В одном его шаге два её

- Эм… - паренёк замялся и неловко почесал в затылке. - Хоши, ты очень классная, но у меня уже есть девушка, понимаешь? Темноволосая, с пышной чёлкой и укладкой на манер сороковых годов, полненькая девушка залилась ярчайшим румянцем. Она потупила взгляд, переминаясь с ноги на ногу, тихонько извинилась и тут же пулей бросилась со школьного двора, оставив своего одноклассника в смущённом недоумении. Она уже не в первый раз слышала отказ. Фразы, подобные этим, Хоши знала просто наизусть - они шаблонами врезались в память. И так каждый раз, когда она хотела бы стать с каким-нибудь парнем чуть больше, чем просто хорошими друзьями. Подавляя в себе мощный поток слёз, она широко шагала по мокрой улице нелюбимой родины. Да, пятнадцать лет назад она родилась в чудесной стране восходящего солнца, загадочной самобытной Японии. Но в семь лет Хоши переехала в Штаты вместе с мамой к отцу - выдающемуся американскому фотографу. Мама Америка и дядя Сэм приняли девочку с распростёртыми объятьями - эта страна всегда была проходным двором и гостиницей для всех народов. К тому же японку в девчушке выдавало лишь имя - Хоши. Поэтому американские друзья придумали ей более привычное западному уху "прозвище" - Холли. Года шли, Хоши-Холли без памяти влюбилась в музыку, стала учиться играть на гитаре. Сначала очень неуверенно, даже пугливо и боязливо, она дёргала полными пальчиками за струны, но вскоре музыкальный инструмент поддался ей. Заметив такой живой интерес дочери к искусству, родители не раздумывая отдали её в музыкальную школу, где семь лет Хоши провела в душных аудиториях. И, кажется, что может быть лучше? Счастливая семья, толпа друзей, хорошие оценки и полная отдача любимому делу. К несчастью, вскоре родители Хоши стали сильно ссориться. Они грызлись, кричали, обвиняли друг друга, а частенько и дочь попадала под горячую руку. Так прошёл один тяжелейший год. Хоши он дался особенно трудно. Пытаясь сбежать от проблем, она с головой уходила в музыку, но и это не всегда её удовлетворяло. Ничто не может длиться вечно, как известно. И вот некогда счастливый брак разорван двумя подписями в документах, имущество поделено, и Хоши "Уже-больше-не-Холли" вместе со своей дражайшей мамой возвращается ближайшим рейсом к трёхпалым драконам, большеглазым рисованным школьницам и высоким технологиям завтрашнего дня - в Японию, где их ждёт в своём небольшом домике в черте дождливого и сырого города Акиты любимый дедушка. Только вот сама Япония не очень-то торопилась привечать возвращенцев. Особенно маленькую округлую Хоши. Она слишком была похожа на заграничную гостью, отчего все принимали её за иностранку. Но что поделать, жить-то дальше надо. Перспектива закрыться дома и целыми днями мотать сопли на кулак за просмотром аниме девушку совсем не устраивала, поэтому новым одноклассникам пришлось смириться с весьма необычным новобранцем. Довольно скоро она нашла друзей-подруг, которые разглядели под её нестандартной внешностью добрейшего человека, всегда готового прийти на помощь и подставить плечо. Да только с этим мерзким словосочетанием "личная жизнь" у нашей героини совсем не вяжется. В нежном возрасте что юношей, что девушек, мало волнует внутреннее содержание, куда важнее для них сейчас глянцевая упаковка. Но их не в чем обвинить - подрастут, одумаются. А пока Хоши могла хоть на лбу себе ставить штамп "навеки во френдзоне". Но сейчас нам стоит закрыть маленькую дверцу, за которой хранятся все воспоминания Хоши, и вернуться под затянутое сизыми тучами небо, орошающее землю мелким моросящим дождём. Хоть май уже давно заявил о своих правах по всей Японии, Акиту он как-то обошёл стороной. Можно даже сказать, что это просто идеальный город для меланхоличных романтиков и персон, сильно склонных к унынию. Солнце нечасто окрашивало своим светло-золотистым, как белое золото, светом стены домов, редко заглядывало в окна. Оно как будто боялось потревожить сон огромного неповоротливого каменного зверя-города. На берегу