Корми демонов по расписанию

Я смотрю в свое сердце, и странное дело — там кто-то шевелится в дырке — Скажи, что у тебя есть еще водка, — мрачно выдохнул Ники вместе с сигаретным дымом. Где-то на середине рассказа они перебрались на кухню, и Андрей вещал, а Ники курил одну за одной и почти добил пачку. Пару раз Андрей отбирал у него сижку и делал затяжку, потом продолжал. — Водки больше нет. Есть пиво. Но, наверное, лучше не стоит. Можно в магаз сходить. — Так уже одиннадцать же почти. Клятый Питер… — В соседнем доме магазинчик, там круглосуточно продают, и не паленку какую-нибудь. — Откуда знаешь? — Ники спросил безо всякой задней мысли, но Андрей неожиданно серьезно ответил: — Знаю, — и прозвучало это так весомо, что не поверить было нельзя. — Ладно, — Ники подавил желание зябко повести плечами. — Пойдем, что ли, ноги разомнем, бухла возьмем, сигарет. Апрель едва перевалил за середину, а погода в Питере была почти нормальной, сухой и ясной. Ники еще утром, вывалившись с Ладожского вокзала, с подозрением посмотрел на небо и висящее там огромное яркое солнце. Сейчас уже стемнело, но все равно было весьма приятно. — Где же знаменитая питерская хтонь? — Ники с удивлением расстегнул бомбер, потому что было жарковато. — Скоро будет, аккурат на майские, — хмыкнул Андрей. — Тоже /знаешь/? — Ники искоса на него посмотрел. — Конечно. Я тут не первый год живу, каждый раз такая хуйня, — Андрей засмеялся и похлопал Ники по плечу. В небольшом магазинчике немолодая продавщица спокойно пробила им бутылку коньяка, бутылку водки и колу, а вот красных «Мальборо» не было. Ники печально вздохнул и попросил «Кент». — Что было дальше? — выйдя на улицу, он тут же распотрошил пачку и закурил. — В твоей истории? — Я тогда очнулся на полу, а часы остановились. Но времени вроде немного прошло. Дверь открыта была, и я оттуда свалил поскорее, хотя спешить уже было некуда. Вообще не помню, как домой бежал, рюкзак и остальные вещи в итоге в доме забыл. Нырнул под одеяло и вырубился, — Андрей сделал паузу, чтобы перехватить у Ники затяжку. — Проснулся под вечер, спросил бабушку, почему она меня не разбудила. Будила, говорит, но без толку, небось опять читал до утра… — И что? — И все. Нормально все было, только пришлось проторчать почти до конца лета там — мама только в середине августа смогла меня забрать. — А что те пацаны? — Мы потом опять у озера встретились, и я сказал, что они козлы со своими розыгрышами, а дом не страшный совсем, просто пустой. И что они сами небось зассали и не ходили туда. Димон тогда странно на меня посмотрел, но больше они меня не трогали. Подержи пакет. Ники перехватил ручки, Андрей начал рыться по карманам, нашел ключи. Быстро разулись и разделись, вернулись на кухню, Ники деловито сунул бухло в морозилку. Андрей не продолжал рассказ. У Ники было слишком много вопросов, но он терпеливо ждал. — Я сначала думал, что мне это все приснилось. Что я просто заснул в том доме и увидел кошмар. Мне до этого особо не снились страшные сны, но обстановочка была подходящая… — Андрей запустил пальцы в волосы, взлохматил их. — В общем, я так считал, пока не заметил на себе это. Как ни в чем не бывало, он задрал свитшот аж до самого горла. Ники неосознанно придвинулся ближе, чтобы рассмотреть, на что показывает палец Андрея. — На ожог похоже. Уже основательно подживший, — вынес в итоге вердикт Ники, рассмотрев некрупную, с десятирублевую монетку отметину точно в центре груди. Края были неровными, из-за чего отметина походила то ли на кляксу, то ли на звезду с очень, очень большим количеством вершин. — Бинго. Раньше этой херни не было. Ну, до той ночи. А теперь смотри, — Андрей опустил свитшот и принялся закатывать левый рукав. На внешней стороне предплечья было несколько похожих отметин, только совсем мелких. — Что это? — Я поджаривал сосиски и неудачно брызнул на себя раскаленным маслом, — Ники недоуменно вскинул брови, и Андрей хмыкнул: — Это было три дня назад. — Чего? Но это же невозможно! — Хочешь проверить? — Андрей нехорошо улыбнулся и вдруг схватил со стола зажигалку, щелкнул ею, высекая огонь. — Хочешь посмотреть? — Не хочу, — зажигалку Ники бесцеремонно отобрал, чтобы подкурить очередную сижку. — Нихуя не понимаю. — Я тоже не сразу выкупил. А потом понял, что на мне все очень быстро заживает. Реально быстро. Это было странно, и я никому рассказывать не стал. А потом сны эти начались. — Я помню, — вырвалось у Ники. Конечно, он не видел всего и целиком, но, блуждая по сознанию Андрея, сны он видел тоже, и приятного в них нашел исчезающе мало. Это сложно было объяснить словами, но ощущалось оно… как кошмар, который слишком реален, чтобы из него выбраться. — В общем, чем старше я становился, тем