***
Весна полноправно вступала в свои права, и природа севера всё более становилась похожей на южную. А вместе с тем отступали и тревоги Митиан, которой низкий небосклон не казался столь мрачным и давящим. Удивительно, но дни после свадьбы оказались куда легче, чем до неё. Безумные смены настроения у Фэна внезапно пропали, будто сорвались в пропасть вместе с произнесёнными брачными клятвами. Он был с ней спокоен и мягок, много работал и отлучался по делам, но Митиан не в чем было его упрекнуть. Постепенно она привыкала и к замку, и к его обитателям, училась у своей придворной дамы разным мелочам и тонкостям. Спустя столько времени она поняла, в чём заключался её промах по приезде в замок — тогда, когда она протянула руку правителю. Сам факт того, что он подал ей свою, несомненно, говорил о ловушке или хотя бы проверке, но Митиан решила, что вечно оборачиваться в прошлое и искать там подвохи — дурная затея. Сейчас, когда север вёл войну, в её душе поселился мир. Она не смогла отказать Фэну в его искренней просьбе написать отцу. Когда она сидела над письмом, он находился рядом, придерживая голову рукой и тяжело вздыхая. Митиан не желала затяжной войны ни для родного дома, ни для севера, который перестал её пугать. Так что в письмо были вложены самые искренние дочерние чувства и пожелания. Когда из Камелота вернулся Логи, Фэн надолго заперся с ним в своей комнате, а после был молчаливее обычного. Митиан попыталась поговорить с ним, но он заявил, что утомился и отправляется спать. А наутро к нему, как обычно, явилась девушка-целительница. Митиан познакомилась с ней и узнала, что её зовут Эйра. Тихая и пугливая, она напоминала мышку, обитающую в глухом покрытом паутиной уголке. Это даже придало сил Митиан: она увидела в замке человека, который чувствовал себя хуже, чем она. Эйра до безумия боялась правителя. Её пальцы дрожали каждый раз, когда она накидывала на его руку ткань и проверяла сердцебиение. Митиан так сочувствовала девушке, что завела разговор с главным придворным лекарем. — Неужели не нашлось более опытного человека для его величества? Зачем вы взвалили на бедную девушку такой груз ответственности? Тот замялся, но был вынужден ответить. — Ваше величество, я говорил его величеству то же самое, но он сам не захотел никого другого. Его лицо приняло столь странное выражение, что Митиан нахмурилась: не скрывают ли от неё что-нибудь? — Очевидно, — продолжал главный лекарь, — правителю привычнее иметь под рукой кого-то более молодого. — Видно, Митиан сильно напряглась, потому как лекарь поспешил добавить: — Менее подверженного старым порядкам. Митиан задумалась. Речь шла о том же злополучном восстании или она чего-то не знает? — Эйру ведь назначили недавно? — снова обратилась она к лекарю. — Кто был до неё? Главный лекарь едва заметно покраснел и сжал губы, и Митиан тут же поняла: она попала в цель. — Госпожа Фрея, — коротко ответил лекарь. Митиан вспомнила, что уже слышала это имя от Кэмпбелла, и в тот раз он тоже так неловко оборвал свою речь. Она тогда решила, что он испытывает неловкость из-за её частых визитов. Глупенькая, вот же глупенькая! Митиан ближе придвинулась к главному лекарю, пообещав себе, что выпытает из него всё. Всё-таки имелись свои преимущества в статусе королевы севера. — Кто она? Почему я никогда не видела её в замке? — Потому что она уехала, — сдавленно и с неохотой отвечал лекарь. — Куда? Почему? Разве должность личного лекаря не почётна? — Разумеется, почётна, ваше величество. Она уехала вслед за мужем. Извините, меня ждут срочные… — А кто её муж? Главный лекарь совсем не ожидал, что кто-то в замке захочет загнать его в ловушку. Казалось, он вообще отвык от подобных натисков, его давно интересовали только раны, болезни и снадобья. Однако вошедший советник Вотан передал главному лекарю приказ правителя, что являлось приемлемым предлогом, чтобы покинуть королеву. Митиан закусила губу от досады. В другой раз ей не удастся застигнуть его врасплох. Над головой королевы послышался тихий шорох, и она подняла голову. — Разве я не говорил, что всегда к услугам вашего величества? — советник Вотан расплылся в улыбке, которая, однако, совершенно не шла ему. Этот человек не привык улыбаться. — Фрея — жена Эмриса. — Того самого Эмриса? — не сдержала удивления Митиан. — Да, того самого, — слегка качнул головой советник и присел напротив. — В таком случае я неправа, — задумчиво проговорила Митиан. — Должность личного лекаря его величества была слишком низка для неё. — Но правитель безоговорочно доверял ей, а когда он настоятельно просит о чём-то, ему сложно отказать, — заметил Вотан. Удивительно было услышать, что по земле ходил человек, которому Фэн доверял безоговорочно. Поэтому она была его личным лекарем? Тяжёлый холодок пробежал по её спине, и коварный голос внутри породил сомнение, которое королева тут же отринула. Чем больше подробностей узнавала Митиан, тем сильнее ей хотелось проникнуть в эту историю полностью. Восстание, Логи, Эмрис, Фрея. Их будто связывала таинственная история, и она распыляла в Митиан азарт, неведомый ей прежде. — Почему он доверял ей? Об Эмрисе все в замке говорят как о предателе. Ответ Вотана заставил её вздрогнуть. — Кровью и пытками, ваше величество. Фрея — не Эмрис. О ней в этом замке никогда не скажут дурного. — Что вы имеете в виду? — Митиан ощутила, как её губы внезапно стали сухими. Вотану доставляло удовольствие выдавливать по капельке новые сведения для неё, Митиан видела это, но была готова стерпеть. Советник подался вперёд и прошептал: — Во время восстания план заговорщиков не сработал, потому что Фрея неожиданно для всех выдержала пытки дольше положенного и так и не рассказала, как открывается тайник его величества. — Какой ужас! Бедная девушка. Откуда она вообще узнала про тайник? — Говорят, случайно. Она уже тогда была приближена к принцу Фэну. — Теперь я понимаю, что она значила для него, — проговорила Митиан, отводя взгляд в сторону, но Вотан резко сказал: — Боюсь, не понимаете. Восстание послужило лишь первой ступенью в этой истории. Ваше величество, я сейчас очень рискую, но, кроме меня, никто не расскажет вам правды. Пообещайте, что никому не выдадите меня. — Конечно, обещаю, — быстро ответила королева. — Вы же знаете, что Эмрис и правитель находятся в отнюдь не добрых отношениях? — Из-за его побега в Камелот, да? — Нет, — твёрдо сказал Вотан, и сердце Митиан сжалось от дурного предчувствия. — Из-за жены Эмриса. Из-за Фреи. Правитель всегда был неравнодушен к ней. Настолько, что женился бы вопреки её низкому положению, не проверни Эмрис это дело быстрее него. У Митиан всё поплыло перед глазами. Самые дурные мысли оказались правдой. Но это же в прошлом, так? — Его величество воспринял его побег куда глубже, чем все думают, — продолжал Вотан. — Он даже начал войну, о которой никто не вспоминал двадцать лет, понимаете? А Логи, к вашему сведению… Он замолчал. — Да, — Митиан сглотнула. — Продолжайте. — Он всегда был, есть и будет лучшим другом Фреи. И у него имелись свои планы, пока не появились вы. Теперь понимаете, как обстоят дела, не так ли?***
