********
Невидимое силовое поле включается за их спинами. Двое мужчин стоят возле дверей внутри маленькой камеры, похоже, предназначенной для того, чтобы держать одного заключенного. Они слышат, как в коридоре захлопывается дверь, и голоса Фрэба и Морга становятся всё тише и тише, пока люди не остаются в полной тишине, прерываемой только едва слышным, мягким гулом силового поля. Они одни. Есть ещё три клетки, но они пусты. На полу клетки напротив — размазана кровь и сломан генератор силового поля. Время идёт, и они не двигаются — пока Джокер, наконец, не смотрит на Брюса. — Итак, — медленно говорит он, — теперь мы с тобой одни. Брюсу удается посмотреть на него. Улыбка на лице Джокера необычайно мягкая, но она не отвлекает от блеска его глаз. Брюс сглатывает и отводит взгляд. — Ты не кажешься удивлённым, — говорит он. — Из-за чего? — Уэйн. Джокер приподнимает брови. — О, пожалуйста, — говорит он, делая шаг к Брюсу и указывая на него пальцем. Он парит возле губ, почти касаясь кончиком. — Эти красивые, надутые губы; Этот сильный и красивый подбородок; Эта ямочка на левой щеке, когда ты — не дай бог, — улыбаешься… — он проводит пальцем по челюсти Брюса. — Как я мог не узнать это лицо, хм? Брюс быстро моргает и чувствует, как заливается краской. Он отворачивается от прикосновения. Усмешка Джокера становится игривой, и он не совсем мягко подталкивает плечо Брюса своим. Затем он подходит к кровати и садится, прислонившись спиной к стене. Клоун выглядит странно безмятежным, как будто терпеливо ждет конца света. Брюс не знает, что сказать, поэтому начинает мерить камеру шагами, осматривая силовое поле, панели пола, то, что, как он предполагает, является туалетом, вентиляционное отверстие в потолке — — Бэтси … — Джокер вздыхает. — Мы не собираемся бежать. — Мы должны. — Я серьезно, — на его губы вернулась широкая улыбка. — Поверь мне. Я провел значительную часть своей жизни в неволе. Я узнаю нерушимую ячейку, едва увижу её. Это похоже на титан. И это…? Я не знаю… Даже если бы мы вышли, то были бы против целого корабля с пришельцами, без оружия — — Я знаю это. — Брюс замечает, чувствуя себя нелепо. Он на мгновение прислоняется к стене, затем снова начинает ходить, теперь медленнее. Джокер наблюдает за ним с ухмылкой на губах. — Ты не привык к тюремному заключению, не так ли? — Я не привык, но и не новичок. — Да… И ты всегда выходишь с такой легкостью. Даже я не могу долго удерживать тебя, — в его голосе появляются любовные нотки. — Но ты не был в таком положении, правда? — он осторожно хлопает по стене. — Ты не ждал раньше, когда кто-то придёт и выбьет из тебя дерьмо на досуге … Это совершенно другая нота, кстати, эта одежда очень удобная, тебе не кажется? Кстати, как и постель. Жаль, что у нас нет времени, чтобы узнать все их секреты. Представь себе, чему мы могли бы научиться у этой цивилизации, если бы у нас были их головы на пике. Брюс останавливается и поворачивается к нему лицом. — Как ты можешь быть таким спокойным? — Ты предпочел бы, чтобы я бесновался и кричал? Может, плакал у тебя на плече? — …В этом есть смысл, — признается Брюс. — Прекрати размышлять и сядь, — говорит Джокер, поглаживая матрас рядом с собой. Брюс не знает, что еще нужно сделать, поэтому подходит к кровати и садится подальше от Джокера. — Хороший мальчик, Брюси! — радостно восклицает Джокер. — Не называй меня так. — О, хорошо, тогда… Как пожелаешь, дорогой. Хочешь сыграть в игру?********
— Беспокойство, — говорит Брюс. — Обезумевшая, — отвечает Джокер. — Авглос. — Сырник. — Кнут. Джокер слегка хмурится, услышав это слово. — Требовании о досрочном освобождении, подожди, это не часть моей жизни, не так ли? — Джокер хихикает. — О, ну, допустим, это будет часть твоей жизни. Брюс ухмыляется. — Избранник. — Крах. — Хм… Ха! … Хасиенда! — Анализ. — Захлёб. — Бэтаранг. — Грань. — Наркотики. — Изюминка, — мурлычет Джокер, кусая губу. — Акционер. — Работа. — Азот. — Трюм. — Маскарад, — говорит Брюс, смотря, как Джокер поднимает указательные пальцы по обе стороны от головы, изображая уши летучей мыши. — Дивертисмент, — говорит он с широкой усмешкой. — Триггер. — Разъяренность. — Темп. Джокер улыбается: — Продолжительность. Брюс хмурится: — Тир. — Разрыв. — Внезапность. — Тарахтелка, — хихиканье. — Аркхэм, — мрачно говорит Брюс. — Материал! — Лаос. — Стул. — Любовь. — Я хочу услышать обоснование этого, — говорит Джокер. Брюс приподнимает бровь. — Я бы не делал всё это без любви. Я не удивлен, что без неё у тебя возникли проблемы с головой. — Ты недооцениваешь меня, дорогой. Вкус. — Смерть. — Таврус. — Слух. — Хлороформ. — Мрачность. — Ты тоже, да? — спрашивает Джокер. — Нет. Только люди, с которыми я вынужден работать … Джокер смеется над этим. Затем, мягко: — Требовательность. — Трос, — говорит Брюс, пытаясь игнорировать взгляд клоуна. — Сексуальность. Брюс делает паузу, чтобы