***
За ужином их ожидала не только привычная и родная компания, но и новые лица: Нимуэй, а с ней несколько магов, из которых Мерлин успел узнать только Альварра. Последнего нисколько не смущала неожиданная встреча в замке. — Разными путями, но мы оказались там, где хотели, — медленно произнёс он. — Да уж, мечты сбываются, — прищурилась жрица. — А где Моргана? — спросил Альварр так громко, чтобы услышали все. — Я хотела спросить у тебя то же самое. В зале повисла тишина. — Только не говорите мне, что никто из вас не знает, где она, — вмешался Эмрис. — Я не поверю. Те переглянулись. — Это чистая правда. Мы не знаем. Нужно выяснить, кто видел её последним. Тут и выяснять было нечего: Мордред и сам Мерлин. Волшебник решил, что навестит друида сразу после ужина. У него скопились вопросы к этому маленькому и необычайно сильному магу. Король, Фрея и жрица старались вести себя не слишком натянуто. Мерлин пытался не казаться самым мрачным человеком за столом, и у него почти получалось. Лучше всех держать лицо удавалось Гаюсу, Нимуэй перекинулась с ним парой ничем не обязывающих фраз. Среди всех, кто присутствовал на ужине, самое долгое знакомство связывало жрицу именно с придворным лекарем. Артуру представили всех магов, и тот объявил о новой должности, а также о том, что займёт её именно Мерлин. — Как вам моя мысль? — изогнув бровь, спросил король у Нимуэй. — Вряд ли я бы посоветовала вам более знающего в магических вопросах человека, ваше величество, — ответила она. Это её обращение к Артуру раздражало Эмриса. Словно они не стояли там вместе, когда она пыталась убить его, словно он не окутывал короля своей магией, чтобы защитить от ударов жрицы. — Я хотела бы в первую очередь осмотреть сокровищницу Камелота, — услышал он Нимуэй, обращающуюся к Артуру. — А потом я отлучусь на остров Блаженных. Мне необходимо забрать кое-что, раз уж я переезжаю. О, в сокровищнице находилась пресловутая чаша друидов, а жизнь научила Эмриса, что с этого артефакта глаз спускать нельзя. — Ну разумеется, — вмешался он. — Я буду сопровождать тебя. Нимуэй повернулась, не ожидая такого рвения, но охотно согласилась. — Нам придётся проводить много времени вместе, лучше постепенно начать гасить тот огонь ненависти, что пылает внутри тебя, — заметила она. — А ты считаешь, что мой огонь способно погасить хоть что-то? — перехватил он, отвечая пламенным взглядом глаза в глаза. В обеденной зале всё сжалось и напряглось. Король откашлялся и сказал: — Я тоже пойду. Давно не спускался туда, нужно всё осмотреть. Волна напряжения тут же опала и скоро вовсе растворилась в воздухе. — Хорошо, — Мерлин откинулся на спинку стула. — Как изволите, ваше величество, — раздражающе-почтительно ответила Нимуэй.***
Запах гари подобно чёткому следу оставался после северной армии. В последние дни они совершили почти невероятный рывок вперёд и существенно углубились в земли Сенреда, а с фланга не забывали и про Одина, чьи силы изрядно потрепал Артур. Для Логи вновь наступил период, когда он жил вместе с воинами и почти не отлучался в замок. Правда в этот раз имелись существенные изменения: на его попечении находилась Иннес. И пускай в её голову по очевидным причинам не приходило, что в нём можно сомневаться, но у главного советника состоялся не самый приятный разговор с её отцом. Не нарушая принятых правил, он сумел дать понять, что при всей власти самого главного советника и покровительстве правителя сможет найти управу на него в том случае, если с Иннес случится недоброе. Логи и так собирался приглядывать за ней во время военного похода, а теперь, когда дал слово её отцу, чувствовал особую ответственность. Иннес даже не подозревала о состоявшемся разговоре. Она вела себя с прежней скромностью, но сама по себе привлекала больше внимания. Из её проявившихся способностей не стали делать секрета — и уверенность в непобедимости окатила весь север от воинов до советников. Опытные воины относились к ней одновременно с лаской, как к дочери, и с уважением, будто она юная богиня, сошедшая с Небес, чтобы защитить их. Эйдан умерил пыл своих острот, но не избавился от них окончательно. Как-то раз Логи услышал, что в ответ на очередной подкол Иннес пошутила, будто его станет спасать от пожирателей в последнюю очередь. Она сказала это таким тоном, что не приходилось сомневаться, что всё будет как раз наоборот, но Эйдан отнёсся к этому серьёзно. Вообще после уничтожения пожирателей, когда все ликовали и облегчённо вздыхали, он, напротив, стал более раздражительным. — Не трать на меня силы, — буркнул он. Иннес померкла. — Хватит искать смерти, Эйдан. У меня складывается впечатление, что чем ближе окончание войны, тем тебе хуже. Ты боишься, что так и не погибнешь и, когда вернёшься домой, тебя назовут героем? Он фыркнул. — Вот уж нелепое слово. Логи прошёл дальше. Он не понимал, почему Иннес тратила столько сил на этого своенравного мальчишку, обиженного на весь мир и совершенно не ценящего её отношения к нему. Когда они пересекались между собой и вокруг никого не было, Логи называл её «своей маленькой спасительницей». Возможно, Эйдан являлся тем человеком, которого она тоже хотела спасти? Наивная, усмехался про себя