Фэн в действительности знал и замечал очень многое. Например, странный интерес Митиан к истории восстания или то, как Вотан крутился вокруг, оплетая своими сетями. Но не предпринимал никаких действий, так как его голова тщательно просчитала последствия и выдала заключительное суждение — лично ему ничто не угрожает. И поэтому он ограничивался несколькими замечаниями за завтраком и намекающими взглядами в сторону супруги, но той недоставало проницательности, чтобы считать их. Кропотливую работу Вотан направил против Логи, а тот представлял собой человека, способного позаботиться о себе и своих интересах самостоятельно. Договор, который привёз Логи из Камелота, был хорош всем, кроме того, что ставил под удар самого Логи. — Минус очко перед знатными северянами, — выдавил Фэн и сам удивился, что снизошёл до предупреждения и даже объяснения, пускай речь и шла о Логи. — Им не понравится, что ты выдаёшь своего. Пусть и по выгодному договору. Пусть и человека, сидящего в темнице. — Он выразительно посмотрел на крылатого. — Выдаёшь в Камелот. — Знаю-знаю, — раздражённо пробурчал Логи, — но слишком уж хорошо условие. Не волнуйся, если где-то у меня минус очко, значит, в другом деле будет плюс два. Будут приказы для меня, ваше величество? — Всё то же, — ответил Фэн. — Возвращайся в Аскетир и держи меня в курсе. Пока тебя не было, там ввели новый отряд. — Потери? — недовольно выгнул бровь Логи. — Все маги замка не могут ничего найти про Гиен Кэнэх, — Фэн слегка ударил кулаком по столу. — Не горячись, — спокойным тоном произнёс Логи, — я привёз несколько страниц из книг, которые хранятся в Камелоте. Эмрис позволил перенести пару любопытных заметок. По пути отдам советникам. Шансы, что это могло пригодиться, были ничтожны, но теперь важны стали не только войска, оружие, магия, но и настрой, сила духа. Даже капелька отчаяния не имела права просочиться через лес Аскетир дальше, на север.***
Логи выполнил условия договора с Камелотом, точнее с Эмрисом. Марбаха сразу же начали собирать для переправки. Тот удивился, когда главный советник лично зашёл в его темницу. — Что вы собираетесь со мной делать? — Тебя отправят на суд в Камелот. — Небо! Какой ещё суд? Логи скрестил руки и с ноткой издёвки пояснил: — По обвинению в убийстве Балинора, отца Эмриса. Что, не слыхал о таком? Марбах опустил голову, губы его искривились. — Вы не можете отправить меня на юг! Север не выдаёт своих! Логи презрительно поморщился, когда Марбах ухватился за север, стоило речи зайти о выдаче для честного суда. В том, что суд в Камелоте будет честным, он не сомневался — Эмрис непременно проявит должную щепетильность. — Мой милый, — сверкнул ехидной улыбкой главный советник, — для вас сделали исключение! Чем не повод для гордости? И насвистывая себе под нос, Логи неторопливо вышел из темницы, отдав стражникам указания, а сопровождавшему Марбаха крылатому — несколько полезных зелий. Никто не знал, что могло приключиться в дороге, а в случае побега искать Марбаха на южных землях, имея обязательства перед Камелотом, у Логи не было ни времени, ни возможностей. Лучше заранее предупредить все неприятности. Он встретился с советниками и особенно долго разговаривал с Антониусом, который, казалось, вполне искренне заявлял, что не обладает сколько-нибудь полезными для севера сведениями. Логи остался на ужин в замке, немного опустевшем и погрустневшем. Зато новая королева ожила и начала общаться с другими людьми, изредка бросая взгляды на него. Люди вокруг одновременно и интересовались, что происходило в Аскетире, и желали услышать то, что нарисовали себе в голове. Логи не стал вдаваться в подробности, к тому же Фэн яро не одобрял пустозвонства. Большинство людей, неважно южан или северян, попросту не в состоянии слышать правду, кроме той, которую выбрали себе сами. Внезапно ему стало нехорошо посреди толпы хорошо знакомых лиц. Как бы он не любил изучать их, наблюдать за ними, высмеивать их, но в то мгновение резко пришло осознание, что он хочет уйти. Логи выбрался в коридор, а затем направился к небольшому балкону, служившему в большой степени смотровой площадкой. Оперевшись локтями на каменную балюстраду, он вдыхал ночной воздух, пока позади не послышались шаги. — Вечно я нарушаю ваше уединение, не так ли? — прозвенел легко узнаваемый стеклянный голос. — Нарушаете, — проворчал Логи, — что с вас взять? — В этот раз клянусь быть особенно полезной, — Лиллэль встала рядом с ним, повторив его позу. Он повернул голову в её сторону. — Мне уже страшно, но имейте в виду, что падать отсюда невысоко, я не разобьюсь насмерть. Она невольно посмотрела вниз. — Самое глупое покушение на существо, способное летать, — она прищурилась и лукаво улыбнулась. — А я знаю, что может уничтожить Гиен Кэнэх. Перед глазами Логи словно молния сверкнула. Он вмиг забыл обо всех играх, противоборствах и договорах. Бросился к Лиллэль, сжал от волнения её руки. Ни один — просто ни один! — советник, ломавший над этим голову, не выдавил из себя ничего вразумительного. Даже Эмрис не сумел помочь. — Вы уверены? Хотя чёрт с ним, даже если это маловероятная догадка, умоляю, скажите. Он впился в неё взглядом. — Хоть я и не советник, но решила, что ваш с правителем приказ распространяется и на меня, так что тоже уселась за книги, — размеренным тоном начала Лиллэль. — Но должна сказать, что мне повезло: один из раненых, которого привезли из Аскетира, когда отбивался от пожирателя, так вонзился в него руками, что крошечные его части остались у него под ногтями. Я их соскребла и… Логи уже начал улыбаться. Лиллэль была безупречна обучена искусству магических артефактов. А одним из главных навыков в таком деле являлось умение разбирать волшебные предметы на составные части и исследовать их происхождение, взаимодействие с другими предметами, узнавать, какую магию задействовали при создании того или иного артефакта. — Что это за магия? — в нетерпении спросил он. — Какое-то старое течение магии Верховных жриц, это мне как раз было сложно определить точнее. Но судя по составляющим, я могу сказать, что их может разрушить. Человек. — Человек? — переспросил Логи. — Именно, — уверенно подтвердила Лиллэль. — Ни артефакт, ни заклинание — там бесполезно даже искать. Соединение Гиен Кэнэх рассчитано на человека с определёнными способностями. — Лиллэль замолчала и сочувственно посмотрела на Логи. — Жрицы постарались. Но есть одно хорошее известие — не только мы не знаем, что это за человек или люди, но и они сами. Да, баланс во всём. Жрицы создали магическое чудовище — значит, природа следит за тем, чтобы где-то находились люди, способные их уничтожить. Скорее всего, они даже не подозревали о своём редком даре, но Логи обязан был найти хотя бы одного. — Спасибо, — тихо сказал он. — Вы сделали нечто потрясающее. — Не стоит, — без тени лукавства ответила она. — Я всего лишь возвращаю долг за тот ужин, помните? Логи посмотрел на неё, а потом быстро покинул балкон. Дело сдвинулось с мёртвой точки, но с другой стороны, что-то незримое надвигалось на них.***
Переговоры с Карлеоном двигались тяжело. Королю южных земель стало известно о посещении Камелота главным советником севера, а догадаться о его цели и вовсе не составляло труда. Это добавило решимости прорваться к союзникам, несмотря на препятствия. Взывания к благоразумию со стороны короля Родора, равно как и со стороны Артура, не давали плодов. В Камелот вернулся Гавейн вместе с сундуками лорда Колефорда, доверху наполненные драгоценными камнями, а также с едва сдерживающимся сэром Персивалем. — Что такого ты сделал, что довёл этого добродушнейшего парня до такого? — поинтересовался Ланселот, встречая вернувшийся отряд перед замком. — Ровным счётом ничего! — возмутился Гавейн. — Я развлекал его всю дорогу. — Ага, — послышался присвист со стороны другого рыцаря. — Шуточками, от которых Персиваль мечтал избавиться. — Ну вот что вы всё перевираете, — Гавейн упёр кулаки в бока и тряхнул шикарной шевелюрой. — Всё, я пошёл с докладом к королю. Перси, не скучай без меня! — махнул он рукой, поднимаясь по лестнице. Артур днями напролёт занимался Карлеоном и армией Камелота, поэтому был рад отвлечься на Гавейна, который даже в отчёты королю умудрялся вставлять шуточки. Артур поблагодарил рыцаря за преданную службу и дал придворным казначеям распоряжения по поводу сокровищ. Разговор вернулся к Карлеону. Тот прислал утром гонцов в Камелот и Немет и потребовал, чтобы ему позволили пройти по землям короля Родора, не нападая на его людей. В ответ он обязался не трогать их воинов. Однако в случае отказа грозил пройти силой и оставить после себя выжженную землю. — Он пытается нас запугать, — сказал сэр Леон. — И у него ничего не выйдет, — руки короля сжались в кулаки. — Приказываю трём отрядам выйти к южным границам, а ещё один направится в Немет. Я обещал поддержку королю