Коктейль

Водка – 50 мл Ликер блю кюрасао – 20 мл Спрайт – 150 мл Ананас – 30 г Лед в кубиках – 200 г

Юноша на экране стонал, срываясь на фальцет. В нем двигался толстый, увитый рельефными венами член высокого афроамериканца, и контраст эбонитовой и белоснежной кожи великолепно смотрелся. Алек прикрыл глаза и представил себя на месте нижнего, яростно одной рукой ведя по измазанному смазкой члену, а другой вталкивая в себя искусственный член. Было бы здорово ощутить тепло чужих рук на себе, почувствовать прикосновение чужой влажной кожи к своей... Чертовски тяжело годами знать, что тебя не привлекают девушки, и при этом не иметь ни малейшей возможности с кем-то встречаться, из-за постоянного риска спалиться. Двадцать первый век — сублимируй, сколько влезет. В буквальном смысле. Полное отсутствие личной жизни вполне успешно заменял гей-порно и секс-игрушками. Не то чтобы Алек был непривлекателен или асексуален — девчонки много раз подкатывали к нему, и на День святого Валентина его ящик был буквально завален открытками. Вот только брюнет настолько тщательно скрывал свою ориентацию, что любой, кто предположил бы, что Александр Гидеон Лайтвуд — гей, был бы осмеян половиной колледжа. Ему проще придерживаться легенды о том, что его возлюбленная переехала в другой город, и они поддерживают связь, чтобы избегать постоянного сватовства со стороны друзей и знакомых. Алек закинул голову назад и шумно выдохнул сквозь приоткрытые губы, размазывая смазку по головке и оттягивая другой рукой яички. Дилдо внутри приглушенно вибрировал, посылая импульсы по всему телу. Афроамериканец на экране заломил руки пассива, не давая тому возможности притронуться к себе, и ускорил темп, выбивая из него громкие отчаянные стоны. Алек откинулся на подушку и задвигал игрушкой быстрее. Оргазм накатил удушающей волной, оставляя после себя приятную дрожь и легкость. Алек отключил вибрацию на пульте и на мгновение вжался горящим лицом в холод подушки, стараясь перебороть стыд и отвращение к самому себе. Чем он, черт возьми, занимается?.. На то, чтобы привести себя в порядок, у Алека ушло несколько минут. Вытереться салфетками — закрыть вкладки в браузере — почистить историю — принять душ — ответить на звонок Иззи. — Эй, Алек, кончай раскисать наедине с порнушкой! Вечером мы идем в клуб! — голос Иззи из трубки прозвучал настолько воодушевленно, что Алеку было даже немного жаль ее расстраивать. — Ты же знаешь, что я ненавижу клубы, — он нахмурился, изучая свое раскрасневшееся лицо в зеркале. Ничего особенного, посредственность да и только. Попробовал пригладить топорщащиеся во все стороны непослушные волосы, но довольно быстро бросил эту безнадежную затею. Голос Алека немного хрипел от долгого молчания. — Да брось ты, будет отлично! Может подцепишь себе какого-нибудь красавчика! Я вообще в шоке от того, что у тебя до сих пор никого нет, ты же лакомый кусочек! Алек еще раз кинул взгляд на зеркало. О чем она вообще говорит? Но раз уж младшая сестра так в него верит, нужно хотя бы постараться ее не обидеть. — Крайне маловероятно. Все красавчики нашего колледжа играют в баскетбольной команде и встречаются с силиконовыми чирлидершами, а я пока не настолько отчаялся, чтобы сделать себе сиськи и прыгать с помпонами. Изабель заливисто засмеялась. Алек подумал, что красивый смех — одна из совершенно очаровательных черт сестры, и пару своих бывших бойфрендов она покорила даже не сногсшибательной внешностью, а именно своей детской непосредственностью и готовностью искренне смеяться над их тупыми шутками. На заднем плане раздался шелест ткани и приглушенный цокот. Девушка наверняка выбирала очередное ультракороткое платье и туфли на высоких каблуках. — Можешь не надевать форму чирлидерши. Те классные обтягивающие джинсы, что я подарила тебе на прошлой неделе, отлично подойдут. Я зайду к тебе вечером, чтобы ты уж точно не покрылся мхом в своей комнатке. Алек уже открыл рот, чтобы как-то отмазаться, но Изабель предусмотрительно бросила трубку, поэтому пару мгновений он просто стоял посреди ванной в полотенце и слушал гудки в трубке. Чёрт… Это значило, что похода в клуб уже не избежать. У Алека было право вето на одну сумасшедшую идею Иззи в месяц, но он уже использовал его неделей раньше, когда категорически отказался осветлять волосы. (“Алек, ты совсем не выглядишь как гей!” — “Вообще-то я и не хочу выглядеть как гей!”) Немного подумав, Алек рассудил, что вечеринка на фоне смены внешности выглядела в целом довольно безобидно. К тому же, Алек планировал выпить пару коктейлей и почти сразу же улизнуть обратно в кампус. Никто не сможет