Альбион

      На следующий день Фрея собиралась в замок. Эмрис и представить не мог, как вовремя он появился: его облик приободрил девушку и дал ей уверенности вновь идти в замок. А с некоторых пор это превратилось в настоящее испытание. Тетушка Агнес помогла Фрее одеться в аккуратное синее платье с белым воротником, дома девушка почти ни к чему не прикасалась.       — Эмрис не собирается остаться на севере до свадьбы? — однажды осторожно поинтересовалась Агнес у друидки.       — Нет, — девушка села за стол и начала есть фрукты, которые тетушка заботливо выложила на большом блюде и разрезала на дольки. — У него дела.       — Что могут быть за дела? — многозначительно отозвалась Агнес, покачивая головой. — Фрея, не обижайся, но лучше нам поговорить об этом до свадьбы.       Девушка замерла и внимательно присмотрелась к своей приемной матери. Она догадалась, о чем пойдет речь, потому что, живя под одной крышей столько времени, могла по любому движению руки, по любой мелочи, которая повторялась изо дня в день, сказать, что у той на душе. Вот и сейчас друидка ясно видела, что той не нравятся регулярные отлучки Эмриса особенно после восстания, лицо Агнес выражало неудовольствие и упрек.       — Любовь — это прекрасно, но брак должен строиться на чем-то большем, — продолжала Агнес. — Я помню, что раньше вы ссорились из-за его поездок на юг, ты хотела, чтобы он больше ценил тебя, не так ли? Он предложил тебе замужество, но осесть на севере, по-моему, не спешит.       — Я теперь думаю совсем иначе, — отмахнулась Фрея. — Тетушка, я повела себя тогда очень нехорошо и капризно. Сейчас я недоумеваю, вспоминая, что наговорила ему. Если вы думаете, что я выхожу замуж, потому что слепо люблю его, и больше ничего во внимание не принимаю, то вы ошибаетесь. После… после того, что случилось, я считаю, что защита, которую даст мне такой брак много важнее. — Агнес хотела возразить, но Фрея остановила ее. — Прошу тебя, я все решила. Ты не бываешь в замке и не видишь, какое влияние он там имеет. Я люблю его и знаю, что именно он и нужен мне: добрый, надежный, чуткий. Не волнуйся, это будет хороший брак, он тоже любит меня.       Фрея поднялась и обняла тетушку. Она неустанно заботилась о ней все эти дни, а теперь переживала за ее будущее. Где-то в глубине Фрее хотелось, как раньше, запальчиво броситься на защиту Эмриса и огородить от любых подозрений. Однако девушка рассудила, что больше пользы будет, если она не пойдет на поводу у своих порывов, а ласково убедит Агнес, что Эмрис сумеет позаботиться о ней, что в их семье будут царить счастье и спокойствие. Друидка в последнее время изменяла многим своим привычкам, все, кто знал ее близко, заметили, что она более сдержанна и осторожна, кто-то замечал в ее глазах печаль и списывал на несчастья, свалившиеся на девушку во время попытки свергнуть Фэна. Немногие были полностью осведомлены о ее героической роли в сохранении трона у внука Кадагора. С новым вождем они с тех пор не виделись, никаких заявлений Фэн не делал, и Фрея была рада этому. Ей хотелось заслониться от тех дней и от всего, что связано с ними, просто попытаться продолжить свою жизнь дальше, чтобы более не допустить никаких трагических происшествий.       Целительство по-прежнему оставалось ее большой страстью, Фрея жаждала поскорее восстановиться, поэтому каждый день выливала на руки всю ту гору зелий, которую ей оставил Великий Маг. Уже через неделю она вызвалась вновь ходить на службу в замок, не слушая уговоров остаться дома на лечении еще хотя бы неделю. Вот этим ей и нравился Эмрис, если бы он был сейчас здесь, то поддержал бы ее желание, он никогда не возражал ей, а доверял и помогал, что вносило в их отношения особые легкость и понимание. Эмрис не ограничивал ее свободы, но при этом Фрея знала, что он всегда думает о ней. Девушка считала это характерной особенностью мага и верила, что брак не изменит его взглядов. Никакой другой северянин не согласился бы, чтобы женщина имела столько власти над собственной судьбой и суждениями.       Другие лекари с пониманием отнеслись к ее безудержному желанию продолжать свою работу: пока что она медленно готовила отвары и зелья, морщась от каждого прикосновения трав, листьев и цветков лечебных растений. Фрея делала это медленно, на нее старались не смотреть, чтобы не вызвать обиды и непонимания. Однако больные не были столь тактичны — они с откровенным недоумением взирали на девушку с замотанными руками, едва шевелящимися, которая почти два часа готовила самую простую настойку. Друидка замечала каждый такой взгляд, отпущенный исподлобья, и каждый из них она принимала близко к сердцу. Иногда под конец дня ей хотелось закрыться в одной из подсобных комнат неподалеку и выплакаться, но она не позволяла себе этого. Мысленно Фрея говорила себе, что все это пустяки, она просто должна повыше поднять голову и справиться с этим. Взгляды не кусаются.       А сказать что-либо ей напрямую, как она уже поняла, в целом замке не осмелился бы никто. Теперь она считалась невестой Эмриса, и страх, который он внушал остальным, Фрея начала замечать по отношению к себе. Весь замок мог думать, что угодно, но молчал, словно состоял в заговоре. Вот что было по-настоящему жестоко, так это безнаказанность советников. Фрея за все это время ни разу не столкнулась ни с Фафнером, ни с Хагеном, зато она успела в полной мере налюбоваться Вотаном, который благодаря своим сообщникам разве что не пританцовывал, расхаживая по коридорам замка. Каждый раз она поджимала губы, но для себя целительница решила — если ей предоставится случай отплатить непосредственно им, она его не упустит, но нарочно рушить тот тонкий мир, окутавший, наконец, центр севера не будет. Едва-едва столица вздохнула спокойно, и девушке противила мысль, вновь увидеть здесь поле жестокой бойни.