моря, где расположилась Акита, стонали нефтяные вышки. Они были похожи на остовы страшных доисторических чудищ неизвестных видов. Изо дня в день кости этих «динозавров» омывались дождём, отчего они давно приобрели рыжеватый оттенок, а некогда гладкая поверхность покрылась мельчайшими трещинками и вся шелушилась, как кожа тяжело больного человека. В башмаках неприятно хлюпало, но Хоши не обращала на это ни малейшего внимания. Горло сводило страшной судорогой, как будто там встал ужасно горький ком, который ей никак не удавалось проглотить, сколько бы усилий она не прикладывала. Глаза страшно щипали слёзы. Они так сильно застилали собой взор, что Хоши отчасти не могла толком понять, куда она идёт – ноги сами несли её по заученному маршруту. Она миновала пару кварталов, и до дома оставалось всего ничего, как вдруг в ноздри ей ударил сладкий запах ванильного крема, марципана, различного рода вкусностей, заставляющий любого изойти слюной. Хоши проходила мимо кондитерской. Ненадолго она замерла перед витриной, где на красивых белоснежных блюдечках покоились настоящие произведения кондитерского искусства, так и зазывающие зайти и купить их. Пару минут Хоши отчаянно боролась сама с собой, ведь всего лишь неделю назад она села на строжайшую диету и поклялась не брать в рот сладкого до Нового года. Но, с другой стороны, если она сейчас же не замнёт горе парочкой пончиков в разноцветной глазури, то нервный срыв вечером ей будет обеспечен, а соседям придётся на протяжении двух часов выслушивать завывания о несчастной любви под ненастроенную электрогитару. Ещё раз взвесив все за и против, крепко убедившись в том, что похудеть она ещё успеет, а лечить свои (да и мамины) нервы куда проблематичнее, чем скинуть пару-тройку кило, Хоши уверенно открыла дверь кондитерской – особого, сладкого и запретного королевства. Без промедления она ринулась к кассе и принялась тараторить названия чуть ли не всех явств, представленных в меню, да так быстро, что девушка-кассирша еле успевала вбивать позиции в чек. Хоши дала ей минутку отдыха, пересчитывая деньги в кошельке, потом ещё раз глянула на витрину, пестрившую невообразимым количеством сладостей на любой вкус, тихо проговорила «Эх, была не была…» и с ещё большей скоростью стала диктовать заказ. Через несколько минут Хоши уже несла в руках ломившийся от сластей поднос, на котором ещё каким-то чудом умещалась чашка африканского чая «Ройбуш». Приятные мысли о предстоящем пире немного затмили собой горечь отказа. Ловко лавируя между занятыми столиками, она пробиралась к окну. Как только поднос коснулся поверхности стола, Хоши облегчённо вздохнула – ей удалось совсем не расплескать горячий ароматный чай. Она устало опустилась на жестковатый стул, выудила пухленькой ручкой с маленькими пальчиками из школьной сумки наушники и незамедлительно воткнула их в уши. Дождь за окном заметно усилился: хихикая, он журчал в водостоках и лихо отплясывал степ на крыше кондитерской. Под мягкое мурлыканье тётушки Клуни, чуть печально рассказывающей о целых пятидесяти способах расстаться с любимым, Хоши отправила в рот пару кубиков зелёного, осыпанного кристаллами сахара, мармелада. Она не сразу его разжевала, а, стараясь растянуть удовольствие, стала ждать, пока он сам растает на языке. Музыка в наушниках сменилась. Теперь уже Билли Холидэй неторопливо, как-то лениво, словно потягивая слова через соломинку недорогого коктейля, пела о мрачнейшем воскресенье в своей жизни. Сахар медленно плавился в чашке чая. Хоши, не отводя взгляда от окна, на котором лёгкие капли расшалившегося дождя затеяли гонку, надкусила персиковую тарталетку. Неожиданно она чуть вздрогнула - её даже пробил озноб. Кто-то неотрывно, пристально, откровенно таращился на неё. Хоши быстро огляделась - и каково же было её удивление, когда оказалось, что незваный наблюдатель сидел с ней за одним столиком. Скорее всего, он подсел к ней, пока она печалилась о своей безответной любви. И тут же ей стало до ужаса неловко за свою