заставить его пробыть в клубе дольше часа! Никто! За завтраком в столовой к нему подсел сияющий, как начищенная монета, Джейс, и заговорщическим шепотом сообщил, что, возможно, сегодня они с Клэри перейдут на следующую базу. Алек засмеялся и хлопнул друга по плечу в знак поддержки. — Слушай, бро… — Джейс виновато опустил глаза и сложил ладони в просящем жесте. — Ты не мог бы вечером… ну… где-нибудь перекантоваться? Алека совершенно не радовала перспектива провести всю ночь в баре, пока Эрондейл будет развлекаться с Клэри в их общей комнате. Возможно, он отказал бы, будь это очередная девчонка на одну ночь, но он знал, насколько для Джейса всё серьезно в этот раз, поэтому обреченно кивнул, соглашаясь. Придется где-нибудь побродить до утра. — Супер! Я люблю тебя! Пару лет назад Алек бы вздрогнул от этих слов и прокручивал бы их в голове еще неделю, вспоминая каждое движение губ Джейса. Раньше он был безответно влюблен в своего лучшего друга, но... Джейс всегда был с ним искренним, и Алеку хотелось также быть с ним честным, поэтому влюбленность постепенно уступила место крепкой дружеской симпатии без намека на романтические отношения. Джейс ослепительно улыбнулся, и Алек порадовался за него всем сердцем, возможно, даже больше, чем радовался бы за себя. — Будешь должен, — усмехнулся и поднялся, чтобы отнести поднос с грязной посудой. Краем глаза он заметил шушукающихся девчонок с младших курсов, провожающих его взглядом. Насколько же проще было бы, будь он натуралом. Можно было бы в открытую встречаться с симпатичной девчонкой, познакомить ее с родителями, может даже устроить двойное свидание с Джейсом и Клэри. Время до вечера тянулось как жвачка, и Алек коротал его в библиотеке за написанием доклада по экономике. Вообще-то доклад должен быть групповым, но в группе Алека безалаберный Саймон и отчаянный Джейс, которому сейчас совсем не до учебы, поэтому Лайтвуд написал все три части, хотя никто из друзей его об этом и не просил. Ему не трудно — всё равно заняться нечем. Алек закончил, когда время уже близилось к шести, и Иззи вот-вот должна нагрянуть к нему в комнату. В какой-то момент ему захотелось малодушно спрятаться в библиотеке за каким-нибудь из стеллажей, но перспектива просидеть всю ночь среди книг выглядела еще менее привлекательной, чем клуб — там хотя бы алкоголь есть. Помимо упомянутых Изабель джинсов, Алек надел белую майку со стилизованными ангельскими крыльями на спине. Она достаточно простая, чтобы он чувствовал себя комфортно, но вместе с тем и необычная ровно настолько, чтобы сестра осталась довольна его внешним видом и не заставила переодеваться во что-то более “склоняющее к разнузданному гейскому сексу”. — Если бы я не была твоей сестрой, я бы с тобой замутила! — хихикнула Изабель, и шлепнула его по обтянутой темными джинсами заднице. — Выглядишь отлично. До клуба они добрались на машине Лидии, одногруппницы Иззи. Всю дорогу Алек провожал взглядом мерцающие вывески и рекламные щиты. Нью-Йорк никогда не спит — ближе к ночи он становился еще ослепительнее, чем днем. Алек предпочел бы душному громкому клубу прогулку по залитой светом набережной. Но не в одиночестве. Раньше Лайтвуды частенько гуляли по набережной всей семьей, но время не стоит на месте, и прогулки с родителями как-то сами собой сменились на прогулки с любимыми. Изабель встречалась со странным гиком Саймоном, который совершенно не нравился Алеку, но необъяснимо делал его сестру счастливой. Джейс за последний год остепенился и всерьез приударил за рыжей бестией Клэри с художественного направления. У Алека пары не было. Ему хватило одной попытки признаться в симпатии к парню в колледже в Аризоне, незадолго до их переезда в Нью-Йорк… _______________________________________ Алеку нравился зам капитана в баскетбольной команде, улыбчивый парень по имени Кевин. Они хорошо ладили и помогали друг другу на тренировках. Тогда Алеку казалось, что между ними возникла отличная химия, поэтому как только до него дошел слух, что у Кевина нет девушки, потому что он гей, он решился заговорить с ним о своих чувствах. Кевин оказался убежденным натуралом. Но, что хуже, чертовым гомофобом. К сожалению, Алек узнал об этом только утром, обнаружив на своем шкафчике огромную надпись “Педик!”, а внутри — огромный черный дилдо, прикрепленный присоской к дверце так, что он чуть не мазнул парня по лицу. Это было похоже на один из страшных снов. За спиной раздавались язвительные комментарии по поводу любимых поз Алека и неприличные предложения. Самой безобидной в памяти Лайтвуда была фраза “Отсосешь мне за двадцатку?” Второй дилдо