***

      Фэн разгребал все донесения с крайних земель, которые посыпались на него словно из рога изобилия. Он принял предложение совета об укреплении армии, только не продумал особенности подготовки. Новый правитель считал, что идеальная армия владеет и магическими боевыми приемами, и оружием в равной степени. В целом, северная армия такой и задумывалась, но в действительности уровень владения оружием сильно не дотягивал до магии. А магия имела свои пределы, если ты, конечно, не Эмрис.       — Раз вы решили взяться за подготовку армии, ваше величество, — Вотан решил высказать свое мнение на этот счет, когда они остались наедине в тронном зале, — то я только поддержу вас, но нам нужны люди, прекрасно разбирающиеся во владении мечом и военных стратегиях — не магического происхождения, разумеется. А таких людей…       — …на севере нет, — закончил за него Фэн. — Я знаю, Вотан. Нам нужно таких людей найти.       — Я бы сказал, — ехидная улыбка тронула губы главного советника севера, — что лучшие воины находятся в Камелоте, где сейчас прохлаждается Эмрис. — Правитель бросил уничтожающий взгляд на Вотана, давая понять: это скверная тема для шуток. — Но вряд ли можно ожидать, что они побегут помогать нам в обучении армии. Так что из реальных вещей я бы посоветовал вам привлечь людей из царства Лота.       — А им что за выгода?       — Конечно, у них, как и в Камелоте, действует запрет на магию, но они граничат с нами. Они сами уже давно называют северную часть своего королевства «разбойничьей», потому что, во-первых, там и правда много разбойников, во-вторых, там промышляют наши жители, живущие рядом с границей. Их люди и наши торгуют там практически открыто, так что и нанять воинов там проще, чем где бы то ни было.       — Нужно попробовать, — решился Фэн, — я просмотрю список наместников в той области и решу, кому поручить отбор людей. И да, насчет Эмриса. Пусть в замке держат язык за зубами по поводу его отлучек на юг. Для всех он просто шныряет в поисках артефактов и редких заклинаний по всему северу.       — Создадим ему репутацию этакого безумного, но всезнающего мага? — эта идея позабавила черного мага. — Хотя это лучшее, что мы можем сделать, совет и так в курсе, но если эти сведения просочатся на юг, у нас будут неприятности. Однако в какой-то момент эти поездки нужно оборвать.       — Когда-нибудь — непременно, — согласился Фэн, в этот момент он ужасно напомнил Вотану Кадагора, — но не сейчас. Пусть вдоволь надышится кровавым воздухом Камелота.       — Хорошо, ваше величество. Я, в свою очередь, пока веду переговоры с северными семьями. Признаюсь, это займет много времени, но совет пока не окончательно сформирован.       — Нужно угодить всем? — с улыбкой отозвался правитель.       — Для нашего с вами блага, — поклонился ему Вотан.