Логи. Можно спасти человека от пожирателя, но не от самого себя. Пока они находились в замке, многие пытались завязать с Иннес знакомство, заинтересовать связями и возможностями. Как и предполагал главный советник, появление новой силы ознаменовало внутри замка схватку за влияние на неё. О том, при каких обстоятельствах раскрылись способности Иннес большинству было неведомо, главный советник настоял на этом, когда был у Фэна. И не потому, что спасение женщиной уязвляло его гордость — к этому Логи был совершенно равнодушен и считал, что быть спасённым прекрасной Иннес куда приятнее, чем, не приведи Небо, сварливым вредным Эйданом. Но обитатели замка Крылатых не должны были подозревать, какая прочная нить судьбы связала их. Логи куда выгоднее было, чтобы все считали, будто он просто присматривает за юным дарованием по приказу правителя, и предпринимали попытки перетянуть её на свою сторону. А он, как притаившийся хищник, вычислил бы всех главных недругов и соперников на ближайшие два года. Однако главной причиной, почему он не покинул замок ещё раньше, были не придворные интриги, а Кэмпбелл. Разбитый, отчаявшийся, сломленный, он никак не мог посмотреть Логи в глаза. Должно быть, воспоминание о том, как тот настаивал, чтобы Кэмпбелл не покидал столицу, не давало покоя. Логи и сам корил себя за то, что не оказался жёстче. Лучше бы они тогда здорово повздорили, лучше бы он отдал Кэмпбеллу приказ в качестве главы совета никуда не ехать. А теперь он никого не желал видеть. Кэмпбелл смиренно принял от правителя новую должность в сокровищнице замка и пока восстанавливал силы. Иннес часто навещала его, хотя Логи не понимал, почему старый друг наотрез отказывался принимать его, но не возражал против Иннес. Спасение, которое не пришло к нему вовремя. Кэмпбелл не знал, какой участи удалось избежать Логи, и главный советник думал, что так лучше. Иначе возникала опасность, что и по прошествии времени Кэмпбелл не пожелает видеть его. Уже находясь за Аскетиром, Логи спросил как-то вечером у Иннес: — Думаете, Кэмпбелл научится жить с этим? Когда звучал его голос, она вмиг поднимала глаза, даже если поблизости стояла сотня людей. В этот раз они были одни, по вечерам он понемногу обучал её тактикам и защитам для слабых магов, которые могли восполнить отсутствие развитых магических навыков. Иннес понимала его без уточнений и разъяснений. — У вас получилось бы лучше. Жизнь без магии ломает его. И хотя все в замке выражают надежду, что он справится, я этого не вижу. — Сурово, — глухо вымолвил Логи. — Но я бы на его месте выглядел не лучше. Не представляю жизнь без магии. — Дело не в магии. У вас больше внутренних сил по сравнению с Кэмпбеллом. Он прекрасный человек, мы с ним удивительно хорошо ладили, но ему нужен толчок, чтобы собраться, он не силён духом и легко теряется. — И вы говорите подобное за спиной друга, — нарочно поддел Логи, ожидая её ответа. — Вообще-то я то же самое сказала ему в лицо, — возразила Иннес. Логи удивлённо приподнял брови. — Я думал, что в таком состоянии ему никто не осмелится сказать даже об испортившейся погоде. — Нет, я считаю, что говорить нужно правду, даже неприятную. Лесть не способна излечить душу и собраться с духом. — Она легонько улыбнулась. — Поэтому, наверное, у меня немного друзей. — То есть вы неспособны лгать? — прищурился крылатый. — Как это не способна, — обиженно пробормотала Иннес, — ещё как способна. Как бы я жила в замке? Но если однажды вам надоест слышать вокруг одну лесть, приходите ко мне, я зачитаю полный список ваших недостатков. Так часто Логи не улыбался уже давно. Он вспомнил, как много лет назад его жизнь уже была спасена другой девушкой — Фреей. Тот случай положил начало удивительно стойкой дружбе, которая — теперь невозможно было в этом усомниться — будет длиться столько, сколько они живут на земле. Логи разглядывал рыжую голову Иннес и размышлял, что же принесёт ему это спасение? Он должен был подготовить её к предстоящей схватке с воинами Карлеона. Они отличались особой жесткостью. Пожиратели больше не являлись главной силой, но их появление нельзя было исключать, а потому Иннес должна будет присутствовать на этой битве и на всех последующих. Однако она всё ещё оставалась слабой девушкой, которую следовало уберечь любыми способами. Иннес поначалу с трудом нащупывала и выпускала наружу новую силу, но вскоре научилась делать это свободно. Пока северная армия тренировалась, она озаряла лес вокруг, вселяя в других уверенность, что если они падут в бою, то не лишатся магии самым позорным способом. Светлую вспышку было видно издалека, и Логи считал это уязвимым местом: выяснить, где находилась Иннес было легче лёгкого. Если поначалу он и размышлял над тем, чтобы приставить к Иннес мага, который охранял бы её, то после обещания, данного её отцу, отбросил эту идею. Логи решил, что если хочет сделать всё наилучшим образом, то должен делать всё сам. Кто-кто, а Иннес после короткой неловкости даже оживилась и воодушевилась его вечным присутствием поблизости. Дитя, думал Логи, улыбаясь на её забавно-строгие замечания о Джейсоне. Внезапно в пылу войны, которая, как верил Логи, должна была скоро закончиться, он обнаружил