Альбион

Джен
R
Завершён
249
Горячая работа! 554
автор
Размер:
1 331 страница, 84 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
249 Нравится 554 Отзывы 146 В сборник Скачать

Глава 14. Придворный маг Камелота

Настройки текста
      Эмрис находился в глухой промозглой темнице с решётками вместо стен. Подземелья никогда не пугали его, а в этот раз он был почти счастлив, избавив Фрею от возвращения в жуткое для неё место. Волшебник выходил из себя, вспоминая, что приказ подписал Фэн собственной рукой. Разумеется, он не мог испытывать тёплых чувств по отношению к человеку, который имел виды на его жену. Но отдать приказ об аресте женщины, к которой неравнодушен, — это было выше понимания Эмриса. Если только… если только Фэн и не думал снова отправлять Фрею в темницу. Но маг гнал прочь подобные мысли — ему казалось, что в них не было смысла. Какой прок правителю держать взаперти сильнейшего волшебника, понимая, что он может сбежать в любой момент? Возможно, у Фэна были причины, но он однозначно не подозревал о намерении Эмриса навсегда покинуть север. Волшебник убедил себя, что должен сосредоточиться на быстром и тихом отъезде, а остальное подождёт или разрешится само.       По соседству с ним оказался воин, лишившийся магии в Аскетире. Как только Великий маг переступил порог, тот воскликнул:       — Вот уж не надеялся на такое соседство! Как вас занесло сюда?       — Подозрение в убийстве советника, — коротко ответил Эмрис, оглядывая временное пристанище. — А вы почему здесь? В открытых темницах держат особо опасных магов, за которыми нужно приглядывать днём и ночью.       — Мне объяснили, что открытость моей клетки не даст мне почувствовать, будто меня держат взаперти. Я же не преступник, — горько усмехнулся воин. — Лучше бы меня просто прикончили тогда в Аскетире и дело с концом.       Его держали пленником, желая укрыть от любопытных взоров влиятельных обитателей замка, подумалось Эмрису. Несчастье надломило воина, и он, судя по виду, не ощущал несправедливости происходящего, только желание распрощаться с жизнью, в которой не осталось магии. Жестокий и циничный поступок со стороны тюремщиков — воспользоваться слабостью человека, который запутался и тонул в собственных мыслях. Эмрис сел, откинувшись на холодную влажную стену, поёжился и повернулся к соседу.       — Жить стоит в любом случае, — сказал он.       — Сами-то верите? Чего стоила бы ваша жизнь без магии? — неожиданно звучно выпалил воин.       — Ещё несколько дней назад я согласился бы с вами, — неторопливо ответил маг, обратив взор в простирающуюся тьму за пределами решёток. — Единственное, что удерживало бы меня — семья, но, наверное, я был бы в жутком отчаянии. Но теперь у меня объявился ещё один источник силы и веры.       — Но вы, конечно, не скажете какой? — без особой надежды спросил пленник.       — Нет, — усмехнулся Эмрис. — К тому же для вас он не имеет такой же ценности. Вам стоит найти собственную причину, чтобы продолжать жить. — Пленник хотел было возразить, но Эмрис перебил его. — Со мной всё иначе, моя жизнь неразрывна с магией, хочу я того или нет.       Маг наклонил голову к согнутым коленям. Перед глазами невольно замелькали события, связанные с его последним пребыванием в подобном месте. В Камелоте откровения с безумным пленником пролили свет на его предысторию. Ему было жаль воина в соседней темнице, но мысли о невиданном оружии, лишавшем магии, вызывали дрожь.       Казалось бы, времяпрепровождение в темницах не обещало особенного разнообразия и избытка развлечений. Однако внезапное заключение позволило Эмрису отдать должное недооценённому образу жизни. И кухня была недурная, и дежурившие стражники поначалу пытались угодить ему (хотя потом примолкли), и гости приходили, правда, лишь нежеланные, но их всегда можно было отправить обратно с наилучшими пожеланиями.       Лишённый магии воин стал свидетелем, как главный советник севера наведался к Эмрису. Они вели продолжительную беседу на одном из редких магических языков: лишние слухи обоим были ни к чему. Вотан уверял волшебника, что не отдавал Марбаху приказа об убийстве Балинора. Эмрис уже не мог ни возмущаться, ни ухмыляться. Он лишь стоял и отдалённо, как бы со стороны, наблюдал за бессвязными объяснениями Вотана. Тот быстро ушёл, поняв, что не добьётся успеха.       Волшебник снова опустился на пол темницы. Клятвы Вотана напомнили ему о словах Нимуэй. Они оба заверяли, что им невыгодно убийство Балинора, Вотан так вообще сказал, что ничего не знал о нём. Эмрис сильно потёр ладонями глаза и откинул голову. Он не видел чего-то, скрытого в глубине тайн прошлого. Если бы он осмелился вновь зайти в пещеру в долине павших королей, когда окажется в Камелоте… Мог бы он набраться смелости? Правда была так важна для него.       Эмрис решил для себя, что Фрея, мама и тётя Агнес уже покинули столицу. Он дождётся предъявления обвинения, которое должно было произойти на следующее утро, а потом сбежит. Чтобы время летело быстрее, маг погружался в воспоминания о Фрее, об Артуре, о запахе книг, которые он листал, но не успел прочесть. Воображение живо рисовало ему картины, в которых он буквально растворялся. Эмрис размышлял о заклинании, найденном перед поездкой в Аскетир. Осталось разобраться, как оно работает и где его нужно читать. А ещё раздобыть последнее сокровище — великий меч. Это наверняка был Экскалибур, только где обнаружить оружие, которое никто не видел больше тысячи лет? Не такая уж непосильная задача, усмехнулся про себя Мерлин, после того как сын Утера Пендрагона собирался допустить магию обратно в Камелот.       Эмрис чувствовал, что снаружи совсем стемнело, наверное, уже наступила ночь. Его клонило в сон, только отчего-то совсем не хотелось поддаваться его тяжёлому наплыву. Некоторое время он просидел с закрытыми глазами, узник в соседней камере мирно спал. Он слышал его тихое ритмичное посапывание, навевавшее ленивое настроение.       Ему показалось, что он слышит шаги, но он не стал открывать глаза, приняв их за эхо. Шаги становились всё отчётливее, торопливее и ближе, так что глаза всё-таки пришлось открыть. Эмрис бы упал от неожиданности, но падать было некуда. Он увидел в коридоре Фрею и со скоростью, которой бы позавидовал и Артур с Гавейном, вскочил с земли и вмиг очутился у решёток.       — Тебя же уже не должно быть в столице, Фрея! — громким шёпотом возмутился он.       — Всё перевернулось с ног на голову! — прошептала в ответ Фрея, подбегая к нему. — Тебе нужно уходить, бежать! Прямо сейчас!       — Как ты прошла мимо стражи? — с подозрением спросил Эмрис. — Ночью они никого не пускают.       — Они и днём перестали к тебе пускать, — с усмешкой выдала Фрея. — Пришлось забрать одну ценную вещь у одной влиятельной особы, — добавила она заговорщицким тоном.       Эмрис посмотрел на неё, она пребывала в странном волнении. У него сложилось ощущение, будто Фрея только что совершила нечто невероятное и испытывала ошеломляющее наваждение чувств оттого, что всё получилось. Он оглядел её: новое платье, потрясающе сшитое и до боли знакомое. Маг сделал шаг назад и запнулся. Он видел его однажды, но не на Фрее, а в кристалле посреди пещеры, скрытой в Долине павших королей. Образы, которые ни о чём не сказали ему тогда, всплыли в голове: Фрея, стоявшая перед Фэном в его покоях.       — Ты была у Фэна? — спросил он и увидел, как она опешила. Фрея никогда не умела увиливать от правды.       — Как ты узнал? — тихонько вымолвила она, но потом встряхнула головой: — Это всё неважно, выходи быстро, я выиграла для тебя время, но в лучшем случае до рассвета. Твоя мама уже в лагере Камелота. — Она обхватила руками решётки и особенно пронзительно посмотрела на него. — Он бы убил тебя здесь.       — Что ты имеешь в виду? — вырвалось у изумлённого мага. — Фрея, ты же знаешь…       — И он узнал. Узнал, что тебя можно убить мечом, закалённым в пламени дракона. И даже раздобыл его. — Эмрис продолжал вопросительно смотреть на неё. — У Артура был Экскалибур, и правитель выкрал его на переговорах, подменив на поддельный. Если бы не проверка Логи, мы бы ничего не узнали.       — Экскалибур?! — чуть не вскричал Эмрис, но вовремя опомнился. К счастью, пленник в соседней темнице продолжал крепко спать. — Та-а-к, и где он сейчас? У Фэна? Я должен вернуть его.       Он тут же прочёл заклинание, и дверь со скрипом отворилась. Эмрис вышел из темницы и, взяв Фрею за руку, потянул её к выходу.       — Уже не нужно, я его выкрала, — признание Фреи остановило его.       Вечер неожиданностей продолжался. Сначала каким-то неведомым чудом Экскалибур оказался у Артура, правда ненадолго, что было уже более объяснимо. А теперь Фрея признаётся в его краже. Причём не у кого-то, а у Фэна.       — Как тебе удалось? Ты его зельем опоила или по голове со спины стукнула?       Фрея выдохнула: очевидно, она считала, что они теряли время за разговорами, которые можно и отложить. Но Эмрис стоял и ждал ответ.       — Почти зельем. Меч сейчас в наших покоях, — произнесла Фрея и потянула его за рубашку. — Мне неприятно здесь находиться.       Эмриса словно стукнули, так резко он вздрогнул и выпрямился. Терпкое щемящее чувство вынудило его забыть на время о расспросах. У него не было мучительных и противных воспоминаний о темницах в замке, а вот у Фреи были. С ощущением безграничной вины он взглянул на неё и сказал:       — Конечно, всё подождёт, идём.       Пригнувшись, они остановились возле стражи, заступившей на ночную смену. Эмрис вырубил их одним заклинанием и беспрепятственно поднялся по лестнице к коридорам замка. Они с Фреей быстро добрались до покоев — магу не терпелось увидеть Экскалибур собственными глазами. Фрея указала ему на прикрытый мягкой тканью силуэт, возлежавший на столе. Волшебник откинул защитное покрывало и словно ощутил себя на вершине острого северного пика. Меч захватывал дух. И он, без сомнения, был творением древней магии.       — Ты чувствуешь это? — поинтересовалась Фрея, когда Эмрис произнёс мысли вслух. — Но в Аскетире ты не заметил Экскалибур.       — Если долго на него смотреть, то можно ощутить приливы магии, — пояснил маг и решил, что пора поговорить о делах: — Мама и тётя Агнес уже там, да?       — Только твоя мама, тётя Агнес отказалась уезжать, — её голос прозвучал печально, но без сожаления. Им предстояло о многом поговорить, когда они доберутся до Артура.       — Так, — протянул Эмрис, мысленно расставляя все события по местам. — Кто-то знает?       — Только Логи, — короткие ответы на короткие вопросы — большего им и не требовалось.       — Вещи, книги?       — И даже золото, — кивнула с улыбкой Фрея. — Тётя Хунит сказала, что ты не практичен, и взяла сама.       Эмрис не удержал улыбки и покачал головой.       — Это я-то не практичен? Нужно выйти из замка, забрать последнее из дома и тогда вызвать дракона.       Так они и поступили. Пришлось вырубить очередную партию стражников — утренней смене предстояло узреть невиданное поле, засеянное воинами-магами. Из домашнего подвала Эмрис достал ещё два мешка с золотом со скромным ворчанием под нос: «Не практичен, хм. Главное, удержать всё это во время полёта». Главным сокровищем была шкатулка с найденным заклинанием, которое было необходимо для защиты будущего Альбиона. Остальное Эмрис считал мелочами, но всё-таки желал забрать с собой как можно больше вещей. Много ценностей было собрано за недолгое время его жизни. Его чуткий взор подметил, что мама любезно прихватила любимые вещи сына. Видимо, её перелёт к лагерю Артура претендовал на самый яркий побег с севера.       Эмрис с Фреей бурно и шумно прошлись по дому, обчищая его от подвалов до верхних комнат словно опытные воришки. На мгновение задержавшись, маг первым вышел на улицу, чтобы призвать дракона. Следом показалась Фрея, и он увидел по её лицу, что главные сожаления девушки связаны с этим домом, который по-настоящему принадлежал ей.