***

      Семья Вотана довольно потирала руки и не теряла даром времени — у их богатых соседей подросла дочь, так что следовало породниться с ними, чтобы увеличить личное богатство и могущество. Главный советник не возражал, только попросил свою матушку заняться этим делом лично и не отвлекать его, ведь новая должность требовала особых усилий. Покорность сына вдохновила ее на новые свершения, и вот после непродолжительного визита к драгоценным соседям, все детали были обговорены, а наследница древнего магического рода готовилась стать женой второго, после правителя, человека севера и самого могущественного черного мага.       Она была рождена для этой роли — в этом убедились все жители замка, как только Лиллэль переступила его порог. На севере, как мы уже упоминали, ценилась внешность, особенно для женщин, которые претендовали на мужчин с высоким статусом. Для своих юных лет Лиллэль обладала очень взрослой, томной, соблазнительной красотой. Она не стеснялась открытых нарядов и всегда зачесывала копну своих золотистых пушистых волос наверх, тщательно следя, чтобы линия шеи была выставлена на всеобщее обозрение. Удивительно белую кожу лица она сохраняла благодаря сывороткам магического происхождения. У Лиллэль были темно-синие глаза и маленький рост, из-за чего она старалась ранее задрать голову посильнее, чтобы казаться выше, но потом оставила бесполезные попытки, оценив привлекательность маленького роста в глазах высоких мужчин. Ее воспитывали в родительском доме, находящемся далековато от центральной части севера. Отец девушки следил за ее здоровьем и хорошим магическим образованием, но не разрешал заводить излишние знакомства на стороне. Круг ее общения был ограничен домашними и несколькими соседями. Что касается ее пристрастия к особо красивой и далеко не деревенской одежде, то ее мать уговорила мужа, что девушка должна воспитывать в себе вкус, иначе потом, когда она окажется в столице, будет чувствовать себя крестьянкой. Это было далеко от правды в отношении Лиллэль, но отец не стал спорить с двумя женщинами о платьях и побрякушках. Дочь умело скрывала от родителей свою страстную и чувственную натуру, позволяя заблуждаться о том, что в малонаселенной местности она не имеет возможности встречаться с мужчинами и испытывать на них свои чары. Лиллэль являлась сильной колдуньей и распоряжалась одной из природных стихий — стихией воды.       Вотан знал о ней то же, что и другие. Когда Лиллэль предстала перед ним, он подумал, что именно так и должна выглядеть девушка из влиятельной магической семьи, воспитанием которой тщательно занимались. Манеры, внешность, богатство и сильная магия — чего еще желать? Она заговорила, и образ томной девушки рассыпался в голове черного мага. Он и представить не мог, что она прекрасно знала, какое впечатление производит ее голос, и с каким скрытым вниманием следит за его лицом, подмечая изменения и составляя свое впечатление о будущем муже. Голос Лиллэль был отзвуком стекла или даже хрусталя. Именно тонкого звенящего раскалывающегося хрусталя. В первый момент Вотан не поверил, что этот голос принадлежал живому человеку       — Не хотела бы отвлекать вас, но согласно традициям я должна быть представлена вам в первый же день, — она сложила руки перед собой, но это не выглядело знаком растерянности или стеснения, напротив, она знала, что говорит и кому говорит, и Вотану это понравилось. — Я Лиллэль, из рода водных магов Несса.       — Рад познакомиться с вами, — он поднялся из-за стола и отправился к девушке, — я Вотан, главный советник севера.       Он более не добавлял, что является черным магом, так как занимал высокую должность. Лиллэль знала все эти тонкости этикета и нежно улыбнулась.       — Матушка желает поторопиться с церемонией свадьбы, и я, признаться, не вижу причин откладывать. — Она пристально посмотрела на Вотана. — Вы желали бы что-то узнать обо мне?       — Сейчас я знаю все, что нужно. Остальное и так станет явным после свадьбы, так к чему торопиться и выяснять полный список наших недостатков? Я хотел бы сказать лишь одно — для меня было бы большой удачей, если бы вы были мне не столько женой, сколько союзницей.       — Моя семья и так передает вам золото и часть своих людей в качестве приданного, — лукаво наклонила голову девушка. — Вам этого мало?       Вотан подумал, что его невеста прекрасно поняла смысл его высказывания, но нарочно затягивает беседу, чтобы заставить его говорить побольше. Подозрительность, которой он обладал с детства, к сожалению для Лиллэль, не оставляла возможностей для столь простых уловок.       — Я бы сказал, что это само собой разумеющееся, но я говорил не о вашей семье, а о вас, — терпеливо пояснил черный маг.       — Ваше благополучие — моя свобода, а ваше возвышение — и мое возвышение, — ответила Лиллэль, и Вотан понял, что она наконец-то отбросила свои жалкие попытки и приоткрыла свою истинную натуру. Возможно, из их союза выйдет что-то дельное, ему нужна будет помощь, потому что, даже став главным советником севера, он не отделался от щекотливого дыхания Фафнера и Хагена в его спину.       — Я рад, что с первых минут мы начали понимать друг друга.