Родору и сдержу слово. Рыцари просияли, услышав, что скоро им предстоит вылазка. Спокойная служба в Камелоте имела свои прелести, но не для этого они носили алые плащи с вышитыми огнедышащими драконами. Артур же был больше, чем просто рыцарь. Он носил на голове корону и отвечал за всё королевство. И он до последнего хотел, чтобы благоразумие взяло верх в Карлеоне. Благодаря обширным и неопровержимым доказательствам он сумел быстро провести суд над лордом Колефордом. Никто из знати не поддержал его. Ему предъявили сразу несколько обвинений, самым серьёзным из которых была измена королю, каравшаяся смертной казнью. Колефорд побледнел, когда услышал об этом. Видимо, он рассчитывал лишь на присвоение сокровищ, которое намеревался смягчить показным раскаянием и передачей награбленного в казну. Кое-кто обращался к Артуру с просьбой смягчить приговор, но тот отказал. Он мог бы проявить милосердие, если бы поступки лорда Колефорда были направлены только против него и казны, но после того, как он собственными глазами увидел ту пещеру и людей в ней, ни о каком смягчении не шло и речи. Артур проявлял строгость в вопросах закона. Излишнюю, по мнению некоторых, но кто мог ему перечить? По законам король после слушаний и предъявления всех обстоятельств и доказательств выносил итоговый приговор. Советники и рыцари по собственному желанию или по приказу его величества могли высказать свои точки зрения, но решение принимал Артур. Поэтому, когда Марбаха доставили в Камелот, он поймал себя на мысли, что будет разбирать убийство отца Мерлина. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он за день до суда, пока Мерлин сидел перед ним в тронном зале и искал какие-то планы. Тот сразу отвлёкся от своего занятия и весьма странно посмотрел на Артура. — Ты о чём? — Завтра начинается суд над Марбахом. Гаюс передал мне, что доказательств очень мало. — Да, почти нет, — не изменившимся голосом произнёс Мерлин. — Главные — моё видение в кристалле Ниатида и показания Гавейна, который просто видел его в Камелоте. — Для суда в Камелоте, — сглотнув, продолжал Артур, — видение в волшебном камне — это крайне неубедительное доказательство. Здесь всё ещё не доверяют магии. — Знаю, — не поднимая головы, сказал Мерлин. Его спокойствие неожиданно вывело короля из себя. — Мерлин! — прикрикнул Артур, чем заставил его удивлённо посмотреть на себя. — Ты же дал понять, что это чуть ли не главное дело в твоей жизни, что ты хочешь правосудия для отца. А теперь… Маг вдруг улыбнулся. — А теперь случилось то, чего я желал. И судом будет руководить человек, которому я всецело доверяю, в чьей справедливости у меня нет ни доли сомнения. Не волнуйся так, не думай о том, что разбираешь дело моего отца. Просто будь собой. Для тебя это обычное дело, хорошо? — Артур кивнул ему. — Я не хочу особенного отношения к себе, не хочу, чтобы ты перешагивал через свою совесть или думал, что должен вынести определённый приговор ради меня. Артур вскинул руки и пожал плечами. — Просто из-за суда над Марбахом я задумался над тем, что раньше не приходило мне в голову. Кто сказал, что я эталон справедливости и всегда выношу непогрешимые решения? Почему все так верят мне? Почему не допускают мысли, что я могу ошибиться? — Ты же король, — напомнил ему маг. — Но и человек! — воскликнул Артур и с нарастающим возмущением продолжил: — А если я предвзято отношусь к обвиняемому? Или взять моего отца, для которого все дела по обвинению в колдовстве имели заранее известный вердикт? Теперь я более чем уверен, что он выносил много ошибочных приговоров. Мерлин с хитрым блеском в глазах сказал:. — Я говорил тебе, что и это мне тоже в тебе нравится? То, что ты задаёшься вопросами, которыми никто больше не задаётся? — Ага, — ухмыльнулся Артур. — Когда нужно заниматься армией и припасами, думаю о судах, — он посмотрел в сторону окна, на его лбу прорезалась тонкая немного печальная морщинка. — Одно другому не мешает, — Мерлин встал и приблизился к сидящему королю. — Ты можешь внести изменения в правила проведения судов. Как ты там мне советовал? Распредели обязанности. Создай совет, куда войдут лучшие представители Камелота и который тоже сможет участвовать в вынесении приговоров. Артур посмотрел на него снизу вверх. — А это мысль. Это можно сделать и в других частях Камелота. Мелкие дела не отправляют королю, знать решает их на месте. — А мы уже видели, как кое-кто из знати решает свои дела, — мрачно напомнил Мерлин. Артур подумал о том же. Днём они вышли прогуляться на улицы Камелота, король не отступал от своего решения постоянно показываться на улицах города без пышного сопровождения. Мерлин повёл его в первую магическую лавку, открывшуюся на днях. Она находилась в центре, на одной из больших торговых улиц. Мерлин признался, что в первое время боялся, как бы её не разгромили, и они с хозяином сговорясь накладывали защитные чары. Но, к счастью, они даже не пригодились. Когда они подошли, Артур увидел светящиеся огоньки над вывеской. Он привык ко всевозможным чудесам с Мерлином в замке, но увидеть подобное посреди столицы рядом со снующими горожанами — короля захлестнуло волнительное предвкушение. Обстановка внутри дышала таинственной теплотой и радушием. Странное ощущение, которого Артур никогда не испытывал в других уголках города. Хозяин, довольно молодой и проворный, бросился приветствовать их и показал, чем богата его лавка. — Средства от насекомых, сонные зелья, защиты от разных заговоров, порошок для входной двери, чтобы знать, проникал ли кто в дом, пока вас не было, — с воодушевлением перечислял он. У Артура глаза разбегались, а главное, он заметил, как жители Камелота потихоньку заходят в лавку и приобретают что-то. Их приводило любопытство, но они уходили со знанием, что в магии нет ничего злого, — ведь они сами могут купить зелье и воспользоваться им. По-настоящему опасных предметов тут не продавали. — Слушай, Мерлин, — прошептал Артур магу на ухо, утянув его в угол лавки за локоть. — Я думаю, это просто невероятно! Лучший способ познакомить простых людей с магией. Мерлин заулыбался. — Тут мало моих заслуг, — сказал он. — Мысль открыть лавку принадлежит Кеннету, — он показал рукой на хозяина. — Ты привёл магию обратно в Камелот и показал мне, что она может нести свет, — искренне произнёс Артур. Не так уж часто в суете дел он говорил Мерлину то, что должно. — Так что без тебя ничего этого не было бы. Их отвлёк голос хозяина, который с виновато сложенными руками медленно шагнул к ним. — Извините, что прерываю, но не могли бы вы мимоходом упомянуть о моей лавке в замке? Артур с Мерлином переглянулись и едва сдержали смех. Король представил рыцарей и леди Камелота, наперебой обсуждающих магическую лавку. Вот такого королевство ещё не видело. — Конечно, не вопрос, — ответил маг. — Но думаю, — он скосил глаза на Артура, — что рекомендация короля будет, безусловно, более веской, чем моя. — Если его величество окажет мне такую услугу, я буду весьма признателен, — поклонился Кеннет. — Какие вещи в лавке покупают чаще всего? — чуть серьёзнее спросил король. Прежде чем ответить хозяин слегка смутился, оглянулся по сторонам и, наклонившись ближе, шепнул: — Зелье от похмелья и травяную смесь для более продолжительных ночных встреч с дамами, ваше величество. По пути обратно в замок Артур не удержался и заметил: — А мне ещё в детстве рассказывали, что маги создают заклинания и зелья только для того, чтобы навредить Камелоту. — Как чудесно, что ты развеял эту ложь, — невозмутимо произнёс Мерлин, но когда король повернул голову, то увидел, как в его глазах плескается озорство.***
