Президентский дворец прекрасен. Зимой здесь настоящая сказка: всё в снегу, куче гирлянд и статуях изо льда, для высечения которых приглашаются самые известные мастера своего дела. Весной сад, который окружает его, цветёт пахучими сливами и вишнями, украшается специально завезёнными сюда сакурами. Летом в воздухе чувствуется медовый запах цветов и слышится журчание воды в десятке фонтанчиках, раскиданных по территории. А осенью здесь не почувствуешь привычную меланхолию — всё живёт и вида не подаёт, что придётся скоро умереть, чтобы вновь переродиться после зимних месяцев. Сам дворец размещён в центре элитного дистрикта номер два, который считается самым безопасным районом Сеула. Он выполнен в классическом стиле, но выглядит помпезнее любого другого здания в городе. И именно в этом дворце всё началось.
Звучное эхо переливалось рекой по залу, отражаясь в позолоченных зеркалах, отображаясь в глазах кукол.
— Мир утонул в пучине мрака, а мгла затмила не только глаза, но и наши сердца. Страх стал преследовать всех и каждого, а темнота стала предвестником смерти, угрожающей нам — людям, которые когда-то были последним звеном пищевой цепочки. Но это было так давно, что уже наверняка никто не вспомнит этот бренный мир без волнений, постоянных нападений, круглосуточного патрулирования улиц, пропавших людей и красных глаз. Никто не вспомнит, каким был этот мир до их появления, — мужчина сделал глоток воды и продолжил. — Гули умные и быстрые, они невероятно сильные. Не зря некоторые из них управляют целыми странами, регионами и военными группировками. Мы знаем, что теперь в Сирии ИГИЛ людям не страшен — есть существа более жестокие и беспринципные. Мы могли бы брать пример с наших северных братьев и изолировать страну, уничтожать любые проявления этой погани, контролировать массы и держать всех в страхе перед государственным аппаратом. Но чем бы мы тогда отличались от средневекового законсервированного тоталитарного государства?
Мужчина окинул взглядом внимающих ему людей и едва заметно усмехнулся, а в глазах рябило от количества драгоценных камней на платьях жён первых лиц государства. Очередной приём — очередной повод продемонстрировать свои богатства, ведь эти приёмы уже стали чем-то вроде светских раутов, на которых можно обсудить последние новости, посмеяться, что вчера видели одного из министров с двумя восемнадцатилетними девочками, а сегодня он с женой. Но мужчина, говоривший с трибуны, знал, что у них всех есть кое-что общее — страх перед теми, кто приходит, когда на город опускается тьма, поэтому он ещё раз обвёл взглядом зал, пестрящий золотыми колонами и обоями, расшитыми нитями, которые стоят дороже их жалких душ, и поднял голову вверх, вглядываясь в барочные своды потолка, фрески и большое изображение Богоматери.
— У нас есть вера, — громогласно продолжил он. — Вера в то, что темнота и чёрная сущность гулей не устоит перед светом наших душ — он сожжёт их, заставит биться в агонии. Именно из-за этой веры демократическое государство имеет право на существование. Именно из-за этой веры, что нет у детей тьмы, с которыми мы вечно боремся, Южная Корея всё ещё остаётся одной из самых развитых стран мира. Я созвал вас всех здесь, потому что, как вы знаете, недавно моему сыну исполнилось двадцать четыре года, и я хочу, чтобы он возглавил одно из подразделений зачистки, — по залу прокатились одобрительные возгласы и удивлённый шёпот.
— Президент Пак, — вдруг подал голос мужчина, сидящий за столиком прямо перед трибуной. Он поправил свои блестящие русые волосы и снисходительно улыбнулся. — Что Вы можете сказать о нападениях в Седьмом районе? Весьма умно, что Вы сделали такое заявление и тем самым расхвалили режим своего правления и назначили своего неопытного сына во главе подразделения. Вы, видимо, ожидали, что все будут обсуждать это и забудут, что происходит за несколько километров от центра.
— Господин Ким, — ни единый мускул на его лице не дрогнул, но мужчина, задавший вопрос, видел ураган, что бушевал в глазах президента, — всё находится под моим личным контролем, а Вы можете спать спокойно — те зачатки сопротивления не дойдут до центра, никто не потревожит Ваш сон.
— О, я пекусь не о себе, — язвительно ответил Намджун, — а о тех людях, которые уже пострадали из-за того, что зачистка работает не так, как следует. Нам нужно уничтожать их без разбора, Вы и сами знаете это.
Весь зал замер, вслушиваясь в следующие слова президента, а тот лишь понимающе кивнул и перевёл свой взгляд на охранника, жестом веля ему привести своего сына.