***

      Утренняя смена в замке Крылатых началась шумно и рано. В большинстве северяне любили поспать, но блеклое солнце ещё даже не надумало показаться над холмистым горизонтом, как по коридорам пронёсся настоящий рёв. Никто не понимал, что стряслось, никто не осознавал, что должен делать. Шепотки с уха на ухо доносили разрозненные слухи. И всякий знал, что северные сплетни — дело ненадёжное, но никто и не думал прекращать сеять их.       Более всего прижились следующие домыслы: правителя одурманили и выкрали ценную вещь из его тайника; Великий маг сбежал ночью из темницы и покинул север вместе с семьёй, он примкнул к южанам и намеревался объявить северу войну. По замку гуляли разные версии кто, что и у кого украл, искать среди этого крупицы истины мог только отчаянный человек.       Лиллэль проклинала шум, который поднял её до рассвета, но быстро забыла про раздражение, увидев Вотана, сидевшего в вечерней одежде.       — Ты даже не ложился? — безотчётно сказала она.       Лицо Вотана напоминало расплывшийся затвердевший воск недавно горевшей свечи. Унылое, бесчувственное, уставшее. Он словно проиграл и не видел способа остаться в игре, чтобы попытать счастья в следующем раунде.       — Нам придётся перебраться в другие покои, — произнёс он так, будто сообщал об изменениях в вечерних планах. Вотан, казалось, не имел представления о некоторых чувствах.       — Почему? Что случилось? — Лиллэль пока искренне не понимала, что произошло. Супруг взглянул на неё со снисхождением, и она угадала его мысли: он думал о том, что она не росла вблизи замка Крылатых, иначе не задавала бы столь глупых вопросов.       — Я более не главный советник, — натянуто ответил он.       Лиллэль с шумом выдохнула. На такую быструю отставку Вотана она не рассчитывала. Пожалуй, никто не предрекал ему долгой службы советника Антониуса (одни Небеса знали, как этому человеку удалось зацепиться за брыкающуюся должность и удерживать её в руках), но прошёл только год — чёрный маг был способен на большее.       — Кто будет преемником? — спросила Лиллэль.       — Не всё ли равно? — обиженно бросил Вотан. Будто его задело, что в первую очередь она спросила о следующем главном советнике, а не о том, за что его лишили места.       — Скверно, — процедила Лиллэль, сползая с кровати. В сущности, ей было всё равно, какой ложью прикроют отставку супруга на заседаниях совета. — Но тебе оставили место советника, так?       Вотан молча кивнул, пока его супруга в задумчивости переплетала волосы.       — Почему такая суматоха? Что ещё случилось? — спросила Лиллэль, когда в коридоре послышалась очередная возня и топот.       — Эмрис сбежал из-под ареста.       — Вот так неожиданность, — хмыкнула Лиллэль.       — На юг, — холодно добавил Вотан. — С семьёй. — Он проследил взглядом, как жена присела обратно на кровать. — Даже не знаю, можем ли мы говорить по отношению к нему «северянин».       Он и сам не понимал, зачем добавил это. Его скулы сводило от какого-то внутреннего исступления, в причинах которого Лиллэль пока не была полностью уверена.       — Что теперь будет с новым мирным договором? — произнесла Лиллэль в пустоту, однако Вотан не преминул ответить.       — Не знаю. И честно — мне всё равно. Когда-то я считал, что мне достался пост в трудное время. Однако последующему главному советнику придётся куда сложнее. И я рад этому.       Почти зловещий скрежет послышался в последних словах Вотана. Лиллэль посмотрела на него и прочитала на его лице страх и отчаяние. Он, без сомнения, знал, кому достанется должность и трепетал от одной мысли об этом человеке.

***

      А этот человек тем временем спешил на приём к правителю севера. Ум и личная осведомлённость позволили ему сделать более точные выводы, нежели придворным сплетникам. Логи отстоял далеко не скромную очередь, чтобы заглянуть в глаза Фэну и оценить размах трагедии.       — Ты помог им сбежать, — Фэн осадил его с порога.       — А ты хотел его убить, — не остался в долгу крылатый.       Фэн помрачнел и слегка побагровел, насколько позволяла его бледная кожа. Его руки были сжаты так крепко, что, казалось, ногти раздирали ладони. Поджатые губы почти не размыкались, даже когда он говорил, отчего создавалось впечатление, что он бросался словами словно горящими стрелами. Фэном овладела ярость. Настолько сильная, что Логи задумался, на кого она обращена.       — Намерен довести дело до конца? Или Экскалибур они прихватили с собой?       Молчание и посеревшее лицо Фэна послужили лучшим ответом. Логи посмотрел в сторону, а потом обратился к Фэну:       — Послушай, с того момента, как Эмрис попал на юг, всё было предрешено. Он выбрал свой путь, так оставь его, потому что он не угроза ни для севера, ни для тебя. — Логи подметил, что грузное, с трудом управляемое дыхание Фэна становилось ровнее и понял, что на верном пути. — Северу требуется твоё внимание, посвяти себя ему.       — Ты не всё знаешь, — глухо произнёс он, словно из последних сил вытолкнул слова изнутри.       Логи взглянул на него с теплом человека, который знает гораздо больше, чем говорит.       — Если ты о малышке Фрее, то я как раз первым узнал. — Фэн устремил на него резкий жгучий взгляд, но тут же спрятал его. — Неужели ты надеялся скрыть это от меня? — с весёлыми нотками в голосе добавил Логи и подошёл к Фэну.       Встав над ним, он глубокомысленно изрёк:       — Страсть бывает разной. Есть та, которая способна только разрушить нас до основания. — Фэн повернулся к нему, а Логи присел на коленях перед ним, и их взгляды встретились. — И удержаться можно лишь при помощи того, что стоит выше; того, что дорого и придаёт силы. Для тебя это север, Фэн.       — Я знал, что она не искренна, — хрипло проговорил Фэн, — но всё равно поддался. У меня внутри всё пылает оттого, что хотел обмануть себя, что допустил слабину. В тот момент мне было плевать на север.       — Ты злишься на самого себя, но это пройдёт, — успокаивал его Логи, обращая взор, наполненный пониманием и поддержкой. — А север всегда внутри тебя, что бы там ни было. Сильные чувства на время выбили землю из-под твоих ног. Я верю, что ты сможешь отпустить их. И вы с Эмрисом не будете враждовать.       Фэн прищурил глаза и опустил взор на протянутые руки Логи.       — Хочешь сказать, что не смог бы выбрать сторону?       — Здесь нечего выбирать, — не раздумывая заявил Логи.       Фэн замер, но не стал уточнять значения его слов. Вместо этого, чуть кашлянув, он сказал:       — Место, которое давно предназначалось тебе, свободно. Я хочу, чтобы ты приступил к обязанностям немедля.       Особенный блеск вспыхнул в глазах Логи, он не скрывал его, но постарался приглушить. Первые недели на посту обещали сложности, а чувства затуманивали расчётливый разум. Но когда он уступал им? Логи не ведал о бурях, что подтачивали выдержку Фэна, и неотступно стремился к тому, в чём видел личное призвание и счастье. Он давно решил, что должность главного советника севера была создана для него, как и он для неё. Замок, долго являвшийся для него домом и приютом, плавно переходил в безоговорочное подчинение. В голове Логи мелькали картины будущего, которые он жаждал воплотить в жизнь, употребив все таланты и способности.