Злость окутывала отряды северян, находившихся в Аскетире. Умом они понимали, что в каждом отдельном моменте превосходили южан, но на общий результат это не влияло. Продвижение шло медленно и вяло, гораздо быстрее разгоралось желание поквитаться с каждым, по чьей вине они слышали крики своих. Кого-то убивали сразу. Кто-то выживал и рвался обратно в бой даже без магии. Кто-то наглухо закрывался от мира. Кто-то сходил с ума. С каждым днём воздух вокруг становился теплее, но сердца всё сильнее сжимались от холода. Возникал вопрос… нет, не во что они ввязались. Как они так долго смогли избегать этого? Прошло почти две недели, и в Аскетир начали стекаться добровольцы, не только воины, но и помощники с провизией, лекари. Этот глухой, вечно обделённый лес необъяснимым образом стал центром всеобщего притяжения. По возвращении Логи, как и ожидал, увидел Эйдана, мрачного и скупого на слова. Они молча посмотрели друг на друга, и главный советник прошёл к себе. Джейсон отпросился у правителя в Аскетир и теперь помогал ему. И если Кэмпбелл перед отъездом шепнул Логи, что Джейсон совсем не пригоден для военных нужд, то главный советник не спешил с выводами. Опасные ситуации вскрывают в людях лучшее, а Джейсон, хоть и впитал излишние гонор и тщеславие, но являлся, во-первых, мощным магом, а во-вторых, «своим» человеком. — Как давно здесь Эйдан? — сходу спросил Логи, снимая накидку и аккуратно вешая её на спинку стула. — Третий день, уже сходил в бой, — буркнул Джейсон. — Тебя поздравить с удачной сделкой в Камелоте? — Потом поздравишь. — Логи быстро переоделся на глазах у крылатого, пригладил волосы и скользнул пальцами по защитным кольцам. — Пошли, посмотрим раненых, а потом зайдём к Адеру. В палатке с ранеными, которых по возможности переправляли в замок, Логи ждала удивительная встреча. Над бинтами и настойками склонилась рыжая голова. — А из замка уже и учащихся присылают? — недовольно поинтересовался главный советник, склонившись к Джейсону. Тот равнодушно пожал плечами. Не получив вразумительного ответа, Логи проскользнул по направлению к знакомой фигуре и несколько резко воскликнул: — Небо! Вас-то тут точно не должно быть! Иннес вздрогнула и, обернувшись, посмотрела через плечо. Суетившиеся вокруг лекари и их помощники тут же посмотрели на главного советника так, что ему пришлось жестом попросить их вернуться к своим делам. — Не могла же я сидеть в замке, — просто сказала она и вернулась к своему занятию. Логи хотел было что-то возразить, но слова, как и его рука повисли в воздухе. Он выдохнул и оглянулся вокруг. Один из лекарей сказал ему, что кое-кого из тяжелораненых нужно срочно перевозить и потребуется помощь двух крепких парней. Логи кивнул ему, давая понять, что разберётся с этим. Потом снова посмотрел на работающую Иннес. Он взял её руку за запястье и вынудил поднять голову на него. — Послушайте меня хорошенько. Я точно не похож на вздрагивающую при каждом шорохе мамашу, верно? — Иннес не выдержала и улыбнулась, хотя быстро вернула себе строгий облик. — И я обычно не лезу к людям с советами, но вам тут правда не место. Совсем. — Потому что я девушка? — Иннес воинственно приподняла подбородок, давая понять, что будет отстаивать своё пребывание здесь. — Потому что вы ребёнок, — мотнул головой Логи. — На севере хватает лекарей и помощников. Возвращайтесь в замок, учитесь, живите и не появляйтесь на войне. — Я чувствую, что должна быть именно здесь в такое время, — с пылом возразила Иннес. Логи напустил на себя самый жёсткий вид, подобно скале нависнул над маленькой Иннес. И голосом, от которого веяло холодом сильнее, чем от могилы, произнёс: — В Аскетире нужны воины, лекари, кухарки, помощники лекарей, разносчики еды, одежды, определённые маги. А на счёт девушек, не обладающих ни малейшими способностями и ни дня не проработавших ни на одной должности, — в них в Аскетире нет нужды. Иннес едва не задохнулась от возмущения, но Логи только выпустил её руку и прошёл мимо неё, не дав возможности ответить. Он намеренно задел её за живое, чтобы она меньше сомневалась и уехала поскорее. Джейсон, наблюдавший издалека за происходящим, когда Логи поравнялся с ним, сказал: — Кажется, она приехала вслед за Эйданом, так что ты её не переубедишь. — Эйдан? — нахмурился Логи, шаря руками по полкам и проверяя, на месте ли всё, что должно быть. — С чего ты взял? Думаешь, она привязана к нему? — А ты не поэтому тогда разрешал им увидеться? — удивился Джейсон. — Нет, у меня был иной расчёт. Но чёрт с ним, Иннес тут не место. Она же даже защитить себя хорошенько не может. Джейсон понимал, что Логи говорил о её магических возможностях. В замке все всегда знали уровень того или иного обучающегося. — Да тут же есть женщины вообще не маги. Не страшно, — отмахнулся крылатый. — В конце концов ты сам говорил, что нужно объединять усилия. А это её решение, её никто не заставлял. — Джейсон, — многозначительно взглянул на него главный советник. — Одно дело взрослая женщина из какой-нибудь деревни и другое — совсем юная девушка. О чём мы вообще говорим? Что? Если на стороне севера не будет ребёнка, армия осрамится? Это смешно. Проследи, чтобы завтра её не было. Джейсон поджал губы, очевидно, сообразив, что спорить бесполезно, нужно просто выполнить приказ. Логи вышел из палатки и отправился к Адеру. Главнокомандующий обитал подальше от места, где содержали раненых, готовили еду и следили за обеспечением воинов другими необходимыми вещами. Деревья в лесу начинали буйно покрываться зелёным покрывалом, которое прятало их от глаз противника. Правда, и противника от их глаз тоже. Однако в этом вопросе они пользовались своими магическими приёмами. Адер, казалось, расправил плечи ещё шире с началом войны. Столько лет его главными обязанностями были поддержка армии и безопасность границ, а теперь, когда вся его голова покрылась седыми волосами, Небо послало ему настоящий бой, где он мог проявить себя. Его обветренное сухое лицо даже помолодело, он лично занимался многими вещами и мало спал, что для мужчины в возрасте было вполне естественно. Пожалуй, Адер являлся единственным человеком, вхожим в замок и не испытывающим раздражения к Эйдану. Иногда могло показаться, что он даже признателен юноше за то, что тот приблизил войну. Однако Адер безукоризненно выполнял обязанности и имел отличный опыт в руководстве северными войсками. Он быстро сообщил о том, что происходило в отсутствии Логи. О договоре с Камелотом было известно, и он поднимал общий боевой дух. Крылатые летали на разведку, чтобы с воздуха засечь места, где разместились отряды южан. — Кое-кто вернулся со сведениями, но многих южане отстреливали, — бесстрастно докладывал главнокомандующий. — Это тяжеловато, когда мы можем менять положение в воздухе, — приподнял бровь Логи. — Особенные стрелы, — мрачно сообщил Адер. — Что это значит? В южных армиях откуда-то взялись маги? — Логи сжал кулаки за спиной. — По-видимому, да, — на полном серьёзе ответил Адер. — Они были заколдованы, это точно. Чем и как сложно сказать. Если кто-то раздобудет эти стрелы… Логи стоял и рассматривал карту, лежащую на большом столе перед главнокомандующим. Жрицы, будь они неладны. — Нужно посылать на разведку тех крылатых, кто имеет возможность читать защитные заклинания в воздухе и удерживать их на время полёта, — выдал он, и главнокомандующий согласно кивнул и сказал, что передаст распоряжение. — Других пока придержим, я пошлю в замок за магами, которые разбираются в воздушных защитах. Распределим их по границе. Здесь зовите меня, когда будете их отправлять, я наложу дополнительную защиту. Можете Джейсона, у него тоже есть парочка выученных мощных защит. Они обсудили предстоящие вылазки и продвижения, и в конце Логи добавил: — Кстати, теперь пусть все воины носят при себе противоядие от серкетов. Я уже отдавал приказ придворным лекарям, чтобы те заготовили побольше настоек. — А-а-а, весна, — понимающе протянул Адер. — Они учащают нападения после холодов. — Он повернулся к командирам отрядов и с усмешкой сказал им: — А мы ещё сетовали, что продвижение идёт слабо и мы всё ещё в Аскетире. Сама природа и магия на нашей стороне. — Именно, позаботьтесь о воинах и вообще всех, кто сейчас здесь, — разворачиваясь, сказал через плечо главный советник. — Пусть эти милые магические существа доставят побольше проблем нашим врагам, — от души пожелал Логи вслух и направился к себе. Он взял лист и начал записывать схему работы Гиен Кэнэх. Через некоторое время перед его глазами лежало нечто такое:Действие Гиен Кэнэх