***

      Или Лиллэль хотела, чтобы он узрел в ней идеальную спутницу, которая поможет ему укрепить положение и справиться с некоторыми советниками, мечтавшими оказать излишнее давление на главу совета ради собственной выгоды. Она отправилась в выделенные ей роскошные комнаты в замке, где ее ожидала мать. Ласково, но твердо она объяснила ей, что встреча прошла без происшествий и они оба остались довольны друг другом. После этого Лиллэль выпроводила родительницу из своей спальни и начала разбирать вещи. Ей помогала служанка: невеста Вотана доверила ей одежду, а сама занялась магическими книгами, камнями и прочими личными премудростями, которые взяла из дома.       — Ты будешь моей служанкой постоянно? — обратилась она к девушке.       — Если вы не пожелаете иного, госпожа.       — А я пожелаю, — сладко улыбнулась Лиллэль. — Я хочу слуг-мужчин. — Девушка так и замерла, и колдунья напустила на себя самый равнодушный вид. — У меня есть тяжелые вещи, я много колдую, часто требуется мужская сила. Как-то у меня был мужчина-слуга, ты не представляешь, насколько это удобно.       — Конечно, госпожа, — спохватилась служанка, — но ведь для переодевания и купания вам все равно нужна девушка. А так я передам, что вам требуется помощник.       Лиллэль подумала, что для начала это будет неплохо. Она добавила:       — Да, только проводи ко мне всех претендентов. Я сама выберу.       — Разумеется, госпожа. Желаете после обеда осмотреть замок?       — Непременно! — ответила Лиллэль, шустро раскидывая по полкам свои книги. — Должна же я знать, чем мне предстоит управлять. Пока правитель не женат, замок будет на моем управлении, я не ошибаюсь?

***

      Лиллэль давно поняла: удовлетворишь себя, и можно дальше заниматься своими делами, а иначе желания будут тяготить тебя и отвлекать. Для нее это был простой путь и она с легкостью следовала ему, шла ли речь о выборе гребня или о мужчине. Примерно в пятнадцать лет она осознала, что ее желание чувственных наслаждений больше, чем у сверстниц. Недолго поколебавшись, девушка решила и в этом пойти по пути полного удовлетворения, только зареклась соблюдать определенную осторожность. Зато она избавилась от стеснительности и теперь в этом замке не испытывала страха и неловкости. Эти чувства давно перестали быть спутниками Лиллэль.       — Здесь находится вход в сокровищницу, — рассказывала ей служанка, ведя по замку, — а здесь начинаются библиотечные комнаты. Хотите зайти?       — Нет, я позже осмотрю их изнутри. Пока я хотела бы просто не заблудиться в этом замке, — сказала Лиллэль, а ее глаза бродили по стенам, потолкам и огромным дверям.       Этот замок никогда не оставлял равнодушными новичков, так и для Лиллэль, прожившей на далеком севере в уединенном родительском доме, эти коридоры с резными деревянными панелями и высокими сводами кружили голову. Она вкушала предстоящие управление огромным замком со множеством могущественных колдунов. Сознавая, что и сама потягается в магии со многими из них, ей было интересно выудить и что-то новенькое для себя. Лиллэль обожала старинные магические артефакты, она изучала их и собирала с ранних лет и привезла с собой в замок обширную коллекцию.       — Тогда нам осталась комната целителей. Пойдемте, я представлю вас им. Если вам что-то будет нужно, они все для вас сделают, госпожа.       Лиллэль решила про себя, что эта комната просто обязательна к осмотру. Никогда не знаешь, что понадобится тебе в следующий момент — яд или лекарство. Она зашла внутрь и увидела много людей, работающих за длинными столами. Тут стоял запах трав, сушеных заготовок, кислот и огня. Лиллэль прошла вдоль до самой стены, ее внимание привлекла девушка с перевязанными руками, которая пыталась удержать бутылочку с отваром над огнем при помощи щипцов. Девушка заметила, что за ней наблюдают, но продолжила свое дело.       — Господин главный лекарь, — повернулась Лиллэль к мужчине позади себя, — отчего вы заставляете больных девушек работать? Это нехорошо ни для нее, ни для лечащихся.       Тот не успел ответить, потому как Фрея повернулась к гостье и решила сделать это сама.       — Это мое желание. Пока я недостаточно здорова, я не работаю с больными. Кстати, меня зовут Фрея.       Лиллэль позволила себе проявить легкое удивление на своем лице.       — Так это вы невеста Эмриса? Рада встрече! Кажется, у нас обеих грядут в жизни приятные перемены. Надеюсь, я вас не обидела? — вкрадчиво уточнил хрустальный голосок. — Я скоро уйду и не буду отвлекать вас, всего лишь знакомлюсь с замком.       Фрея мотнула головой и прикоснулась к протянутой руке. Весь замок с утра шептался о новоприбывшей колдунье, которая должна была стать женой главного советника. Друидка попыталась понять свои ощущения от первой встречи. Лиллэль была бойкой и решительной, ее стеклянный голос обескураживал, она прошлась по всем, все подметила и обо всем узнала, но никто бы не сказал, что она вмешивалась. Словно к вам пришел гость, вы достали угощения, поговорили, но он практически ничего не съел и ушел. Вы точно знаете, что он у вас был и что-то узнал, но ваш пирог на столе оказался нетронутым.