***

      Над островом Блаженных тяготела тишина. Непривычная; спрятавшаяся за острожным цокотом женских туфель, пересекавших коридоры; за медленным перелистыванием страниц; за стуком чаш с зельями. Моргана ощущала скрытую недосказанность и следила за передвижениями сестры и Нимуэй, но чувствовала себя маленькой девочкой, посягнувшей на затейливую головоломку.       Слёзы утихли, а глухая боль, разочарование и злость остались. Тем сильнее они впивались в сердце Морганы, чем чаще она вспоминала, что с Утером её роднила кровь. Она узнала, что такое ночные кошмары, вызванные не прорывающимся магическим даром, а тяготящей правдой. Моргане являлись дети, утопленные в узких деревенских колодцах, женщины и мужчины, спалённые на кострах в окружении алых плащей с вышитыми золотыми драконами.       Её сердце рвалось при мысли, что столько жертв пало от нежелания Утера признать свою неправоту. И не будь он её отцом, она не ненавидела бы его так страстно. Моргана обвиняла его в трусости — он так и не признал, что она его дочь.       Однажды Нимуэй присела рядом с ней, начав с вопросов про обучение, хотя Моргана сразу смекнула, что речь пойдёт о большем.       — Как много Моргауза рассказывала тебе про север? — поинтересовалась Нимуэй, и Моргана задумчиво посмотрела на неё: она никак не ожидала, что речь пойдёт о севере.       — Пожалуй, немного, хотя мне было бы интересно и полезно узнать о нём больше. Сейчас места со свободной магией волнуют меня как никогда, — призналась колдунья.       — Понимаю, — протянула Нимуэй, её лицо застыло, словно она вспоминала давно забытое предание. — Я хочу поведать тебе о самом сильном северном маге, Эмрисе.       — Правда? — глаза Морганы загорелись, и Нимуэй улыбнулась.       — Слушай внимательно, дорогая, ибо ваши судьбы переплетены. — Моргана изумилась, но позволила Нимуэй продолжать рассказ. — Эмрис — особенный волшебник, единственный, на ком сломался один из главных законов магии — баланс. Его практически невозможно одолеть.       Пальцы Морганы дрогнули, но она продолжала слушать.       — В этом есть вина жриц — они объединились против природной богини, а та успела сделать жертвоприношение и отдала ему силу. Избавившись от одного противника, получили другого, более сильного. — Нимуэй мягко погладила руку Морганы. — Но история должна учить нас. Какой бы силой не обладал Эмрис, есть способы одержать над ним верх.       — Я немного запуталась, — осторожно возразила Моргана. — Почему мы должны бороться с ним? Я думала, вы хотите лучшего будущего для магов, а он тоже маг. Разве он угрожает нам?       — Не нам, тебе, — произнесла Нимуэй, не без удовольствия поглядывая на потрясённое лицо Морганы. — Я позаботилась об этом как сумела, но мы не можем ждать. Он скоро окончательно примкнёт к Артуру и будет сражаться против магического мира, против нас с тобой. Нам нужно разрушить их пагубный союз.       Моргана не удержалась от смеха.       — Вы что-то путаете, — сквозь широкую улыбку сказала она. — Артур и магия! Это невозможно! Чтобы маг выступил на стороне Камелота? Эмрис? Это нелепо и безумно! Откуда вы взяли это?       — Дитя, — ласково произнесла Нимуэй, — ты многого не знаешь пока. Эмрис возомнил, что его судьба — защищать Артура. И он готов пойти против собственного мира.       — Но Артур не допустит в Камелот мага! — воскликнула Моргана.       Нимуэй покачала головой.       — Боюсь, в скором времени ты убедишься в обратном. Я знаю, что у тебя сохранились добрые чувства к брату, но жизнь покажет тебе, что он такой же, как Утер. Когда ему выгодно — он будет подпускать волшебников, когда не выгодно — сжигать на кострах. — Она наклонилась ближе к Моргане, которая недоверчиво отвернула голову. — Я позаботилась о твоей безопасности, насколько смогла. Эмрис поклялся мне, что первым никогда не нападёт на тебя.       — С чего бы ему раздавать такие клятвы? — нахмурилась Моргана, предчувствуя, что недоброе скрывалось за словами Верховной жрицы.       — Потому что он знает тебя, как и ты его. Просто под другим именем, — тихо проговорила Нимуэй, а Моргана устремила на неё требовательный взор. — Мерлин.       Моргана резко втянула воздух, будто платье сжимало её в тиски. Её потерянный взгляд забегал по стенам, а губы беззвучно шевелились.       — Мерлин?! — хрипло вскрикнула она и хотела вскочить, но Нимуэй потянула её вниз.       — Да, Мерлин — это Эмрис. Вот почему в Камелоте он сразу понял, что ты обладаешь необычайным даром. Наше счастье, что он пожалел тебя и отправил ко мне и твоей сестре. Он не знает, что ты дочь Утера, иначе ты была бы уже мертва.       Моргана взяла себя в руки. Она вспомнила, как недавно переживала за Мерлина, который таинственным образом исчез после смерти Утера.       — С чего он взял, что его судьба — быть на стороне Артура? Он должен быть очень талантливым волшебником, — прошептала Моргана, но прежде чем Нимуэй успела ответить, прочла на лице жрицы жалость к её слабой попытке оправдать Мерлина.       В её голосе против воли различалось восхищение, в голове мелькали воспоминания о золотой магии, которую она видела в глазах преданного слуги Артура. У Морганы не зря всегда возникало чувство, что он знал о магии гораздо больше, чем её сестра или Верховная жрица.       — Люди верят в определённые вещи, Моргана, — ответила Нимуэй, откинувшись на стуле и пожав плечами. — Он узнал о предсказании, где говорится, что его предназначение — оберегать короля Камелота, что его магия дана ему для защиты Артура. И он одержим этой мыслью, он готов пойти против целого мира, чтобы исполнить предсказание, он готов уничтожить магию, если потребуется. А это опасно для нас, Моргана!       Слова Нимуэй стали настоящим откровением для Морганы. Раньше она даже не задумывалась, что в мире существовали маги, которые были готовы уничтожать других и служить людям.       — Как же вы собрались бороться с ним, раз он обладает такой силой? — задумчиво поинтересовалась Моргана и добавила: — Если он и вправду настроен против нас.       — История порой поражает своими причудливыми поворотами, но мы должны извлекать уроки, — загадочно прошептала Нимуэй.       — Что вы имеете в виду? — Моргана застыла, изворотливый ум Нимуэй иногда поражал и даже пугал её. Десятки лет жизни, что жрица провела с вечно молодым лицом, осели в ней изворотливостью и особым взглядом на вещи.       — Мощное жертвоприношение некогда подарило Эмрису превосходство над всем магическим миром. Природный и магический баланс не повели себя так, как должно. Значит, другое жертвоприношение должно создать волшебника или волшебницу, способного дать ему отпор. Скоро Самайн, дорогая. В этот праздник и люди, и маги чтят предков.

***

      Яркие лучи солнца освещали путь дракона, который нёс на себе Эмриса и Фрею. Они с лёгкостью обнаружили лагерь рыцарей Камелота и спустились неподалёку. Хунит знала, откуда ждать сына, а вот Артур по привычке всматривался в очертания леса и вздрогнул, когда над головой стремительно пролетело огромное магическое существо. Воспоминания об атаке дракона на Камелот, по-видимому, были ещё свежи.       Сначала Мерлин попал в объятия Хунит, а потом — к Гаюсу. Фрея скромно кивала позади мужа и редко улыбалась. Оглядывавшийся на неё Мерлин чувствовал, что её тяготит нечто, оставшееся на севере, и обещал себе выслушать Фрею, как только они останутся наедине в спокойной обстановке.       Артур поспешил навстречу ему вперёд всех рыцарей и протянул руку для приветствия. Мерлин заметил, как на лице короля отразилось явное облегчение.       — Почему ты не способен на одну поездку без приключений? — укоряющим тоном произнёс он, когда приблизился к магу. — Ты обещал приехать со всеми, а угодил, как мне рассказали, в темницу.       Мерлин усмехнулся и с блеском в глазах посмотрел на Артура.       — Пока я жил в Камелоте, каждый раз задавал себе тот же вопрос, когда ты выезжал куда-нибудь за пределы замка.       Они не сдержали улыбок, и Артур чуть отстранился, так как к Мерлину подлетел сэр Гавейн, обуреваемый желанием поделиться со старым другом, как он скучал по нему. Обнявшись со всеми рыцарями, пока Фрея о чём-то переговаривалась с его мамой, волшебник повернулся к Артуру и произнёс так, что услышали лишь сэр Леон и сэр Ланселот:       — Можно возвращаться в Камелот, вы и так задержались. Мы с Фреей сделали крюк по пути сюда: отряды Сенреда и Одина до сих пор стоят на месте.       — Как они не заметили дракона? — не удержался сэр Ланселот.       — Мы держались на расстоянии, — усмехнулся Мерлин. — Правда, если они и заметили, то большой беды уже не будет.       — Ладно, — Ланселот хлопнул его по плечу. — Вы, наверное, проголодались. Пойдём, поищем чего-нибудь.       Мерлин окликнул Фрею, и они последовали за рыцарем, который завёл доброжелательную и ни к чему не обязывающую беседу. После трапезы к магу нагрянул Гаюс и, несомненно, с намерением. Мерлин представил ему Фрею, хотя та уже успела познакомиться с Гаюсом. Магу казалось, что им, как лекарям, будет интересно друг с другом по пути в Камелот.       И вправду, таких увлечённых обсуждений трав, настоек и симптомов ни Эмрис, ни рыцари никогда не слышали. Однако маг постоянно чувствовал на себе взгляд Гаюса, как будто тот хотел обсудить с ним нечто из ряда вон выходящее. Предчувствия не подвели Мерлина: лекарь воспользовался первой же возможностью и утянул его для разговора с глазу на глаз. Отдалившись от лагеря Камелота, он махнул рукой, призывая волшебника подойти ближе, и тихонько проговорил:       — Есть кое-что, что ты должен знать, Мерлин. Ситуация грозит выйти из-под контроля.       Мерлин насторожился.       — Ко мне приходила леди Моргана, — продолжил Гаюс.       — В Камелот?! — изумился Мерлин, но Гаюс призвал его быть тише.       — Да. Мерлин, её настоящим отцом был Утер, и она знает об этом. И Артур должен узнать, если мы не хотим…       Гаюс не договорил, но Мерлин и так его прекрасно понял. Он стоял, скрестив руки на груди и поджав нижнюю губу.       — Стало быть, она имеет право на трон Камелота, — протянул он, и лицо его в тот же миг вытянулось, будто его озарила невиданная мысль. — А я сам отправил её на обучение к жрицам. Они же знали, что за кровь в ней течёт!       Мерлин хлопнул себя по лбу, а Гаюс снисходительно покачал головой.       — Ничего не поделаешь, — заметил лекарь, — но король должен узнать обо всём. От тебя. И чем скорее, тем лучше.       Они повернули назад, и когда вернулись в лагерь, оказалось, что их уже потеряли.       — Где вы были? — встретил их Артур. — Мы уже скоро выдвигаемся.       Тут король поймал на себе тяготеющий взгляд Мерлина и остановился. Волшебник посмотрел на Гаюса и сделал шаг вперёд.       — Прежде чем мы отправимся, я должен рассказать тебе кое-что. Я обещал, что больше ничего не скрою, и хочу начать выполнение обещания прямо сейчас. Тогда в Камелоте я не успел рассказать тебе нечто важное, пойдём в твою палатку.       Артур чуть помедлил, будто перебирая в голове, чем же ещё Мерлин мог удивить его, но с истинно королевским спокойствием указал дорогу. Гаюс пошёл вместе с ними, понимая, что также причастен к тайне, которую собирался открыть Мерлин.       Известие о том, что Моргана жива, заставило Артура окаменеть. Неверие застыло в его ясном взоре, он наклонился, уперев руки в бока, и недолго простоял в такой позе. После Мерлин заметил, как глаза его блеснули и несколько морщинок исчезли со лба, — радость приливала к нему с осознанием того, что Моргана жива.       Казалось, Артур готов был кинуться на поиски воспитанницы отца в то же мгновение, однако следующее известие охладило его пыл.       — Она обладает магическим даром и уже много месяцев живёт на острове Блаженных, где её обучают магии. Одна из жриц, Моргауза, является её сестрой по матери.       Мерлин сам не понимал, как ему хватило духа без запинки вывалить всё на Артура. Король смотрел прямо на волшебника, и глаза его становились всё более пустыми и печальными, отчего у Мерлина сжималось сердце. Маленькая часть внутри него малодушно помышляла больше ничего не рассказывать и никогда не огорчать друга. Но это было невозможно.       — Это я убедил всех в её смерти, — опустив глаза в землю, признался Мерлин. — Тебя, прежде всего. Это я отдал её в руки Моргаузы и Нимуэй, думая, что Моргане пойдёт на пользу обучение магии. Мне казалось, что она задыхалась от страха в Камелоте. Но сегодня я узнал, — тут Мерлин обернулся на Гаюса, — что настоящим отцом Морганы был Утер. Она твоя сестра.       — Что?! — Артур с трудом сдерживал себя. Он перевёл взгляд на Гаюса.       — Сколько ещё секретов моего отца ты хранишь, Гаюс? — с покрасневшими ушами спросил король, а лекарь с сожалением вздохнул.       — Боюсь жизнь вынуждает нас хранить тайны, но наступают моменты, когда они могут причинить вред. Мерлин всё равно рассказал бы вам про Моргану, а значит, я был обязан открыть её происхождение. Она имеет право на трон, в её жилах течёт кровь Пендрагонов, и жрицы непременно воспользуются этим, ваше величество.       — Моргана посягнёт на мой трон? — воскликнул Артур с недоверием и почти возмущением. — Вряд ли, — он мотнул головой, — но я должен найти её по возвращении в Камелот.       — Артур, ехать в логово трёх жриц, — начал Мерлин, но Гаюс кашлянул, и тот уточнил: — Ладно, двух жриц и одной ученицы. Это может быть опасно, обдумай всё.       — Тут нечего думать, — без колебаний возразил король. — В Камелот вернётся магия, и ты поедешь со мной. Ты обещал защищать меня, и, как говорят, нет мага сильнее тебя. — Артур замешкался, лицо его в это мгновение чуть расслабилось. — Не могу свыкнуться с этой мыслью.       — Да, — тихо согласился Мерлин. — Мне тоже пока непривычно быть настолько откровенным с тобой, не скрывать магии, но мне нравится. Знать, что я больше не лгу тебе.       Мерлин увидел, как лицо Артура озарила быстрая улыбка, но он тут же строго добавил:       — Мне не нравится, что ты взял на себя право решать судьбу Морганы, что заставил всех поверить в её смерть. Но я благодарен, что ты держишь слово и говоришь мне правду.       Волшебник знал, что Артуру потребуется время, и в действительности был доволен, когда увидел, с какой стойкостью и благоразумием несмотря на безграничное изумление тот воспринял очередное признание. Кажется, Мерлину удалось приучить его к ошеломляющим вестям. Но не стоило злоупотреблять королевской выдержкой — напротив, маг видел свой долг в том, чтобы оберегать Артура.       — Я… — Мерлин замялся. — Я ошибся тогда с Морганой. Не следовало так поступать, я сожалею. Это был крайне самонадеянный поступок, и, боюсь, мы все успеем насладиться его последствиями.       Маг уловил одобрительный взгляд Гаюса, да и на лице Артура порицания стало куда меньше. Но всё, что случилось или ещё случится с Морганой, Мерлин сложил тяжёлой обвинительной ношей на собственные плечи.