1. Хранятся в специальных ящиках и переносятся магами. Они не меняются ящиками. Гиен Кэнэх не нападает на хозяина ящика. Другие носители ящиков сохраняют определённое расстояние между собой. 2. Перед нападением читается заклинание. 3. После него Гиен Кэнэх нападает на ближайший носитель магии. Самое большое замеченное расстояние — пятнадцать мужских шагов. 4. Одно заклинание — одно нападение. 5. После нападения Гиен Кэнэх возвращается в свой ящик. Маг читает закрывающее (восстанавливающее?) заклинание. 6. Гиен Кэнэх почти не требуется времени на восстановление, после закрывающего заклинания снова читается заклинание для нападения, и всё повторяется. Логи вонзился взглядом в написанное в поисках слабого звена в этой пока безупречно работающей схеме. Самым уязвимым местом являлось возвращение Гиен Кэнэх в ящик. Если оно не заползёт туда, потому что, например, мага, контролирующего ящик, в это время убьют, то чудище не сможет восстановиться и повторить нападение. Это шанс, упустить который было бы преступлением. Слегка перестроить работу отрядов и направить усилия на то, чтобы лишать Гиен Кэнэх их хозяев. Стоило попробовать и посмотреть, что предпримут южане в ответ. И разумеется, он написал лично Эмрису, что пожирателей должен уничтожать человек. Ответ пришёл к вечеру того же дня. Придворный маг Камелота вызвал дракона, чтобы узнать, существуют ли способы побыстрее обнаружить людей с уникальным даром. Но даже тысячелетняя ящерица ответила, что обходного пути нет. Им придётся методом проб и ошибок искать того, кому не страшны Гиен Кэнэх, а это значило подвергнуть многих магов страшной опасности.***
Моргане не приходилось бывать в Мерсии или в царстве Лота, пока она пребывала в статусе воспитанницы короля Утера. Теперь же она стояла посреди замка короля Одина, и её союзник мчался навстречу с широко распахнутыми руками, а за ним уныло волочились сыновья и слуги. Рядом стояла Нимуэй с довольным выражением на лице и спокойно сложенными впереди руками. Она надела роскошное платье тёмно-бордового оттенка и вопреки обыкновению уделила время волосам, собрав их в сложную причёску. Моргана и без того тщательно следила за собой, выходя из своей комнаты каждый раз так, словно собиралась на приём в Камелот. Она на самом деле всегда готова была отправиться в Камелот и выглядеть там, как подобает королеве. Однако Нимуэй позволяла себе некоторую небрежность. Моргана тайком наблюдала за верховной жрицей, и ей казалось, будто та наслаждается происходящим. Словно десятки лет она рисовала в голове картины происходящего и наконец-то видит их воочию. С ноткой высокомерной снисходительности Нимуэй протянула Одину руку и, пока тот склонившись целовал её, обводила брезгливым взглядом его лысеющую макушку. Моргана насквозь видела, как жрица манипулирует обоими королями, но всё равно беспокоилась, опасаясь, как бы та не заигралась. Ведь Нимуэй потянет за собой и её. А это уже не входило в планы Морганы. Один повернулся и с любопытством и огнём в глазах рассматривал её лицо. Моргана протянула ему руку, но быстро одёрнула. Король представил жрицам своих сыновей. После торжественного обеда, сопровождаемого скучными бессмысленными разговорами, они остались с Одином и Нимуэй наедине и перешли к главному. — Должен признать, эти существа отменно выполняют работу, — потирая руки, произнёс Один. — Никогда не видел ничего, что выбивало бы из колеи любого северянина независимо от силы. — Не стоит расслабляться, — Нимуэй сохраняла непроницаемый вид и внимательно слушала собеседника, расположившись на строгом высоком кресле, которое будто напоминало ей, что она должна быть бдительной. — Уверена, что весь север ищет пути обхода. На их стороне огромное количество выученных подготовленных магов. Король Один согласно закивал. — Мне докладывали шпионы. Говорят, на границе вместе с армией находятся приближённые правителя. Главный советник севера лично следит за всем из Аскетира. — Он в Аскетире? — выгнула бровь Нимуэй. — Да, — Один наклонился за кубком и замер на ходу. — Думал, вы знаете. — Это как-то обошло меня, — быстро проговорила Нимуэй, — но это отличная возможность избавиться от него. — Мне сейчас не до какого-то советника, — лениво возразил Один, всё-таки отпивая из кубка. — Главное — истощить северную армию. — Не будьте так недальновидны, — Нимуэй понизила голос, чуть растягивая слова. Моргана тут же обратила на это внимание: значит, речь шла о чём-то важном, от чего жрица не могла запросто отступиться. — Он правая рука правителя. Когда начнёте получать в Аскетире неожиданные подарки, — голос Нимуэй заиграл угрожающими нотками, — знайте, их подготовил он. И не жалуйтесь, что даже пожиратели не могут помочь вам. — Один побледнел и вытянулся, поэтому Нимуэй сменила угрозы на ласковую улыбку и вкрадчиво сказала: — Незачем доводить до проблем, когда их можно предотвратить. Продолжайте охотиться на северян, но отдайте своим людям приказ с особенным усердием выслеживать главного советника. Назначьте награду. И не скупитесь, мой дорогой. Поверьте моему опыту, какую бы цену вы не назначили, всё равно останетесь в выигрыше. Моргана впервые услышала, чтобы Нимуэй так настойчиво хотела избавиться от кого-то. Король Один хотел что-то сказать, но, очевидно, передумал. — Вы всегда давали полезные советы, должен признать. Останетесь на ночь? — Что вы, что вы, — Нимуэй поднялась и оглянулась на Моргану. — Нам с Морганой нужно возвращаться на остров, пока не начало темнеть. Ужасная отговорка, её никогда не волновала темнота, но она даже не постаралась придумать нечто более убедительное, чтобы скрыть, что после Одина они едут к Сенреду. Моргана снова обвела глазами своды замка и на выходе вложила свои пальцы в руку короля в знак прощания. Один сильно сжал их, но она даже не поморщилась. Моргана всегда знала, что он мечтает завладеть Камелотом, и, видимо, теперь, когда он рассчитывал на помощь Нимуэй в разборках с севером, то следующим шагом метит на её земли. А брак всегда лучше войны. Выезжая с моста, переброшенного через ров, окружающий королевский замок, Моргана с усмешкой подумала, что Один рассчитывал соединить её руку с рукой сына или даже с собственной. Нимуэй заметила это и спросила: — Что тебя развеселило, Моргана? — Этот самовлюблённый старый бахвал выдумал, что может рассчитывать на брак со мной! — почти смеясь, ответила Моргана. — Людям в возрасте свойственны излишние фантазии, — с понимающей улыбкой заметила жрица, подгоняя коня. Ей даже не нужно было пояснять, с чего это Моргана решила, что Один желает союза с ней. Нимуэй с лёгкостью читала человеческие сердца. — Имей в виду, я не собираюсь заключать с ним какие-то иные союзы, кроме военных, — предупредила Моргана. — Дорогая Моргана, — настал черёд Нимуэй смеяться, — я не настолько высокого мнения о нём и низкого о тебе.***