***

      Пока Лиллэль осваивалась в замке, заводила новые знакомства и приучала окружающих к своим вкусам и привычкам, на другой стороне севера в приграничье другой северянин обживался на новом месте. По пути сюда он обдумывал, что ему предстоит сделать, чтобы приблизить тот день, когда место за спиной правителя севера будет принадлежать ему.       Прибыв на место и окинув взором холмистые поля, которые тянулись до самого горизонта, за которым начинался юг, Логи подумал, что лучшего места для полного разочарования ему было не сыскать. Но это крылатый был не из тех, кто отчаивался, а из тех, кто вслед за одним планом строил другой, а за ним еще один. Он хорошо оценивал свои шансы. Что у него было? Поддержка правителя, огромная магическая сила и его ясный ум. Крайне мало. Чего ему недоставало? Сильных союзников среди совета и магических семей, политического влияния, золота (оно было у его семьи и у него лично, но речь шла о богатстве, достаточном для борьбы за главную должность на севере). Логи решил, что лучшим началом для распространения личного влияния станут приграничные земли, потому что, по сути, они были свободны. Все влиятельные семьи жили в центре и на севере, а здесь не было гор, одни холмы, множество всякого сброда и близкий юг. Это место не подходило для воинов или для магического искусства, зато оно было находкой для торговли. А торговля была совсем не развита на севере, он был ограничен собственными землями и не сообщался более ни с кем. Это было непаханое поле, но у Логи не было других вариантов. Если его задумка удастся, то приграничье станет областью его влияния, причем торговля начнет приносить ему доход, а после лицом к нему повернутся и высокие чины севера, чьи союзы были нужны крылатому, как воздух.       Он приехал в поселение, куда его определили главным наместником. Место было простое, а люди откровенно равнодушные. Каждый где-то и как-то перебивался, пристраивался, выторговывал, но ничего цельного здесь не было. Среди людей было гораздо меньше магов, а больше простых деревенских парней. Крылатый жил в самом большом в округе доме, с несколькими слугами. Те удивились, увидев, сколько книг привез с собой крылатый из столицы, а также сколько колец он носил на своих пальцах. На самом деле это были не кольца, а защитные артефакты, их носили многие в замке, но тут это было редкостью.       В доме, по мнению Логи, было слишком светло и сыро. Он любил некоторую приглушенность, поэтому распорядился занавесить окна плотными синими тканями. Слава небесам, здесь подумали о комнате под библиотеку! Вокруг дома кухарка и ее помощница возделали сад с ярко-розовыми и лиловыми цветами, которые так и резали по глазам. Логи выходил сюда, чтобы посидеть и подремать, либо просто подумать с закрытыми глазами, ибо обозревать все это цветущее великолепие он был не в силах. Мороз должен был добраться сюда еще через месяц, так что в течение этого времени крылатый должен был вдыхать отравляющий разум аромат.       Каждый день к нему приходили помощники и главы соседних поселений, обсуждая местные вопросы. Их глупость едва не доводила Логи до истерики. Скажем, от дождя снесло мост через реку. Логи отвечал, что разумеется, нужно его починить, наймите рабочих, напишите в отчете, сколько золота на материалы и оплату труда вам нужно, и все! По его мнению, это были очевидные вещи. Помощники же не могли самостоятельно решить, кого нанять, какой мост строить, в том же месте или сдвинуть немного на север? Крылатый готов был закатывать глаза на каждый подобный вопрос. Логи понял, что работы предстоит немерено, потому что эти люди элементарно не умеют выстраивать управление.       Крылатый предпринял попытки научить их последовательности действий и занимался этим ныне. Его раздражение на глупость окружающих начало отходить да и сами эти люди медленно и спотыкаясь начали сдвигаться с мертвой точки и понимать, чего от них хочет новоявленный наместник. Вечерами он писал письма Фэну с отчетами (пока строго официальные, потому что не успел проверить вскрывают ли их посторонние лица) и строил планы по внедрению торговли в этой глухой местности, также он переписывался и с некоторыми другими обитателями замка, сохранившими с ним благожелательные отношения.       Как-то раз за обедом он поделился с помощниками идеей начать в приграничье торговлю. Совсем рядом находятся северные города царства Лота, которые давно находятся чуть ли не на самоуправлении, а потому не побрезгуют торговать с магами.       — Верно, господин наместник, — согласился один из помощников, — кое-кто из местных так и делает на свой страх и риск, но повсеместно это не устроить.       — Это почему же, позвольте вас спросить? — поинтересовался крылатый, едва снова не закатив глаза.       — Потому что, — ответил его собеседник, уже не смущаясь, что Логи держит его да и остальных за круглых идиотов, — эти города процветают за счет разбойников. С ними не договоришься.       — А мы попробуем! — сверкнул глазами Логи и продолжил ироничным тоном. — Может быть, (хотя, конечно, я могу быть не прав!) в этот раз мы все-таки преуспеем, господа, хотя бы потому, что теперь с вами поеду я, а я все-таки четвертый по силе маг во всем Альбионе!