повод для искренней улыбки. Она не вязалась с обстановкой и была совершенно неуместной, но подавить её оказалось неожиданно сложно. Приближающееся сражение вынуждало быть начеку, но вскоре Логи понял, что едва ли знал, что такое истинное беспокойство. Во всяком случае за другого человека. В главный военный лагерь, куда стекались основные силы, без предупреждения нагрянул Вотан. Старый враг, с которым Логи мог ненадолго объединяться ради общей выгоды, который потерял прежнюю власть, но несмотря на это, представлял опасность. Главный советник ни на мгновение не забывал о нём, ждал очередного подвоха или заговора. Вотан крутился вокруг новой королевы и окутывал её своими интригами. Логи ожидал, что он воспользуется его отсутствием, чтобы укрепить пошатнувшиеся позиции в замке, а потому в самом деле удивился, увидев того далеко от столицы. Однако о причине долго гадать не пришлось. Как бы Вотан не пытался выглядеть небрежным и безучастным, но проницательный Логи уловил затаившуюся искру, которая полыхнула в глубине взгляда чёрного мага, едва поблизости очутилась Иннес. Как заурядно, причмокнул про себя Логи. Каждый второй более менее влиятельный северянин пытал счастье с Иннес, и вот Вотан пошёл тем же путём. И всё же некогда он стоял во главе одного из немногих временно удавшихся заговоров. Логи решил, что не стоило изменять себе, и лучше будет тщательно понаблюдать за чёрным магом. На вопросы главного советника о причинах приезда Вотан отвечал, что правитель настоял, чтобы он помог армии с его талантами в чёрной магии. Логи представил себе замечательно-правдивую картину, как правитель заверяет Вотана, что без его помощи северная армия и сам Логи, разумеется, не обойдутся. Да Фэн скорее съел бы лягушку, чем попросил чёрного мага о чём-либо! Однако они стояли друг напротив друга, изображая приветливые улыбки и доверие к произнесённым словам. Логи отправил Вотана к Адеру, чтобы главнокомандующий определил обязанности для новоявленного мага. Про себя он не сомневался, что Адер придумает как можно больше хлопотных дел, потому что у того имелось немало причин недолюбливать Вотана. Ближе к вечеру лазутчики донесли, где остановились войска Карлеона, а ещё ближе к ночи Логи получил известия из Камелота. Огорошенный известием, он долго не выходил из своего прибежища, мучительно вспоминая каждую деталь далёкого дня. Кто бы мог подумать, что полузабытая прогулка на ярмарку в детстве обернётся подобной трагедией. Фрея рассказала в письме лишь о заклинании и о том, что Камелот снова в руках короля Артура, но не обмолвилась ни словом о том, какую цену потребовали у Эмриса в обмен на её жизнь в ближайшее время. Именно в ближайшее время, это не могла быть разовая сделка, думал Логи. За каждый прожитый день Фреи Эмрису выставляли счёт. Фэн явно планировал после того, как расправится с южными королями, навести порядок и в отношениях с жрицами. Логи закрыл глаза, пытаясь представить все возможные последствия. Но холодный разум подтачивала ноющая сердечная боль. Он хотел оказаться хотя бы на день рядом с Фреей и утешить её, если в подобных обстоятельствах можно найти утешение. В тот миг любые слова в письме показались Логи слишком бездушными и жестокими. Она всегда была неунывающей и заражала всех вокруг жаждой жизни. Фрея была другом для Логи, чей нрав совсем не располагал к дружеским отношениям. Даже после многих испытаний она сохранила способность делиться с близкими людьми своей силой. Возможно ли избавиться от наложенного заклинания-ловушки? В магическом мире считалось, что нет. Логи пообещал сам себе, что поднимет на ноги весь север, но удостоверится, что никакого средства снять его и вправду нет. Потом он открыл глаза, ночной ветер дунул в лицо, и Логи подумал о Фэне. Когда тот узнает о случившемся, то будет вне себя.***
Старые призраки ворвались в жизнь Эмриса, залеченные шрамы были разорваны и кровоточили с новой силой. Впервые он ощутил эту горечь во время северного восстания, когда увидел, чем обернулось для Фреи его отсутствие. Он не сумел защитить её тогда, не смог уберечь теперь и винил в этом только себя. Чем мужественнее была Фрея, тем больше Эмрис обвинял себя в том, что с ней произошло. В вечных упрёках Фэна о том, что маг недостаточно заботится о ней, от которых он вечно отмахивался, теперь, будучи надломленным, он находил долю истины. Что он мог сделать для Фреи? Только казаться сильным и стойким, чтобы не волновать понапрасну, ограждать от опасностей. Эмрис стал проявлять к ней ещё больше чуткости, что сразу бросилось всем в глаза и нисколько не удивило, но при этом маг словно запрещал заботиться о себе в ответ. Когда она хотела сделать для него что-то совершенно привычное, он мягко отказывался и переводил внимание на неё. Поначалу Фрея удивлялась, но потом внутренний голос подсказал ей причину его поведения. — Ты наказываешь себя за то, что случилось? — спросила она, когда они готовились ко сну. — Разве это не справедливо? — посмотрел на неё с грустью маг. — Нет, вовсе нет, — без доли сомнения ответила Фрея. — У нас есть виновный. Когда ты пытаешься взять часть ответственности на себя, ты уменьшаешь её вину и помогаешь ей. — Эмрис несколько оторопел