сильнее было… /это/, — тень брезгливости пробежала по лицу Андрея. — Знаешь же чувство, когда ногу отсидишь, она затекает, и ты больше ее не чувствуешь, как будто она тебе не принадлежит? Вот у меня было ощущение, что затекло все. Андрей встал, пошуршал в морозилке, извлек едва охладившуюся водку и налил им выпить. Быстро опрокинул стопку, не запивая. Ники сделал глоток колы, когда прикончил свою. — Знаешь, почему я музыкой занялся? Это было единственное, что хоть немного помогало избавляться от образов в голове, от постоянного ощущения, что внутри меня есть /что-то еще/. Я пил, почти не пьянел и писал музло лет с шестнадцати, наверное. А потом мама начала все чаще жаловаться на головные боли, и я все понял, — Андрей не смотрел на Ники, пока рассказывал. Он пялился куда-то в пустоту. — Я у Кирилла, кореша моего, пару раз ночевал — вышло то же самое. — Голова стала болеть? — Ну да. Бошка болела, слабость была, на сны плохие опять же жаловался. В общем, я просто сложил два и два. Ники на автомате выбил сигарету, затянулся, не чувствуя вкуса. Слушать Андрея, так обыденно говорившего о странных вещах посреди тесной кухни, было как-то… Да стрёмно это было. — Я девушку еще видел, — неловко начал Ники. Андрей вздохнул. — Она мне нравилась. Не то чтобы до крышесноса, но… Красивая, яркая. Видимо, /ей/, — Андрей сделал неопределенный жест рукой, — она тоже пришлась по вкусу. — Ей? — глуповато прозвучало, наверное, но Ники не мог не переспросить. — Этой... твари. Чем бы оно ни было. — Слушай, — Ники запнулся, подбирая слова. — Ты до этого, до меня, хоть кому-то рассказывал? — Я однажды попытался поговорить с мамой. Когда ей еще не было окончательно на меня похуй. Но не получилось. Она вообще не поняла, о чем я говорю, и посоветовала меньше торчать «в этом твоем интернете». Больше я не пытался. — А обратиться, ну, к специалистам? — Вызвать Дина и Сэма Винчестеров? — Андрей усмехнулся. — Я гуглил. Конечно, я пытался найти хоть что-то, хоть какую-то информацию, но было непонятно, чему можно верить. Ну и, знаешь ли, /такие/ книги обычно просто так на торрентах не лежат. Ники ойкнул, когда дотлевшая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Вытер их об и так скомканную салфетку. Подумав, налил себе еще — не в стопку, а в кружку, от души налил. — А все эти ведьмы и колдуны из объявлений — развод чистой воды. Кроме одной. Андрей встал из-за стола, подошел к окну. Что он пытался разглядеть в полной темноте, почти не рассеиваемой редкими фонарями, Ники не знал. Хотел было пошутить про еще одну способность и суперзрение, но прикусил язык. Он и так всегда вел себя по-дурацки, когда нервничал: шутил невпопад и не мог остановиться и вовремя прикусить язык. — Она меня даже на порог не пустила. Просто открыла дверь, посмотрела так неприятно, пристально, и сказала, что ей это не по силам вообще. И захлопнула дверь. Больше я не пытался ничего исправить, решил просто с этим жить. Вроде оно не так сильно и мешало?.. — Слушай, — кружка излишне громко приземлилась на стол, и Ники сам вздрогнул — не собирался прикладывать столько силы. — Мне на сегодня хватит. Правда, не могу больше, у меня голова кругом. Давай пойдем спать, за ночь оно как-то уляжется у меня в голове, а завтра уже продолжим... и решим... что-нибудь, — прозвучало не так твердо, как хотелось бы, но Андрей не возражал. — Я тебе постелю сейчас нормально, подожди. Хочешь в душ? — Утром. Всё утром, — Ники залпом допил водку и даже не стал запивать колой. Сомневаюсь, что жив, я не чувствую собственных сердцебиений Андрей снимал двушку: крохотная спальня и просторная гостиная, она же — рабочая зона. В прошлый раз Андрей уступил Ники свою постель, в этот раз разложил для него диван. Ники разделся до тишки и трусов, нырнул под одеяло. Голова и правда слегка кружилась — его наконец-то начал немного забирать алкоголь, но все еще недостаточно. В итоге Ники поворочался немного, потом встал и отправился на кухню за коньяком. Бокал брать не стал, хлебнул прямо из бутылки, подумав, забрал бутылку с собой. Обычно бухло помогало расслабиться и уснуть, но, видимо, не в этот раз. Если бы Ники спросили, верит ли он в бога, он бы ответил, что верит исключительно в дьявола. И это было бы шуткой только отчасти. Сколько он себя помнил, отношение к религии и вере у него было сложное: что-то отчетливо просматривалось по его трекам, но сформулировать твердую позицию он не мог. Это не мешало носить кресты — на груди, в ушах, — но было чем-то, что он обычно ни с кем не обсуждал. Про веру в другие вещи его никогда не спрашивали, а сам Ники и не задумывался. Наверное, проще всего было бы счесть, что Андрей бредит. Старый дом, зеркало, какая-то сущность внутри... Но Андрей