***

      Самоуверенность Логи оправдала себя. На другой неделе они съездили в царство Лота и предложили сотрудничество тамошним главарям. Условия были простые и взаимовыгодные: те предоставляли площадку для торговли под сносную плату, а северяне пополняли их ярмарки редкими товарами, которые было не сыскать на юге. При этом Логи отдельно обговорил безопасность торговцев и положения, при которых они могли использовать магию на землях южного королевства.       К счастью, как и рассчитывал крылатый, головорезы не были обременены совестью, прекрасно считали золото, а ещё лучше реагировали на силу, языком которой пользовались и сами. Несколько уроков вежливости от Логи в начале беседы пошли на пользу переговорам.       Вернувшись, они начали готовить первую группу торговцев. Крылатый лично проверял вещи и давал советы о дороге. Первые несколько заходов он решил сопровождать лично, пока все не будет отлажено.       Спустя месяц первое золото начало в большом количестве греметь в карманах у местных, они взбодрились, поняв, какое выгодное дело задумал новый наместник. Как только речь зашла о личном обогащении весь налет равнодушия сошел на нет, более инициативных и внимательных поданных приграничье никогда не знало. Каждый вдруг нашел нечто, что мог продвигать в качестве товара. Через два месяца уже было не найти дома, в котором хотя бы один член семьи не ездил на ярмарки в царство Лота каждую неделю. Они возили северные травы, ткани и, конечно, магические зелья и предметы. Такие диковинки как закалённая магическим огнем небьющаяся посуда улетала с прилавков, и с каждой новой партией удивительных вещей становилось всё больше.       Логи преуспел быстрее, чем рассчитывал, но вскоре из замка ему пришло письмо. В нем сообщалось, что одно из высокопоставленных лиц севера нанесет визиты во все основные поселения восточных земель. Крылатый прищурил глаза и стал размышлять о целях и опасностях подобной поездки.

