Помой меня

Тачка была дорогая, но грязнущая до такой степени, что ее цвет до сих пор оставался для меня загадкой, хотя я пялился на этот ебаный стыд уже вторую сигарету подряд. Больше смотреть было не на что — унылая улица пустовала, ни одной живой души, даже какой-нибудь завалящей сумасшедшей старухи с тележкой, полной барахла, я уж не говорю о симпатичной цыпочке. Гребаное лето в городе. Запах плавящегося асфальта въедался в одежду, в волосы, даже в короткие, и сигаретный дым едва заглушал смрад. Кожа казалась липкой все время, хотелось холодного пива, но не было денег. Можно было сгонять до дома, по-тихому стянуть из коробки на холодильнике пару баксов, но ма наверняка опять со своим этим уродом. В прошлый раз чуть не вывихнул мне плечо, гребаный торчок. Запотевшая от холода бутылка того стоила, честное слово, хотя ехать домой было просто влом. Не в эту жару, черт бы ее побрал. Правда, в подземке и то должно быть прохладнее, чем на ступеньках в фешенебельном районе. Пора признать, что меня кинули. Не то чтобы мне особенно приглянулась очкастая худышка, с которой мы пофлиртовали у клуба днем раньше, но у ее родителей был бассейн во дворе, а в такую погоду это однозначно делало ее красоткой в моих глазах. Что ж, не первый и не последний раз, плакать не буду, разве что о бассейне. Когда спадает жара, таких цыпочек сотни у любого клуба подороже. Состроить глазки прямо на улице — и не нужно даже тратиться на вход. Отшвырнув окурок, я встал с каменных ступенек, потянулся, разминая затекшие мышцы. Гребаная тачка мозолила мне глаза. Вся в пылище, будто только что с автокросса по Неваде. Я подошел к ней и провел пальцем по грязному стеклу. Устоять не было никаких шансов, от пальца оставался красивый чистый след. Старательно выводя буквы и совершенно не по возрасту веселясь, я написал поперек всего бока два слова. Под слоем грязи тачка была того невыносимо красного цвета, который сразу выдавал в ней дорогущую игрушку позеров и лузеров с кризисом среднего возраста. У меня такая могла быть, только если бы я пошел торговать наркотой. Гребаные богатые ублюдки! Я рассердился и пнул эту красотку в колесо. Сигнализация противно взвыла, и я побрел подальше от машины, справедливо рассудив, что пока богатый белый неудачник с лысиной и геморроем от сидячей работы спустится из своего замка слоновой кости, я успею свалить. За спиной хлопнула дверь машины, и сигнализация смолкла. Я обернулся и обомлел — порядком рассерженный хозяин тачки стоял рядом с ней и нифига не был похож на офисный планктон. Какого хера, он сидел в тачке?! Я не заметил его из-за слоя грязи, зато он теперь видел меня просто отлично! Я рванул вдоль по улице, надеясь юркнуть в ближайшую подворотню и скрыться по пожарной лестнице. От скуки не осталось и следа. Преследователь почти ощутимо дышал в затылок. Богатенький мачо оказался в форме! Черт побери! Он ухватил меня за плечо, дернул, разворачивая, я попытался отбиться, но немедленно оказался в замке, головой у него под мышкой и с заломанной рукой. Мне только и оставалось, что сердито пыхтеть и идти за ним следом — он повел меня обратно к машине. Там, остановившись, он полюбовался на мои художества и прочитал вслух: — «Помой меня». — Он посмотрел на меня сверху вниз, пожал плечами. — Да запросто! И поволок меня вверх по ступенькам, в дом. — Эй! — завопил я. — Какого хера, куда вы меня тащите, вы не имеете права! — А ну-ка не дергайся! Предпочитаешь, чтобы я сдал тебя копам? — За что?! — возмутился я. — Я же ничего не сделал! — Мало ли за что, — хмыкнул он, продолжая волочь меня по чистенькой лестнице уже внутри здания, — может, ты вокруг моей машины отирался, потому что хотел ее вскрыть. — Да нихера подобного! Не было такого! — И кому, по-твоему, поверят копы? Я приуныл. Гребаный ублюдок был прав: я попал. — Эй, не вызывайте копов, мистер, а? — сказал я примирительно, перестав брыкаться и идя за ним следом. Он отпустил мою руку, забренчал ключами в кармане. Мы остановились у одной из дверей. Он отпер ее и втолкнул меня в маленькую прохладную прихожую. Прохладную! Зажмурившись от удовольствия, я потер шею и плечо, вот же мудак, хорошо, что не вывихнул, только зажило... Дверь закрылась за спиной, щелкнул в замке ключ. Мистер крутой хозяин машины схватил меня за локоть и потащил в ванную. Это