подумать. Затем он смотрит на Джокера. — Ты. Глаза Джокера расширяются, и он прижимает руку к груди. — Я? Он комично хлопает ресницами. Брюс фыркает. — Т-Ы; неудачная, но последовательная часть моей жизни. Он снова отводит взгляд. — Не льсти себе, — добавляет он с притворной беззаботностью. Джокер заходится в смехе. — Ах, разве ты не восхитителен. Говори, что хочешь, но я знаю, что между нами уникальное понимание. — Ты уникально болтлив. — Благодаря твоей грубости. — От тебя несёт смирительной рубашкой. — Тебя поглощает чувство вины. — Коварный хищник. — Тошнотворная справедливость. — Грязный садист. — Ты… кексик! — Кексик…? — вздыхает Брюс. — О, неважно. Джокер хихикает. — Итак, — клоун пинает ногу Брюса. — как ты относишься к смерти? — хрипло спрашивает он. — Что? — Ты оглох? — голос Джокера звучит сурово, его глаза прищурены. — Мы умрем. Как ты к этому относишься? Когда Брюс не отвечает, Джокер переходит к более мягкому тону. — Лично у меня есть вещи, которые я хотел бы успеть закончить, но… c'est la morte! — он хихикает и усмехается. — И мне нравится, что я могу умереть с моим любимым человеком в мире. — Мы не умрем, — говорит Брюс. Джокер качает головой. — Отрицание — твоё второе имя. — Есть шансы не невозможные для нас. — Твое нутро не работает, Бэтси… Или, что бы это ни было — маленькие летучие мыши, которых только ты видишь, шепчут секреты тебе? Лучше вернись в реальность. Если я могу это сделать, то и ты можешь. Или ты должен для этого посидеть со мной в Аркхэме? Вместо того, чтобы играть в героя? В словах Джокера есть преимущество. Брюс решает использовать другой подход. — Ты хочешь умереть? — Не особо. — Как думаешь, ты заслуживаешь смерти? На этом Джокер заходится в одном из своих более тревожных, расстроенных смехов. — Действительно, Бэтс? Большинство голосов по этому вопросу, несомненно, будет «да», но ведь нет никакой моральной разницы, жив я или мёртв. Итак, каково моё мнение, опираясь на это? Хм… Я хочу шоколадный торт. Вот и всё. Думаешь, они удовлетворят последнюю просьбу? И сколько единиц страданий стоит смерть? Пауза. — Значит, ты не знаешь. — Не важно. — Но ведь дело не в мести, — подчеркивает Брюс, — а в справедливости. — Правда? Думаешь, моя смерть — справедлива? — Нет, — быстро отвечает Брюс. — Значит, дело в моих страданиях? — спокойно спрашивает Джокер. — Только чтобы ты не заставлял других людей страдать, — говорит Брюс твёрдым голосом. Джокер морщится и отводит взгляд в сторону. — Скучно. Брюс глубоко вздыхает. Как бы он не хочет признавать, Джокер прав — шансы на то, что они выйдут живыми, ничтожны. Он смотрит на вентиляционное отверстие в потолке. проходит несколько секунд… — Хорошо, — легко говорит он, — если я недостаточно занимателен для тебя, и если ты так уверен, что мы умрем, то как насчет того, чтобы ты был честен со мной на этот раз? Джокер подозрительно смотрит на него. — Что ты имеешь в виду? Брюс не смотрит на Джокера, когда говорит: — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты видел мои карты. Теперь покажи мне свои. Или ты боишься? — на его губах появляется насмешливая, но одновременно очаровательная улыбка. На мгновение ни один из них ничего не говорит. — Мне очень нравятся твои глаза, знаешь ли, — мягко говорит Джокер. — жаль, что я не могу их видеть, когда ты носишь маску… — Не меняй тему, — грубо говорит Брюс. — Но я не помню. — Я тебе не верю, — говорит Брюс. — Я не могу вспомнить, — настаивает Джокер, — они все в небытие! — Это не так работает. Джокер хмурится. — Полагаю, ты стал экспертом в электрошоковой терапии? — Вряд ли, но я много об этом знаю. Джокер вздыхает. — Хорошо, ты меня достал. Я иногда забываю вещи, которые случались раньше. Обычно это просто кратковременная память, но, когда они… пропадают надолго, все становится… запутанным. Но потом они возвращаются, — говорит он, внезапно злобно смотря на Брюса. — Они всегда возвращаются. — Ты этого не хочешь? — Зачем мне помнить, что я был… похищен этими пришельцами в молодости… Брюс закатывает глаза. Джокер продолжает: — О, агония процедур! — театрально восхищается он. — Хотя, мне больше нравится зондирование, — добавляет клоун с дурацкой улыбкой. — Хватит тянуть время, — говорит Брюс, поворачивая голову и смотря клоуну в глаза. — Мы сбежим. Джокер смотрит на него в ответ только секунду, затем он переводит взгляд на свои руки, навязчиво отодвигая сухую и потрескавшуюся кутикулу на ногте большого пальца. Сейчас он выглядит усталым. Его макияж стёрся от всех волнений, которые предшествовали их захвату. Его губы не являются их обычным рубиново-красным, но тусклым оттенком, с более светлыми пятнами здесь и там. Его кожа выглядит неравномерной по текстуре и цвету — не совсем белая. Клоун выглядит по-другому, как думает Брюс, таким уязвимым и привлекательным. — Хорошо, — наконец говорит Джокер. — Давай попробуем.