— Я — самый ярый противник этой нечисти, — вдруг уверенно сказал президент, — и проблема в Седьмом районе вскоре будет улажена.
— Они пересаживают людям свои органы! — воскликнул Намджун и поднялся со стула, поворачиваясь к залу лицом. — Есть сведения о том, что гули начали пересаживать людям свои органы, и это вполне подтверждённая информация. Им легко скрываться среди людей, они выглядят так же, как и мы! Я видел собственными глазами девочку c сердцем гуля, — он тяжело выдохнул и сильно сжал край стола. — И я хочу, чтобы сегодняшний приём стал тем приёмом, после которого начнётся настоящая борьба, а не оказался очередным завуалированным актом милосердия. Мы должны убивать их, — прошипел он, — лишать жизней и не позволять плодиться.
— Все мы знаем, — раздражённо кинул президент, — что гули убили Ваших родителей, — в зале стало настолько тихо, что было слышно быстрое биение сердца волнующегося президента, которого Намджун специально поставил в тупик этим своим Седьмым районом! — Но это не повод обвинять нас в некомпетентности и милосердии к монстрам. Они не вымрут по щелчку пальцев — это долгая и кропотливая работа. Мы боремся каждый день, а не разглагольствуем, как это делает оппозиция, которую как раз-таки возглавляете Вы. У Вас, кроме ненависти к гулям, нет ничего, в частности и желания что-либо делать.
Ким грузно опустился на свой стул и взял в руку стакан с янтарной жидкостью, тут же вливая её в себя. Как же ему хотелось разодрать глотку этому напыщенному индюку, ораторскому искусству которого можно только позавидовать.
Война. Вечная война за мир, которого уже давно нет.
— Прошу приветствовать моего сына — Пак Чимина, — президент поправил полы пиджака и улыбнулся, увидев макушку своего наследника. Молодой человек шёл уверенной походкой, ловя взгляды дам, улыбаясь им своей очаровательной улыбкой.
Пак Чимин вырос под чётким контролем и постоянным надзором. Его отца перевыбирали президентом уже во второй раз, поэтому парень уже давно привык к тому, что его жизнь больше похожа на хорошо освещённые камерами фиктивные сценки. Он привык улыбаться, знакомиться с новыми людьми и менять маски, пытаясь поддерживать имидж своего набожного правильного отца. И сейчас, идя мимо столов, за которыми восседал весь бомонд и вся верхушка власти столицы, да и всей страны, Чимин сверкал улыбкой, чувствуя, как болят скулы. Фальшиво.
— Добрый вечер, дамы и господа, — он перенял микрофон и провёл рукой по зачёсанным назад волосам, касаясь идеальной укладки. Идеален в чёрном костюме и белоснежной, выглаженной прислугой, рубашке. И не нужно, чтобы кто-то видел, насколько сильно у него трясутся руки. — Как уже сказал наш горячо любимый президент, — он улыбнулся отцу, — я планирую возглавить подразделение Второго района, так как прежний руководитель уходит на пенсию, и мы все очень благодарны ему, что он оставляет дистрикт в таком хорошем состоянии. Как вы все знаете, Второй район является самым безопасным и даже сам центр не сравнится с ним. Я изучал модели поведения этих существ, и, может, не так опытен, но тем не менее, за моими плечами теория, огромное желание защищать своих сограждан и энтузиазм. Я, — он оглядел зал, вглядываясь в блеск и лоск помещения, — хочу, чтобы мы все были в безопасности. Потому что превыше человека нет ничего, — он незаметно вытер мокрые руки о полы пиджака. — И я не хочу, чтобы вы думали об этом назначении, как о подачке. Я докажу, что достоин этой должности, покажу это следующим отчётом по количеству убранной нечисти.
По залу разлились бурные аплодисменты, и только Ким сидел, ухмыляясь. Чимин улыбнулся ему и сошёл с трибуны, чувствуя на себе взгляды шакалов. Он был красив, этот Пак Чимин: пухлые губы, что притягивали взгляды как женщин, так и мужчин, кукольная внешность, весёлые глаза и аккуратность во всём. А о его комплексах и стельках, которые он носил, чтобы казаться выше, не нужно знать никому.