от этой довольно простой мысли. Если бы это случилось, например, с Артуром, то он бы и сам сказал ему нечто похожее, но горе притупляло разум. Хорошо, что Фрея каким-то чудом не потеряла способность мыслить. Эмрису стало даже стыдно перед ней. — Спокойно ночи, — сказала Фрея и поцеловала его перед сном. Волшебник ответил ей тем же, но в действительности пролежал полночи без сна, глядя в потолок. Если раньше он спал как убитый, особенно после большого расхода магических сил, то теперь проводил часы в размышлениях. Нужно было лишить Нимуэй козыря безопасным для Фреи способом. А пока — тут Артур был прав — выполнять все пожелания ведьмы. А главное, не навлечь ещё больше неприятностей в виде Морганы. Если Нимуэй врала, что не знала, где та находилась, — это плохо, но если она не врала — то ещё хуже. Где-то бродила способная на что угодно Моргана, а они были ни слухом ни духом о ней. Одна единственная фраза, сказанная Фреей, сотворила чудо. Горе, которое только что топило с головой волшебника, сменилось сметающим всё на пути желанием одержать верх и спасти любимого человека. Он корил себя за слабину, но отныне решил больше не возвращаться к самобичеванию. Фрея была права — этим он только способствовал жрице. Он повернул голову на подушке. Фрея лежала рядом и мирно спала. И она не должна было просто так исчезнуть или… А вот заходить так далеко Эмрис себе запретил. На другое утро он поднялся с другим взглядом — и Фрея тут же отметила это. Перед завтраком он отправился к королю, чтобы исполнить последние обязанности в качестве придворного мага и вступить в новую должность. Артур, казалось, не ожидал от него такого рвения. — Я думал, что тебе потребуется время, чтобы прийти в себя, и я не настаиваю… — Всё в порядке, Артур. Обязанности никто не отменял. У меня есть долг перед Камелотом, — мягко прервал его Мерлин. Однако за завтраком, стоя за каменной колонной, он услышал, как король шёпотом спрашивал у Фреи, всё ли в порядке. Та ответила тоже шёпотом: — Это Эмрис, он так устроен. В нём неистовство и необузданность магии живут вместе с хладнокровием и сдержанностью, воспитанными северянами. Просто сначала выплёскивается первое, а затем проступает второе. — А первое уже не вернётся? — уточнил Артур. — Первое всегда с ним, — ответила Фрея, и Эмрис отошёл от колонны, чтобы не быть уличённым в подслушивании. Завтрак, как и ужин, проходил в компании глубоко неприятных волшебнику людей. Но он больше не позволял себе излишних проявлений чувств. Северяне и вправду считали сдержанность одним из главных достоинств, а они кое-что смыслили в придворных интригах. Твой враг не должен видеть твоих чувств, не должен знать твоих мыслей. Нимуэй почти не отводила от него взгляда, изучая каждый кусок, который он отправлял себе в рот. Эмрис убедил себя, что это более не должно его раздражать. Под конец завтрака она произнесла: — Что мне всегда нравилось в тебе, так это твоя способность быстро возрождаться при любых обстоятельствах. — Кажется, мы все хотели отправиться в сокровищницу? — спокойно поинтересовался Эмрис, переметнув взгляд на Артура. Он сидел во главе стола и будто следил, чтобы не разгорелся пожар между непримиримыми врагами, между которыми он всё же взялся восстанавливать согласие. Эмрис всегда думал, что будет помогать ему с этим, находясь рядом, но не предполагал, что окажется одной из противоборствующих сторон. Втроём они отправились вниз в сокровищницу, хранившую огромное количество бесценных предметов для людей и для магов. Нимуэй шла впереди Эмриса и короля и остановилась только тогда, когда они наткнулись на дверь, ключи от которой хранились лишь у Артура. — Не хотите сделать двойную защиту, ваше величество? — вежливо поинтересовалась Нимуэй. — Теперь, когда в королевстве столько магов, ключи — вещь ненадёжная. Можно наложить кровное заклятие, при котором только вы или человек с вашей кровью сможет провернуть ключи в замочной скважине. — То есть Моргане это будет под силу? — тут же спросил король и отрицательно покачал головой. — Нет, меня вполне устраивают защиты, наложенные Мерлином. — А он наложил какие-то защиты? — Нимуэй искоса взглянула на него. — Разумеется, — усмехнулся Артур и распахнул двери, — ведь в королевстве теперь столько магов, и ключи — вещь ненадёжная. Мерлин мысленно просиял от ответа Артура, но в лице нисколько не изменился. Нимуэй вышагивала от одного сокровища к другому, о многих предметах она знала даже лучше Мерлина, о чём-то спрашивала его. Он не заметил ничего подозрительного в её вопросах, только то, чем должен интересоваться человек, который отныне отвечал за всё это наследие. Сложив руки за спину, Артур рассматривал богатства, которыми владел. — Это ведь принадлежало одному из древних королей Альбиона? — спросил он у Мерлина, указывая на золотое кольцо с рубином. Волшебник кивнул. — Отец говорил, что раньше оно было магическим, но потеряло силу. Это правда? Нимуэй повернулась и тоже подошла к кольцу. — А ты чувствуешь какую-нибудь магию, исходящую от него? — спросила она у Мерлина. — Да, она тлеет и сейчас, — ответил маг. — Ты очень восприимчив, — заметила Нимуэй и вернулась к перчаткам, которые рассматривала до этого. — Они