не зря решил именно /показать/, и кино в голове было в достаточной мере убедительным, чтобы Ники поверил и принял как данность всю историю. Коньяк не помогал, мысли закручивались слишком тугими узлами, одновременно хотелось курить и просто отрубиться. Ники покосился на закрытую дверь спальни. Вопросов было слишком много, но услышать ответы он был не готов. Часы на экране телефона показывали пять утра, за окном даже не думало рассветать, спать не получалось. Ники вздохнул и встал, оделся, собрал немногочисленные вещи. Появилась идея, что нужно оставить записку, но он с ходу не смог решить, что там написать, поэтому просто аккуратно закрыл за собой дверь, убедившись, что она захлопнулась. Ладно. Потом скинет смску или во вконтосе отпишется. Позже. Можно было вызвать такси, но Ники решил, что пройтись пешком и проветрить голову ему не помешает, а там и метро откроется. Хорошо, что он не брал обратный билет, иначе пришлось бы еще и с возвратом возиться. Впрочем, когда Ники наконец добрался до вокзала, выяснилось неприятное: нормальных билетов не было. То есть были, конечно, от пяти штук на сапсан, но что-то как-то слишком уж... не вариант. Плац за две тысячи уходил вечером, часов через тринадцать. Конечно, можно было взять его, погулять весь день по Питеру или вписаться ненадолго — благо, было у кого. Но какая-то сила гнала Ники отсюда подальше — странное чувство, которое мешало толком дышать. В итоге он не стал брать билет, а передислоцировался в KFC по пути в семнашку. Там можно было пожрать, выпить, зарядить телефон и подождать — а что еще нужно в этой жизни? В итоге ему повезло каким-то чудом словить блаблакар, который уже через два часа бодро мчал его и еще троих человек в сторону Москвы. Ники, забившийся на заднее сидение минивэна, привалился к окну и пытался задремать, но получалось так себе. Он в который раз за это длинное-предлинное утро пожалел, что не захватил с собой коньяк. Потом была тряска, конечно, на выезде из города еще ничего, но в итоге российские дороги побеждали здравый смысл, и от этого укачивало и хотелось блевать, но Ники дышал поглубже и жевал невесть откуда взявшуюся в кармане жвачку. Потом он все-таки отключился, но пару раз просыпался — во время остановок на заправках и от громкого «поссать кто-нибудь пойдет?». Шея затекла, хотелось курить, но не было сил открыть глаза. Ники чуть поерзал, стекло приятно холодило щеку. Потом кто-то взял его за руку. Ники сонно заворочался, переплел пальцы с чьими-то холодными — у одной из его девушек вечно мерзли ладошки, и он грел их в своих, все время разрешал сунуть в карманы его мантии или бомбера. Чужие пальцы чуть сжали его, не холодные даже — ледяные, от этого как-то разом замерзла рука — вся ладонь и запястье. Ники хотел было высвободиться — и не смог. Попытался открыть глаза — и увидел темноту. Темнота была странная, чернильная, вся в разводах, он продирался сквозь это жидкое месиво с помощью второй руки, ведь правая одеревенела, отмерла... Или нет? Или все, что копилось в ней, скользнуло к грудной клетке, поселилось в солнечном сплетении?.. — Эй, парень. Бля, парень, ты в порядке? Кто-то грубо тряс его за плечо, которое, видимо, успело затечь в поездке — его неприятно покалывало. Попутчик, суровый бородатый мужик в узких джинсах и с длинными волосами, аккуратно придерживал Ники и, видимо, готовился встряхнуть еще раз. — Нормально, нормально я, что такое, — голос не очень слушался. — Ты тут то ли стонал, то ли рыдал, в общем, не то, что приятно слушать, — буркнул бородатый. И тут же надел болтавшиеся на шее наушники, как будто демонстрируя, что Ники умудрился его достать даже через эту преграду. — Скоро приедем? — Ники посмотрел в окно. Было еще светло, по его прикидкам, вернуться он должен был часам к шести. — Часа два, и будем на месте, — водитель то ли был более хладнокровным, чем остальные пассажиры, то ли что, но он вообще никак не прокомментировал слова бородача. Ники пощупал правое запястье. Оно было какое-то ледяное. Присмотревшись, можно было увидеть следы пальцев на предплечье... Но это явно было лишь плодом его воображения, да? Ники, обозлившись, принялся искать в рюкзаке наушники. Музло обычно весьма помогало отвлечься. Но мы хороним в себе свет, будто в могиле светлячков Ники добрался до Раменского уже ближе к ночи. Перед самым въездом в Москву внезапно встали в пробку, потом он плюнул и не поехал по схеме «метро-электричка-пешкодрал» от Теплого стана, а вызвал такси, и в итоге — тадам — снова встал в пробку. Ники тысячу раз пожалел вообще обо всем в своей жизни. Андрей не звонил и не писал. Очевидно, что он проснулся, обнаружил, что дома один... А дальше? Ники терялся, что можно сделать в такой ситуации. Что