшие осколки из ступней, обулась и попробовала пройтись: лучше, чем босиком! Намного лучше, чем топтать стекло! В целом, квартира оказалась просто кладом, если не считать того, что ни воды, ни еды здесь не было. На кухне обнаружился старый мешок для сменной обуви с детскими кедами внутри: такая обувь Анжеле была не нужна, но мешок оказался ещё вполне пригодным, и девушка взяла его с собой. В шкафах, посреди зарослей плесени, колоний пауков и жуков, Анжела обнаружила целую пачку приправ. Герметичные пакеты некоторых из них вселяли надежду, и Анжела попробовала разорвать парочку. Первый эксперимент провалился, труха пахнула в лицо Анжеле совсем не аппетитным запахом, зато вторая упаковка оказалась вполне презентабельной. Производитель явно врал, что использует «только натуральное и без консервантов», но это её только обрадовало, потому что среди обнаруженного богатства были ещё две упаковки-сестрицы пригодной к пище приправы. Консервы, как показывала практика, лишь изредка были достаточно долговечными: здесь-то как раз производитель обманывать не должен. К рыбе, обнаруженной в почти пустом холодильнике, Анжела и не притрагивалась, а тушёнки, которая считалась основным продуктом-«долгожителем», здесь не было. Зато в шкафчике возле раковины она нашла упаковку гречки, и, когда сдула, а потом смахнула пыль с упаковки, решила взять крупу с собой. Кажется, она выдержала испытание временем, во всяком случае, на глаз. На запах и вкус придётся определять гораздо позже, если вообще придётся. Две комнаты пережили времена запустения относительно легко — видимо, за ними и раньше не больно-то ухаживали. В шкафу Анжела обнаружила такое количество одежды, что невольно задумалась, в чём же покидали квартиру жильцы. Правда, плесень, пыль и время сделали большую часть непригодной для использования, однако кое-что можно было взять с собой. В углу находился детский рюкзак с порванной лямкой. Эта находка была как раз кстати — завязав лямку узлом, Анжела принялась складывать в него те вещи, которые ещё могли послужить: правда, кроме старых джинсов, кофты и пары мужских рубашек, ничего ценного не нашлось. Впрочем, и то, что нашлось, пригодится. Собрав вещи и оглядев комнаты ещё раз, Анжела решила, что больше ей в квартире делать нечего. Напоследок она снова зашла в ванную комнату — казалось, что ничего ценного там быть не может, но на самом деле это были обманчивые мысли. Под самой ванной девушка обнаружила большой чемодан, открыв который, она увидела целую кучу инструментов. Отвёртки, молотки, различные гаечные ключи, даже топор — и всё во вполне приемлемом состоянии, если не считать лёгкой ржавчины и пыли, которой наслоилось настолько много, что она прилипла к поверхности! Быстро развернув одну из рубашек, Анжела завернула в неё то, что не весило слишком много, накинула рюкзак, затолкнула чемодан обратно(а хотя он мог бы пригодиться), взяла в руки топор и была готова продолжать путь. Пусть топор и был тяжёлым и мало подходящим для девушки оружием, ну так труба не подходила ещё больше.