***

      Вскоре лагерь Камелота покинул место долгой стоянки и направился домой по совершенно необычному пути. Дорога была примечательна своей узостью и крутизной — большой отряд вытягивался в длинную тонкую змею, преодолевающую скалистые препятствия. Короли или главнокомандующие всеми силами избегали подобных бросков — воины попадали в уязвимое положение: места для манёвров не было, рыцари оказывались отрезанными друг от друга, а сверху становились прекрасными мишенями для лучников. Однако все в лагере знали, по какой причине король Артур выбрал смертельно опасную дорогу и кто отвечал за всеобщую безопасность.       Узкая дорога вмещала только двух человек, так что Фрея шла вместе с Эмрисом, пока позади них не могли наговориться Гаюс и Хунит.       — Твоя мама просто расцвела, — шёпотом заметила Фрея на ухо мужу.       Тот посмотрел на них вполоборота и ласково усмехнулся.       — Мне кажется, — ответил он Фрее, понизив голос, — что в глубине души она всегда хотела вернуться домой.       Солнце слепило глаза, очертания впереди сплавлялись в одно размытое пятно. Но пускай дороги не было видно, все они знали, что нужно идти вперёд, туда, откуда пробивался свет. Эмрис постоянно задирал голову: он привык, что опасность приходила с воздуха, тогда как Артур, шедший впереди, вглядывался в силуэты деревьев, лесных холмов и каменных глыб. А когда волшебник вновь смотрел перед собой, то взор его приковывался к Фрее, которая после нескольких фраз, надолго замолчала. Эмриса настигло старое ощущение, которое, как он надеялся, кануло в лету, — беспокойная дрожь от её молчания.       Когда опасный отрезок дороги был пройден, они сделали привал, во время которого к новым путникам подвели лошадей.       — Нет-нет, — сказал Эмрис Гавейну, который уже направился к Фрее, держа лошадь под уздцы. — Фрея не умеет ездить верхом.       Рыцарь был явно озадачен и повернулся к девушке. Ланселот и Артур тоже с удивлением взглянули на Фрею, которая в это время пила из фляги.       — Э-э, — протянул он. — А как же вы передвигались на севере?       — Пешком или на драконе, — последовал обескураживающий ответ девушки.       — Проблем не будет, я посажу её впереди себя, — заявил Эмрис. — Нужна лошадь, которая выдержит нас на большом пути.       Эмрис посмотрел на неё и получил едва заметный утвердительный кивок. Сэр Гавейн непривычно робел перед Фреей, что забавляло мага. Наверное, ему казалось, что она нуждалась в особенном внимании, потому что переезжала в совершенно незнакомое место, где ей предстояло столкнуться со множеством непривычных вещей.       — Не бойтесь лошади, она почувствует ваш страх, — рассказывал он девушке перед отправлением, словно желая облегчить «непростое испытание». — Держитесь уверенно, а остальное лошадь и Мерлин сделают сами.       Мерлин с едва сдерживаемой улыбкой наблюдал, как смешливо заблестели глаза Фреи.       — Почему вы решили, что я боюсь? — спросила она.       — Ну, — растерялся рыцарь, — я видел, как дамы впервые подходят к лошадям, для них это всегда то ещё испытание, — чувствовалось, что Гавейн старался не выражаться.       — Не волнуйся, Гавейн, — вставил своё слово Мерлин, — Фрея точно не боится.       С этими словами он залез на лошадь и подал руку, которая тут же была ею принята. Рыцарь не успел опомниться, как Фрея уже сидела на лошади впереди Мерлина, не проявляя при этом ни малейшего волнения.       — Видимо, после дракона лошади не кажутся чем-то особенным, — заметил Гавейн, глядя им вслед, и отправился к заждавшемуся скакуну.       С наступлением сумерек отряд расположился на поляне, прикрытой с одной стороны скалами. Мерлин не спускал глаз с засуетившейся вдруг Фреи, которая быстро скрылась из виду и так же быстро вынырнула со свёртком в руках. Она подошла к Артуру, закончившему отдавать распоряжения сэру Леону, и вручила меч. Волшебник отметил про себя, с какой охоткой король забрал Экскалибур и как искренне поблагодарил Фрею. Артур несомненно решил, что Мерлин приложил свою всемогущую магическую руку к возвращению меча, но сам маг знал, что это далеко не так. Он не успел ещё раз рассмотреть легендарное сокровище, но подумал, что у него будет время.       Как только почти церемониальное вручение Экскалибура завершилось, Эмрис перехватил Фрею за руку и потянул в лес. Она нисколько не сопротивлялась и не удивлялась, потому что наверняка чувствовала натянутость, проскальзывавшую между ними всю дорогу. Они вышли к узкому ручью, неслышно бежавшему вдоль каменистого углубления. Его скромное, почти вялое журчание нисколько не мешало слышать друг друга.       — Ты сказала, что расскажешь мне о том, как сумела достать меч, — начал Эмрис, стараясь, чтобы у Фреи не возникло мысли, будто она на допросе. Она опустила глаза на землю, а потом оглянулась на ручей, так, что маг видел её профиль в ночных отблесках.       — Я пошла на скверный поступок, когда поняла, что Экскалибур у Фэна, а ты находишься в темнице, ничего не подозревая. До сих пор не пойму, как он узнал про оружие, закалённое в дыхании дракона, — тут она посмотрела прямо на него.       Фрея волновалась, Мерлин сам не мог объяснить, как понял это: её руки спокойно лежали спереди, лицо ни разу не дрогнуло, но он ощущал непонятную тревогу, которая завладела её сердцем.       — Скорее всего, из книг старого вождя, — пояснил Эмрис.       Так начинали разговоры люди, которые подготавливали друг друга к чему-то, но у них с Фреей долгие вступления всегда были не в чести. В этот раз всё было иначе, и поэтому внутри пробегал холод. Будто она тоже вспомнила, как презирала долгие увиливания и отговорки, потому что резко сказала:       — Я воспользовалась тем, что правитель увлечён мною. Пришла к нему, надев поверх своих перчаток вторые, пропитанные сильнейшим одурманивающим зельем. Я рассчитала дозу под его магическую силу, благо, что хоть и недолго, но была его личным лекарем. — Она говорила быстро, не глядя на него, лишь иногда скользя взглядом, но не задерживаясь, словно решила признаться во всём и сразу. При следующих её словах Эмрис лишь надеялся, что его лицо не сильно напугает Фрею. — Я притворилась, что хочу соблазнить его, чтобы коснуться кожи перчатками.       Эмрис, пожалуй, молчал слишком долго, потому что вид у Фреи сделался совсем испуганный. Он хотел, — Небеса свидетели! — он хотел, чтобы ей не было больно. Медленно смысл сказанных слов проникал в сознание и рождал картины, которые последовали за той, что он видел в кристалле Ниатида. В голове стучал назойливый вопрос: до какого отчаяния дошла Фрея в ту ночь, раз решилась на такое? А Эмрис хорошо знал, что для неё это было подобно броску с отвесного утёса. Горький ком подступил к горлу, и вслед за первым осознанием пришло понимание, что рассуди он иначе, Фрее не пришлось бы стоять перед невыносимым выбором.       — Тебе не нужно было идти к нему, — произнёс он вслух вместо тысячи слов, пролетевших в голове. Почему в нужный момент он выбрал самые болезненные из всех?       Фрея моргнула пару раз, как будто смывала с глаз пелену, мешавшую ей видеть его лицо.       — Я не нашла другого способа. Я не могла попасть к тебе с магией или без неё. И до утра ждать было невозможно. Ты осуждаешь меня?       Он бы никогда не ответил на этот вопрос утвердительно, а на этот раз промолчал, повернув голову в сторону. Фрея дёрнулась и сжала руки в кулачки.       — Я… я была сама не своя, я с ума сходила, как ты не понимаешь! — Её лицо оказалось прямо перед его, глаза Фреи яростно сверкали, глядя в его глаза. — Да я бы зацеловала самого чёрта с головы до ног, только бы уберечь тебя!       В глазах Фреи стояли слёзы, и всё, о чём мог думать в тот момент Эмрис, были эти злосчастные сверкающие слёзы, до которых он довёл её, не сумев выразить не капли понимания. Она выглядела такой потерянной, а он тяжело выдохнул, словно до этого вообще не дышал и ощутил беспомощное желание обнять её, но даже не поднял рук.       — Погоди, мне нужно свыкнуться с… — он не договорил, а она отвернула голову, спрятав лицо. Он должен был сказать хоть что-то успокаивающее! — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, — выдал Эмрис, и лицо его перекосило от мысли, что он снова выбрал самые неудачные слова на свете.       Он привык, что тонкая душевная связь, всегда присутствующая между ним и Фреей, помогала дополнить обрывистые фразы, невыраженные мысли и передать чувства, которые Эмрис зачастую не мог описать известными словами. От этого рождалось тепло в груди — от осознания полного взаимопонимания между тобой и другим человеком. Будто вы соприкасались мыслями и сердцами. И произошедший разрыв обжигал из-за накатившей беспомощности. Как никогда они нуждались в прежнем согласии и поддержке и как никогда были не в силах постичь друг друга.       Они вернулись в лагерь поодаль: Фрея стремительно полетела вперёд, а Эмрис устало плёлся позади, оглушённый и сердитый на самого себя. Всю дорогу до Камелота они не разговаривали.

