***
На следующий день Мерлин как раз возвращался к себе и проходил мимо главной площади. В то утро здесь собралось много людей, и маг не сразу сообразил, что послужило причиной. На балконе с открытой площадкой, возвышаясь над всеми, показался Утер. В центр площади стража приволокла грязного взлохмаченного мужчину. Атмосфера вокруг начала сгущаться и буквально давила — так казалось Мерлину. Он догадался, что мужчину вели на казнь, но всей душой сопротивлялся этому. Голова его отказывалась это принять, дыхание сбивалось, а тело покрылось испариной. Показался палач с топором, и мужчину бросили перед ним на колени. Мерлин считал, что в Камелоте принято сжигать магов, но, очевидно, Утеру было всё равно, как избавляться от «ненавистных колдунов». Маг пытался глотать воздух ртом, но у него плохо получалось. И жар, и холод охватывали его поочередно. Сверху Утер с безжалостным и грозным видом огласил приговор: за использование магии — смертная казнь. Мерлин сглотнул, в его глазах все плыло. Он втянул воздух, и слезы выступили на глазах волшебника. Юноша всем телом ощущал страх и близкую смерть мужчины. Палач замахнулся, Мерлин отвернул голову и, едва шевеля ногами, отошел подальше. Он зажмурился, но звуки удара и падающей головы пронзили его сознание. Он прислонился к стене замка, так как тело отказывалось стоять, а затем и вовсе сполз на землю. Слезы лились из глаз Эмриса. Никогда прежде он не видел публичной казни, а то, что этого человека убили за колдовство, привело волшебника в особое смятение. Сзади послышались шаги, а потом Мерлин почувствовал утешающее похлопывание по спине. — Никогда раньше не видел? — спросил Гаюс. — Никогда, — сквозь слезы прошептал Мерлин. Площадь опустела, тело унесли, а волшебник все продолжал сидеть. Из замка вышел Артур и подошел к Гаюсу. — На тренировке я ранил одного из рыцарей, Гаюс. Нужно, чтобы ты осмотрел его. — Да, ваше высочество. Пусть он придет ко мне. — А с ним, — заметив сидящего в слезах Мерлина, спросил Артур, — что такое? — Мальчик впервые увидел казнь, — решил ответить за мага Гаюс, — это впечатлило его, он очень чувствителен. — Да? — сказал Артур. — Я-то думал, что он храбрец, а в действительности только болтать умеет да слезы лить. — Да что с вами не так? — в гневе вскакивая, начал кричать Мерлин. — Вы обрекаете человека на смерть за поступки, в которых нет ничего преступного! А затем продолжаете жить дальше так спокойно? — А что прикажешь делать? — усмешка исчезла с лица Артура. — Таков закон королевства, изменить его может лишь король, а остальные обязаны беспрекословно подчиняться. Отец думает, что таким образом защищает всех. — А ты? — с вызовом спросил Мерлин. — Что я? — не понял принц. — Ты не король пока. Но ты думаешь так же? Считаешь, что эти люди желают всем зла, что за владение магией их всех следует предать смерти? — Ты задаешь неправильные вопросы, — нахмурив брови, сказал Артур. Затем сделал длительную паузу и добавил. — Но что-то в них есть, как и в тебе самом. Он пошел прочь, но резко остановился и обернулся. Голубые глаза принца встретились с глазами Мерлина. — Я не уверен, что, как и отец, отправлял бы всех магов на казнь. Затем он снова нахмурился, будто отчитывая себя мысленно за слова, которые не должен был произносить, но неведомая сила вырвала их из уст принца. Артур быстро развернулся и скрылся из виду. Быть может, именно это и стало отправной точкой. Шагом, после которого нельзя было повернуть вспять, после которого Эмрис обязан был остаться подле будущего короля.***
Исполнение смертного приговора, свидетелем которого стал Мерлин, оставило глубокий след в его памяти. Это лишь укрепило его намерение скорее попрощаться с жутким королевством и вернуться домой. Волшебник представил, как любого живущего на севере, могли также одним словом бросить под топор палача, и руки его сами сжимались в кулаки. Сколько близких для него людей мирно жили на землях Кадагора, но в Камелоте уже на следующий день перестали бы дышать. Вечером Мерлин присутствовал на королевском ужине. Для достоверности должно отметить, что юноша находился в одной из задних маленьких комнат. Его не видели, однако он имел возможность наблюдать за знатными леди и милордами королевства, ужинающими в большой зале. Король Утер Пендрагон, Артур и Моргана сидели за отдельным столом, во главе пиршества. Все гости ожидали певицу, леди Хелен. Она славилась своим сладким и завораживающим голосом. После того как убрали горячее, заветное желание всех присутствующих было исполнено. Леди Хелен вышла в центральную часть залы и начала петь. И тут произошло нечто неожиданное. Мерлин увидел, как всех гостей стало клонить ко сну. Их головы падали на столы, а руки безвольно опускались. Все вокруг начало покрываться паутиной. Волшебник слегка выглянул из своего укрытия, чтобы увидеть певицу — да, безусловно, это была ведьма, которая своим голосом усыпила всех. Только Эмрис оказался неуязвим для подобных фокусов — они были слишком просты для него. Маг выжидал, что та предпримет дальше. Леди Хелен достала из рукава платья кинжал, и Эмрис решил, что пора действовать. Блеск золота в голубых глазах, и люстра стремительно понеслась на колдунью. Пение прекратилось, гости начали просыпаться