Особо важные суды проходили в одном из больших залов Камелота, который вмещал несколько десятков людей. Приходившие рассаживались по массивным скамьям, стоявших вдоль стен в несколько рядов. Обычно на заседания приходили с неохотой и находили их довольно скучными в отличие от публичных казней, если только речь не шла о каком-нибудь особо скандальном деле. Однако в этот раз зал был переполнен. Ещё неделю назад большинство и знать не знали, кто такой Балинор. Да, кто-то припоминал повелителя драконов, которого Утер приказал запереть в темнице. Теперь же его имя было на устах у всех. Каждый знал, что он приходился отцом Мерлину, что его убили по приказу неизвестного человека, что придворный маг Камелота впервые на памяти всех живущих людей добился высылки северянина для суда. Возле трона короля выделили места для тех, кто должен был выступать на суде. Рыцари и советники произвольно занимали места на скамьях. Вошедшая Фрея поначалу растерялась, но быстро заметила сэра Леона, сэра Ланселота, Гаюса и Гвен, которая сразу помахала ей рукой и жестом позвала сесть рядом. Девушка устроилась между Гвиневрой и сэром Леоном, который занял место с краю, чтобы ходившие туда-сюда люди не задевали дам. Фрея и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой потерянной. С самого утра она приложила столько усилий, чтобы поддержать Эмриса, что теперь была совершенно опустошена. Зная, что быстро восстанавливается, она ничуть не жалела энергии для него. Её взгляд быстро нашёл Эмриса посреди тех особенных мест для участников суда, правда он смотрел куда-то вниз и не видел её. Как можно ближе к нему расположилась тётя Хунит, а рядом лорд Агравейн. Неприятное соседство, но, видимо, мама Эмриса готова была претерпеть некоторые неудобства. Немного, но всё-таки этот суд пугал Фрею. Отчего-то она была уверена, что правда непременно всплывёт, только как её воспримет Эмрис? Фрея иногда размышляла над этим, задавалась вопросом, кому могла быть выгодна смерть Балинора. И приходила к выводу, что либо этот человек испытывал глубокую неприязнь к отцу Эмриса или к нему самому и таким способом хотел причинить невыносимую боль, либо он по неведомой причине симпатизировал ему и желал, чтобы дар повелителя драконов перешёл к магу как можно раньше. Глубокая отравляющая ненависть или болезненная привязанность с примесью страха. Трудно решить, что было предпочтительнее. Фрея не находила утешения и приемлемого объяснения ни в одной из этих мыслей, и поэтому гнала их прочь. Она сложила руки в замок на коленях в ожидании начала заседания. — Мерлин разговаривал с Марбахом наедине? — уточнил у неё Гаюс, чуть наклонившись, чтобы увидеть лицо Фреи, которое ему закрывала сидящая рядом Гвиневра. — Нет, — мотнула головой Фрея. Гаюс что-то отметил про себя и снова принял удобное положение. — Мерлин же в порядке? — спросил у неё Ланселот, который сидел сразу после Гаюса. — Да, — кивнула Фрея. Ужасные односложные ответы. Она никогда так не разговаривала с людьми, даже малоприятными, а что говорить о тех, с кем видишься каждый день. Кажется, сэр Леон заподозрил неладное, потому как негромко сказал ей: — Может, поднимитесь к себе? Вы плохо чувствуете себя? — Нет-нет, — отказалась Фрея. — Я в полном порядке. Спасибо. — У вас лицо бледное, как смерть, — неожиданно выдал рыцарь, и Фрея едва удержалась, чтобы не приложить ладони к щекам. Она покосилась на Гвен и по тому, с какой настороженностью та поглядывала на неё, поняла, что в самом деле выглядит неважно. Но главное — не побеспокоить Эмриса. Она точно не должна стать его причиной для волнения. Фрея ещё крепче сцепила руки, захватив ткань платья, и всё заседание слишком остро принимала происходящее в зале. Резкая тишина ознаменовала собой появление короля. Он почти ничего не произнёс в качестве приветственной речи, а сразу приступил к рассмотрению дела. Может быть, Небо распорядилось мудро, не позволив суду пройти на севере, подумала Фрея. Первым уверенной поступью вышел сэр Гавейн. Он рассказал о дне, когда видел Марбаха в Камелоте, подробно описал время, место, одежду. Предельно чётко, в меру подробно, ни разу не отпустив ни единого неуместного замечания. Видимо, он готовился к выступлению. В груди у Фреи потеплело, и она ощутила прилив искренней благодарности к Гавейну. Он был безупречен. Артур позвал Эмриса следующим. Зал встрепенулся и тут же умолк, только несколько любопытных шей вытянулись непомерно высоко. Можно было что угодно говорить о несхожести Эмриса и Фэна, но в сложных ситуациях они действовали одинаково: позволяли суровой маске подобно щиту скрывать лица. Король задал вопросы так быстро, как мог. Он не позволил голосу звучать излишне мягко, но незримые успокаивающие нотки доносились даже до Фреи. Эмрис до последнего мига держал лицо скованным и неуязвимым, но когда вернулся на место, бросил потеплевший взгляд на Артура. Он заметил и оценил тактичность короля, которая в редкие моменты всё же просыпалась в нём. Или же забота о лучшем друге вынуждала проявлять несвойственные ему стороны. Строгий голос Артура вызвал Марбаха для дачи показаний. Взгляд Фреи застыл на нём. Этого мужчину судили за убийство отца Эмриса. Балинор был её свёкром, членом их семьи, которого Фрея могла бы узнать, но уже никогда не узнает. И понимание, что ничего не исправить, ничуть не заглушало ноющую боль, которая ожила и затрепетала на суде, когда она увидела этого человека. Его руки сделали так, что Эмрис больше никогда не увидит отца. В жизни Эмриса было мало по-настоящему родных людей, которых он без оглядки встречал своей светлой улыбкой, которых готов был защищать несмотря ни на что. И вот его лишили одного такого человека, которого волею судьбы он и так совсем не видел. Детям дарят игрушки, пока они маленькие. Эмрис получил выточенную фигурку дракона, будучи взрослым, как единственную память об отце. Фрея перевела взгляд на тётю Хунит. Она впервые увидела Марбаха на суде. До этого на севере они никогда не встречались. А тётя Хунит могла бы встретиться с Балинором спустя столько лет, невольно подумала Фрея. Так много «бы», которые не осуществились из-за этого человека, чья макушка с белыми волосами была повёрнута в сторону Эмриса. Тело стояло перед Артуром, а взгляд прикован к её мужу. Друидку это необыкновенно злило. Он заговорил, отвечая на вопрос короля, а Фрею от одного звука его голоса бросало то в жар, то в озноб, то руки её покрывались мелкой противной дрожью. Ком подкатывал к горлу, её буквально трясло изнутри. Если такое ощущала она, то сложно представить, что испытывали тётя Хунит и Эмрис. Он всё отрицал. Эмрис видел в кристалле Ниатида убийство отца, но Марбах отмёл все обвинения напрочь. Да, был в Камелоте. Выполнял поручение тогдашнего главного советника, Вотана, — следил за происходящим и докладывал. Поэтому его видел сэр Гавейн. Всё. Балинора никогда не знал. Никаких убийств по приказу не совершал. Самое страшное, в чём его могут обвинить, это шпионаж. А что там показывают какие-то непонятные кристаллы, никто не знает. Образы в них не являются надёжным доказательством. «Или все в этом зале верят в непогрешимость магии?» — с усмешкой произнёс Марбах, обводя присутствующих пронизывающим взглядом. Как Эмрис сдержался и не припечатал это ничтожество к стене золотом своей магии — так и осталось для Фреи загадкой. Слушание прервали, отложив продолжение разбирательства на следующий день. Эмрис вылетел из зала первым, и Фрея отправилась за ним, но пока она пробралась в коридор через толпу людей, его и след простыл. Ей не составило труда отыскать его — он сидел в их комнате на полу возле кровати, положив руки на согнутые в коленях ноги. Его пальцы равномерно прокручивали фигуру дракона, а взгляд из-под сведённых бровей был устремлён прямо. Фрея приготовилась увидеть ярость и боялась обнаружить боль и опустошённость. Но вместо этого застала Эмриса с сурово-непреклонным видом. Она села рядом, и некоторое время они так и застыли, не шевелясь и не говоря друг другу ни слова. — Он выводит тебя из себя. Заявляет, что знать ничего не знает, чтобы ты сорвался, — наконец вымолвила Фрея. Эмрис посмотрел на неё. Он слишком собранный, слишком сосредоточенный. И только этот несчастный дракончик будто кричал о том, как болело его сердце. — Не бойся, не сорвусь, — заверил он. — Он не уйдёт безнаказанным. Фрея обняла колени руками. — Я беспокоюсь из-за его слов про кристалл. Камелот в самом деле ещё не готов доверять магическим доказательствам, и Марбах пользуется этим. — Если я что-нибудь смыслю в Артуре, — Эмрис покачал головой, — то он не даст ему выехать на кристалле. Суд ещё не окончен, завтра выступает Гаюс. Фрея слегка поджала губы. Её грызли сомнения, и Эмрис увидел это. — Фрея, я не для того вмешался в переговоры с севером и насолил Логи. Марбаху не уйти от наказания. И будет лучше, если его вынесет суд, а не я. Дрожь прошлась по рукам Фреи. Она вскинула острый пристальный взгляд на мужа и удовлетворённо сказала: — Тогда я спокойна. Эмрис с удивлением вскинул брови, и она пояснила: — Я хотела услышать от тебя нечто подобное. Ты не представляешь, как он меня разозлил в суде! Думала, придётся искать особые яды. — Кто ещё о ком должен волноваться, чтобы не сорваться, — посмеиваясь, заметил маг, обнял её за плечи и прижал к своей груди. — Меня всегда выводит из себя, когда кто-то пытается навредить тебе, — улыбнулась Фрея и прижалась к мужу. Негромкое покашливание заставило их отпрянуть друг от друга. На пороге стоял Артур, смотревший на них сверху вниз, немного замешкавшийся и с приоткрытым ртом. — Я хотел убедиться, что у вас всё в порядке и… И, кажется, у вас всё в порядке, поэтому я пошёл. Эмрис хотел было его остановить, но тот так быстро развернулся и вышел, что они с Фреей рассмеялись, поймав озорные взгляды друг друга. — Вот зря ты смеёшься! — игриво пожурила его девушка. — Вот женится он, и ты тоже будешь смущаться, когда в очередной раз ворвёшься к нему без стука. — Я? Смущаться? Дорогая, я даже не представляю, что могло бы меня смутить после стольких лет жизни на севере.***