***

      Пожалуй, в свете событий, которые нещадно сотрясали север и юг, мы надолго выпустили из поля зрения небольшой одинокий остров неподалеку от западного побережья. Если раньше здешние рыбаки нарекли его между собой «Островом двух ведьм», то теперь ему было впору называться «Островом трёх ведьм».       Мы вернемся в тот день, когда Мерлин решился на опасный и не вполне обдуманный поступок. Великий Маг счёл возможным отдать Моргану в руки ведьм на обучение свободной магии и объявить ее мертвой для всего мира. Возможно, став старше, он поймёт, что даже желая помочь Моргане найти себя и огородить Артура с Гвиневрой от злого пока в ее лице, он взял на себя слишком многое и слишком легко распорядился ее жизнью и смертью. А сейчас его точило лишь лёгкое чувство вины при взгляде на тоскующего по Моргане Артура.       С того дня для Морганы начался иной путь. Она плохо помнила, как доехала до острова. Скажем, она вообще не помнила никакого острова, колдунья очнулась после трехдневного сна в каменной комнате, местами занавешенной шкурами животных с простой мебелью, но удобной постелью. Вряд ли здесь можно было рассчитывать на служанку, поэтому Моргана оделась самостоятельно и умылась из оставленного кем-то подноса с теплой водой. Толкнув массивную дверь с железным кольцом, девушка убедилась, что никто не держит ее за пленницу в этом месте, она вообще укорила себя за подобное предположение, родившееся в ее голове, пока она застегивала петельки платья на спине. Все было бы еще лучше, если ее покормят.       Моргана спустилась по круговой лестнице и вышла в просторную практически пустую комнату. Совершенно бессвязно с одной стороны стоял шкаф, рядом еще несколько полок, с другой стороны стол с наспех задвинутыми стульями, но главное внимание привлекли огромные окна. Ничем не прикрытые отверстия в камне зияли вдоль комнаты, пропуская сильные порывы ветра. Подойдя и выглянув, девушка увидела бескрайнее море. Конечно, откуда еще могли быть такие порывы! Вниз тянулась неумолимая каменная стена, пока не врезалась в суровый камень острова, подвергавшийся нападкам жестоких волн. В сердце этого острова и находилась сейчас колдунья.       За спиной послышался торопливый шаг, Моргана, оглянувшись, узнала Моргаузу, ту самую волшебницу, которая назвалась ее сестрой.       — Ах, сестра! — кинулась она с радостным восклицанием на девушку и крепко сжала в своих объятиях, что Моргане даже стало неловко — сама она не испытывала таких всепоглащающих чувств к незнакомке. — Ты проснулась, хочешь есть? Пойдем скорее.       Моргауза потянула ее за собой, а свободной рукой взмахнула в сторону невзрачного стола — тут же на нем появились скатерть и завтрак. У Морганы пропал дар речи от такого свободного обхождения с магией. Ее усадили на стул и стали заботливо предлагать яйца, кашу и фрукты. Моргана была ошеломлена, но от завтрака не отказалась бы ни за что на свете.       — У тебя будет много вопросов, это естественно, — начала колдунья, наблюдая как Моргана ест, стараясь соблюдать все приличия. — Я начну рассказывать тебе, а потом ты спросишь обо всем, что хочешь, договорились? — Моргауза пустила сестре доброжелательную улыбку. — Мы с тобой сводные сестры по матери, она была рождена жрицей Древней Религии, ее кровь течет и в нас с тобой. Долгое время я не знала о тебе, потому что наша мать не успела рассказать. Рассказать, что вторую дочь она родила от Утера Пендрагона.       — Что? — воскликнула Моргана. — Мой отец — Утер? А как же Горлуа?       — Горлуа — твой приемный отец, — объяснила Моргауза, быстро поймав мятущиеся ладони Морганы и сжимая их в своих, — он умер, и Утер, видимо, чувствуя вину, взял тебя в качестве воспитанницы, хотя ты его родная дочь. Он встретился с нашей матерью на празднике у Горлуа, но не знал, что она колдунья. Когда ты родилась, она отправила ему письмо, в котором сообщила, что отдала тебя на воспитание бездетному Горлуа. Она чувствовала, что очень ослабла, поэтому поспешила отдать тебя. Ее предчувствия были верны, Моргана, она умерла через пять дней. Совсем недавно я нашла ее старые вещи и переписку, из которой все и узнала.       Моргана молчала и плакала. Не рыдала и не всхлипывала, просто слезы, словно водопад, лились из ее глаз.       — Я выросла на этом острове, острове жриц. Я обучалась магии здесь. Мне жаль, что ты оказалась в руках этого человека, что твоя магическая сущность была подавлена, и хочу исправить это.       — Стало быть, — прошептала Моргана, — Утер всегда знал, что я его родная дочь, но скрывал это от меня?       — Да, дорогая, — подтвердила Моргауза, гладя сестру по рукам, — он жестокий человек. Даже родной дочери ничего не сказал. Наше счастье, что он не догадался за все эти годы о твоем даре.       Моргана встала и повернулась к окну. Воздушная стихия с шумом обрушилась на нее, заглушая все вокруг. Моргауза подошла к ней со спины и громко сказала:       — Теперь для них ты мертва. Можешь спокойно жить здесь, я обучу тебя магии.       Моргана резко обернулась.       — Мне тяжело сознавать, что и Артур тоже обманывается, — призналась она.       — Он всего лишь сын своего отца, даже если сейчас он кажется иным. Тот мальчик, Мерлин, ни о чем не расскажет, мы договорились.       — Кто он? — поинтересовалась Моргана.       — В каком смысле, дорогая? — прищурилась Моргауза. — Он просто мальчик, который владеет магией. Он здорово помог нам, забудь о нем.       — Но в нем есть что-то особенное? — настаивала Моргана. — У него золотая магия, я видела, и он живет в Камелоте. Ну какой волшебник по собственной воле придет прямо в замок Утера? И он первым сказал мне про мою магию, хотя Гаюс наблюдал меня с самого детства.       С каждым словом Моргана видела, что лицо Моргаузы медленно гаснет, но та взяла себя в руки.       — Ты еще многого не знаешь о магии, Моргана. У каждого мага свой цвет волшебства. А Гаюс, думаю, догадывался о твоей магии, просто боялся говорить. Пойдем, я представлю тебя главной жрице.       — А их много? — изумилась девушка.       — Нет, что ты, — рассмеялась колдунья, — ты будешь третьей.       Моргана послушно последовала за сестрой, но нельзя сказать, чтобы поверила ей до конца. Точнее она сомневалась в словах о Мерлине, словно Моргауза всеми силами пыталась увести разговор от этой темы, хотя на все остальные, как позже убедилась Моргана, говорила совершенно открыто. И не нужно было быть жрицей, чтобы понять: здесь что-то нечисто.