на присоске он обнаружил на своем стуле в аудитории. Гаденькая ухмылочка Кевина сменилась гримасой удивления, а затем и страха, когда Алек сгреб его за воротник. — Не будешь ли ты так любезен поменяться со мной местами? — голубые глаза горели яростью. Смешки в аудитории мгновенно стихли, и Лайтвуд садился на место обидчика в полной тишине. Хотя уже через 15 минут в его голову прилетел первый свернутый бумажный колобок. “Сколько парней из баскетбольной команды тебя трахало?” Затем еще один… “Проглотишь для меня?” И еще… Алек выждал до конца лекции, слыша шепотки и тихий смех за спиной, видя осуждающие взгляды. Как только преподаватель скрылся за дверью, он встал первым и захлопнул дверь аудитории. На него тут же уставились десятки взглядов. С дальних рядов послышалась первая насмешка: “Хочешь групповушку, Лайтвуд? Дождись хотя бы конца занятий!” — Если вы думаете, что геи дерутся хуже натуралов, вы ошибаетесь, — произнес он, не повышая голос, заставляя шушукающихся девчонок на первом ряду замолкнуть и прислушаться. — Следующему, кто прикоснется к моему шкафчику или месту в аудитории, я сломаю руку. Следующему, кто бросит в меня чем-либо — выбью зубы. Возможно, мне тоже достанется, если вы выйдете против меня все вместе, но я уж постараюсь, чтобы каждый из вас пожалел о том, что связался со мной. После занятий у выхода из колледжа Лайтвуда поджидали шестеро однокурсников. Иззи старалась уговорить его улизнуть через черный вход или подождать в какой-нибудь свободной аудитории, пока задирам не надоест ждать, но Алек не согласился — это было бы все равно, что признать, что все то, что про него писали и говорили за спиной, — правда. Едва увидев своих обидчиков, Алек понял, что целым ему сегодня не уйти. Но он собирался как минимум дать хороший бой, прежде чем его как следует отпинают толпой. Поэтому напал первым, рывком сбивая с ног возвышающегося над ним на целую голову капитана баскетбольной команды и заезжая ему ботинком по ребрам. Поднырнул под пытавшимся его схватить главным подпевалой и ударил его головой в нос, с удовольствием вслушиваясь в хруст и вопль боли. Кто-то из парней схватил его за руку и впечатал кулак в живот, выбивая дух. Алек согнулся, но тут же отпрянул в сторону, уклоняясь от удара локтем по спине, и сделал подсечку наседавшему на него коренастому здоровяку. Тот неуклюже плюхнулся на землю, но тут же подскочил и ринулся на Лайтвуда с удвоенной яростью. Со всех сторон сыпались удары. Половину Алеку удалось умело блокировать, но часть достигла своей цели, оставляя на светлой коже, скрытой легкой тканью футболки, синяки и гематомы. Алек дрался изо всех сил, зная, что его никто жалеть не будет. Пригодилась и врожденная гибкость, и позабытые навыки уличных драк, в которых он нередко участвовал в школе. На следующий день, лежа на больничной койке с тремя сломанными ребрами и сильнейшим сотрясением мозга, Лайтвуд радовался, что легко отделался. Позже он узнал, что по чистой случайности сломал в той драке руку тому самому остряку, что подсунул дилдо ему в шкафчик. Конечно же, Роберт и Мариза позаботились о том, чтобы зачинщиков драки исключили, хотя Алек так и не сказал семье истинную причину конфликта. Переезд в Нью-Йорк занял всего неделю, хотя Лайтвуды могли бы справиться и быстрее, если бы только ситуацию не усложняли постоянное головокружение и гипсовый корсет старшего сына. С тех пор Алек зарекся кому-либо говорить о своей симпатии или открывать ориентацию. Знала только Иззи да пара хороших друзей, с которыми они познакомились уже в Большом Яблоке. В наши дни не так уж сложно найти неплохой сексшоп подальше от колледжа, где всем плевать на то, кто ты и почему засовываешь в себя игрушки, вместо того, чтобы найти себе пару. К тому же, Алеку повезло наткнуться на хорошего продавца... Майя идеально подходила для работы в магазине сексуальных игрушек. Она не была идеальной красоткой с ногами от ушей, но любила секс и умела им наслаждаться. Для этой девушки не существовало предрассудков по поводу ориентации, фетишей и извращений — она просто занималась тем, что ей нравится, и помогала другим заниматься тем, что нравится им. В первую встречу с Лайтвудом Майя, ни секунды не сомневаясь, спросила “Мой гей-радар зашкаливает. Дилдо или плаги?” Алек был благодарен ей за предельно краткие, точные вопросы и лаконичные сдержанные ответы, и они довольно быстро сдружились. Именно Майя была автором фразы, которая с каждым годом все чаще всплывала в голове Алека. “Так не может продолжаться вечно. Ты захочешь большего, и тебе придется снова рискнуть, чтобы попытаться стать счастливым”.