Остаток дня Мерлин провёл с мамой. Для неё происходящее несло не меньше боли и переживаний. Дела и обязанности никто не отменял, но Мерлин притащил все свои книги, записи, обращения волшебников в комнату Хунит, пока она занималась заготовками. Само присутствие в поле зрения друг друга действовало на них умиротворяюще. Комната наполнялась сладким молочным запахом. На столе у мамы Мерлин заметил жёлтые цветы. — Утёсник, — медленно произнёс он. — Откуда он здесь? Хунит посмотрела на лежащие цветы. — Как-то оказались среди вещей, — уклончиво ответила она. Во время отъезда каждый пытался взять с собой как можно больше, но невозможно разложить по сумкам целую жизнь. Мерлин снова посмотрел на цветы, которые на севере усыпали все дороги. — Фрея взяла с собой много засушенного вереска. У нас вся комната благоухает им. — Придворный маг поймал чуткий взгляд матери. — А у тебя утёсник. Начинало темнеть. Хунит потянулась, чтобы зажечь свечу, но Мерлин перехватил её руку, сверкнул золотым взглядом и осторожно спросил: — Почему отец считал, что я мёртв? В эти дни я постоянно думаю об этом. Понимаю, много лет прошло, но ты же не знала, что случилось с ним; допускала, что он может быть жив. Но когда я встретил его, он был уверен, что я умер. Хунит прикрыла глаза и едва слышно вздохнула. Тёплый свет мягкими волнами блуждал по её волосам и по приглушённо-бордовому платью. Когда она снова посмотрела на сына, в глубине взгляда промелькнуло сожаление. — Я правда не знаю, Мерлин. Даже не могу предположить. Может, он что-то от кого-то услышал и решил, что… Не знаю, Мерлин. Мне казалось, что если он выживет, то непременно найдёт нас. Уголки её губ едва уловимо дрогнули. Интересно, думал Мерлин, она была сильно разочарована тогда? Хунит сдвинула брови и внезапно добавила: — Ты знаешь, когда мы сбежали из Камелота, он хотел добраться до безопасного места. Мерлин напрягся. — А ещё я спрашивала, — продолжала она, старательно вспоминая, — что будет с ним после того, как всех драконов уничтожили, а Великого дракона заточили, а он… Она явно подбирала слова, а Мерлин не мог усидеть на месте и скрыть участившееся дыхание. Пальцы сами сжали руку матери. — Да? Что он? — Боюсь ошибиться, но он говорил, что это не беда и родятся новые драконы. У Мерлина едва сердце не выскочило из груди. Возможно, это пустые надежды, погребённые временем, а возможно, призрачный шанс. — Что ещё он говорил? Попытайся вспомнить, — умоляющим голосом заклинал маг. — Любая мелочь важна, даже если ты сомневаешься. — Больше ничего. Извини, — Хунит жалостливо поморщилась. — Ты никому на севере не рассказывала про драконов? — Что ты, я так боялась за тебя, что вела себя очень тихо. Мерлин печально улыбнулся и поник, но быстро встрепенулся. — А направление? Куда вы изначально бежали из Камелота? Разве не на север, как и все маги? Хунит задумалась и ответила: — Ты знаешь, далеко не все маги бежали на север. Довольно многие отправлялись в дальние южные земли. — Как это? — удивился Мерлин. Ему казалось, что он знает многое, но о таком слышал впервые. — За Карлеоном есть пустующие земли. Те, кто не желал ехать на север, отправлялись туда. Но мы с твоим отцом побежали на запад. Сначала воспользовались северной дорогой на Мерсию, ты же её знаешь? — Мерлин утвердительно кивнул. — А дальше через привал он хотел выйти на западную, что ведёт к побережью. Но тут на нас напали, а потом меня нашли крылатые. — Она коснулась рукой его щеки. — Ну а дальше ты всё знаешь, я столько рассказывала тебе. Мерлин замер. Он неплохо разбирался в южных дорогах, но на мгновение ему показалось, что он ошибся. — Западную? — переспросил он. — Через привал? — Да-да, — закивала его мама. — Точно западную. У него было на примете какое-то место. Что тебя смущает, милый? Мерлин вскочил на ноги, впопыхах бросил через плечо, что скоро вернётся, и помчался в большую рабочую комнату при библиотеке, где находились подробные карты местности. Там как раз Артур проводил небольшое совещание по поводу отправки отрядов на стык границ трёх королевств — Камелота, Немета и Карлеона. — Прошу прощения! — выкрикивал маг, пробираясь к вожделенному столу. — Очень срочное дело королевской важности! Артур приподнял брови и в недоумении уставился на него. Всё-таки только Мерлин мог прикрываться королевскими делами в присутствии самого короля, который об этих самых делах ничего не ведал. Мерлин же без всякого смущения протиснулся к нужному свитку, вытащил его из-под рук одного из рыцарей и развернул, встав под боком у короля. — Не обращайте на меня внимания, продолжайте ваше совещание, — пробубнил придворный маг, склонившись над картой. Вряд ли у кого-то в Камелоте получалось не обращать внимания на Мерлина. Особенно после того, как все узнали правду о нём. Артур пригляделся к свитку. — Зачем тебе карта северо-запада пяти королевств? — Кое-что проверяю, — пробормотал Мерлин, водя пальцем по свитку. — Ваше величество, смотрите, вот отсюда можно свернуть куда-то ещё? Может, есть какие-то тайные ходы, тропы, которые не отмечали на картах, а? Или дорога ведёт только к морю? Мерлин повернул голову и встретил заинтересованное лицо короля. — Отсюда? — уточнил он, ткнув пальцем в линию на карте. Мерлин кивнул. — Только к морю. Здесь сплошные скалы, болота, мелкие озёра. Только сумасшедший свернёт с дороги. — Тем более если идёшь с беременной женщиной, — прошептал волшебник себе под нос, но Артур услышал его. — Какой беременной женщиной? Мерлин, в чём дело? Мерлин отпрянул от карты, осознал, что мешает совещанию, и попытался исправиться. — Ваше величество, извините за беспокойство. Уже исчезаю. Пожалуйста, продолжайте, — непривычно учтивым тоном произнёс маг. И уже было собрался уходить, но его остановили крепко сжавшая плечо рука и тихий повелительный шёпот на ухо: — Завтра вечером дуешь в мои покои! Мерлин оглянулся, покорно вздохнул и зашагал к двери, размышляя со скрытой улыбкой о том, как мало времени потребовалось Артуру, чтобы вновь начать отдавать ему приказы, как в старые добрые времена.***