***

      После первой недели на острове Блаженных Моргана перестала удивляться парящим в воздухе вивернам (родственницам драконов), двигающейся во всех направлениях мебели и постоянно меняющейся погоде. Нимуэй, главная жрица, встретила ее с улыбкой и обещанием сделать достойной магической преемницей. Эту первую неделю Моргана была настороже, но и Моргауза, и Нимуэй старались познакомить ее с магией. Днем она могла читать книги. Да, она впервые видела магические книги, и ей казалось просто невозможным, чтобы на страницах так откровенно было написано «…если вам потребуется направить силу сквозь блокирующей магический блок, то нужно произнести такие-то слова и сосредоточиться на блоке. Если важнее обойти блок и достигнуть цели за ним, то думайте о движении силы и произнесите такие-то слова…». Это поражало Моргану, она убедилась, что ничего не знает, а различных мелочей великое множество. Каждый вечер Моргауза приходила к ней в комнату и занималась с ней практиками. Сначала она показывала простые заклинания, чтобы девушка просто ощутила свою силу и смогла создать сама хотя бы что-то простое. Но в первый вечер у Морганы ничего не вышло. Совсем. Она смутилась, потому что ей сказали, что она является жрицей Древней Религии, а это подразумевало определенное магическое могущество. Пусть это ее первая осмысленная попытка колдовать, но она не увидела магии от себя, что огорчило ее.       — Не переживай, — успокаивала ее сестра, — это первый день. Ты уже взрослая девушка и не использовала магию, которая с рождения была у тебя, долгие годы. Разумеется, поначалу будут трудности, чтобы растормошить ее, чтобы ты могла пользоваться ею, когда тебе нужно и искусно направлять ее. Уверяю тебя, что все волшебники долго этому учатся, у всех разные успехи. Нужно много читать и практиковаться — без этого никуда. Также придется засесть за изучение языков, без них твой выбор заклинаний будет ограничен.       — Я знаю, что внутри меня магия, Моргауза, я уже видела ее, — Моргана села на кровать и сжала руки. — Один человек сумел сделать так, чтобы она вырвалась наружу.       — Кто же? — спросила Моргауза, садясь рядом и чувствуя, что ответ не обрадует ее.       — Мерлин, — смело отозвалась Моргана, она не прекращала попытки разузнать что-нибудь о том, кто занимал ее мысли сильнее, чем новоявленный отец-король, неожиданный брат-принц и негаданная сестра-ведьма. — В Камелоте он сказал мне, что я владею магией, и в тот же момент доказал. Он разозлил меня и заставил защищаться при помощи силы.       — Да, магия сильно связана с эмоциями, — податливо произнесла колдунья, — в этом он был бесспорно прав, пытаясь пробудить ее в тебе через страх или злость. Но моя задача научить тебя управлять ею, научить разбираться в древних текстах и в самой истории магии. Не хочешь же ты, чтобы я запугивала тебя, пытаясь достучаться до твоей силы?       — Конечно, нет, — улыбнулась Моргана. — Но, возможно, я смогу время от времени встречаться с Мерлином и перенимать магический опыт и от него, раз однажды он уже сумел быстро добраться до моей магии?       — Нет! — очень резко ответила Моргауза и спохватилась, поймав встревоженный взгляд сестры. — Во-первых, сходить с острова, пока ты не в состоянии постоять за себя, небезопасно. Во-вторых, вряд ли этот своенравный мальчишка захочет возиться с тобой. Ты чужая для него, Моргана, а мне ты сестра, последний живой член моей семьи, и, поверь, я сделаю для тебя все, буду такой терпеливой, пока ты учишься, какой не была еще не одна колдунья до меня. Ты слишком напрягаешься, ложись спать. Утром я приду к тебе, и мы продолжим.       — Значит, я не могу выходить из этого замка? — насторожилась дочь Утера.       — Бесчеловечно держать тебя здесь, через неделю мы вместе поедем прогуляться, но одна ты еще какое-то время не сможешь выходить, пойми это. Для мира ты мертва, будет опасно, если так скоро о тебе прознают.       Моргана опустила голову, и Моргауза наклонилась, чтобы поцеловать локоны ее темных волосы. Она оставила ее одну в размышлениях о своей участи. Вся следующая неделя показала, что к ней относятся, как к равной и желают помочь, девушке не к чему было придраться. Лишь маленькие оговорки, недомолвки и неожиданная тишина в ходе шумной беседы подозрительно стучали в ее голове. Лишний раз она убедилась, что все это не имеет отношения к ней и ее силе, все это касается лишь долговязого юноши с голубыми глазами и даром, при котором смертельно опасно находиться в сердце Камелота.