бы сделал он сам, если бы рассказал нечто важное другому человеку, а тот бы в итоге съебал?.. Моделировать ситуацию получалось очень плохо, потому что Ники никогда так не влипал. Он, блядь, никому не рассказывал про настолько странные вещи! Да они с ним и не происходили. В итоге Ники буквально разрывало на два фланга. Беспокойство за Андрея мешалось с желанием вообще, блядь, ничего общего с этим не иметь, пожалуйста, большое спасибо. В итоге он все-таки решил сперва отоспаться, а потом уже можно и посоветоваться с людьми, который точно так же общались и дружили с Андреем. Просто... чтобы узнать. Но, конечно, уснуть не вышло. Даже глаза закрыть не получалось, они как будто сами собой распахивались. Таращиться в потолок было тупо, и Ники почти с опаской открыл ВК, пролистал диалоги до нужного. Отлично, онлайн. Быстро отбил «тебе можно набрать?» и получил короткое «да» и смайлик. Ткнул вызов. — Привет, Никитка, — мурлыкнула Лема в трубку почти сразу. — Привет, — он никак не мог привыкнуть, что она ему радуется. Всегда. Каждый раз, как он позвонит. Вот эта охуенно красивая женщина просто улыбается в трубку и не сбрасывает его звонок. — Что-то срочное? — она явно прикрывала динамик от внешнего шума. — Я просто сейчас... — Ты с Андреем давно общаешься? С Пиро? — Ники решил сэкономить их с Лемой время. На другом конце зашуршало, послышались какие-то приглушенные голоса. — Смотря что считать за «давно» и что — за «общаешься», — Лема, видимо, вышла куда-то, где не так сильно фонило. — Слушай, я не хочу... не хочу отвлекать тебя. — Все нормально. Что случилось? Ники мысленно отвесил себе затрещину. Надо было сперва все продумать, а потом звонить. Не выкладывать же ей всю историю про дом и прочее, правда? Как минимум потому, что это чужая тайна. Или нет. Но чужая история. И потом, кто в здравом уме поверит? Ники хотя бы наглядно показали, что к чему. Слишком уж наглядно. — Ты там? — не то чтобы она торопила, но Ники тут же усовестился, что занимает ее время. Кажется, Леме было чем заняться поздним вечером, раз она не спала. — Прости, я просто не знаю, как сформулировать. Был у Андрея в гостях, и он мне немного странным показался. К этому моменту Ники уже выбрался из кровати, устроился на широком подоконнике и принялся дымить в приоткрытое окно. Курение его всегда успокаивало и помогало сконцентрироваться. — Вы поссорились? — сочувственно поинтересовалась Лема. — Не, все нормально. Просто он вел себя… странно, — пришлось снова повторить это слово, его никак не получалось ни объяснить, ни расшифровать. Но Ники все же попытался: — Обеспокоенный какой-то, хотя так-то ничего не случилось. Замороченный. — Ой, кто бы говорил, — беззлобно поддела его Лема. — Себя и свои загоны на пустом месте вспомни. Не забуду, как ты тогда жаловался, что Антон… — Это другое! — Ники так возмутился, что даже выронил сигарету, но все равно не сдержал улыбку. Лема слишком хорошо его знала. — Есть еще кое-что. Альбом его… Мрачный он какой-то, — предпринял Ники еще одну попытку. И тут же понял, насколько она беспомощная. — Господи, и это говорит мальчик, написавший трек про дьявола! А из последнего твоего релиза, который с Крисом… «Литры», во! От него же сразу хоть в петлю, — Лема уже откровенно смеялась. — Да, я понимаю, что это имеет основания… Но наши лирические герои не равны нам самим, и преувеличивать ради красивой строчки или метафоры — это нормально. Мне ли тебе рассказывать? Ники понял, что ему нечем крыть. Ну разве что спросить в лоб: «Лем, а тебе Андрей часом не рассказывал, что одержим какой-то сверхъестественной пакостью, которая понемногу вампирит и его, и окружающих? Нет? Ну ладно, забудь, не бери в голову». Чушь полная. — Никит, если что-то случилось, и я могу помочь, ты так и скажи, ладно? — Лемку явно встревожило его молчание, и она как-то резко посерьезнела. — Все в порядке, — Ники нашел в себе силы улыбнуться, зная, что это будет слышно. — Просто пить надо меньше, наверное. Прости, что побеспокоил. — Обращайся в любое время. Целую! — и она отключилась. Ники прижался лбом к прохладному стеклу. Удивительно, но в Москве погода была хуевее, чем в Питере. Как-то даже потянуло обратно. Нужно было все-таки поспать, но в глаза будто песка насыпали, их все еще не получалось сомкнуть, и Ники знал этот поганый вид бессонницы, которая приходила вместе с переутомлением и сильным эмоциональным напряжением. Он точно помнил, что дома было бухло… Но показалось, что сейчас оно не поможет, так что Ники встал и принялся шарить в ящике стола, подсвечивая себе телефоном. Пару лет назад он уже обращался к врачу с этой проблемой, тот подробно рассказал, как изменить образ жизни (в ту пору просто пиздецовый), чтобы все наладилось, и колеса сильные на первое время прописал. Ники даже помнил дозировку, поэтому, не думая, закинулся, не запивая даже водой. Потом, поколебавшись, проверил срок годности: тот еще даже не успел выйти. Ну хоть не отъеду, хотя это не точно, мрачно пошутил Ники сам с собой. Рубить начало довольно быстро, и он сам не заметил, как отключился. Прелесть этих таблов была в том, что никаких снов Ники не снилось. Помни о маме и корми монстров по расписанию ...