тоже магические? — спросил Артур. — Да, — откликнулась Нимуэй. — Любой, кто их наденет, начнёт иссыхать изнутри. Их использовали в качестве наказания для предателей. Наконец они добрались до чаши друидов. Нимуэй протянула руки к ней, но тут же отпрянула, будто её обожгло. — Твоя защита, — прошептала она, посмотрев на Эмриса, затем прочла мощное контрзаклинание и попыталась снова. Неудача опять постигла её. — Сильная, — заметила она. Эмрис, стоявший со скрещенными руками на груди, наблюдал за ней. — Разумеется. Я ответственно подошёл к её защите. — Теперь я за неё отвечаю. Сними защиту, я наложу свою. — Нет, — невозмутимо покачал головой волшебник. — Эта чаша — не просто одно из сокровищ Камелота, это страшнейшее оружие Альбиона. И если Небу было угодно спустя столько лет вернуть её к людям, то я, как хранитель этих земель, обязан позаботиться о ней. Так что это не твоя ответственность. Ты теперь придворный маг Камелота, но хранитель Альбиона — я. Нимуэй не стала спорить, а просто прошла мимо него. — Кстати, о придворных магах, — сказала она, стоя к ним спиной. — Я помню, что по традиции должна быть церемония назначения, и хотела сказать, что не возражаю против скромного празднества. — Это так любезно, — сказал Артур, — но небольшое изменение придётся внести. — Какое? — Клятва в верности. Думаю, что можно провести её в малом кругу перед основной церемонией. Эмрис вскинул глаза на Артура, затем на резко повернувшуюся Нимуэй. Это стало неожиданностью для неё, она вообще, кажется, как и все маги, сильно недооценивала Артура. А ведь он являлся второй половиной, подумал про себя Мерлин. — Что за клятва верности? Мы уже заключили договор, который скрепили кровью, — быстро проговорила Нимуэй. — То был ваш с Мерлином договор, против которого я не возражал. Но вы будете служить Камелоту и мне, а потому потребуется новая кровная клятва. Я знаю, что иное не имеет цены в магическом мире, а Камелот уже некоторое время — магическое королевство. Эмрис замер. Нимуэй ни за что не согласится, она начнёт давить, вспомнит о Фрее. Но что-то едва уловимое вселяло надежду в волшебника. Артур стоял непоколебимо и смотрел на Нимуэй так, будто не ждал ничего, кроме полного подчинения. На неё никто и никогда так не смотрел. С едва слышным вздохом она сказала: — Как пожелаете, ваше величество. Мерлин и Артур переглянулись. Впервые её любезность не вызвала в маге раздражения.***
Тёплая погода, которая стояла в последние пару дней, никак не могла изгнать холод, поселившийся в душе Морганы. Она очнулась в какой-то грязной пещере с перевязанной головой и дрожавшими руками. Мерзко и противно было ощущать себя слабой, когда ты уверовала, что всесильна. Спина ныла от лежания на голом камне. Она с трудом поднялась, и в то мгновение в пещеру вошёл Альварр. — Ты! — воскликнула она. — Это ты вырубил меня? Тот приподнял руки и поспешил разуверить её: — Что ты! У меня бы и сил не хватило. Это Эмрис постарался. Пока он бегал к своему королю, я вытащил тебя, а потом вернулся на место. — Так мы недалеко от Камелота? — Между Камелотом и островом Блаженных. — Меня будут искать и найдут в этой отвратительной пещере! — дёрнулась Моргана и ухватилась за голову. — Что там с битвой? — Она закончилась. Артур предложил всем вернуться в Камелот под его начало. А Нимуэй каким-то одной ей известным способом уболтала короля выкинуть Эмриса с должности придворного мага и назначить её. — Что?! — Моргана оторопела и долго сидела, уставившись немигающим взглядом на стену, покрытую мхом. Альварр дал ей время свыкнуться с мыслью, но потом замахал ладонью перед её лицом. — Эй! Ты там не лишилась разума? Я вытаскивал тебя не для этого. — Она предала меня и Моргаузу, — прошептала Моргана с исказившимся от ярости лицом. — Как она могла купиться на должность? — Я скорее спросил бы, как она убедила короля Артура, что она лучше Эмриса, — пробормотал Альварр. — И я бы не сказал, что всё так плохо. Мы вернулись домой с полным набором привилегий, которых хотели. — Мы должны были выиграть битву, уничтожить всех врагов, а потом жить в Камелоте! — прокричала Моргана. — И пытаться построить что-то на выжженном поле, — причмокнул Альварр. — Мне эта мысль всегда была не по душе, я говорил Нимуэй, что лучше найти способ договориться. — А как же месть? — в отчаянии воскликнула Моргана. Альварр сделался серьёзным и наклонился к ней ближе. — Я решил, что мерзавцу Утеру из мира мёртвых смотреть на меня, живущего в Камелоте припеваючи ещё лет тридцать, будет куда неприятнее, чем на мой труп у стен крепости. Моргана издала злобный стон и отвернулась. — Ты просто не готов рисковать жизнью ради цели! — бросила она ему после недолгого молчания. — Пусть так, — согласился Альварр, — но я вытащил тебя из лап смерти. Так что не спеши кидаться на меня с обвинениями. Если ты поступишь, как Нимуэй, то и у тебя появится шанс. — Шанс? — глаза Морганы дерзко заблестели. — Шанс на что? Унижаться перед моим братцем, который занимает мой трон, потому что Утеру не хватило смелости признать меня? Утыкаться в самодовольное лицо Эмриса? Притворяться, что не помню, сколько магов сожгли на главной площади? Нет уж, благодарю! Альварр хотел возразить, но остановился. — Ты в праве выбирать, как поступать дальше, — сказал он на прощание. — Мы свой выбор сделали. Подумай хорошенько, прежде чем поддаваться гневу и творить глупости. А то иначе тебе грозит войти в магическую историю человеком, куда более проклинаемым, нежели Утер.***