была самая большая и красивая ванная комната из всех, которые я когда-либо видел, а я ночевал пару раз у друзей в домах с белыми заборчиками вокруг. — Раздевайся. Какого хера он от меня хочет? Кажется, меня угораздило нарваться на педика... Копы — серьезная угроза, особенно когда выйти под залог — абсолютно без шансов. Даже если бы у ма были деньги, ее хахаль скорее прикарманит все, чем позволит ей выбросить такую солидную сумму на меня. А ночью за решеткой меня отпидарасят практически без всяких сомнений. Я украдкой глянул на хозяина квартиры. Старше меня, тяжелее, но не сказать чтоб здоровяк. В любом случае, шансов уж точно побольше против одного законопослушного гражданина, чем против дюжины матерых уголовников! Впрочем, точно ли законопослушного? Приобняв меня со спины, он расстегивал на мне джинсы. Может, у него и не получится меня изнасиловать — если мои навыки уличной драки хоть чего-то стоят, — но он явно собирался попытаться! — Эй, мистер, — протянул я жалостливо, выворачиваясь из его объятий, — что вы собираетесь со мной сделать, а? — Вымыть, — отрезал он. Я скептически посмотрел на то, как он снимает свой «Ролекс» и закатывает рукава, и вздохнул. — Я пошутил про копов, — сказал он, — но, блин, парень, ты напросился. Я просиял. Это все меняло. С одной стороны, он был прав. С другой — если мне ничего не угрожало, кроме этого извращенца, можно было еще немножко поиграть в его грязные игры — в конце концов, у ублюдка была шикарная ванная и кондиционер, а за стенами дома плавился асфальт и воняло горячим мусором. Свалить одним хуком человека, выросшего среди роскоши, вряд ли было так уж трудно. А «Ролекс», небрежно брошенный на полку с полотенцами, легко поместится мне в карман. — Раздевайся и залезай под душ, — повторил он, и мне показалось, что в голосе его слышался азарт. Я скрестил руки на груди. Давай, мистер Ролекс, попробуй подойди к моей заднице. Мистер крутая красная тачка. Мистер кризис среднего возраста. Этот орешек тебе не по зубам! Он включил воду в душе. В следующее мгновение меня схватили и засунули головой под прохладные струи, прямо в одежде, я не успел и дернуться. Чертов сукин сын! Он сильнее, чем я думал! Вода облизала затылок, поцеловала виски, лоб, щеки. Сладостный боже, какой это был кайф. После целого дня в пыльном городе, раскаленном, как духовка. После липкой ночи, не приносящей прохлады. После целого лета сухой жары и хренового водопровода с тошнотворно теплой водой. Майка намокла, я попытался скинуть руки, пригибавшие мою голову к ванне, но без особого энтузиазма. Безошибочно почувствовав, что я сопротивляюсь больше для порядка, мистер крутая тачка отпустил одну и содрал с меня мокрую майку. Прохладные струи брызнули на спину, и я чуть не застонал, так это было классно. Даже не стал дергаться, когда этот извращенец прижался ко мне бедрами, подталкивая поближе к бортику. Вода потекла по плечам, по груди, остужая и смывая липкий пот. Мистер Ролекс заткнул водосток, и я жадно следил за тем, как ванна наполняется кристально чистой водой. Мне пришлось опереться на руки, чертова неудобная поза, но податься назад было стремно, там стоял мужик, которому я неизбежно въехал бы жопой в пах. Когда с меня стянули джинсы и трусы, стало тем более стремно, я уже подумывал врезать извращенцу локтем в челюсть и сделать ноги, но вода упоительно журчала, да и извращенец был все еще одет. Он осторожно выпустил меня, следя, чтобы я оставался в той же позе, и присел на корточки, чтобы развязать мне шнурки. Вообще-то это был мой шанс: заехать ему коленом в нос, а пока опомнится — от меня здесь и духу не будет. Почему я остался стоять чуть ли не раком над ванной этого богатого ублюдка — хрен его знает, запах холодной воды гипнотизировал, я хватал ее ртом и глотал, чистую, свежую, она казалась такой вкусной, блин, она могла быть хоть газированной, я бы не удивился. Я остался голым, он снял с меня все, даже носки. Наверное, мне всегда нравилось ходить по краю, играть в опасные игры. В ванне уже было полно воды, я покосился на нее жадно, и стоило мне подумать о том, какой кайф был бы в нее окунуться, как меня ловко приподняли и толкнули прямо туда. Это было круче бассейна, честное слово. Я задержал дыхание и прижался ко дну, выставив из воды одни колени, потом вынырнул, отряхиваясь, как