***

      После бесконечных дней и ночей путники прибыли в Камелот. Фрея никогда прежде не находилась в дороге так долго, а из-за пропасти непонимания и молчания, которая неожиданно разверзлась между ней и Эмрисом, чувствовала себя измотанной и обессилевшей. Ей казалось, что он перестал смотреть на неё. И она совершенно не понимала, что должна делать. Фрея спрашивала себя, стоило ли ей извиниться? Но она не испытывала вины — грози ему сейчас опасность и не придумай она ничего лучше, снова бы поступила так же. Неужели он считал, что в мире существовало хоть что-то, чего она не сделала бы, чтобы уберечь его? Да зайти в спальню к Фэну было меньшим из зол, на которое она была способна!       Однако он так не считал. Каждую ночь, прежде чем уснуть, Фрея видела перед собой лицо Эмриса, искривлённое и брезгливое, отражавшееся в водной глади мелкого ручья. Им не стоило играть в бессмысленную молчанку, но у Фреи словно губы слипались, когда она видела мужа. И глупая противная гордость вынуждала уходить прочь. Всю дорогу она ехала с ним на одной лошади, ощущая невыносимый холод позади себя. Она без остановки слышала его слова: «Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это». Должны ли они успокоить её? Зачем он сказал их? Сказал, что ему жаль, но теперь наказывал её своей чудовищной отчуждённостью?       Фрея никак не могла сосредоточиться на чём-то другом, поэтому даже прибытие в Камелот не произвело на неё должного впечатления. Словно издалека она подмечала различия между севером и южным королевством. Первым, что бросилось в глаза, стала совершенная неосведомлённость придворных о возвращении короля с магом. Она так привыкла, что на севере все всё знали, и дымка полной неизвестности, окутавшей Камелот, поразила Фрею.       Она от всего сердца хотела поближе познакомиться с рыцарями, о которых ей рассказывал Эмрис, но испорченное настроение пресекло и это намерение. Сэр Гавейн и Гаюс оказались единственными людьми, с которыми она обмолвилась более, чем двадцатью словами. Положение дел не могло не удручать.       Королевский замок в Камелоте отличался меньшими размерами и внушительностью по сравнению с замком Крылатых. Фрея с первого раза запомнила дорогу до комнаты, которую выделили для них с Эмрисом. Ещё по пути в замок, когда они с Гаюсом обменивались опытом по лечению лихорадок, тот предложил ей стать лекарем при дворе Камелота.       — О, я бы и не смогла сидеть без дела, — откликнулась Фрея и с благодарностью посмотрела на старого лекаря. — Я надеюсь, что быстро привыкну к новому месту.       — Признаюсь, вам придётся столкнуться с огромным предубеждением и неприятием в первую пору, — предупредил Гаюс, — но, уверен, это быстро пройдёт. В Камелоте всегда была нехватка лекарей. К сожалению, я не сумел передать свои навыки другим и воспитать талантливых учеников, — лекарь с сожалением вздохнул.       — Отчего? — полюбопытствовала Фрея. — Не могу поверить, что у вас не хотели учиться.       Гаюс мягко потряс головой:       — Было дело, — сказал он с печальными глазами, — но никто из моих учеников не смог закончить обучение, как должно. На то были разные причины.       Фрея не решилась и дальше бередить не самые приятные воспоминания Гаюса. Она пыталась представить, что её ожидало, но, в конце концов, пришла к выводу, что уже сталкивалась с трудностями на севере и ничего по-настоящему ужасного двор Камелота преподнести не в состоянии.       Когда они прибыли в замок, Артур устроил заседание совета, куда допустили немногих. Взгляд Фреи часто останавливался на дяде короля, лорде Агравейне, который буквально прожигал взглядом Эмриса. Не нужно было обладать чрезвычайной сообразительностью, чтобы усмотреть в нём лютую ненависть к её мужу. Фрея стояла за его спиной, разглядывала зал и прислушивалась к долетавшим словам короля:       — Мы совещались по дороге сюда, — разносился голос Артура вдоль многовековых стен, которые привыкли видеть в роли короля непримиримого и жестокого Утера, — и решили, что следует сначала поработать над законами, а потом выпускать оглашение об отмене запрета на магию. Ваши мнения, господа?       — Ваше величество, вы совершенно правы, — выступил вперёд сэр Леон, — но позвольте обратить ваше внимание: другим королям следует отправить известия о вашем решении заранее. — Рыцарь опустил глаза. — Боюсь, нас ожидают трудности.       — Я понимаю, — спокойно произнёс Артур. — Благодарю вас, сэр Леон, — добавил он более властным тоном.       — Думаю, я пригожусь уже непосредственно на рассмотрении законов. Но торопиться не следует, — подал голос Эмрис, очевидно, решив, что при обсуждении вещей, связанных с магией, попросту не имел права хранить молчание.       Фрея слышала по его голосу, как отчётливо он осознаёт всю ответственность. Артур послал ему мягкий кивок головой, который словно крапива ужалил лорда Агравейна. Он подскочил на месте и ринулся вперёд, загородив королю лицо волшебника.       — Ваше величество, — начал он уязвлённым тоном, — я никогда не посмею перечить вашей воле, но позвольте мне сказать: ради памяти о вашей матери, ради блага всего королевства подумайте ещё раз. Что принесёт Камелоту отмена запрета, кроме недовольства народа и ссор с соседями? И вы не можете быть уверенным, что все маги после этого мирно склонят головы, забыв о преследованиях, которым подвергались при вашем отце.       Фрея увидела, как руки Эмриса, — нет, не сжались в кулаки, — лишь дрогнули в воздухе и резко выпрямились. Слова лорда Агравейна не возмущали его — он словно понимал, что в них скрывались крупицы истины. А возможно, больше, чем крупицы. Эмрис опасался того, о чём говорил дядя короля, и в чём-то разделял его мнение. Перед Эмрисом и Артуром стояла практически непосильная задача — повернуть ход ожидаемой истории в совершенно иное русло. Какая вера, какие чувства двигали ими? Фрея хорошо знала мужа, но вот Артура…       Король объявил лорду Агравейну, что взвесил все доводы и принял окончательное решение. Другой рыцарь, сэр Ланселот, с которым Фрея не успела познакомиться поближе, выразил полную готовность помочь с возрождением магии в Камелоте.       — Ваше величество, — Гаюс тоже решил поучаствовать в обсуждении, — я позволю себе дать вам совет. Сэр Леон отметил, что важно поддерживать связь с другими королями, но я бы добавил, что не следует забывать про магов, которые до сих пор скрываются на землях Камелота. Я полагаю, что вам нужно найти их и заручиться поддержкой.       Мудрое предложение Гаюса встретило всеобщее одобрение: такой шаг действительно способствовал налаживанию мира, которого, по сути, никогда не было. Эмрис посовещался с рыцарями, и они договорились на следующий день заняться работой. До публичного оглашения король запретил распространять сведения о том, что в замке поселился маг. Фрея опять-таки не понимала, как это должно сработать — на севере тайны долго не жили, там все знали, что секреты хорошо хранят мертвецы, пленники или преступники. А король Артур приказал двум десяткам людей держать язык за зубами — и всё.       После совещания Фрея вернулась в отведённую им с Эмрисом комнату и продолжила разбирать вещи. Удивительно, но в коридорах чужого замка было менее холодно, чем в этой спальне. В дверь постучали, и Фрея увидела заглядывающую тётю Хунит. Она медленно зашла внутрь, оглядывая обстановку.       — Тут станет уютно, когда ты всё сделаешь на свой вкус, — ободряющим тоном произнесла она.       — Да, пожалуй, — голос Фреи прозвучал блекло и вяло.       Она села на кровать и провела рукой по гладкому покрывалу с тонкой нежной вышивкой.       — Я вижу, ты сама не своя, — голос тёти Хунит вырвал Фрею из задумчивого состояния. — Агнес сделала свой выбор, как бы ты не скучала по ней, ничего не поделаешь. С этим нужно смириться.       Так вот, о чём она думала. Мама Эмриса решила, будто состояние Фреи в минувшие дни связано с тётей Агнес. Тётя Хунит, по-видимому, и представить не могла, что между ней и Эмрисом случилась размолвка.       — Возможно, это прозвучит ужасно, но я нисколько не сожалею о тёте Агнес, — тихо призналась Фрея.       Хунит присела на кровать и накрыла своей ладонью руки Фреи, как и всегда, обтянутые белыми перчатками. Выражение её глаз в мыслях Фреи всегда олицетворяло материнскую заботу. Хунит смотрела на неё с искренним участием.       — Фрея, дорогая, что между вами случилось? Я столько лет наблюдала, сколько счастья вы дарили друг другу, но в последнее время между вами словно легла тень.       — Пожалуй, слишком привязаны. Тётя Агнес, как выяснилось, не умеет признавать другой любви, кроме своей, — Фрея опустила глаза на край кровати. — Но не думайте, я давно поняла, к чему всё идёт. Сопротивлялась, надеялась, но когда речь пошла об Эмрисе… Если речь идёт о нём, я не сомневаюсь, я просто делаю.       Хунит замолчала, но не спешила уходить. Всем видом она словно говорила, что намеревалась остаться в этой комнате до победного конца.       — Тебе не по нраву Камелот? Что тебя тревожит? Я не хочу лезть к тебе в душу, но точно знаю, что, только выговорившись, можно увидеть ясный путь. А вы с Мерлином не разговариваете как прежде.       Фрее показалось, что перед глазами закружила серая грозовая туча, и она почувствовала, как сердце в груди тоскливо заныло.       — Он не одобряет один мой поступок, — прошептала она, не поднимая глаз. — Не одобряет настолько, что, кажется, не хочет меня больше видеть.       — Глупости! — ахнула Хунит. — Через пару дней будете ходить под руку и улыбаться друг другу! И даже не вспомните, что ссорились, поверь мне.       Фрея качала головой из стороны в сторону и шептала: «Вы не понимаете».       — Послушай, — мама Мерлина пододвинулась к ней ближе. — Нельзя прожить под одной крышей жизнь и ни разу не поругаться. Люди так устроены, что порой на самых любимых срываются сильнее, чем на чужих. Но это не значит, что они перестают любить друг друга. Время всё расставляет на свои места. К тому же столько всего навалилось: Мерлин был в темнице, переезд в Камелот. Ты сейчас не замечаешь, но всё это оставляет незримый след. Ты сосредоточила все чувства на ссоре с Мерлином, и тебе кажется, что случилась страшная трагедия. Но это не так, — она ласково улыбнулась под конец и наклонила голову, пытаясь поймать взгляд Фреи.       — Нужно будет сказать Гаюсу, чтобы он нанял вас помощницей, — низким голосом выговорила Фрея, на лице Хунит отразилось непонимание, и девушка пояснила: — Как лекарь, я знаю, с людьми нужно разговаривать, но у меня не получается так, как у вас.       Хунит тихонько рассмеялась. А Фрея почувствовала, как после длительного погружения бьющаяся внутри жила выталкивает её на поверхность.       — Ах, дорогая! Скажешь тоже. Просто я живу на этом свете чуть дольше твоего, пришлось научиться.       Фрея слегка улыбнулась в ответ, понимая, что мама Мерлина ждёт этого. Она старалась, Фрея видела этого и была признательна, но не могла вырвать из сердца всех переживаний.       — Я понимаю, что один разговор по душам мог бы всё исправить, — уступила она.       — Но? — ласково продолжила за неё Хунит.       — Но мы же из влюблённой пары можем вмиг превратиться в двух страшных упрямцев, — нехотя признала Фрея. — И он не просто злится, он будто не замечает меня. Это меня сердит больше всего. Лучше бы высказал всё, как Артуру тогда. С ним он смог, а со мной…       — Фрея, ты не Артур, — мягко оборвала её Хунит, оживившись и заулыбавшись ещё шире. — И я никогда не видела, чтобы мужчина, которому всё равно, каждый вечер ходил укрывать женщину перед сном. — Фрея, оторопев, подняла голову и смущённо заморгала. — Да, пока мы были в пути, я видела своими глазами. Так что выброси все страхи из головы. Он боится тебя не меньше, чем ты его.       — Боится? — недоверчиво воскликнула Фрея. — С чего бы ему бояться меня?       — Я неточно выразилась, — замялась Хунит, — боится сделать первый шаг и ранить тебя ещё больше. Ты хмуришься, не разговариваешь с ним, и, раз вы всё-таки умудрились поссориться, значит, не смогли с первого раза расставить всё по местам. С Артуром ему нечего было терять, поэтому он пошёл и высказал ему всё. Но к тебе он относится иначе. — Она ненадолго замолкла. — Фрея, он злится не на тебя, а на себя за то, что причинил тебе боль и не знает, как всё исправить, не сделав ещё больнее.       Фрея замерла, вслушиваясь в последние слова тёти Хунит. Если бы она была права, если бы она говорила так не потому, что желала помирить их с Эмрисом. Как бы то ни было, она почувствовала, что хочет выпрямить спину и приподнять голову выше. Слишком долго она ходила понурой.       — Если вы ещё подскажите, как нам всё исправить… — только начала Фрея, как увидела на лице тёти Хунит готовность расправиться и с этой проблемой.       — Просто начни снова улыбаться, и он не сможет удержаться. Он первым заговорит с тобой. Уж не настолько он упрямый, — добавила Хунит, и Фрея удивлённо выдохнула: разве решение может быть таким простым? — И запомни: ты для меня дочь не меньше, чем он сын, — серьёзно проговорила она.       Фрея сжала губы и помотала головой в знак согласия. Как же светло стало на душе от одного лишь разговора с тётей Хунит. Фрея кинулась к ней на шею и крепко обняла, не сумев найти подходящих слов.