В покоях Гаюса стоял аромат трав и прижигаемых ран. Комнаты поблизости были выделены под раненых, а одну предоставили Фрее, которая вместе со всеми лекарскими пожитками сразу перебралась туда. Ей было неловко стеснять придворного лекаря, а теперь у неё появилось место, где она чувствовала себя полноценной хозяйкой. Король заходил проведать рыцарей каждый день, подолгу сидел рядом с Ланселотом, а потом отправлялся на тренировку. Иногда Ланселот открывал глаза и улыбался своему королю. Он нуждался в постоянном уходе, поэтому с ним сидела Гвен, а лечением занималась Фрея, которой передали тяжелобольного. Она заверила Артура, что вдвоём с Гвиневрой они выходят рыцаря. Для целительницы это дело являлось личным: во-первых, она хотела не словами, а делом выразить свою признательность за Эмриса, а во-вторых, не зря же она ездила к Сенреду под видом Морганы, чтобы рыцари успели добраться до границ королевства. Фрея использовала сильнодействующие северные настойки и не сомневалась в успехе. Артур целиком полагался на неё, она не раз доказывала, что с безнадёжными, по меркам Гаюса, больными срабатывала её целебная магия. К тому же в Камелоте появились новые маги, а они, напротив, предпочитали ходить исключительно к Фрее, считая, что обычный лекарь не владеет всеми тонокстями. Так что она и Гаюс сумели распределить обязанности между собой. Мерлин часто навещал рыцарей и справлялся у Фреи, нужна ли его помощь. По утрам он сталкивался с королём, и получалось, что в покоях Гаюса они встречались раньше, чем на утреннем совете. — Сегодня церемония назначения Нимуэй, — сказал Мерлин. — До сих пор не верится, что она согласилась дать клятву. А ты будто знал это. — Не знал, — сказал Артур, — но я внимательно слушал твою жену. — Фрею? — удивился Мерлин. Король кивнул. — Пока тебя не было в переговорном зале, Фрея сказала Нимуэй, что она любит тебя, что ты много значишь для неё. Мерлин содрогнулся. Фрея не упоминала об этом, когда рассказывала. — Это лишь попытка выбить из Нимуэй уверенность, — возразил Мерлин. — Обычный северный приём. Может, когда-то Нимуэй и горела желанием взрастить меня, но с тех пор прошло много времени. Артур с интересом посмотрел на него. — И что? Думаешь, время для неё много значит? И вообще, ты не осознаёшь, какой след оставляешь в человеческой памяти. — Как в твоей? — улыбнулся маг. — О, да, я знаю, что незабываем. — Ага, — согласился Артур с улыбкой, — своей дерзостью. Но, знаешь, Фрея, кажется, попала в цель. Не знаю, случайно или она в самом деле догадалась. Потому что у Нимуэй была возможность надавить и отказаться от клятвы, но она не стала. Она не просто хочет вернуть былое могущество, она хочет большего: вернуть и воплотить давнюю мечту. Когда ты рассказывал о том, что узнал от дракона, я попытался представить её. Всемогущая и одинокая жрица. Наверное, она считала, что на земле нет достойного человека, чтобы быть рядом с ней. И тут это предсказание о тебе, и она загорелась желанием. Наверное, она представляла, как вырастит тебя, как обучит всему, как ты станешь её союзником, единственным, кто будет ей ровней. Ты понимаешь, Мерлин? — Что? — встрепенулся он, заслушавшись Артура. — Она всё ещё грезит об этом, о том, что будет придворным магом в Камелоте, а ты будешь подле неё. — Я уже давно не ребёнок, — недоверчиво покачал головой Мерлин. — И скорее поверю, что она приготовила для нас очередную ловушку. — Он переминулся с ноги на ногу и посмотрел Артуру в глаза. — Послушай, я осознаю, что что-то из всей этой истории правда, но я вижу перед собой только расчётливую ведьму, которая прижала меня к стене и является угрозой. — Да я и не предлагаю тебе увидеть в ней друга, самому не по себе, когда вижу её. — Артур, позволь мне уехать из замка. Король растерянно заморгал и опустил руки. — Нет, знаешь, это чересчур. Чтобы ты сбежал из Камелота только из-за неё? Я не для того тащил тебя с севера и отменял законы отца! — под конец голос Артура стал откровенно сердитым. — Ты неправильно понял меня, — опустил взгляд Мерлин, пряча искорки. — Фрея ещё давно просила, чтобы мы подыскали в городе дом. И сейчас самое время. Я всё также буду ходить в замок каждый день, но, Артур, нам с ней нужен свой дом, и потом, видеть за завтраком, обедом и ужином Нимуэй, смотреть, как она ходит рядом с Фреей, а ей некуда деться, кроме как быть здесь… Для меня это невыносимо. Артур печально посмотрел в сторону. Какое-то время они молчали. — Понимаю и не стану возражать, как бы мне не хотелось, чтобы ты постоянно жил в замке. — Он встрепенулся. — Вы с Фреей уже нашли что-то? — Да, она поведёт меня посмотреть. Хочешь с нами? — Я бы не отказался от прогулки после всего этого. — Решено. Гвен тоже видела дом, но, уверен, не откажется пойти снова. — Это как-то грустно, что мы сбегаем из собственного дома, потому что сюда явилась Нимуэй, — сказал Артур. — Мы не сбегаем. Мы с Фреей говорили про дом