На следующее утро заседание суда продолжилось. Конечно, Мерлин видел и понимал, что Артур лично заинтересован в деле Марбаха. Врождённое чувство справедливости короля требовало приложить все усилия, чтобы добиться честного приговора. Однако даже для Мерлина стало неожиданным то, что произошло на второй день суда. И дело было не только в Артуре. Показания Гаюса внесли долю сомнения даже в умы тех, кто отказывался доверять видениям в кристалле Ниатида. Он провёл весьма тщательное исследование ран на теле Балинора, следов крови ещё тогда, когда обнаружили тело. К этому он добавил добросовестный опрос стражи, сопоставление времени обходов и в одном убедил всех: убийца определённо обладал магической силой. Что ещё не делало Марбаха окончательным виновником, но сильно уменьшало его шансы на помилование. Король поблагодарил старого лекаря за самостоятельное расследование и вызвал следующего свидетеля. Мерлину почудилось имя Гвиневры, и он с недоумением уставился на зал, из глубины которого показалась девушка с длинными распущенными по спине светлыми волосами. Она спокойно дошла до места, где отвечали на вопросы короля, поклонилась Артуру и приготовилась к допросу. Она как будто не удивилась, что её вызвали. Но что она могла рассказать? Мерлин подозрительно покосился сначала на Артура, потом на Гвен. Что это за заговор, о котором он даже понятия не имел? Артур охотно приступил к допросу, безусловно, самого приятного для него свидетеля. Пару раз Мерлин даже подумал, что ему не мешало бы чуть меньше проявлять свои симпатии. Но, впрочем, сами вопросы и ответы Гвен вскоре вытеснили из его головы всё остальное. — Видели ли вы раньше этого человека? — король указал на Марбаха. Гвиневра окинула его внимательным взглядом и решительно ответила: — Да, ваше величество. Чистейшая ложь. Гвиневра никогда не видела Марбаха до суда. Мерлин знал это. Артур знал это. Сама Гвиневра, разумеется, знала это. — Где и при каких обстоятельствах? — Поздно ночью. Моей хозяйке потребовалась настойка от болей в животе, и когда я проходила мимо замка, услышала звуки. Я испугалась и спряталась. И увидела, как этот человек, — Гвен повернулась и кивнула в сторону Марбаха, — перебрался через стену. Артур подался вперёд и скрестил пальцы перед собой. — Со стороны какой башни это было? — С восточной, ваше величество. Зал загудел. Восточная сторона находилась ближе всех ко второму выходу из темниц. — Когда это было? — Через неделю после изгнания дракона, может, чуть больше. Очевидно, понимая, что присутствующие и так находились под большим впечатлением, Артур объявил, что заседание вновь прерывается. Мерлин перехватил его взгляд и дал понять, что хочет поговорить. Они зашли в одну из комнат неподалёку от зала, где проходили слушания. Вслед за ними проскользнул Гаюс. — Ты тоже знал? — прищурился маг, разглядывая лекаря. — Вообще-то это была моя идея, — признался Гаюс. — Ты разве не хотел узнать имя того, кто приказал убить твоего отца? — Да, только это представление с Гвиневрой, — Мерлин строго посмотрел на Артура, — как должно этому помочь? — Пока — никак, — признался со вздохом Гаюс, — но мы пошатнули его уверенность в том, что не предъявим сильных доказательств его причастности. — А дальше? — пожал плечами Мерлин, не понимая, к чему клонил лекарь. — А дальше я признаю его виновным, — вмешался Артур, который стоял со скрещёнными на груди руками. — И приговорю к смерти через сожжение. Мерлин несколько оторопел. — Ты же отменил эту казнь вместе с указом, разрешающим магию, — непонимающе проговорил он. — Так в этом и состоит план, — снова заговорил Гаюс. — Король скажет, что раз преступление было совершено до отмены запрета, то и казнить Марбаха будут старым способом. — Гаюс заверил меня, что для любого мага подобная казнь — это нечто страшное и неприемлемое. Ты получишь довод в свою пользу, когда будешь убеждать его выдать имя приказчика, — добавил Артур Мерлин переводил взгляд с Гаюса на короля и обратно. Они задумали это всё, чтобы помочь ему, но не пересекать при этом красных линий. Всё-таки маленькая ложь с Гвиневрой — меньшее из зол. — И как только Гвен согласилась, — развёл руками Мерлин. Артур хитро улыбнулся и плохо скрываемой радостью сказал: — Оказалось, что я способен неплохо убеждать. Мерлин взглянул на сияющее лицо короля исподлобья, но в глубине души оценил их замысел. Он бы и сам запросто провернул что-то эдакое, если бы речь шла о помощи для одного из них. — Главное, чтобы Марбаха сожжение на костре действительно пугало. — Будем надеяться, — Гаюс всегда умел ободрить. — Скольких магов видел я, для них казнь на костре была страшной карой. И они сделали бы что угодно, чтобы избежать её. Мерлин был согласен с Гаюсом, просто боялся, что Марбах окажется исключительным случаем. Глядя в его мёртвые глаза, маг сомневался, что его заденет то, как он будет умирать. И тем не менее после суда, выждав некоторое время, Мерлин спустился в темницу к убийце своего отца. Артур порывался пойти с ним, но даже Гаюс сказал, что это только испортит дело. Увидев короля, Марбах мог заподозрить ловушку. А тут только он и Мерлин, который пришёл заключить сделку. Придворный маг дал знак рукой, и его пропустили в коридор, в который выходили двери темницы. Заложив руки за спину, он медленным шагом приблизился к железным прутьям и через мрачные отверстия увидел Марбаха. Тот испытующе-вызывающим взглядом скользил по Мерлину. Голос его, когда он заговорил, показался неожиданно скрипучим, будто царапающим слух, хотя ещё на суде ничего подобного не было. — Что же ты стоишь, Эмрис? Ты хочешь узнать имя? Всё здесь, — он приложил указательный палец к виску, — всё в этой голове. И ты даже можешь взять это. Так, как те недоумки пытались взять ключ от тайника принца из головы твоей жены. — Эмрис даже не дрогнул, он словно застыл на месте. — Я говорил им тогда и Вотану говорил, что нужно было действовать жёстче, а они не послушали, и вот результат. Он явно наслаждался тем, что Эмрис сам пришёл к нему. Он продолжал издевательскую игру, начатую на суде, только больше не тратил слов на притворство. Фрее редко осмеливались угрожать, но когда делали это, то у Эмриса закипала кровь. — Но ты же поумнее и поспособнее, — продолжал Марбах, — пара движений, и у меня не останется выбора. — Я не буду этого делать, — твёрдо отчеканил Эмрис, зло глядя сверху вниз на сидящего по ту сторону решёток Марбаха. — Тогда не узнаешь имени приказчика. Ни-ког-да. Однако Эмрис, выученный разыгрывать последний козырь с особенным размеренным упоением, вынуждая противника суетиться, опустил голову вниз и слегка выдвинул одну ногу, будто рассматривая свой сапог. С наводящей страх усмешкой он хладнокровно сказал: — Суд всё равно признает тебя виновным. Неужели ты думаешь, что король откажет мне? — Марбах молча наблюдал за ним. — Или ты ждёшь помощи с севера? Напрасно. — Эмрис наклонил голову и с выражением наигранного сочувствия пробежался взглядом по Марбаху. — Совершенно напрасно. Они сдали тебя мне окончательно. Ни Вотан, ни правитель палец о палец не ударят. Я предложил им слишком сладкое соглашение. Даже новые законы Камелота не помогут тебе. — Эмрис замолчал, усиливая напряжение, которое и так раскаляло воздух вокруг. — Ты убил моего отца раньше, чем их приняли. Так что казнить тебя будут по старинке, самым любимым способом всех магов. На костре. Лицо Марбаха тут же вытянулось. — Не играй со мной в эти игры! В Камелоте больше не сжигают магов, я у стражника узнавал! Эмрис пугающе не шевелился. — Не переживай, для тебя вспомнят о старых законах. Причём с большим удовольствием. Стараясь не измениться в лице, Мерлин с замиранием сердца наблюдал, как перекосило лицо Марбаха. Видимо, он ничего не боялся, готов был вытерпеть любую боль и принять любую смерть, кроме костра. Символ Великой Чистки выворачивал наизнанку даже его. С сожжением нельзя было примириться, его невозможно было стерпеть. — Тебе всё равно не дотянуться до него! — в ярости крикнул Марбах. — Но если ты так жаждешь узнать имя… Если я скажу, ты поклянёшься не сжигать меня? То, что ему и требовалось. Эмрис кивнул. А Марбах злорадно улыбнулся. — Тогда сделка не так уж плоха… Его ты точно не притащишь ни на один суд мира. Холодок прошёлся по всему телу Эмриса с головы до пят. Он и ждал, и страшился услышать наконец имя. Это будет как приговор, нечто неотвратимое. — Скажи имя, — медленно процедил маг. Узник покачал головой, встал, приблизился к решёткам и вцепился в прутья крючковатыми гибкими пальцами. — Мёртвых нельзя судить. Он всегда был рядом с тобой. Кадагор. Это был его приказ: убить Балинора, если тот когда-нибудь вылезет из своих дебрей. И неважно где. И неважно когда. В тот же миг во всём подземелье потух огонь. Магия Эмриса резко выплеснулась и погасила его.