пес. Мой похититель выключил душ, взял с полочки красивую бутылку и выдавил на ладонь гель, потом, следя за моим лицом, провел ею по моей груди. Я не стал с ним драться: в конце концов, пока он не сует руки ниже пояса, я не возражаю, пусть себе полапает. Скользкая ладонь, вспенивая гель для душа, погладила по шее, по плечам. Я устроился поудобнее, откинулся на бортик ванны. Пена пахла дикими травами, незнакомыми, манящими. Мужественный запах. Не знаю, чего я ожидал от педика, запаха малиновых кексиков, видимо. Прикосновения волновали. Меня так не ласкали, наверное, никогда, ни одна девчонка, да что там, если какая-нибудь цыпочка давала доступ к телу, то лапал ее я, а не наоборот, уж мне-то никогда не нужно было ничего лишнего, чтобы возбудиться. Да и некогда, негде было возиться с такими изысками. Нельзя не признать, что мне было чертовски приятно чувствовать мыльные руки на бицепсах, на боках, на сосках... Я выдал себя чем-то, наверное, вздрогнул, потому что на сосках скользкие пальцы задержались надолго. Обводили по кругу, пощипывали, пытались ухватить, но соскальзывали. Мне сжимали в горсти грудные мышцы, совсем как мнут сиськи телочке, только мои были твердые, как камень, я качался, у меня был красивый рельеф везде, неудивительно, что этот педик на меня повелся. Он мыл меня, лапал, делал массаж, я совсем поплыл от такого. Дыхание стало тяжелым, я, может, даже постонал раз-другой, чего сдерживаться, когда этому только в кайф слушать такое. Стоял у меня давно, да так, что торчал из воды, никакая пена не скроет. Этот заметил, конечно, стал меня за колени трогать, я хотел было ему врезать, честно, но так расслабился, даже двигаться не хотелось. Стал мне мять бедра, мылить, геля еще добавил, все подбирается, медленно, медленно, я уже губы стал кусать, чуть не заорал ему: «Да возьмись ты уже за мой хрен!» — так мне приперло. Давно девчонки не было, так, передергивал перед сном, но это ж ни в какое сравнение... Думал, спущу сразу, когда он этой скользкой мыльной ладонью взял меня за яйца. Я вцепился пальцами в бортик ванны. Этот уже за задницу меня лапал, одной рукой держал за яйца, другой... Фак, если б мне кто сказал, что я буду сидеть плавиться от того, что какой-то пидарас наминает мне дырку кончиками пальцев, я бы в морду дал, честно. Но, блин, как он мне яйца перебирал, невозможно было просто встать и отпиздить его, хотелось кончить просто по-страшному. Если бы он мне палец засунул, я бы, наверное, все же дал ему в табло, а может, и нет, я совсем запутался, чего мне надо. Он, похоже, по лицу увидел, что не стоит будить во мне зверя, последний раз прошелся пальцами снаружи и — фак, фак, наконец-то, сука, — взялся крепкой большой ладонью за мой член. Я, кажется, все же застонал тогда, дернулся ему навстречу, и он стал дрочить мне скользкой, мыльной рукой, быстро, уверенно, без игр и кокетства, как дрочит сам себе мужик, когда уже собирается кончать. И я обкончал себе всю грудь, я спустил, как гребаный гейзер, я б этому педику дал в тот момент легко, хоть в рот, хоть в жопу. Он рассмеялся, включил душ и выдернул пробку из ванны. Облапал меня по второму кругу, размазывая кончево по коже, по всей груди, по соскам, по шее, смывая, окатывая водой. Снова намылил меня тем гелем с ног до головы, я лежал в пустой ванне, распластанный, как лягушка, и отдыхал. — Эй, мистер, — сказал я хрипло, — а почему у вас машина такая грязная? Он фыркнул, пожал плечами: — Раз в неделю мотаюсь к клиенту за город, по короткой дороге быстрее на час, но дорогой это можно назвать только с большим трудом. Я вырубился прямо в машине, когда вернулся сегодня, даже до дома не дошел. — Он встал, отряхнул руки и выключил душ. — Вылезаешь, умник? Я не без труда поднялся, выбрался из ванны, кое-как обтерся полотенцем, которое он мне сунул, натянул одежду. Майка была еще мокрой, но на улице высохнет за считаные минуты. В прихожей я украдкой достал из кармана ловко стянутый «Ролекс» и оставил на столике. Улица встретила меня горячим воздухом в лицо, но я улыбался — чувство свежести и жизни еще не успело меня покинуть. — Не трогай мою машину, гетто, — сказали сверху, и я обернулся. Мистер грязная тачка стоял на балконе, я показал ему средний палец. Раз в неделю, хм. Я, кажется, уже знал, что напишу на ней в следующий раз.