ещё раньше. Просто сейчас этот вопрос встал остро. Король похлопал его по плечу и сказал: — Понимаю. Вам придётся часто звать меня на ужин, чтобы я не так сердился на ваше отсутствие. — Да я буду также маячить у тебя перед глазами в замке целый день, — попытался отшутиться Мерлин, но его улыбка быстро померкла. — Я всё равно буду рядом. И потом, у тебя останется Гвен. Что вы решили? — Как только всё утрясётся, я сделаю ей предложение, — признался Артур. — Небо! Как я рад! — воскликнул Мерлин, и король тут же шикнул и приложил палец к губам. — Что ты кричишь! Об этом не знает даже она. Не вздумай проболтаться, я хочу устроить сюрприз. — О, я умею хранить тайны! — заверил Мерлин с сияющим лицом. Артур смерил друга нарочито строгим взглядом и неожиданно вспомнил: — Я хотел увидеть Мордреда и поблагодарить за помощь с Морганой. Лицо Мерлина тут же потускнело. — Я тоже хотел его увидеть, но для того чтобы выяснить, зачем он это сделал. — Мерлин, он просто помог нам. Он на нашей стороне. Какие ещё могут быть причины? — Ты слишком доверчив, — закатил глаза волшебник. — В магическом мире ничего не бывает просто так. Здесь всё с умыслом, всё с расчётом. — Но Алатору ты доверяешь, — заметил король. — Иногда, мне кажется, что больше, чем мне. Мерлин вздохнул и посмотрел на Артура со смесью любования и укора. — Я никому не доверяю больше, чем тебе. Просто я знаю, по каким строгим правилам живут воины Ката. Алатор не может предать, иначе он предаст и себя, и весь свой род. Его так взрастили — привили принципы, которые для него дороже жизни. Также как ты соблюдаешь рыцарские понятия о чести. — Но Мордред — ребёнок, — простонал Артур. — Ты слишком подозрителен. Искать заговоры — среди детей! Это всё же слишком. — Он не просто ребёнок. Он смог переломить Моргану. Да, он воспользовался родовой магией, — по крайней мере, я так предполагаю и хочу спросить у него. И даже при таком раскладе — он очень силён. Как хорошо, что ты не видел меня ребёнком и что я творил на магических турнирах на севере. — Если бы ты мог своей магией переносить в прошлое, я бы посмотрел одним глазком, — более чем серьёзно заявил Артур. — Нет, нет и ещё раз нет! — воскликнул волшебник. — Как же я рад, что это попросту невозможно. Пошли к Мордреду. И Мерлин подтолкнул короля в сторону коридора, и они вместе пошли к маленькому друиду. О нём всё также заботились в замке, и дальнейшая судьба его была не ясна. По пути Артур рассуждал: — Мне всё-таки кажется, что ты сильнее Нимуэй. Тогда ты отбивал её удары и защищал меня. Кстати, я не поблагодарил тебя. Мерлин поджал губы и покачал головой, не сбавляя шаг. — Не стоит, я всего лишь выполняю свою клятву всегда оберегать тебя. Не забывай, у тебя был Экскалибур — он тоже отражал её магию. — Это безупречный меч, впервые я настолько ощутил его силу, восхищённо произнёс король. Мерлин хитро улыбнулся и скосил на него глаза. — Наверное, каждый мужчина на Альбионе, который понимает, что за сила в нём скрыта, мечтает заполучить его. Будь осторожнее. — Я помню, про попытку северного правителя, если ты об этом. — Нам скоро придётся вновь перейти дорогу северным интересам, — вспомнил Мерлин. — Немет? — сразу понял его Артур. — Завтра мне должны доставить донесение от сэра Леона по поводу ситуации на востоке королевства. — Ты намерен во что бы то ни стало выполнить обещание, данное королю Родору? — спросил маг. — Может быть, стоит… — Мерлин, — прервал его Артур, они как раз подошли к комнате Мордреда и остановились, — ты сам недавно говорил про воинов Ката и рыцарскую честь. Есть вещи дороже жизни. — Но ведь речь не только о твоей чести, речь о судьбе королевства. — Мой долг рыцаря — держать слово, мой долг короля — защищать Камелот. Я выполню и то, и другое. — Мерлин открыл рот, чтобы не согласиться, но Артур остановил его. — Хватит так чудовищно много перечить своему королю. — Я веду себя куда более почтительно, чем раньше, — возмутился Мерлин. — Тебе так только кажется, — лукаво улыбнулся Артур. — Просто теперь ты не будишь меня по утрам и не приносишь завтрак. С этими словами он вошёл в комнату Мордреда. — Вот уж о чём я точно не сожалею, — пробубнил себе под нос маг. Маленький друид, казалось, давно ждал их, особенно Эмриса. В нём и вправду не было ничего детского, только маленький рост и тонкие руки, его взгляд же, напротив, напугал бы взрослого, просто Артур был слишком храбр, чтобы бояться чего-либо, а Эмрис слишком силён. «Эмрис», — раздался голос в голове, и волшебник нахмурился. Мордред свалил с ног Моргану своим даром. С Эмрисом редко так общались, та же Фрея практически не обращалась к родовой способности, но только облик и голос Мордреда звучали для него так зловеще. Артур расспрашивал Мерлина, почему он не доверяет друиду. Дело было не в недоверии и не в ожидании предательства. Как объяснить всю сложность, и противоречивость, и мощь тех чувств, что пробуждались внутри него, когда он видел эти водянистые глаза на бледной коже? Словно он был тем роком, что нельзя отвести никакой магией, словно он хранил в себе ту обречённость, которую маг отгонял от себя и, главное, от Артура. Если бы пришлось выбирать, кто нёс в себе большую угрозу, Нимуэй или