Уже спустя минуту все обсуждали очередные выходки Ким Намджуна и то, какой сын президента приятный молодой человек. Расслабляющая музыка ласкала слух, вокруг сновали услужливые официанты — приём принял свой привычный лик. Чимин попустил галстук, принимая на ходу приветствия и поздравления безликих чиновников и их пассий, и направился к выходу на летнюю террасу, что открывала изумительный вид на сад и деревья, которые уже успели окраситься во все цвета осени, начиная от светло-жёлтого, заканчивая бурым. Пак глубоко втянул прохладный воздух и подавил желание попросить у охранника, стоящего поодаль, сигарету. Нельзя — отец не одобрит. Вокруг были зажжены фонари, что освещали террасу мягким светом, и Чимин направился к белой мраморной лестнице, спускаясь в сад. Он осадил охранника одним жестом, всем видом давая знать, что хочет прогуляться один и направился по мощёной дорожке, под туфлями хрустел гравий.
Он знал, что хорошо справился со своей короткой, но значимой речью, которую ему написал помощник отца. Лаконично, многообещающе и уверенно — именно так предстал младший сын президента перед людом. Достаточно ли сказать, что сам Чимин был против роли куклы? Ответом бы послужило заверение, что в этом государстве есть место только для одного кукловода, и именно господин президент, он же Пак Минхо, отлично справлялся с этой ролью. Чимин снял свой галстук и подошёл к белой деревянной лавочке, опускаясь на неё, закидывая ногу на ногу.
Скука, да и только. Он похлопал себя по нагрудному карману, вспоминая, что оставил телефон на прикроватной тумбочке в своей спальне и уже было поднялся с лавочки, намереваясь вернуться к гостям, уже зная, что за эту короткую прогулку отец и так отчитает его, но услышал непонятный шорох в вечнозелёных кустах поодаль дорожки. Чимин замер, чувствуя, как сильно начало биться сердце, отдаваясь в висках. Территория строго контролировалась, но парень насторожился, а плохое предчувствие кричало бежать, не любопытствовать, твердило, что это не белочка или заблудший ёж.
И Пак, о чём потом ещё не раз пожалел, встал и направился тихой поступью прямиком к источнику шума, прислушиваясь к колыханию веток в верхушках деревьев. Треск. Ещё один треск сухой веточки. Он замер, пытаясь разглядеть нечто, шевелящееся в кустах.
Он так и не понял, как оказался сбит с ног, но полетел на землю, больно ударяясь затылком о твёрдый грунт. Чимин почувствовал крепкие пальцы, что сжимали его шею и упёрся ладонями в грудь неизвестного, пытаясь разглядеть его скрытое капюшоном лицо. Он барахтался, заехал коленом между ног человека и скинул его с себя, взбираясь наверх, седлая его бёдра.
— Ты кто такой? — зарычал Чимин, пытаясь стащить капюшон, но замер, вглядываясь в светящиеся красным зрачки.
Гуль.
Они опять поменялись позициями, но Пак скинул с гуля капюшон и вцепился в его чернильного цвета волосы, пытаясь оттащить чужое лицо от своей шеи. Его руки тряслись, перед глазами маячили острые зубы, парня всего лихорадило, но он из последних сил упирался и отбивался, пока вдруг не нащупал камень, валяющийся в нескольких сантиметрах от его тела. Чимин ухватился за камень и резко занёс его в воздух, но гуль моментально перехватил его руку и потерял равновесие, заваливаясь на бок, чем и воспользовался Пак. Он резко вскинул кулак и ударил парня в челюсть. Скинул его с себя и попытался отползти на четвереньках в сторону, когда его резко придавило к земле, в спину упирался кагуне*, Чимин был в этом уверен. Теперь гуль станет ещё сильнее, и у Пака нет шансов от слова совсем. Он прикрыл глаза, чувствуя животный ужас и замер, ощущая лёгкое дыхание на своём затылке. Сквозь шум в ушах он слышал отчётливо, как гуль дышал, громко, будто бы нюхая что-то. Чимин дёрнулся, почувствовал чужой нос на своей шее и удивлённо распахнул глаза.
Гуль не укусил его. Он, чёрт побери, нюхал его! Пак попытался расслабиться, не делать резких движений, но чёрная чёлка спадала на лоб, мешая сосредоточиться. Он ждал.
Вдруг Чимин почувствовал жар в районе поясницы, где его коснулись руки гуля, осторожно задирая пиджак. Парень дёрнулся и задрожал всем телом, чувствуя, как жар нарастает, а кожу печёт, где проходятся длинные пальцы.
Внезапно всё исчезло. Чужие руки и бикаку-кагуне* уже не сжигали, а странное существо сидело на пожелтевшей траве, обнимая руками колени. Оно раскачивалось из стороны в сторону и смотрело исподлобья.