***

      После разговора с Фреей Хунит отправилась к Гаюсу, который корпел над двумя сосудами с зелёными жидкостями. Он поднял голову, услышав шаги, и с заинтересованным видом посмотрел на неё.       — И как всё прошло?       — Думаю, дело за малым, — многозначительно ответила Хунит. — Они бы и сами справились, но в такой ответственный момент я не могла остаться в стороне. И немного ускорила их примирение.       Гаюс с одобрением посмотрел на неё и оставил в стороне зелёные сосуды.       — Что ж, — с облегчением выдохнул он, — тогда нам остаётся только порадоваться за них. И отправиться на королевский совет, — добавил лекарь, придав голосу бодрости.       За последние дни ему пришлось посетить немало советов, хотя Мерлин вообще не вылезал из рабочей комнаты. В ней всё было завалено книгами, свитками, картами. Гаюс лучше, чем кто бы то ни был, мог рассказать о прежних временах, когда магия жила в Камелоте, поделиться хорошими воспоминаниями и проблемами, которые были у предыдущего короля. Точнее, у жрицы, управлявшей магической половиной королевства.       — Видите ли, в чём дело, ваше величество, — объяснял Гаюс, — Нимуэй была представителем Старой религии, к Мерлину в любом случае будут относиться иначе. Только время покажет лучше или хуже. Удалось ли сэру Гавейну отыскать поселение друидов?       — Боюсь, нет, — с сожалением ответил Артур. — Мерлин уже вызвался помочь, но пока я не могу его отпустить.       — Я бы быстро нашёл их, — напомнил маг.       — Да, я понимаю, но пока я хочу, чтобы ты работал здесь. Мы отправимся на их поиски после отмены закона, — заявил Артур.       — Будет лучше найти их заранее, — настаивал Мерлин.       — Нет, — упрямо возразил король, послав магу грозный взгляд, который вряд ли произвёл на того впечатление. — Я хотел бы, чтобы сэр Гавейн нашёл их, но раз не получилось, то мы отложим поиски. Ты не должен покидать замок, пока закон в силе.       — Мне нечего бояться, — упорствовал волшебник, и Артур закатил глаза.       — Мерлин, будь добр, просто послушай меня. И не задавай вопросов.       Король краем глаза заметил тонкую улыбку на лице Гаюса и смешливый блеск, озаривший взгляд сэра Ланселота.       — Давайте ещё раз обсудим закон о кражах, — слова короля возымели действие: все вернулись к работе, отложив пререкания до лучших времён.       Сложность заключалась в том, что наказания за проступки для разных магических родов были неравноценны. Эмрису приходилось действовать по наитию, ибо в вопросах, связанных с волшебством, никто не решился бы высказывать мнение. В одиночку он решал за все магические семейства, которые могли бы очутиться на землях Камелота, полагаясь на знания, накопленные годами. Но и их было недостаточно для ответственного поручения, возложенного на плечи Эмриса.       После того как рыцари разошлись, Артур остановил Мерлина.       — Ты ведь сделал всё, что можно, не так ли?       — Да, но я бы хотел проверить, посмотреть, не упустил ли я чего… — маг придерживался основательности.       — Нам не предугадать всего, — сказал Артур тоном человека, который посмотрел правде в глаза и принял неизбежное. — Сколько бы ты не усердствовал, всё окажется не таким, как мы думали. Чем дольше мы будем тянуть, тем больше будем видеть недостатков и неточностей. Давай назначим объявление через день?       Мерлин удивлённо воззрился на короля.       — Я полагал, что ты будешь проверять каждую мелочь и не дашь добро, пока не убедишься, что всё идеально, — признался он. — А на деле ты решился даже чересчур рано.       — Я понял, что идеально не будет никогда. Мы подготовили основы, дальше нас направит сама жизнь, — Артур с волнением посмотрел на друга. — Ты будешь стоять рядом со мной в тронном зале, когда я..?       — Чёрт возьми, — выругался Мерлин. — Ты ещё спрашиваешь? Конечно, — и он широко улыбнулся.       — Ты не совсем понял, — смутился Артур. — По правилам, когда вносишь закон, который подразумевает назначение на новую должность, нужно созвать совет и обсудить кандидатов, хотя король часто пользуется преимуществом и сразу сообщает о своём выборе. Но церемония назначения в любом случае проходит позже.       — А ты хочешь объединить? — догадался Мерлин.       — Именно, — с довольным видом кивнул Артур. — Новый закон, новая должность, новый придворный маг Камелота.       Мерлин приоткрыл рот, но одобрительно посмотрел на короля. Артур изучал его лицо, а затем отошёл к окну и встал вполоборота к магу. Его мучила тревога более глубокая и сокровенная, нежели страх за принятие магии в Камелоте.       — Ты думаешь, Моргана вернётся в Камелот после того, как мы отменим запрет на магию? — голос короля был обманчиво спокойным.       Мерлин не спешил с ответом, но на его лице не отразилось ни намёка на попытку обмануть себя или Артура. Отныне его слова королю должны быть пропитаны сладкой горечью правды.       — Я сомневаюсь, хотя часть меня желает, чтобы Моргана вернулась и у меня появился шанс всё исправить. Нимуэй знает о её происхождении.       Артур неотступно смотрел вдаль, и Мерлин оставил его одного. Многое связывало его с Морганой, и он был не из тех людей, кто легко сдаётся. Последний день перед объявлением о снятии запрета обещал быть изнуряющим.