недостатком таблов было то, что вырубали они прям капитально, минимум часов на десять. Ники проснулся спустя двенадцать — в три часа дня, с головой, гудящей как от лютого похмелья, и намертво разрядившимся телефоном. Дома было пусто, и он ощутил мимолетный укол разочарования: когда Ники в районе полуночи вчера завалился домой, мама и мелкий уже спали, а сейчас их не было дома. Зато в холодильнике нашлись свинина с картошкой и овощной салат, а еще холодное пиво. Это немного скрасило тягостное пробуждение. Пока Ники грел еду и раскладывал все по тарелкам, телефон успел подзарядиться. Он вскрыл банку темного «козла» и принялся разгребать уведомления. Редкие лайки и комменты в твиттере и инсте, пара незамьюченных чатов в телеге, несколько сообщений вк, которые можно и позже посмотреть — после того, как Ники основательно почистил друзей, стало намного легче справляться с количеством диалогов. Посмотрел уведы, поставленные на других — у кого-то вышел новый трек, а кто-то яростно тусил последние пару дней и сегодня зафлудил фотками весь инстач. В общем-то, ничего особенного. Среди всего этого чуть не затерялась смска от матери — она предупреждала, что заберет Макара из школы и они уедут в Москву на выходные, домой заезжать не будут. Ники прочекал — черт, сегодня уже пятница. Тогда все понятно. Он снова слегка расстроился, что не повидался с домашними, особенно с мелким, по которому всегда скучал. От Андрея не было ничего. Ники вымыл, вытер и расставил посуду, скомкал пустую банку и достал из холодоса вторую. Пиво вдруг разом стало казаться каким-то безвкусным. Ники упрямо отхлебнул ещё и вернулся в свою комнату. Можно было позвонить кому-нибудь и выбраться потусить, можно было заняться работой, которую он все откладывал, а сроки уже начинали опасно воспламеняться. В принципе, попробовать написать песню он тоже мог, но настроение было какое-то не то. Ники упал в кресло перед компом, покрутился в нем. Затем набрал Вараба. — Че-как, мэн? — Привет, Никит, — Артем ответил где-то после седьмого гудка, когда Ники уже решил сбросить. — Норм, еду с Федосом на студию. — Ты в Питере, что ли? — Ну да, я ж тебе говорил, что у меня на те же даты билеты, как только ты рассказал, что к Андрюхе поедешь. Вы как, опять затусить хотите, что ли? Мы не против, только поработаем сперва. На заднем фоне принялся что-то бухтеть Букер, и Артем закрыл пальцем динамик. Потом вернулся. — Ну так чего? — Я, короче, в Москве. В смысле, в Раменском. — Хуя себе, чего так быстро? Что-то случилось? Дома все норм? — Артем встревоженно хмурился, это было даже по голосу слышно. — Потом расскажу. Нормально все, просто так получилось, — Ники искренне надеялся, что что ничего рассказывать не придется. — Ладно, удачи вам там, Федьке привет. — Давай, пиши, если что. Ники покрутил в руках телефон. Следующей на очереди была Алина. Трубку она не взяла, зато перезвонила минут через десять. — Здорово, Никитос! Я на студии была, мы тут с Артурчиком уже три часа над новой песней бьемся, чуть не посрались. Он за сигами ушел. Ты там как? — Да вот, сижу дома, скучно пиздец, думаю, кого вытянуть потусить. — Слушай, я сегодня пас, надо добить эту хуйню. Давай завтра, а? Я наберу! — Давай, — легко согласился Никита. — Удачи с треком! — Спасибо. Обняла! — Обнял. Можно было позвонить Игоряну, но того, насколько Ники помнил, сейчас тоже не было в городе. А больше, как оказалось, он сейчас никого особо и не хотел видеть. Да уж. Психанув, Ники просто раскопал на компе «Хеллсинга» и решил просычевать остаток вечера в обнимку с аниме, почему бы и нет. Только сперва надо было сгонять в магаз и еще пива притаранить. И какой-нибудь гадости пожевать. Телефон он забыл дома. Вернулся, сунул пиво в холодильник, закинул пару пачек красных «мальборо» в шкаф — пополнил НЗ. Сделал попкорн, обжегся, высыпая его в миску. Поднялся обратно к себе на второй этаж. На автомате чекнул телефон. Несколько уведомлений о новых публикаций в твиттере. Андрей. Не то чтобы Ники ждал, что прочитает там что-то важное, но… Твитов было три. «я никогда раньше не думал, что...» Кликнуть. Запись удалена. «однажды я перестану...» Кликнуть. Запись удалена. «самое стрёмное — когда по ночам...» Кликая, Ники уже знал, что и этот твит Андрей