невнимательность, потому что не заметить такого человека было ну уж очень трудно. Напротив Хоши, чуть ссутулившись, подперев довольно узкое лицо ладонью, сидел настоящий великан. Росту в нём было не меньше двух метров, но на этом странности в его облике не заканчивались. Волосы незнакомца доходили почти до плеч и имели удивительный цвет – лиловый, как черничный мусс. Такого же оттенка были и его глаза – слегка прикрытые, с голубоватыми синяками под ними, отчего парень казался сонным и чудовищно усталым. Из-за колоссального роста очень сложно было сказать, сколько именно ему лет, но на нём красовалась совсем недешёвая школьная форма. Сказать, что Хоши испугалась – ничего не сказать. Она вся даже как-то осела на стуле под взглядом таинственного исполина. Кто знает, что у такого как он вообще может быть на уме? Тем временем, незнакомец указал на своё ухо, как бы жестом прося Хоши вытащить наушник. - Ничего страшного, если я возьму эту булочку с кремом? – Хоши ожидала услышать низкий, глухой голос, с трудом пробивающийся из недр такой горы. Но вместо этого её уха коснулся относительно высокий, немного гнусавый голосок. При этом незнакомец говорил лениво, тягуче. Его слова растягивались, как изрядно пожеванная жвачка. Хоши ещё не до конца осознала, что обращаются именно к ней, как незнакомец повторил вопрос: - Так можно взять или нет? Просто свои я уже съел, пока ты в окно таращилась, – почему-то в последней фразе прозвучала еле слышимая обида. - Бери-бери, конечно же, – быстро закивала головой Хоши. Парень до сих пор вселял в неё неподдельный первородный ужас. - Спасибочки, – вновь растягивая слова, проговорил он в нос. Кажется, незнакомца донимал страшный насморк. Поистине огромной рукой он сгрёб булочку с тарелки, перемазав в креме все пальцы, отправил её в рот, даже не кусая. Губы расплылись чуть ли не в самой блаженной улыбке, что Хоши доводилось когда-либо видеть. Хорошо, наверное, когда человека до небес может вознести простая сдобная булочка… Повисло неловкое молчание. Незнакомец задумчиво, без какого-либо стеснения, облизывал длиннющие пальцы. Хоши же отвела смущённый взгляд к окну, потому что по себе знала, как это неприятно, когда на тебя смотрят во время еды. Сразу же чувствуешь себя страшным обжорой. - А ты полная. И ешь много, – выдал незнакомец. У Хоши даже зрачки от такой фразы расширились. Глаза вновь защипало от слёз обиды. В животе совершили сальто недавно съеденные мармеладки. Мало того, что сегодня ей отказали в предложении встречаться, так теперь ещё и какой-то нахал, без спросу подсевший к ней в кафе и лихо проглотивший в один присест булочку, абсолютно бестактными замечаниями кидается! Сейчас она просто встанет, плюнет на недоеденный заказ, пусть этому грубияну достаётся и провались оно всё пропадом! Но, неожиданно для самой себя, Хоши подняла взгляд и, осмелев, сказала: - Да я погляжу, ты тоже тот ещё едок, – фраза прозвучала немного глупо, потому что её голос подрагивал от обиды и, совсем чуть-чуть, правда, от страха. Незнакомец закончил деловито обсасывать указательный палец. - Ага, я поесть очень люблю. Особенно булочки с кремом и умайбо, – в его взгляде не было ни малейшей издевки или насмешки. Говорил он абсолютно искренне, даже с улыбкой. И, кажется, совсем не понимал, что пару минут назад сказал нечто обидное.– Меня Ацуши Мурасакибара зовут. А тебя? - Мураса… Мурасакибака? – переспросила Хоши. Ей стало жуть как неудобно, и она подавила в себе сдавленный смешок, ведь она и правда плохо расслышала такую длинную фамилию. - Эй, не смешно же. Му-ра-са-ки-ба-ра, – по слогам повторил парень. Ошибка его немного задела, и он как-то по-детски нахмурил брови. – Ты так и не сказала, как тебя зовут. А это невежливо. Про себя Хоши усмехнулась подобному замечанию от человека, имеющего весьма странное представление о вежливости. - Холли Бу… - она запнулась. Это имя и фамилию она уже не раз пыталась выкинуть из головы, как и воспоминания о своём отце. – …Хоши Томацу,– быстро поправилась она. - Не