Мордред, Мерлин вопреки здравому смыслу выбрал бы последнего. — Как ты себя чувствуешь? Наверное, устал после всего, что было с Морганой? — начал Артур, подходя ближе и садясь рядом. Мордред свесил ноги с кушетки и упёрся ладонями в её край. Помятая рубашка свисала с его худого тела. Он смотрел на короля, но постоянно косил глаза на Эмриса. Если внимание хранителя Альбиона привлёк маленький друид, то и мысли Мордреда занимал лишь он один. — Я уже восстановился, — ответил он. — Ты использовал родовые силы? — спросил Эмрис. — Видимо, ты связан с кем-то из своих? Мордред кивнул. — Со старейшинами племени. — Ты был там самым сильным, верно? Снова кивок. — Почему ты решил вмешаться? Почему напал на Моргану? — Потому что хотел, чтобы вы вернулись. — Это так важно для тебя? — Ну конечно. Артур посмотрел на Мерлина с выражением лица, недвусмысленно говорившем, что допросов довольно. — Мы постараемся поскорее найти тебе дом, — погладил его по волосам Артур. Друид вскинул глаза на него, потом на Эмриса. — Вы пытаетесь отослать меня из замка? Я не хочу покидать его. Я хочу быть там, где Эмрис. Артур удивился такой настойчивости. — Мерлин тоже скоро покинет замок, — сказал он. Мордред слегка поник и даже расстроился, но упрямо повторил: — Я не хочу покидать замок. Что бы ни случилось, я пока останусь здесь. «Пока», — повторил про себя Мерлин. Разговор заходил в тупик. — Хорошо, — сдался Артур. — Уверен, что ты сможешь остаться в замке. Ты очень помог всем нам. Если всё же почувствуешь себя неважно, то иди к Гаюсу или к Фрее. Наверное, с ней тебе лучше. — Да, — глядя прямо в глаза Артура, сказал Мордред. — Фрея из моего племени и она жена Эмриса, я пойду к ней. Мерлин в этот момент умолял Небеса, чтобы ему не пришлось оберегать Фрею от ещё одной опасности. Его сердце не выдержит стольких потрясений. Но Артур будто не находил ничего подозрительного в словах Мордреда. Эмрис выходил из комнаты вслед за королём и, оглянувшись, замер на мгновение, уперевшись взором в не сводящего с него глаз друида.***
Рана на голове беспокоила Моргану, но лежать в пещере она долго не собиралась. Не нужно было обладать блестящим умом, чтобы понять — скоро Нимуэй вернётся на остров Блаженных, возможно, раньше, чем пройдёт церемония её назначения. Моргана задумала опередить её. Нимуэй решила, что может использовать её? Что ж, она заберёт то, что и так принадлежало ей, и исчезнет. Лошадь скакала во весь опор. Дорога ближе к морю становилась влажной и скользкой, но Моргана не думала об этом. Только бы опередить Нимуэй, а если потребуется, она будет ползти по скалам, цепляясь за них ногтями. Алатор и другие выбрали Камелот? Пускай. Они ещё поймут, насколько неверным оказался их выбор. Мрачный остров лежал посреди моря совершенно одинокий. Внутри никого не было. Всё осталось как прежде. Моргана помчалась в комнату, служившую Нимуэй тайником. Там находилось множество ценностей, но её интересовала лишь одна — шкатулка с живым Гиен Кэнэх. Прикоснуться к другому — значило бы стать воровкой, но это существо безраздельно принадлежало Моргане. Она протянула ладони к желанному предмету, и её хлестнула по рукам невидимая сила. Разумеется, защита. Моргана простояла долго, перебирая контрзаклинания на разных языках. Ведь она была самой сильной колдуньей Альбиона! Но Нимуэй соорудила какую-то многоуровневую защиту. Предательский внутренний голос шептал слова, произнесённые ранее жрицей: «Ты не понимаешь природы силы, которой владеешь». Неужели мощи, которая живёт в её руках недостаточно? Неужели не хватает заклинаний, которые она зубрила по ночам, чтобы стать непобедимой? Мысль, которую она гнала, всё-таки протиснулась в сознание: если бы на её месте стоял Эмрис, шкатулка уже очутилась бы в его руках. Он слабее неё, но неизменно одерживал верх. Нимуэй увидела это, и поэтому заняла его сторону. Сторону победителя. Моргана встряхнула головой, острая боль пронзила тело, но она подумала, что лучше боль, чем терзание от этих мыслей. Они все предали её, но она добьётся своего. Сдержит слово, данное на могиле Моргаузе. Воспоминание о сестре придало сил, мысли словно поток заструились к одной цели: вырвать шкатулку с Гиен Кэнэх. Моргана попыталась совместить два заклинания: одно силовое и одно контрзаклинание. С первого раза не получилось, но она ощутила какой-то толчок и продолжила попытки. Наконец чары Нимуэй поддались, и Моргана схватила ларец с мощным магическим оружием. Она ринулась вниз по лестнице. Бежать без оглядки с этого острова, пока не явилась Нимуэй или ещё кто-нибудь и не расстроил её планы. Ноги Морганы приросли к земле, когда она проходила мимо тяжёлой каменной плиты, на которой некогда лежало бездыханное тело сестры. Вздрогнув, она подошла к ней, невесомо провела пальцами по шершавому сколотому камню и, зажмурив глаза от пронзившей боли, бросилась прочь. Моргана не подозревала, что в тот же вечер, не дождавшись церемонии назначения придворного мага Камелота, Нимэуй, не сказав никому, проникла на остров. Самым ценным магическим предметом для Верховный жрицы являлся кристалл Ниатида. Но она знала наперечёт каждую вещь в своём тайнике. И потому сразу заметила, что шкатулка с Гиен Кэнэх исчезла.