Чимин опешил, он впервые видел, чтобы гуль вёл себя так странно. Да он вообще впервые видел живого гуля так близко! Не в стенах лаборатории, не на тренировочных учениях, а вживую, не связанного опасного парня, который одним взмахом своего хвоста мог лишить его жизни. От раздумий его отвлёк дым, который тоненьким ручейком поднимался вверх. Щеки парня (а Пак мог поспорить, что тому едва исполнилось двадцать) горели, будто бы раскалённое железо, его одежда тлела, а он раскачивался, будто бы ничего не случилось, будто бы он не горит. Изучая гулей, Чимин слышал о способности псевдопирокинеза, что означает, что клетки гуля способны выделять тепло и даже пламя до чрезвычайно высоких температур, но до этого было зарегистрировано лишь одну такую особь. Пак подвинулся поближе, разглядывая притихшего, но невероятно красивого парня с проступающими скулами, пухлыми губами, заломленными бровями и коснулся пальцем его руки, тут же шипя от жара. Гуль уставился своими нечеловеческими глазами прямо на него, во взгляде читалась толика осуждения и непонимание, почему человек до сих пор не позвал на помощь.
— Убегай, — прохрипел он, заставляя Чимина дёрнуться и испуганно отползти назад, кое-как неуклюже поднимаясь на ноги. — Мои глаза красные, я не контролирую какуган*, потому что слишком голоден, — его шепот пригвоздил Чимина к месту, он прикусил губу, не зная, что ему делать дальше. Ноги будто бы приклеили термоклеем и даже всех усилий не хватит оторвать их от земли.
— П-почему ты голоден? — шепотом спросил Пак, не понимая, что он творит. Дали шанс — беги, но нет же, у него интерес. У него нет мозгов. А парень прячет глаза, стесняясь своей природы.
— Потому что, — фыркнул гуль. — Не хочу пробовать тебя, потому что кусочком не обойдусь, — он ухмыльнулся и уткнулся носом в колени. — Убегай, тебя уже, наверное, ищут. Хорошая ткань твоего пиджака говорит за тебя.
— Как тебя зовут? — вдруг заинтересованно спросил Чимин, всё-таки осмеливаясь подойти поближе. Глухие шаги отражались эхом в тишине.
— Ещё спроси, как я сюда пробрался, — опять-таки фыркнул гуль и тоже поднялся. Его чёрные склеры оттеняли светящиеся зрачки, делая его похожим на самого жуткого монстра, как по сути и было. Но Чимин даже не дёрнулся и мысленно приободрил себя: не съел до теперь — не съест и дальше. Наивный Пак Чимин, у которого до одури трясутся руки.
— Как же? — в отместку фыркнул брюнет, заставив гуля прыснуть со смеха.
— А где твой страх, бусинка? — заулюлюкал парень, и на миг его глаза отлились медовым, невероятно дивным светом. Чимин успел заметить, а потому досадливо вздохнул, когда они вновь стали красными. — Ты вкусно пахнешь, береги себя, я приду за тобой позже, — шутливо отсалютовал парень. — Не позволяй никому пробовать тебя - я буду первым, — он нахально улыбнулся, а на лице не было ни намёка на прежнее растерянное состояние.
— Постой, — крикнул Чимин, но парень, подарив лишь улыбку, скрылся в кустах, шурша листьями и ветками.
***
— Где ты был? — яростно спросил отец, как только Чимин вошёл в его кабинет. Гости уже давно ушли, а в президентском дворце было тихо, не беря во внимание тихие манипуляции слуг, что занимались уборкой после ухода приглашённых высокопоставленных личностей. Младшему Паку передали явиться к отцу, как только он вошёл в холл, где проводилось торжество.
— Отец, — растерянно промямлил Чимин, — я был в саду, — он опустил глаза, будучи не в силах выдержать столь пристальный взгляд старшего. Будто бы тот всё знал и обвинял теперь его в том, что он не смог убить погань на своей же территории.
— Ты ведь понимаешь, что у нас не монархия, а я тебе свой трон не передам по наследству. Тебе нужно налаживать связи, знакомиться с нужными людьми. Я понимаю, что в твоём возрасте более интересно бегать за короткими юбками, гулять и маяться глупостями, но ты не для того учился в самом престижном университете страны, не для того я даю тебе всё, что ты пожелаешь, — стал привычно отчитывать его Минхо.
Чимин внимал его словам и разглядывал богатое убранство кабинета, барочные своды на высоком потолке. Здесь были даже две статуи-копии Венеры Милосской и Давида Микеланджело. Массивный деревянный стол и коллекция позолоченных ручек за большой стеклянной витриной.
— Сегодня было совершено нападение на северо-западные ворота, один охранник пострадал, но нам удалось не допустить шумиху, — президент потёр виски и откинулся назад в кресле, прикрывая глаза. — Прошу тебя, будь осторожен и повсюду следуй с охраной.