потер. Он часто так делал, но еще никогда это не расстраивало так сильно. Пиздец. Наверное, им надо было поговорить, но Ники явно не был готов к этому разговору. Настроение и так было на уровне плинтуса, а сейчас ухнуло куда-то совсем ниже нуля. Он разозлился сам на себя за слабохарактерность. Чтобы хоть немного отвлечься, Ники врубил первую серию и ухватил очередную банку «козла». Жаль, в пиве нельзя было утопиться. На том моменте, когда Алукард предложил Виктории выпить его крови, Ники показалось, что он слышит что-то странное. Он не стал ставить на паузу — это был уже конец серии, — а просто вырубил проигрыватель, когда пошли титры. Повернулся к закрытой двери и вслушался. Какой-то посторонний звук — непонятное шуршание? Тихий скрежет? — был еле уловим. Но едва Ники его заметил, отделаться от него стало невозможно. Это очень досаждало. Походило на трещание старых ламп, как было его в школе, или на гудение насекомых. Ники осмотрел комнату, но ничего подозрительного не нашел, и да, казалось, что звук пробивается откуда-то извне. Ники встал, почему-то очень медленно и осторожно, но не успел сделать и шага, как из-под двери потянулся... что это было, черный туман, дым, какой-то пар? Сначала тонкие струйки, но вскоре половину комнаты заволокло плотными темными клубами. — Что за хуйня, блядь, — Ники неосознанно попятился к окну. Почему там было так темно, еще вроде не настолько поздно? Туман неоформленно колыхался, то уплотняясь, то превращаясь в десятки щупалец. Они тянулись к Ники, но словно не могли преодолеть какой-то барьер и пока никак его не касались. Ники твердо знал, что этого нельзя допустить: дотронься он до этого тумана, и случится нечто непоправимое. Мысли путались, и Ники понятия не имел, что ему делать. Почему-то показалось отличной идеей открыть окно, вылезти из него и просто обойти эту дрянь. Окно удачно выходило на пристройку к дому, так что даже не пришлось бы сигать со второго этажа. Ники, не отрывая взгляда от тумана, на ощупь открыл окно и торопливо начал выбираться. Он сполз как можно ниже, пытаясь ногами нащупать пристройку. Не получилось. Тогда Ники решил рискнуть и спрыгнул. Внизу ничего не было, и он падал, падал, падал. Целую вечность. Ники проснулся. Он лежал поперек кровати, за окном было еще светло, в комнате стояла тишина. Ники сел, взъерошил пальцами волосы. Отголоски сна не отпускали, и его потряхивало от пережитого пиздеца. Когда он вообще успел вырубиться? Пошатываясь, он встал. Ноги были ватными, Ники запнулся о пустую пивную банку. Он медленно, как пьяный, спустился вниз, на кухню. Взял чистый стакан, открыл питьевой кран — и ничего не произошло. — Да что за день такой, — Ники крутнул другой вентиль, надеясь на глоток простой холодной воды. То, что хлынуло из крана, водой точно не было, разве что болотной — черной, мутной и зловонной. Она так быстро наполнила раковину и полилась через край, что он не успел среагировать, а потом было поздно даже пытаться что-то перекрыть — напор только усиливался, хлестало отовсюду, вода прибывала так стремительно, словно лилась не только из кранов, а буквально из ниоткуда. Ники и опомниться не успел, как воды было ему по грудь. Он пытался добраться до выхода, но никак не получалось — движения были замедленные, вязкие. И тогда вода накрыла его с головой. Ники проснулся. Он сидел в кресле перед компом, на экране Уолтер кромсал гулей нитями — это середина шестой серии, значит, его вряд ли отрубило больше чем на час. И он умудрился заснуть с банкой пива в руках и облиться, класс. Но это было не самое страшное, конечно. Сердце колотилось как чокнутое. Давненько у него не случалось этой адовой хуйни «сон во сне», и как же сильно это выматывало. Телефон на столе загудел, номер не определился. Ники недолго медлил, но все же ответил. — Слушаю. Каким-то образом он узнал Андрея еще до того, как тот начал говорить. — Ты в порядке? — В полном, — получилось как-то более резко, чем он планировал. Но смягчать Ники не стал. — Я... кое-что почувствовал. Андрей на том конце невидимой линии звучал как-то приглушенно. Ники на всякий случай ущипнул себя, потому что все еще не отошел от приснившегося. Стало больно, но уверенности, что все происходящее — не очередной сон, это не принесло все равно. — Не молчи, пожалуйста. У тебя точно все хорошо? И тут Ники просто прорвало. — Хорошо? Почувствовал?! — голос дрогнул. — Ты сейчас, блядь, серьезно? Ты рассказываешь мне какую-то хуйню, которая пугает меня до чертиков, потом со мной происходит еще какая-то хуйня, которая тоже пугает меня до чертиков, и вот теперь, ебаная вишенка на ебаном торте, ты звонишь и сообщаешь, что почувствовал что-то! Ну охуеть теперь! — Прости, Никит, — даже после