***

      Непосвященные люди в замке считали, что вместе с королём приехали его гости, которых он забрал после переговоров по пути назад. Если Хунит притворство удавалось легко, то Фрея постоянно следила за словами и поведением, опасаясь выдать себя и Эмриса любой мелочью. Она носила платья, в которых на севере только работала, а изумруд прятала под ткань, потому что он сильнее всего привлекал внимание. Вскоре необходимость в притворстве отпадёт, и она вздохнёт свободно.       Замок, поначалу показавшийся ей бледным и слабым отголоском обители крылатых в столице, проявил свои тёмные стороны. Фрея шла по коридорам, как услышала звучный удар пощечины и глухое падение. Она прибавила шагу, и её взору предстала не столько страшная, сколько мерзкая картина: три девушки, служанки, судя по одежде, окружили другую, которая только что упала перед ними, очевидно, от неожиданного удара. Фрея не выносила подобных вещей и не раздумывая кинулась вперёд.       — Эй! — окликнула она их. — Чем это вы тут занимаетесь? — фраза, брошенная скорее для острастки, поскольку Фрея сразу сообразила, чем заняты молодые особы.       Служанки вздрогнули и повернули головы к ней. Их взоры тщательно изучили Фрею, словно оценивая, насколько большие неприятности им грозят. И видимо, они решили, что перед ними стояла не слишком знатная особа, потому что одна из них задиристо вскинула голову и бросила:       — А ты кто вообще такая? Проваливай, если не хочешь приключений на свою голову.       Её грубый тон не произвёл на Фрею желаемого впечатления, она лишь задышала чаще от вольного обращения, к которому совершенно не привыкла.       — Кто я? — возмущённо ахнула она, забывшись на мгновение, но тут же осеклась, вспомнив, что не может бросить в презренное, нагло ухмыляющееся лицо служанки сладкие слова «супруга Великого мага севера». Взгляд Фреи остановился на девушке со светлыми волосами, которая медленно поднялась с пола. Немыслимо пройти мимо и оставить всё как есть. — Я гостья короля! Что будет, если я расскажу ему, с чем столкнулась в стенах замка? — припугнула служанок Фрея, которые и так при упоминании Артура растерялись и судорожно засуетились.       Они пытались что-то пробормотать в оправдание, но быстро сообразили: лучшее, что они могли сделать, — убраться подальше от пугающей незнакомки. Фрея усмехнулась тому, какое зловещее впечатление она смогла произвести на гнусных служанок. Она обернулась к той, над которой они издевались, и заботливо спросила:       — Они вас не поранили? Я могу осмотреть вас, если хотите.       Девушка затрясла головой.       — Нет-нет, со мной всё хорошо. Они обычно не доходили до такого, — в её голосе Фрея отчётливо слышала не только страх, но и волнение, вызванное чем-то большим, чем удар другой служанки. — Прошу вас, — девушка умоляюще посмотрела на Фрею, — не говорите ни о чём королю.       Фрея замешкалась: она воспользовалась именем Артура для устрашения, негоже сваливать на короля каждое разногласие внутри замка. Но должен быть кто-то, кто следил за обслугой замка и пресёк бы унижения, которым подвергалась эта девушка. Например, в замке Крылатых Лиллэль отвечала за все внутренние дела и следила за разрешением мелких проблем.       — Я не скажу королю, но кто-то должен помочь вам, — сказала Фрея. — Это ведь не впервые?       Девушка опустила глаза. Она не производила впечатление человека, который совсем не мог постоять за себя. Что заставляло её терпеть унижения?       — Как вас зовут? — спросила Фрея, но девушка внезапно всполошилась и дёрнулась в сторону.       — Это неважно, спасибо, что помогли мне. Доброго дня, — она присела и быстро зашагала прочь.       Фрея не двинулась с места, но ощутила острое желание догнать незнакомку и встряхнуть, чтобы та и думать забыла о молчаливом смирении перед безобразными девицами. Позади неё раздался голос Эмриса:       — Там была Гвен или мне показалось?       Фрея обернулась и в праведном негодовании выдала:       — Уж не знаю, как звали эту девушку, но она позволяет другим служанкам отвратительно с собой обращаться. Я стала свидетелем отвратительной картины, должна тебе сказать! А она ещё просила ни о чём не сообщать королю!       Эмрис странно на неё посмотрел, и она поняла, что они впервые нарушили затянувшееся молчание.       — Тогда это точно Гвен, — сделал вывод маг. — Что произошло?       Фрея вкратце обрисовала всё, что увидела, дополняя рассказ личными впечатлениями. Эмрис внимательно выслушал её, одновременно обдумывая что-то в своей голове.       — И ладно бы её мучили страшные всесильные ведьмы! — возмущалась Фрея. — Но нет, какие-то девицы с кухни! Небо! Да с ними разобраться проще простого.       Эмрис не сдержал улыбки, и Фрея тут же остановилась, любуясь им. Она поняла, что ужасно соскучилась.       — Ты поужинаешь сегодня вместе со мной? — мягко спросила она, поймав драгоценный момент. В последнее время он засиживался за работой допоздна, иногда ходил ужинать к Гаюсу. Пускай они были в ссоре, Фрея всё равно интересовалась через других, где он и чем занят.       — Конечно, — с чувством ответил Эмрис, и у Фреи все тревоги отхлынули от сердца.       Вечером Гаюс так и не дождался волшебника, который планировал к нему заглянуть, но нельзя сказать, что был хоть сколько-нибудь опечален этому.

***

      Ничуть не меньше хлопот, чем у Эмриса в Камелоте, навалилось на Логи в замке Крылатых. Перед первым заседанием совета к нему подошёл советник Антониус.       — Поздравляю! Полагаю, вас можно ставить в пример людям, которые отчаянно пытаются добиться цели.       — Не спешите ставить меня в пример, дорогой советник, — в излюбленной хищной манере улыбнулся Логи и прошёлся взглядом по уходящему вдаль коридору, по которому суетливо передвигались обитатели замка.       — Если бы я знал вас чуть хуже, то осмелился бы дать предупреждение. Но вы ведь сами всё понимаете? — Антониус выразительно изогнул бровь, что выхватил Логи, бросивший на него быстрый взгляд.       — Незадолго до смерти старый Кадагор дал мне отличный совет. У вас едва ли получится лучше, дорогой советник, — после этих слов Логи последовал в комнату, где собирались остальные.       Как только Логи узнал об убийстве советника Фафнера, к нему на подозрение попали два человека — Фэн и Вотан. Он не стал гадать и решил, что короткое ожидание поставит всё на свои места. Если должность советника осталась бы за Вотаном, значит, он был виновен, если нет, то властная рука Фэна из тени позаботилась о преждевременной встрече Фафнера с предками. Настоящим сюрпризом для Логи стала игра, затеянная правителем с Эмрисом и Фреей. К счастью, они уже находились далеко от севера.       Среди прочих советников Логи заметил Кэмпбелла.       — А ты-то что здесь забыл? — спросил Логи, хотя догадка уже прочно обосновалась в его голове.       — Родители умеют настаивать на своём, как видишь, — сокрушённо вздохнул Кэмпбелл.       — Да-а, — протянул Логи, — выглядишь ты так себе.       Глаза Кэмпбелла сделались совсем печальными, и он отвернул голову в сторону, будто рассматривал входящих советников, но Логи продолжал наблюдать за ним.       — Эмрис и Фрея уехали, даже не попрощавшись со мной, — выдавил он. — С тобой тоже?       — Более верным будет сказать, что они сбежали, — сощурив глаза, поправил Логи. — А при таком раскладе о поцелуях на прощание точно не задумываешься. — Кэмпбелл опустил глаза, но промолчал, и Логи, наклонившись, произнёс скрытным голосом: — Это прекрасно, что им удалось покинуть замок и север без последствий.       Он не собирался ждать ответ и сразу двинулся к почётному месту главного советника. Логи занял его с начала заседания, по сути, предвосхитив публичное объявление Фэна. Его пытливый взор следил за каждым лицом, включая лицо правителя. Его величество обсуждал мирный договор и отъезд южных королей.       — Главнокомандующий доложил, что после пересечения границы Сенред и Один устроили засаду королю Камелота, но он выбрал другой путь и избежал её, — сообщил присутствующим Фэн.       — Глупцы! — воскликнул один из советников.       — Действительно, — подал голос другой. — Цели они не достигли, но теперь король Камелота знает об их сговоре.       Логи усмехнулся про себя и подумал, что слова советников покрыты налётом сожаления. Антониус также неожиданно высказался:       — Король Камелота наивен, Сенред и Один упустили главное преимущество.       — Слова «наивность» и «корона» не вяжутся между собой, вы не находите? — вкрадчиво уточнил Логи, сидевший напротив. — Либо вы лишаетесь наивности, либо…       — …короны, — закончил за него Антониус, но Логи помахал перед ним указательным пальцем в знак несогласия.       — Либо головы, на которой она держится. А корона остаётся, — закончил мысль Логи, и они с Антониусом многозначительно переглянулись, будто обменялись ещё парой реплик, понятных только для них.       — А побег Эмриса не кажется вам важной темой для обсуждения? — послышался громкий голос Джейсона, и Логи прикрыл глаза. Джейсон так и не обучился тактичности за годы обучения при северном дворе, хотя никто из знавших его советников и учителей не назвал бы его недальновидным.       Но членам совета хотелось увидеть лицо Фэна, когда прозвучало имя Великого мага. Слухи так и ползали по замку, а правитель не удосужился высказаться, чтобы развеять их. Логи с удовольствием отметил, что в умении держать лицо на людях Фэн с каждым днём совершенствовался. Он напоказ взял в руки свиток, куда были занесены пункты для обсуждения, повертел его в руках, а потом поднял голову.       — В моём свитке нет этого имени, — с хладнокровным видом ответил он и оглянулся на других советников. — Продолжим?       Советники попросили Фэна высказаться насчёт брачного условия южан: правитель в самом деле решил связать себя женитьбой на принцессе Немета? Они были несколько разочарованы, услышав, что его величество не лукавил на переговорах и его слово нерушимо. Логи положил руку на поверхность стола и постукивал по ней пальцами. Он ещё не определился, как относится к неожиданному союзу. Какие цели преследовали южные короли, а главное, какие цели преследовал Фэн, согласившись на странное условие? Насколько он честен, заявляя совету, что намерен пойти до конца и выполнить обещанное? Остаток времени ушёл на представление Логи в качестве нового главного советника и поздравления. Крылатый напустил на себя самый скромный и непритязательный вид, пожимая руку каждому члену совета и раздавая сердечные пожелания.       По окончании заседания Логи застыл перед открывающимся видом на северные горы на одной из верхних площадок замка. Он размышлял о правителе и Вотане, о совете и будущем севера и встрепенулся, когда обнаружил, что за его спиной стояла Лиллэль.       — Уж не хотите ли вы предложить себя в качестве советника вместо супруга? — насмешливо поинтересовался Логи, уловив, с каким вниманием она смотрела на него. — Я буду вынужден вам отказать, — сказал он и не удержался от колкости: — Снова.       — Что вы, совет — не для меня, — шутливо возразила Лиллэль, будто переняла его правила игры. — Но, раз вы не женаты, то оставите за мной обязанности по ведению замка? До тех пор, пока правитель не женится, — небрежно бросила она, но Логи оценил изящную остроту и проницательность, скрывавшиеся за её обыденными словами. Он признался себе, что предпочёл бы иметь дело с Лиллэль вместо южной принцессы. Логи предвидел, что вынужденный союз принесёт ему немало хлопот.       — Признаю, что в умении организовывать трапезы вам нет равных, но не смею более вас утруждать, — Логи повернулся к ней и продолжал беседу с самым любезным выражением лица, хотя язвительность в его тоне уловил бы даже ребёнок.       — Вы раскусили меня, так отчего вас задевает мой поступок? — с хитрым блеском в глазах спросила она.       Логи был настороже, памятуя о том, какой коварной и расчётливой может быть женщина напротив него. Её лести не затуманить его разум.       — Вовсе нет, — покачал он головой, — вы оказались на шаг впереди. Я спохватился только к десерту.       — Никто на вашем месте не догадался бы… — начала она.       — А должен был сразу после первого блюда, — припечатал Логи.       — Вы слишком суровы к себе, — приподняв бровь, произнесла Лиллэль. — Будьте осторожны на новой должности.       Она плавно и неторопливо повернула назад. Её предупреждение совсем не отдавало угрозой, Логи задумчиво скосил взгляд на удаляющийся силуэт. Вопреки неприятной сцене, произошедшей между ними в восточных землях, Лиллэль не теряла его из виду с самого возвращения в замок. Она присматривала за ним не меньше, чем он за ней, и с тем же переменным успехом.       Выйдя на лестницу, Логи заметил, как правитель покидал замок без сопровождения.