выдумываешь? Почему другое имя сначала назвала? – немного недоверчиво прищурил глаза Мурасакибара. - Я раньше жила в Америке, и меня там совсем по-другому звали. Я недавно переехала в Акиту, – объяснила Хоши. - Америка… - собеседник поднял глаза к потолку. - Это очень далеко. Один мой знакомый тоже там жил, и ему там очень нравилось. Частенько болтает о том, как хорошо там было – аж уши вянут. И ничего интересного про неё не рассказывает – только про то, что баскетбол там хороший. - В Америке много чего хорошего помимо баскетбола. Музыка, например. Или кино. Твой друг, видимо, просто очень любит баскетбол. А ты, значит, тоже играешь? – полюбопытствовала Хоши. Внезапно такой вопрос разозлил Мурасакибару. - С чего это ты взяла, что я в баскетбол играю? – немного грозно спросил он. У Хоши даже душа в пятки ушла. Сейчас эта махина как рассердится и прихлопнет её одной левой! - Ну… Э-э-э… Мне показалось… Хотя, да мало ли что мне там показалось! – сразу же стала заглаживать свою ошибку она. - Не играю я. Не нравится мне этот спорт. Совсем-совсем, – покачал фиолетовой головой великан. – И давай больше не будем про этот глупый баскетбол, окей? - Хорошо-хорошо, – судорожно сглотнула Хоши, испуганно поглядывая на собеседника снизу вверх. В голове она уже строила развёрнутый план отступления и только и думала, как бы побыстрее смотаться из кафе. Но никакой мало-мальски подходящий предлог ей в голову не лез. А вот Мурасакибара явно не хотел заканчивать их случайное знакомство. На его сонном лице отразился серьёзный мыслительный процесс. Его немного печальные глаза в упор разглядывали Хоши – он изо всех сил старался найти хоть какую-нибудь зацепку, чтобы продолжить разговор. - Ты сказала, что жила в Америке… А там до сих пор комиксы про Супермена выходят? – не найдя лучшей темы, спросил он. - Да, наверное, выходят. Но, честно говоря, мне никогда не нравился перекаченный летающий парень в трико, теряющий сознание от одного вида зелёных камушков. Мне намного больше нравится Бэтмен. Особенно старые мультфильмы про него, которые «Уорнер Бразерс» выпускали… – спохватившись, Хоши умолкла. Она уже приготовилась к тому, что пугающий парень напротив воткнёт в неё вилку или одним своим щелбаном вышибет ей мозги. Но Мурасакибара, обманув все ожидания, весь аж засиял. Глаза засияли неописуемым восторгом, а щёки даже зарумянились. - Тебе правда нравится Бэтмен? Ух ты! – парень чуть в ладоши не захлопал. - Я его тоже всегда больше всех любил. «Чёрт, что же делать? Он теперь точно не отвяжется. А если я опять что-нибудь не то скажу? С ним же как на пороховой бомбе с зажигалкой сидеть!» - забеспокоилась Хоши. Нужно было срочно что-то делать. - Эм, здорово, да… Слушай, мне тут домой пора, – Хоши глянула на маленькие наручные часы. – Боже, да я же опаздываю! Одним глотком она осушила чашку чая, сунула за щёку кусок недоеденного пирожного и уже закинула на плечо сумку, как Мурасакибара её остановил : - Это… А можно, ты свой телефон оставишь? – расстроено попросил он. Как только он понял, что Хоши уже уходит, и, скорее всего, именно из-за него, он сразу же очень приуныл. И поспешно добавил: - Пожалуйста. Несколько мгновений Хоши сильно колебалась. Ей стало даже как-то жаль Мурасакибару. В конце концов, в чём-то он был даже чуточку милым, хотя всё равно оставался очень устрашающим. «Ладно уж. Да что я теряю-то? Вечером он про меня даже и не вспомнит. Главное, чтобы сейчас отстал. Потом уж что-нибудь придумаю», - подумала Хоши. Она быстро вытащила из школьной сумки пенал с ручками и на первой же попавшейся под руку салфетке кривовато написала свой номер. Протянула бумажку Мурасакибаре. - Спасибочки, - ленивая, но тёплая улыбка тронула его губы. – А это точно твой номер? Ну, ты же его сейчас не придумала, да? - Нет-нет, что ты! Успокойся, это правда мой номер, – заверила парня Хоши. – Давай, удачи. - Ага, пока… Стоило только Хоши выйти на прохладную улицу под ещё слабый моросящий дождь, как она с облегчением вздохнула: «Фу-ух. Отделалась».