— Пострадал? — удивлённо переспросил Чимин. Он был уверен, что виной всему тот гуль, на которого он набрёл в саду. Но тот не выглядел враждебно. Размышляя, парень прикусил губу и уставился на отца, выжидая подробностей.
— Да, он лишился руки. Дитя моё, — выдохнул президент, — не расстраивай меня больше. Тебе предстоит много работы. Намджун сегодня был особенно громким, а у меня не всегда будут силы закрыть ему рот. Бога ради, возьмись за голову и начни делать самостоятельные шаги.
— Но я не совсем уверен, что хочу ввязываться в это, — тихо ответил Чимин, боясь праведного гнева.
— Хочешь или не хочешь — всё равно. Твоя судьба была решена ещё до того, как ты родился, поэтому не смей перечить предначертанному. Свободен.
Чимин поклонился, поняв, что дискуссия окончена и в спешке покинул кабинет.
***
— Госпожа Юна немного перебрала, — беспардонно заявила Чимину старая управительница дворца — госпожа Мин, которая держит всё в своих руках, кажется, ещё со времён эпохи Чосон. Она всегда отзывалась о жене президента не совсем лестно.
Чимин фыркнул на её грубость и пошагал мимо неё к коридорам в левом крыле здания, чтобы увидеться с матерью. Госпожу Мин нельзя было уволить, и как бы она не раздражала Чимина, он уважал эту женщину за то, что она в преклонном возрасте всё ещё держала всё под контролем и управляла дворцом лучше кого-либо. Пак не сомневался, что эту старую каргу отсюда только вперёд ногами вынесут. Она зарабатывала огромные деньги, а из семьи у неё остался один только внук. Поговаривают, что она довела свою невестку до психушки, а сына — до самоубийства. Чимин сплетням мелкой прислуги не верил, но иногда подслушивал их разговоры и на всякий случай пытался не злить госпожу Мин лишний раз.
Открыв дверь в комнату матери, Чимин закатил глаза, смотря на то, как она спала прямо возле кровати на полу в своём вечернем наряде от Диор. Он аккуратно поднял её с пола и перенёс на мягкую постель с пуховыми одеялами. Жена президента — женщина невероятной красоты. В молодости она была Мисс Южная Корея, а потом выскочила замуж по большой любви, которую разбила алкогольная зависимость. Юна позаботилась об их с Минхо сыне, но вечная занятость мужа сломала эту хрупкую женщину, заставила её стать рабыней зелёного змея. В спальне госпожи (они с мужем уже несколько лет спали отдельно, не скрывая от Чимина холода в их отношениях) всё было обставлено её фотографиями, на которых она была молода и богически красива. Словно Елена, за которую вполне можно развязать войну.
Чимин видел своё сходство с ней и надеяся, что оно только внешнее.
Он укрыл спящую женщину одеялом и тихо покинул её покои.
Как только он оказался в своей комнате, сбросил с себя пиджак и тут же плюхнулся на постель, но его взгляд зацепился за вылетевшую из нагрудного кармана белую карточку. Он точно помнил, что не прятал в него ничего, так что резко скатился с кровати и вцепился в неё пальцами, внимательно читая каждое слово.
«
Брат не идёт против брата.» И номер телефона.
Чимин гулко сглотнул. Никто, кроме гуля, не вступал в физический контакт с ним сегодня.
*
Ка́гуне (赫 子, kagune, в переводе звучит как «красное дитя») — охотничий орган гуля, используемый в качестве оружия. Обычно обладает кроваво-красным или чёрным оттенком (в аниме-версии цвета кагуне у различных персонажей индивидуальны), является гибким, как поток воды, но при этом твёрдым и прочным. После высвобождения кагуне тело гуля укрепляется: оно становится более устойчивым, увеличивается скорость его движений и обостряется реакция.
*
Бика́ку (尾赫, bikaku, в переводе на русский «красный хвост») — четвёртый тип кагуне, высвобождающийся в области копчика и принимающий форму хвоста. Ввиду своей сбалансированности представляет собой золотую середину: идеален для средней дистанции, оснащён достойными оборонительными и атакующими показателями, не обделён скоростью.
*
Ка́куган (赫眼, в переводе звучит как «сияющее око») — глаз гуля, обладающий красным светящимся зрачком и черной склерой. Гуль способен самостоятельно управлять состоянием какугана, активируя или скрывая по собственному желанию, однако помимо этого какуган может проявиться сам по себе, когда владелец испытывает возбуждение, голод или применяет одну из своих особых способностей (например, выпускает кагуне).