***

      Фэн и не подозревал, что способен испытывать столько чувств. Никогда прежде его не разъедало изнутри от шквала переживаний. Расчётливость, доставшаяся по наследству, боролась со скрытыми, подавляемыми желаниями. Он презирал самого себя за то, что повёлся на старую, как мир, уловку. За то, что хотел повестись на неё. За то, что позволил одурачить себя в обмен на пару ничего не стоящих прикосновений. Он проиграл в собственной игре, но снова поставил бы на кон всё, чтобы только взглянуть на неё. Фрея оставила после себя горящий след в его душе, и Фэн точно знал: сколько бы времени ни прошло, ему не погаснуть.       Сумерки спустились на его земли, и он тайком, никого не предупредив, вышел из замка. Запах вечернего северного воздуха помогал думать. Фэн видел немые вопросы в глазах Логи на совете, он сам задавался такими же, но окончательного решения не принял. Что ему делать и как вести себя с королём Камелота, к которому сбежал сильнейший маг его земель? Неужели ему предстоит смириться с тем, что он больше никогда не увидит Фрею?       Ноги несли его прочь от замка: через кратчайшую дорогу Фэн вышел за ворота и свернул на тропинку, ведущую к близлежащим деревням. Для него самого стало открытием, когда на горизонте показался знакомый дом. От него больше не веяло магией, когда Фэн зашёл внутрь, то не ощутил защитных чар, как это было в первый его визит. Лёгкий беспорядок вокруг — они торопились, сбегая отсюда. Фэн не выдержал и поднялся по лестнице на второй этаж.       В её комнате почти всё осталось таким, как он помнил. Только от запаха вереска, всюду сопровождавшего Фрею, осталась лишь витиеватая, едва ощутимая дымка. Весь её образ становился призраком для Фэна, когда он отчаянно желал видеть плоть и кровь. Он пересёк комнату, развернулся и оглядел её. На столике лежала книга, заложенная посередине. Фэн открыл её и увидел высохший цветок вереска. Она любила его и окружала им всё вокруг себя. Фрея всегда так делала с любимыми вещами: жила и мыслила только ими. Фэн забрал книгу с цветком и спустился вниз. Отныне аромату вереска суждено было разноситься по замку Камелота.

***

      Моргана шла по коридорам замка Камелота, её путь лежал в тронный зал, но она не знала, почему идёт именно туда. Вокруг только свет и пустота, даже слуги не сновали туда-сюда. Торжественная тишина обволакивала стены замка, и Моргана продолжала идти, слыша лишь стук собственных туфелек. Она добралась до дверей тронного зала и толкнула их — распахнувшийся мир блистал великолепием, все будто застыли в ожидании необыкновенного события. Алые плащи с вышитыми золотыми драконами выстроились изумительно ровными рядами перед троном, покорно ожидая будущей церемонии. Холодное солнце стояло высоко в небе и бросало бледно-золотистые лучи на широкие плечи мужественных рыцарей. Армия доблести и преданности, о которой мечтал любой король.       Моргана оглянулась назад, и увидела, что дверь в тронный зал вновь оказалась закрытой. Она ничего не понимала. Внезапно в зале раздался шум, тут же и прекратившийся: перед троном появился Артур, и рыцари склонили головы в знак почтения. Моргана впервые увидела брата в роли короля так ясно и прямо. Он выглядел, как истинный король, и отчего-то осознание этого ужасно раздражало Моргану.       Он взял в руки огромный плотный свиток и начал зачитывать указ:       — Властью, данной мне, объявляю об отмене закона, запрещающего магию. Все существа магического происхождения с этого момента могут свободно жить и передвигаться по землям Камелота, они вольны использовать свою силу, не нарушая другие закона королевства. Они вправе требовать законного и справедливого суда для себя и своих родных. Указ вступает в силу немедля. Все распоряжения будут вывешены на улицах королевства, чтобы каждый мог ознакомиться с ними.       Моргана осмотрелась: она ожидала проявления бурных протестов со стороны рыцарей и советников, но все будто окаменели. Артур продолжал, его голос стал ещё сильнее, он словно заполнял собой пространство вокруг. Моргана растерялась: и помыслить было невозможно, что её самоуверенный брат, грезящий рыцарскими турнирами, наивный и недальновидный, превратился в человека, который одним голосом вызывал уважение и желание идти за собой. Он вконец повзрослел и стал мужчиной.       — Мы долго жили, истребляя друг друга, но это неправильно. Это не приведёт нас и наших потомков ни к чему хорошему. Напротив, переломив тяжёлое прошлое, что есть у каждого из нас, мы будем способны создать лучшее будущее. В мире и гармонии. Один человек сказал мне, что магия это не зло, это сила, которую, как и меч, можно использовать для разных целей. Я разделяю эти мысли. Новый закон не сможет существовать без человека, который возглавит магический мир Камелота. И сегодня, спустя столько лет, я назначу на эту должность первого придворного мага. Я нарушаю традиции спешкой, но, поверьте мне, другого кандидата попросту нет. И я верю этому человеку, как самому себе.       Артур махнул рукой из-под красного плаща, и Моргана услышала звук открывающихся дверей. В тронный зал вошёл высокий молодой человек, весь в чёрном. Солнце слепило Моргане глаза, но, когда он поравнялся с ней, она отчётливо увидела Мерлина. На нём был точно такой же плащ с вышитым золотым драконом Пендрагонов, как у рыцарей, только чёрного цвета. Медленными шагами он пересёк тронный зал и преклонил колено перед Артуром. Король говорил о чём-то ещё — Моргана не разобрала ни слова. Её взгляд впился в волшебника, который отвернулся от родного мира и примкнул к Камелоту.       Моргана почувствовала резкую нехватку воздуха и проснулась. Её глазам предстала одна из комнат в обители жриц на острове Блаженных. Она задремала прямо на столе и, по-видимому, вскрикнула, когда просыпалась, потому что к ней подбежали Нимуэй и Моргауза, находившиеся в той же комнате.       — Что случилось? — воскликнула её сестра. — Моргана, что это был за сон?       Но Моргана не сводила глаз с Нимуэй, смутно ощущая, что выглядит в данный момент возбуждённо и болезненно.       — Вы были правы, — произнесла она и услышала, как дрогнул её голос. — Артур объявил об отмене запрета на магию в Камелоте и назначил Мерлина придворным магом. Я видела церемонию. Я стояла там, но будто была невидимой для всех.       Нимуэй не выглядела ни удивлённой, ни расстроенной. Скользкая улыбка образовалась на её губах и тут же испарилась. Моргауза гладила руки и волосы Морганы, приговаривая:       — Какой редкий дар! Видеть не только прошлое и будущее, но и переноситься в события, которые происходят в это же мгновение.       Моргана отпросилась в свою комнату. По дороге в её голове возникали обрывистые картины недавнего сна: Артур неожиданно возлюбивший магию, Мерлин, оказавшийся сильнейшим волшебником в истории и отдавший себя в услужение земному королю. А отголоски сознания шептали ей об Утере, который предал магию и собственную дочь. Моргана мчалась вперёд, но резко остановилась перед углублением в стене. Перед большими праздниками жрицы заставляли такие углубления свечами и каждый день гасили по одной, отсчитывая, сколько дней осталось до знаменательного дня. Как упоминала Нимуэй, следующим праздником был Самайн. И в каменном углублении горело ровно семь свеч.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Укажите сильные и слабые стороны работы
Идея:
Сюжет:
Персонажи:
Язык:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.