всей этой тирады Андрей звучал спокойно — и грустно? Да, наверное, это было самое подходящее определение. — Я не хотел, чтобы так вышло. Тебе не помогут мои извинения, но... — Что вышло? Что вышло-то, блядь? И почему из всех людей ты рассказал именно мне? — Выбирал не я. Ники аж опешил и на минутку притушил свое праведное негодование. — В смысле? В смысле не ты? — Просто... Так совпало. Мне захотелось поделиться с тобой, потому что показалось, что ты поймешь. Мне просто нужно было об этом рассказать, а тебе я смог бы довериться. Но не хотел этого, потому что... слишком эгоистично? Вот только эта тварь решила за меня. — Ты себя не контролируешь, что ли? — Ники вдруг разом оставили все силы. Он устало вытянулся в кресле — не очень удобно, но можно было меланхолично вращаться по кругу, задевая все вокруг ногами. — Обычно контролирую. Но бывают такие моменты... — Андрей запнулся. — Это сложно объяснить. Я как будто сам не свой. Ты понравился ей. Так и тянуло уточнить, кому это «ей», но Ники прикусил язык. — Ты там? — уточнил Андрей после затянувшегося молчания. — Лучше бы я сидел и дальше смотрел «Хеллсинга», честное слово, — Ники вздохнул. — Уже на шестой серии. Или мне надо заново смотреть? Я все проспал из-за странной криповой хуеты. — Ты что, смотришь сериал, а не овашки? — такого искреннего возмущения Ники не ожидал. — Тебя что, реально это сейчас волнует? — ядовито парировал он. — Слушай, — Андрей явно старательно подбирал слова. — Ты так быстро уехал, и я не стал тебя останавливать, это было справедливо. Но сейчас я понял одну вещь, которая все меняет, — возможно, он ждал какого-то вопроса, но Ники молчал. — То, что я пустил тебя в свою голову, это… Мы теперь связаны. Я не хотел, но... Мы можем поговорить? Связь. С чуваком, у которого то ли кукуха не в порядке, то ли и правда столько скелетов в шкафу, что анатомический театр обзавидуется. Лучше бы это был сон. — Не сейчас, — Ники сбросил звонок и вырубил телефон. Это был ребяческий совершенно поступок, но он просто не вывозил и хотел передохнуть. Подумать. Разобраться, в какое дерьмо влип. В груди все еще теплилась слабенькая, малодушная мыслишка, что все разрулится само собой, и делать ничего не придется. Я как будто утонул… дай мне руку, друг Сигареты кончились, вообще. Даже заначка, даже мамина заначка — Ники не любил тонкие и ментоловые, которые раз в пару месяцев курила мать, но на безрыбье... Бухло тоже кончилось. Оставался только кофе, и пока что хотя бы с этим проблем не было. Ники сидел на кухне в полной темноте. Свет погас часов двенадцать назад, и наверное, все дело было в том, что случилась авария, простое совпадение, правда? Такое себе утешение, если подумать. Сперва Ники правда думал, что ему все померещилось. Странная история Андрея, которую он зачем-то решил заполировать хоррор-анимешкой — вот совсем не удивительно, что приснилась полнейшая хрень, не в первый раз. Но в эту стройную картину мира не очень-то вписывались две вещи: то, что Андрей не просто рассказал, но /показал/ ему свои воспоминания — и что позвонил сразу после приснившегося (а приснившегося ли?) кошмара. Был поздний вечер воскресенья, и Ники не спал уже где-то двое суток. Конечно, он пробовал поспать. Но после того, как закрыл глаза и просто провалился в какую-то беспросветную темноту, где его тут же обвили скользкие щупальца, спать он передумал. Можно было попытаться повторить трюк с таблетками, но невесть откуда взявшееся дурное предчувствие отговорило. Что если он и правда уснет, но на этот раз сон вовсе не будет лишенным сновидений? А проснуться он вряд ли сможет. Тогда Ники решил не спать. Он отложил пересмотр «Хеллсинга» и просто врубил ютуб, чтобы позалипать на тупые шоу, видео с котиками и прочий разжижающий мозг мусор. Но ютуб как назло подкидывал странные видосы — топ-пять домов с привидениями, теории о том, что потусторонний мир реален, советы по изгнанию демонов... Серьезно, блядь? Вот только всей этой чуши ему не хватало. Окончательно психанув, Ники включил рандомную серию «Моей маленькой пони» и в знак протеста обнял плюшевую Рарити. На кухню он перебрался после того, как в третий раз поймал себя на желании ненадолго прилечь на кровать. И вот теперь сидел с мобилой в руках — почти стопроцентный заряд и два павербанка рядом, потому что больше всего он боялся остаться без связи. Не то чтобы он кому-то звонил, конечно. Не маме же — ее не хотелось пугать и тревожить. Остальные бы не поверили. Вчера, как и договаривались, звонила Алина, но он не взял трубку, все прочие звонки и сообщения тоже игнорировал. Ники казалось, что его мир сузился до размеров дома. Либо он справится с той хуйней, что происходит сейчас, либо позволит ей управлять своей