Мама-Босс

В нашем двадцать первом веке быть матерью-одиночкой — это совершенно обыденная и заурядная вещь. Похвастаться тут абсолютно нечем. А вот если на горизонте перед «зрителями» появляется отец-одиночка — то это настоящий, как говорит моя шестнадцатилетняя дочь, крутяк, и респекты такому товарищу летят со всех сторон, словно этот человек — настоящий супермен, просочившийся к нам с экрана кинотеатра или герой старого фильма из одной серии популярного в начале двухтысячных сериала «Зачарованные». Все свидетели такого редкого явления обтекают слюнями на своего любимого персонажа как Фиби Холливелл — на черно-белого красавца и кумира этой странной романтичной ведьмочки. Совершенно несправедливо, когда мужчину считают героем в делах, с которыми он справляется (а может и нет) наравне с женщиной. Сами посудите. Мать-одиночка звучит довольно жалко, в то время как ОТЕЦ-ОДИНОЧКА оставляет впечатление мужественного бравого удальца, который сквозь весь свой напыщенный эталон настоящего русского богатыря справляется с женскими обязанностями, переступая через свои принципы и навязанные обществом традиции: женщина — дети, хозяйство, удовлетворение главы семейства; мужчина — обеспечение семьи, футбол (рыбалка и т. п), любовницы, секс с женой. Женщины в наше время давно переплюнули мужиков в плане: каждый уважающий себя мужик должен построить дом, посадить дерево и воспитать сына. Так вот, настоящая леди (а точнее мадам, но это не важно) двадцать первого века может вполне справиться и без мужской руки в доме. Розетку починить, поменять смеситель в ванной или железо к компьютеру — самая простейшая для меня работенка. Нет! Я не выгляжу как мужиковатая бодибилдерша, как вы наверное подумали. В мои тридцать пять лет я вполне потяну на двадцативосьмилетнюю сочненькую студенточку, по-крайне мере, так описывает меня моя откровенная дочь Анастасия. С отцом Настеньки мы познакомились в лифте. Михаил переехал в наш дом в бабушкину квартиру, перешедшую ему в наследство сразу после службы в армии и поступил на мед. Именно тогда тормознутый, постоянно застревающий лифт и сблизил два одиноких сердца. У Мишки оказалась жуткая клаустрофобия и мне ничего не пришло в голову, кроме как показать незнакомцу свою обнаженную грудь третьего — на тот момент — размера, чтобы привести в себя бледного дрожащего страдальца. Откуда ж мне было знать, что парень был девственником, у которого, похоже, на компьютере стоял антивирус, что на порно сайты натравлен, как Конор МакГрегор — на ни в чем не повинных дагестанцев и одного самоуверенного аварца. Проблема в виде панической атаки решилась полной потерей сознания и большущей шишкой на темечке. «Эх, слабые что-то мужики пошли», — подумала я и надавала блондинчику по щам. Он очнулся и тут же… влюбился. На Анджелину Джоли, говорил, похожа, правда он не сразу заметил — рвало клаустрофоба тогда знатно. А так как зовут меня Лариса, так вообще пизденатушо и звать стал Михаил меня радужно — Лара, то бишь Лара Крофт, расхитительница сердец. Вот пиздец. Но стоит признать, из-за моей внешности так коверкать мое имя приходило в голову не ему одному. А расхитительница, наверное, потому, что посылала я всех своих поклонников на три «прекрасные» в своем сочетании буковки. Ну ненавижу, когда ко мне клеятся! Наверное поэтому в Мишку и влюбилась, что первое время он от меня бегал и заикался как контуженный, но я быстро его раскрепостила, и так сильно, по-моему, что гандонушко налево поглядывать начал, вот лишай девственности парней после этого — никакой благодарности! Тьфу! Через два годика у нас появилась Настенька, а еще через два Михаил сбежал с какой-то восемнадцатилетней соплячкой в Америку, продав квартиру бабушки, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Его мать, Мария Петровна, конечно же обвиняла во всем меня, будто я ограничивала «бедняжечку» и устроила дома настоящую тиранию, только вот Марии Петровне и в голову не пришло, что скорее всего проблема была в том, что мальчику с самого детства разрешали делать все, что его душе угодно, и если бы в нем была хотя бы маленькая доля лени, его дорогая мамаша превратила бы сынка в алкоголика-тунеядца, но так как Михаил являлся человеком с шилом, так сказать, в своей попке, сидеть на пятой точке больше получаса для него становилось настоящей пыткой. Так что, прихватив все свои вещички и оставив, как самый настоящий мужчина, прощальную записку о том, что он больше не может сдерживать свою свободолюбивую натуру, он умотал в штаты — только и поминай как звали. Расстроилась ли я? Не-е-ет… Конечно нет. Я всегда была женщиной, не побоюсь этого слова, с яйцами, так что, наревевшись вдоволь и выколов глаза на всех совместных фотографиях своему бывшему гражданскому муженьку, пустилась во все тяжкие. А кто сказал, что поднимать ребенка на ноги одной с неоконченным экономическим образованием — это не тяжко? Спасибо большое моей маме и Марии Петровне, хоть как-то с деньгами помогали, да за Настенькой иногда присматривали, что очень помогло закончить-таки институт. Мамуле, кстати, тоже пришлось воспитывать меня одной, так как мой отец скончался в автокатастрофе едва мне исполнился год, и взяв ее бойкий характер и роскошную внешность, я не боялась никаких трудностей. Хоть женской дружбы и не существует, зато у дам есть такие данные природой вещи, как женская солидарность, сочувствие и материнская обязанность (по-крайне мере у большинства), которые делают нас мужественнее самонареченного «сильного пола». Через года три после универа я переехала в новую квартиру, которую взяла в ипотеку — вот только недавно расплатилась. Эх, а ведь будь я лесбиянкой — было бы все намного проще. Только представьте картину: миленькая хрупкая блондиночка с курносым носиком и рыжими веснушками сидит на кухоньке и кормит маленькую каганьку пюрешками и тут появляюсь Я — баба хоть куда! Снимаю ботинки сорок пятого размера, широченную черную куртку, прикрывающую четвертый размер грудки и вязаную разноцветную шапочку, которую мне подарила на двадцать третье февраля моя беби. Захожу, значит на кухню, целую так смачно в крашенные губки блондиночку и грубым джигурдинским голосом говорю: «Привет, крошка, как твоя пизденочка, не скучала по папочке?», а она мне: «Скучала, Ларисочка, скучала, моя хорошая, сейчас я тебе пельмешков приготовлю — вот только наделала, да Настеньку покормить осталось» А я, сыто ей улыбнувшись, иду в комнату на диван с пивасом в одной руке и с чипсами для поднятия аппетита — в другой. Да-а-а, вот это жи-и-изнь… Как жаль, что я не лесбиянка, как жаль.