и с удивлением озираться по сторонам, освобождаясь от паутины. Утер вскочил со стула и посмотрел туда, где минуту назад стояла леди Хелен. Из-под упавшей люстры выползала отвратительная старуха, которая приняла облик певицы, чтобы попасть в замок. «Кого она хотела убить? Утера?» — мысленно спрашивал себя Мерлин. Колдунья же в этот момент дотянулась до кинжала и посмотрела на свою цель. «Артур!» — пронеслось в голове у Мерлина. «Твое появление в Камелоте пробудит его врагов», — моментально вспомнилось следом. «Я не уверен, что отправил бы магов на казнь…» — звенело в голове мага. Если это случится, то будет лежать на его совести. Эмрис почувствовал непреодолимое желание защитить принца. Будто страшнейшей ошибкой всей его жизни стало бы полное бездействие в тот момент. Волшебник не мог иначе, сердце настаивало, чтобы он сохранил высокомерному принцу жизнь. Вновь взор наполнился золотом, Эмрис на несколько мгновений замедлил ход времени, когда кинжал уже полетел в сторону Артура. Этого хватило, чтобы подбежать к молодому человеку, толкнуть его и потянуть за собой на пол. Кинжал вонзился в стул, где сидел принц, время снова пошло своим ходом. По залу прокатились изумленные возгласы. Мерлин и Артур поднялись с пола, к последнему тут же бросился Утер. Пока король убеждался, что с наследником все в порядке, Эмрис уловил, как его магия забурлила внутри и тем самым разгорячила кровь. Сложилось впечатление, что все тело мага с вплетенной в него магической составляющей оживилось. Чувство полного удовлетворения приятно разливалось по нему. Да, он был рад, что спас Артура! И пусть здравый смысл пытался приводить доводы против спасения сына того, кто сам убивал стольких, маг решил, что не стоило забивать этим голову. — Ты спас моего сына, — услышал Мерлин голос короля, — ты достоин награды. — Что вы, ваше величество, — поспешил ответить маг и поймал на себе недоуменный взгляд Артура, — мне совершенно ничего не нужно. — Скромный и преданный, — продолжал Утер, — ты заслуживаешь того, чтобы жить в замке и быть личным слугой его высочества. В зале послышались аплодисменты, а Мерлин и Артур одновременно с ужасом посмотрели друг на друга. — Отец… — начал принц. — Я все решил, Артур. Он приступает со следующей недели.***
Пожалованная королем должность подразумевала наличие отдельной, хоть и простой, комнаты в пределах замка. Будучи тактичным человеком в отношении старших, Мерлин думал, что стесняет Гаюса, поэтому будет лучше скорее съехать. Но за ужином лекарь предложил юному магу отказаться от права на отдельную комнату и остаться жить у него. Волшебник оценил доброту старого целителя. Попытавшись объяснить тому, что не хочет стеснять его дольше, Мерлин столкнулся с иной стороной вопроса. Гаюс успел привыкнуть к нему, и переезд волшебника теперь заставил бы лекаря острее почувствовать собственное одиночество. После такого юноша перестал сопротивляться и согласился остаться. Эмрис был по-настоящему тронут. Сейчас, находясь в покоях принца, Мерлин вспоминал события, которые так непредсказуемо повернули его жизнь. Еще несколько дней назад он думал, что сегодня будет укладывать вещи для обратного путешествия. Но вот он личный слуга наследного принца Камелота. «И это моя награда», — думал волшебник, искривив губы в презрительной усмешке. Впрочем, это выражение исчезло сразу, как в комнату влетел Артур. Принц вернулся после тренировки. — Мерлин, точно! — воскликнул тот тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Сегодня твой первый день. — Да, ваше высочество. Но должен предупредить, я не очень хороший слуга. Ведь вы тоже не в восторге от меня. Быть может, по прошествии совсем малого времени вы прогоните меня? — все еще пытался сопротивляться своей судьбе Эмрис. — Может быть, — подошел к нему вплотную принц, — но сейчас ты будешь выполнять обязанности слуги. — Я надеюсь, тебе не пришло в голову отыграться на мне за назначение, сделанное твоим отцом? — А я надеюсь, что ты научишься обращаться ко мне уважительно. — Обычно люди сначала заслуживают уважение, а потом получают его. Но вы, наверное, никогда не слышали об этом, ваше высочество, — склонился юноша в шутливом поклоне перед Артуром. — Каков… — прошептал принц, отвернувшись в сторону, но затем добавил, глядя прямо на Мерлина, — зато я знаю, что должен сообщить тебе о твоих обязанностях. Ты должен следить за моей одеждой, каждый день я трижды меняю ее. Рано утром, после тренировки и к ужину все должно быть готово, чистое и свежее. Кроме этого ты будешь подавать завтрак в покои сразу после моего пробуждения. А еще чистить мои доспехи и следить за порядком в комнате. Полы должны блестеть, Мерлин! Раз в два дня уноси мои вещи стирать. — Я должен жить в твоих покоях? — презрительно спросил Мерлин. — Нет, ночью я тебя здесь видеть не желаю! — с издевкой ответил Артур. — Как прикажете, ваше высочество, — недовольным тоном сказал волшебник. После того, как Артур ушел, Мерлин, жалуясь на свою судьбу и на самого себя за то, что промедлил с отъездом, отправился осматривать покои принца. Великий Маг в слугах у вздорного принца Камелота! Вот и послушал очаровательное и восхваляемое всеми пение. Нет, судьба решительно неумело распорядилась обладателем такого дара.