жизнью. Это была какая-то странная, ни на чем не основанная уверенность, но он привык доверять чутью (и не хотел думать, почему оно могло обостриться). Вчера, когда Ники решил умыться, он склонился над раковиной, поплескал в лицо прохладной водой. Когда он поднял голову, в зеркале напротив — в лучших традициях хорроров — отразилась какая-то хтонь. Он не заорал просто потому, что остолбенел. Его отражение было обвито сгустками того же черного тумана, который снился накануне. Потом Ники моргнул, и все исчезло. Во всем доме было темно, и передвигался он, подсвечивая себе путь телефоном. Тратить драгоценный заряд на хуйню не хотелось, поэтому он включил режим полета и остался наедине с собственными мыслями. Очередная чашка кофе закончилась, и Ники встал, добрался до кофеварки, плеснул еще. Кофе подостыл, но это неважно. Если пить без молока и сахара, бодрящий эффект увеличивается. План, конечно, был паршивым — сидеть в темноте и ждать рассвета. Что будет дальше, Ники представлял слабо: когда ты двое суток без сна, восприятие очень сильно меняется. Чтобы хоть немного разогнать темноту, Ники нашел несколько хозяйственных свечей, явно купленных мамой на такой случай. Зажег сразу парочку, потому что от одной толку было не очень много. Стало посветлее, но тени на стенах заплясали отчетливее. Подумав, Ники отрубил режим полета, справедливо решив, что просто рехнется до утра, ничего не делая. Шел второй час ночи, и переждать ему оставалось часов пять, плюс-минус. Интернет отвалился (Ники даже не попытался изобразить удивление), читать не хотелось, так что он просто залип в дурацкую игрушку, убивающую время — одну из тех, где надо собирать кристаллы в ряд. Батарею она жрала немерено, но заняться все равно больше было нечем. Нет, Ники попробовал в черновиках набить несколько строчек, крутящихся в голове, но они показались такими беспомощными, что он оставил эту затею. Правда, стало как-то полегче, будто благодаря четверостишью, которое никогда не станет треком, он сбросил часть нервного напряжения. Когда из коридора раздался шорох, Ники пристально уставился в темноту. На мгновение ему показалось, что свечи погаснут, когда дрогнули языки пламени, но этого не произошло. Зато тьма в проходе как-то странно сгустилась, зашевелилась, и уже знакомые щупальца потянулись из неоформленного клубка. Ники вздрогнул, дернулся и понял, что успел задремать, уронив голову на грудь. Он проморгался, приходя в себя, выпил холодного кофе, хотя было очевидно, что это не помогает. Сейчас бы энергетик... Телефон чернел экраном. Ники в панике потряс его, торопливо подрубил к павербанку. Половина третьего, когда он успел так разрядиться? Когда свечи успели догореть до середины? В упаковке их изначально было восемь, две уже использовали до этого, две догорали сейчас. Оставалось четыре, и их, вероятно, нужно было расходовать экономно. Когда заряд дополз до тридцати процентов, Ники негромко врубил музло — чтобы больше не заснуть. Среди всего лирично-меланхоличного, что забивало его плейлист, он выбрал Пионерлагерь Пыльная Радуга — под этих ребят в принципе сложновато было уснуть. Ники листал ленту, когда холодные ладони легли на плечи. Он вздрогнул, вскочил, чуть не опрокинув стол — конечно, за спино не было никого и ничего. Румянцев выводил «смешные ленты, руки за спиной... и разноцветный мягкий кляп на роооот», одна из свечей догорела и погасла, от второй остался только огарок. Ники торопливо зажег еще парочку. Четыре утра. Можно ждать рассвет и цитировать Сплина. Стакан холодной воды взбодрил хоть немного. Окей, наверное, ППР — все же не лучший выбор был, да? Ники походил по кухне, голова была тяжелая, хотелось присесть, прилечь, задремать, но было слишком страшно. Он подошел к окну, открыл его, вдохнул ночной воздух. Присел на подоконник, пожалел, что кончились сигареты, курить хотелось просто невероятно. Прижался затылком к холодному стеклу. ... жар подобрался к нему, и Ники распахнул глаза, чтобы увидеть, как все вокруг пылает. Наверное, свечи опрокинулись, загорелась скатерть, загорелось все. Пахло дымом, огонь потрескивал, нужно было пробраться к выходу, захватив все нужные вещи — за документами надо было подняться наверх. Ники попытался прорваться сквозь огненную стену, но она оказалась на удивление плотной, и он увяз в ней, начал размахивать руками и почему-то пошел ко дну. Открыв глаза, Ники несколько секунд осознавал, где находится. За окном уже светало, обе свечи погасли — одна прогорела на треть, другая наполовину. Телефон показывал процентов семьдесят зарядки, интернет вернулся — куча уведов говорили сами за себя. Глубоко вдохнув, Ники встал, потянулся. Ночь закончилась, но он не чувствовал себя победителем.